Максимальный эмоциональный взлет, который позволял ему его образ, был омыт жидкими аплодисментами. Совещание заканчивалось (как и капустный салат).
- А что мы будем иметь? - выкрикнул Петр.
- Вы уже имеете обратный билет домой, - сухо пошутил Крот. Всех, оказывается, различает! Желающие посмеялись. В общем, его сообщение мне понравилось больше других.
- А горячее будет? - выкрикнул кто-то, вызвав смех.
Крот сделал сдержанный жест в сторону Любки. Любка, комиссар бронепоезда, соревнуясь в сухости с предыдущими ораторами, сказала, что дисциплина должна быть железной, обстановка рабочей...
- А как же! - выкрикнул кто-то.
- И главное - никаких отставаний от поезда. А если кто-то все же отстанет и не сможет добраться до цели - пусть сеет разумное, доброе, вечное там, где окажется, - на обратном пути его заберут! Горячее будет, но в четыре часа. Все! - Она поднялась.
- ...Лебедь, рак и сука! - так кто-то вполголоса охарактеризовал президиум, но обиделся - причем явно - только Берх, который как раз и не вошел в список.
И все разбрелись по углам. Как ни странно, общественной жизни не хватило лишь Петру, который пошел после этого по купе, бурно полемизируя. Проходя в туалет, я услыхал его голосок из купе аж самого Луня (начал с головы), и главное - знал, что нужно:
- ...Чудовищная коррупция, чудовищная!.. И бездуховность!
Лунь, растрогавшись от такого слияния с народом, щедро подливал.
Через полчаса я слышал уже из другого купе:
- ...Экономику просрали - так? А идеологию?
Это уже - елей на душу Сысоя. Интересно, что они пьют?
Утомившись, я только что прилег, как дверь в купе резко отъехала, и появилась Любка... как частное, надеюсь, лицо? Но здесь, оказывается, теперь все дела были общими.
- Пошли, - сказала она.
Я с трудом приподнялся - что за команды? Ее слово вовсе для меня не приказ! Вот слово Етишина - для меня приказ.
Тем не менее я поднялся.
- Жаждет ласки.
- Кто это?
- Твой.
- Кто это - мой?
Она молча пошла передо мной по коридору.
И мы оказались в купе Крота. Это ему - ласка?
Я сел рядом с ним, Любка - напротив, слегка приоткрыв веснушчатые свои коленки, на которые Крот даже не глянул.
- Вы говорите, что уж такая я... ради денег крикнутая. Так вот вам, пожалуйста: абсолютно бескорыстный человек!
Я заерзал. Представать перед миллионером таким совсем уж бескорыстным мне бы не хотелось.
Тот досмотрел наконец свои узоры на экранчике и, чуть дернувшись, слегка подвинулся - но не ко мне, естественно, а от меня, как бы освобождая место.
- Да, дорого вы свою совесть цените! - Он насмешливо глянул на меня.
- ...Дорого? - удивился я.
- Десять тысяч баксов взяли с меня.
- Десять тыщ? - Я изумленно уставился на Любку. Она, вильнув бедрами, вышла.
- Может, вам лучше подмять под себя шоу-бизнес? - посоветовал я.
- Уже, - ответил он сухо. - Но меня больше интересуют духовные ценности.
- Так где же их взять?
- А вы не знаете?
- Н-нет.
- А разве это не вы тогда заходили ко мне по поводу просьбы старушки сверху? Просили умерить мою аппаратуру, которая мешает ей... наслаждаться телевизором?
- А, да... и как вы - умерили?
- И, кстати, - продолжил он, - это единственное проявление духовности, которое я здесь встретил. Пока. И не скрою: если бы не тот ваш визит, я бы и не подумал к вам присоединиться.
...Значит, я теперь отвечаю тут за духовность? И при таком-то начальстве? Во влип!
- А я как раз хотел тут расслабиться, - признался я.
- ...Тогда давайте выпьем, - улыбнулся он, доставая виски.
- Да я буду вам Иваном Сусаниным по нашим местам! - радостно кричал Петр за стенкой.
Впрочем, когда я вернулся в купе, то уже увидел его на месте. Петр, перехитривший тут, кажется, всех и выпивший все, стонал на полке.
- Хорош, - сказал я ему. - Постепенно превращайся в ветеринара.
- В ветеринара я превращусь лишь тогда, когда вы окончательно станете скотами! - произнес он запальчиво. Браво, Петр!
За стенкой Андре, свято верящий в пришествие Фрола, монотонно повторял:
- ...ему заказали фильм о настоящей жизни в России!