Пистон с ожесточенным лицом огляделся вокруг, сапогом сломил пару разлапистых веток с ближайшей молодой елки, оторвал их и накрыл верхнюю часть тела убитого.
– Я по нужде отошел… – больным голосом произнес Лопатин и слабо махнул в сторону старой березы. – А он из кустов… Я не ожидал… что с ружьем… Он не видел меня… Я думал охотник, хотел поздороваться… А он вдруг… в твою сторону… два раза… И сразу еще…
Лопатин непроизвольно вздрогнул, еще раз переживая минуту опасности.
Стало заметно, что и от Сашкиного лица отлила кровь.
– Я на ветку наступил… – продолжал Лопатин. – Он услышал… Обернулся так быстро и на меня стволом… Ну я и выстрелил…
Сашка не мог отвести глаз от протянутых ног убитого киллера.
– Картечью медвежьей. Псих… С такого расстояния… – сказал Пистон.
Пушкина передернуло. Он мрачно посмотрел на товарищей.
– Это он! – проговорил Сашка.
– Кто?
– Тот чудак из Медвежьего Угла! Который купил мороженый лук.
Пистон хмыкнул и отвернулся.
Некоторое время на бережке царила тишина.
– И как же он умудрился меня найти… – проговорил Сашка.
– Нужно, наверное, скорую, – предположил Лопатин.
– Какая тут скорая! – махнул рукой Пистон. – Не видишь, что ли? Наповал!
Лопатин робко на него посмотрел.
– Что же делать? – спросил он.
Ему никто не ответил.
– Как же он подошел так неслышно? – спросил Сашка.
Ответом опять было молчание.
– Что же делать? – опять спросил Лопатин. – Вызывать ментов?
Хладнокровный Пистон пожал плечом и достал мобильник.
– Постой! – сказал Пушкин.
– Что?
– Не нужно пока ментов.
– Почему? – спросил Лопатин.
Пистон дернул плечом и спрятал мобильник обратно в карман.
– Нужно как-нибудь без них, – проговорил Сашка и покосился на Пистона. Тот отвел глаза в сторону.
– Как же без ментов? – опять спросил непонятливый Лопатин. – Я же его… В смысле самооборона… Вы, конечно, подтвердите?
Пушкин досадливо махнул на него рукой. И опять пристально посмотрел на Пистона.
– С ментами свяжешься… – проговорил он. – Сто лет будет не отмыться… Поди им доказывай, кто в кого стрелял и почему. Затаскают. Им же что? Им, главное, денег с тебя побольше стрясти. Я эту братию отлично знаю. Сталкивался. Экспертизы, очные ставки. А счета в банке тем временем арестуют. И в офисе перевернут все вверх дном. Нет, – убежденно сказал он. – Ментов нельзя!
Пистон пожал плечами. Ему, конечно, было понятно, куда клонит Пушкин, но он предоставлял Сашке самому выпутываться и высказывать рискованные предложения.
Пушкин нахмурился. Он уже более или менее взял себя в руки.
– Этот тип приехал из какого-то дремучего Угла. Вряд ли кто-то его будет искать… – он сделал еще одну паузу. – Если ликвидировать труп… И убрать следы…
– Как это – ликвидировать труп? – испугался Лопатин. Пистон хмыкнул.
– Если бы, скажем, кто-то отвез его подальше в лес и зарыл… Не бесплатно, конечно… – Пушкин опять посмотрел на Пистона.
– Ага! – согласился Пистон. – А потом вы меня моч-канете, как ненужного свидетеля. Нет уж… Хотите, прячьте сами…
Лопатин испуганно перевел взгляд с одного на другого. Пушкин усмехнулся.
– Вот такие у тебя друзья, – горько сказал он Лопатину. – Когда твою водку пить – они тут как тут! А когда ты в беде окажешься – задний ход! Выпутывайтесь сами.
Пистон бросил на него злобный взгляд, хотел что-то сказать, но не сказал.
Некоторое время все трое молчали.
– Зарывать его здесь нельзя, – проговорил Пистон, который напряженно о чем-то думал. – Это какая-то партизанщина. Останется след на земле. А места охотничьи. Люди, собаки… Почуют, разроют… Егерь знает, что мы здесь были… Нельзя! – Он мотнул головой. – Нужно везти куда-то в другое место… А куда? Вы знаете? Я не знаю… Опять-таки везти… Ехать с трупешником в багажнике… А если, не дай Бог, кто остановит? Это точно вилы!
– У тебя есть другие предложения? – спросил Сашка. Пистон пожал плечами.
– Ну говори, говори… – прищурившись, сказал Пушкин.
– Есть у меня один знакомый… – начал Пистон и умолк.
– Вечно у тебя есть знакомый… Ну, не тяни резину, говори…
– Я, собственно, не уверен… Он на кладбище работает… Где-то в области. Как-то трепал за бутылкой, что для кладбищенских скрыть труп – плевое дело. Подкладывают в свежевырытую могилу, а сверху гроб с настоящим покойником. В жизни никто не найдет!
Пушкин озадаченно на него посмотрел.