– О том! Что ты в карты… Это…
– Что?
– Профи…
– Ну какой я профи! – махнул рукой Платов. – Так… Увлечение юности… Я в армии на точке служил… Офицеру не с кем было играть, так он нас по очереди… На отжимания… Тут все дело в памяти. Нужно всю колоду в голове держать. Карту за картой… Если хотеть – можно натренироваться…
Пистон посмотрел на него сердито:
– Нужно было предупреждать…
– Так ты не спрашивал!
Диджей зло сплюнул в снег.
– К черту эти карты! Два месяца работы коту под хвост! Это ведь ты – на машине покатался и заработал три месячных оклада. А я, между прочим, сегодняшний день долго и тщательно готовил. – Он опять сплюнул.
– Ты же сам хотел: или пан или пропал, – напомнил Платов.
Они подошли к одиноко стоящей у тротуара машине.
– Подвезти тебя? – спросил Платов, доставая ключи.
– Пошел ты! Сам доберусь.
– Метро уже закрыли… – напомнил Платов.
– Пешком дойду!
– Как хочешь…
Пистон развернулся, зябко спрятал голову в поднятый воротник и, загребая ногами, зашагал в сторону площади.
А Платов нащупал в кармане выигранные деньги, пожал плечами, огляделся и сел в машину.
Платов еще некоторое время сидел в машине, думая о том, хорошо ли он поступил по отношению к Пистону или нет.
Потому что, с одной стороны, – вроде бы нехорошо. Воспользовался моментом. Обыграть порывистого Пистона было делом несложным. Как говорится, исход поединка был заранее предрешен.
А с другой стороны… С другой стороны, Пистон первый начал. Еще вчера, с этим Тайсоном. А сегодня продолжил. Своими разглагольствованиями.
Платов так ничего и не решил, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Верещагина.
– Слушай, – небрежно спросил он, – а сколько ты хочешь за свою машину?
– А что такое? – встрепенулся Верещагин.
– Радуйся! Так и быть, куплю я твое старое ведро. Верещагин замер. И молчал, наверное, целую минуту.
– А зачем оно тебе? – наконец проговорил он. – Честно говоря, машина уже не очень… Такую продавать друзьям – последнее дело. Она в любой момент из транспортного средства может превратиться в недвижимость…
Платов хмыкнул.
– Так я ее ради недвижимости и куплю. Разрисуем ее со всех сторон рекламой нашей мастерской и поставим на людной улице. Кто мне запретит на своей машине написать все, что захочу? А тогда, сколько бы ты ни запросил, все равно выйдет дешевле, чем платить городу за рекламные площади.
– А-а-а… – Верещагин задумался. – Так для этого можно вообще доходягу купить, за пятьдесят долларов. У меня-то пока еще машина ездит… Я за нее реальные деньги хочу получить. Какой тебе смысл?
– А смысл в том, – строго сказал Платов, – что друзьям нужно помогать! Понял?
Верещагин рассмеялся.
– А что? Правильная мысль! Давай. Помогай, – он подозрительно помолчал, а потом спросил: – А что это ты такой щедрый? В карты, что ли, выиграл?
– Есть немножко… – скромно сказал Платов.
– Ишь ты! И много?
– Ну, это как считать… Какому-нибудь олигарху – ерунда. А мне на первое время хватит.
– Ишь ты! – повторил Верещагин. – Так ты теперь любую машину сможешь купить!
– Любую – не любую, а кое-что могу себе позволить, – отозвался Платов. – Только, знаешь… Пока денег не было – смерть как хотелось новую машину. А теперь, когда они есть, кажется, что и моя ничего. Сам не знаю почему. Как-никак русский джип.
Верещагин рассмеялся.
– Что ты смеешься? – спросил Платов.
– Ты, Платов, не хочешь покупать новую машину потому, что жмот! Вот и все объяснение! – сказал друг.
Платов не стал спорить. О чем спорить с таким человеком, как Верещагин? Не о чем с ним спорить. Он все равно ничего не поймет.
Платов посидел некоторое время, нахмурившись, потом набрал номер Полины.
Как обычно Полина не подходила к телефону минут пять.
– Алло! – наконец важно проговорила она.
– Ты что делаешь? – спросил Платов.