— В Петергоф уехал по делам, — я пожал плечами.
— Ты точно в этом уверен? — бюрократ вожделенно уставился на бюро. Я его прикрыл, так что отсюда не видно было, что замок сломан.
— Так я за ним когда дверь закрывал, он мне подзатыльников надавал и велел идти работать, — сказал я. — А я спать завалился, подумал, что на пять минуточек. Вы же не скажете, что я спал еще, когда вы пришли?
— Что ты плетешь, Ворона?! — заверещал толстяк. — Ты куда тело дел?!
Глава 5. Кое-что о классовом неравенстве
Повисла тишина. Лицо бюрократа еще больше вытянулось, только по его протокольному выражению было не очень понятно, это он меня порицает или в первый раз слышит, что есть какое-то еще тело.
— Тело? — я похлопал глазами. — Какое тело? Батя сказал мне, что на Садовой вроде нужно забрать какого-то старичка, но так-то я обход еще не начинал, вот сейчас позавтракаю, и…
— Да никакой он тебе не батя! — круглое лицо толстяка побагровело и сравнялось по цвету с носом. — Он врет! Да посмотрите же на него, Митрофан Георгиевич!
— Мальчик, сколько тебе лет? — вкрадчиво спросил бюрократ.
— Шестнадцать, — ответил я. — Я уже взрослый, вы не смотрите, что тощий, это я просто еще не позавтракал.
Про завтрак я сказал специально. Мне нравилось смотреть, как толстяк прямо-таки закипает от злости. Ну что ж, кто был заказчиком ночного убийства — понятно. Видимо, план был такой: толстяк втюхивает канцеляристу, что слышал что-то подозрительное, надо бы проверить. Тащит его к дому, в расчете на то, что у порога валяется бездыханное тело Пугала. Забрать-то его некому, это его работа, а он сам мертвый лежит. И раз уж все так сложилось, толстячок невзначай под руку чернильной крысе скажет, что «это так печально, кто же будет заниматься таким нужным делом в нашем районе?»…
— А можно посмотреть твои документы? — еще более вкрадчивым голосом сказал бюрократ. Толстяк тоже порывался что-то сказать, но длинная рожа Супонина стала настолько кислой, что он прикусил язык.
— Пожалуйста, — я дернул плечом. — Вы садитесь вон там, на сундуке. В ногах правды-то нет.
Толстый опять открыл, было, рот, но канцелярист, судя по всему, двинул ему в бок локтем. Он сдавленно пискнул, и ничего не сказал. Они оба послушно направились к указанному сундуку и взгромоздились на него. Пока шел к бюро я слышал, как они шепотом о чем-то спорят.
Я открыл бюро, вынул пачку документов и, не торопясь, вернулся к этим двоим. Бюрократ немедленно нацепил на нос очки и принялся шелестеть бумагами. Толстяк пытался заглядывать ему через плечо.
— Ну что ж, Демьян Алоизович… — сказал он, пожевав губами. — Это все бумаги? А что насчет приходной книги?
— А у тебя допуск-то есть, крыса чернильная? — ровным тоном спросил я. Да, я не очень хорошо помнил табель о рангах столетней давности и знаки различия чиновничьих классов. Но кое-какие знания на этот счет у меня в голове все-таки были. Приходные книги и прочие финансовые документы могли просматривать только по особому распоряжению налогового департамента. И чиновники с довольно высоким классом. А эта лошадиная рожа, сдается мне, прозябает в жалком чине канцеляриста в должности какого-нибудь клерка.
— Что ты… — лицо бюрократа еще больше вытянулось. От возмущения он стал похож на выброшенную берег рыбу и забыл все подходящие случаю слова.
— Что я что, Митрофан Георгиевич? — я злорадно улыбнулся, но подумал, что вряд ли эта улыбка на подростковом лице возымеет эффект. Надо бы немного добавить авторитетности. Я незаметно прищелкнул пальцами за спиной и одними губами проговорил формулу. В общем-то, «Эффект Медузы» совершенно безвредная штука, но на неподготовленные мозги способен оказать весьма шокирующее действие. Так и получилось. Бюрократа вжало в стену, казалось, он бы даже рад был через нее просочиться или забраться в сундук. Понятное дело, что мелкий клерк из трущоб мало имел дело с аристократами. Серьезного чиновника из какого-нибудь Адмиралтейства такой ерундой не проймешь. Но Супонину оказалось достаточным поднимающейся за моей спиной едва заметной тени с шевелящимися змеями вместо волос и вспыхнувших на мгновение красным светом глаз. Заклинание слабенькое, рассчитано только на одного. Толстяк ничего не заметил, и не понял, что это произошло с таким вроде бы уверенным в себе бюрократом.
— Что это с вами? — невинным голосом спросил я, забирая бумаги из ослабевших пальцев бюрократа. — Перегрелись на солнце? Может вам водички принести?
— Нннет, — деревянно ответил бюрократ. На самом деле он неплохо держался. Во всяком случае, не трясся, как мелкие брехливые собачонки, модные среди пожилых дворянок. Он явно все еще был в шоке, но вроде как овладел собой и сделал некоторые выводы. И продолжать давить на меня явно больше не собирался.
— Значит, мои документы в порядке? — безмятежно спросил я.
— В полнейшем, Демьян Алоизович, — ответил бюрократ и осторожно сполз с сундука.
— Эй, что еще за шутки?! — возопил обманутый в лучших чувствах толстяк. — Что значит, в порядке?! А разве он не должен получить патент на свое имя?!
— Как признанный сын держателя патента, нет, не должен, — чеканно ответил бюрократ.
— Да никакой он ему не сын! — рожа толстяка еще больше побагровела.
— Его документы говорят обратное, милейший, — бюрократ бросил тоскливый взгляд в сторону двери.
— Но где тогда Пугало? Может он подтвердить эти самые документы?! — толстяк неловко спрыгнул с сундука и встал между бюрократом и дверью.
— Обратитесь в сыскное бюро, — раздраженно бросил бюрократ, пытаясь обойти толстяка. — Дайте уже пройти! Вы меня пригласили быть чему-то свидетелем. Я пришел…
— Но Ворона врет, я точно это знаю! — снова повторил свой аргумент толстый. — И Пугало ни в какой Петергоф не уехал, что ему делать в Петергофе?!
— Послушайте, — бюрократ устало стащил с носа очки и сунул их в карман. — Или говорите уже, что вы имеете в виду, или перестаньте морочить мне голову. Мне надо работать… Да и Демьяну Алоизовичу тоже.
Я мысленно поаплодировал и своей выходке, и быстрой соображалке чернильной крысы. Сначала он испугался, но быстро сложил один плюс один и решил, что ссориться с аристократом, пусть даже бастардом на непонятно каких условиях и по каким причинам засевшим в этой клоаке всея Петербурга, ему хочется сильно меньше, чем послать по матери какого-то мелкого дельца. Собственно, обращение «чернильная крыса» тоже было в каком-то смысле паролем. Такое обращение к служителям формуляров и протоколов могли позволить себе только дворяне. Он, конечно, может стукнуть куда следует… Но это было бы важно только в том случае, если бы я планировал прилежно заниматься очисткой бедных кварталов от мертвых тел и дальше.
— С моим батей что-то случилось? — тревожно спросил я, сверля толстяка взглядом. — Вы что-то знаете?!
— Ах ты гаденыш… — прошипел он, и пальцы его скрючились, как будто он уже схватил меня за шею и душит. Понимаю тебя, жирный, я бы тоже злился, если бы мои планы расстроила какая-то блоха.
— Немедленно прекратите, — угрожающе проговорил бюрократ. — Ваше поведение заставляет меня думать, что вы нездоровы…
Я стоял перед толстяком и смотрел ему в глаза, готовый в любой момент отскочить в сторону, если ему вдруг все-таки придет в голову на меня броситься. Тот весь трясся от бешенства, глаза его налились кровью, как у взбесившегося быка, пальцы сжимались и разжимались… Ну?
Он отвел взгляд первым. Решимость таяла на глазах, краска с лица отхлынула, напряжение спало. Сходство с быком осталось в прошлом, он снова стал похож на безобидного пузана, только на лице теперь появилось выражение несправедливо обиженного ребенка.
— Всего хорошего, Митрофан Георгиевич, — я распахнул перед незваными гостями дверь и вежливо склонил голову. Бюрократ вышел первым, едва заметно кивнув. Потом толстяк. Перед тем, как я захлопнул дверь, он успел бросить на меня полный ненависти и подозрительности взгляд. «Добро пожаловать в клуб, жирный, — подумал я. — Ты мне нравишься еще меньше. И за жизнь Пугала ты еще заплатишь…»
Я задвинул засов, привалился спиной к двери и выдохнул. Ну что, ж, первый раунд я выиграл, несмотря даже на субтильный внешний вид и наряд оборванца.
Но игра еще не закончена. Теперь надо найти сбережения моего так называемого отца и избавиться от тела.
Некоторое время я в раздумьях простоял над повозкой. Как-то не очень авторитетно будет выглядеть, если я впрягусь в нее сам. Так что я решительно направился к лошадиному загону.
Кляча не особенно обрадовалась перспективе работать, но особенно не возражала. Пришлось некоторое время повозиться с упряжью, чтобы разобраться, как вся эта конструкция устроена. Мне раньше приходилось иметь дело только с седлами, все эти хомуты и супони не входили в обязательный набор навыков дворянина.
Впрочем, ничего особенно сложного и непонятного в этом не оказалось.
Я похлопал смирно перенесшую возню неопытного запрягальщика лошаденку по крупу. Накинул для вящего эффекта хламиду Пугала и напялил его шляпу с обвисшими полями. Видок у меня наверное тот еще теперь… Хотя точно не хуже, чем без этого антуража труповоза.
Если кто-то и удивился, что вместо Пугала на промысел собирателя трупов вышел тощий юнец, то ничем это не проявил. Заслышав звяканье моей повозки, прохожие привычным образом старались с моего пути убраться, разглядывать, кто там сейчас конкретно сопровождает страшную телегу, никто не стремился.
Я обошел почти весь вчерашний маршрут, заглядывая в сливные колодцы и темные подворотни. Улов мертвецов оказался невелик. Бродяга в рванине, которого я сначала принял за кучу мусора, а потом некоторое время еще сомневался в том, что он мертв. Очень уж густой запах перегара над ним стоял. Молодой парень, младше меня даже, явно убитый в уличной драке. И дремучая старушка, тело которой, похоже, просто выволокли из дома и бросили. Каких-то внешних признаков насильного умерщвления не было — ни следов на шее, ни проломленного черепа. Похоже, она скончалась просто от старости, а соседи или наследники решили не заморачивать похоронами, мол, приедет труповоз и сам заберет.
Я немного волновался насчет визита жандарма. Но тот даже не спросил меня, куда делся хозяин. Посмотрел на мою добычу. Кивнул со скучающим видом, и ушел. Интересно, а если бы на нарах среди остальных лежал труп Пугала с дыркой посреди лба, он бы как-то иначе отреагировал? Или опять покивал бы с неизменной брезгливостью на лице и ушел? Непыльная у него тут работенка, как я посмотрю… С другой стороны, а зачем ему напрягаться? Очевидно же, что у него в конторе есть некий розыскной лист. Если какой-то труп подходит под описание, то он его и забирает. А если запроса нет, то зачем создавать себе лишний повод для телодвижений, когда можно просто вернуться к себе, сесть на стул и продолжить читать газету?
В животе урчало, напоминая, что я так и не поел, но это потом, потом. Сначала нужно было завершить начатое, а уже потом…
Я снова повесил на окно одеяло. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь беспризорник с улицы подсмотрел, как я вытаскиваю из тайника под полом тело Пугала и корячусь, закидывая его на нары, а потом растрепал о том, что видел, всем окрестным сплетникам…