Император без трона - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1

Глава 1. На осколках

1

— Воистину, неисповедимы пути судеб, — окидывая взглядом восходящее солнце, тихо промолвил друид. — Каждый раз, пытаясь свернуть с намеченной тропы, нас вновь затягивает в этот круговорот — паутину судеб, — на темпераментном лице эльфа появилась кроткая улыбка. — Хм. Паутина судеб. Интересная метафора. Вы, так не считаете?

Обыкновенное утро дивных земель Тарлада приветствовало зрителей. Солнце медленно поднималось ввысь, являя образ сияющего диска из-за сводов далёкой горы, возникшей несколько десятилетий назад близ великолепного, ныне опустевшего храма Харасан-Талу. Одинокая гора возвышалась среди непроходимых лесов в окружении остроконечных вершин tarlikum — чёрных елей, произрастающих лишь в тех опасных, но неописуемо прекрасных долинах. Во многом, именно благодаря этим высоким деревьям, Тарлад, более известный среди народа людей как «Чёрный Лес» или «Чернолесье» и приобрёл своё имя.

Эльфы восседали на замшелом булыжнике, приветствуя взглядами рассвет. Друид, как и подобает жрецу Силанны, был укутан в мантию, украшенную религиозными талисманами, сплетённые в косы волосы медленно покачивались редкими порывами западного ветра, глаза неотрывно взирали на солнечный диск и все сопутствующие его образу явления. Близ ног друида аккуратно приложенный к земле, красовался и резной посох — символ связи жреца и духов, которым он служил.

Собеседник друида не был жрецом или обыкновенным жителем иролланских сёл. Всё его тело с головы до пят укрывал слой лёгких мифриловых лат, представлявших собой редкий гибрид парадного внешнего вида, надёжной защиты и простоты, позволявшей носить броню подобно обыкновенному одеянию. Как правило, подобный доспех украшал тела «Изумрудного воинства» или высокопоставленных эльфийских генералов, коим и являлся собеседник друида.

Несмотря на нынешнее мирное время и годы исцеления в Ироллане, на челе воеводы красовался изысканный шлем внешне схожий с ликом сокола.

Друид опустил взгляд к земле и полной грудью принял аромат утреннего воздуха столь прохладного и влажного после минувшей ночи. Его сознание всё ещё ожидало ответ, а глаза украдкой пробежались по земле, прикоснувшись к вершине Tir-List — «Лазурной горы» — могучего склона, имевшего на эльфийском языке ещё одно имя — имя нарицательное, отражающееся в сознаниях эльфов, напоминая им о событиях минувших дней.

— Лес постепенно восстанавливается, — наконец, прозвучал голос из-за соколиного забрала, что полностью проигнорировал вопрос собеседника. — Раны, оставленные отродьями Ургаша, исчезают ивскоре лес забудет тот огонь, что едва не спалил его до основания.

— Лес никогда не забывает истории, — улыбнулся друид одной из сотен своих улыбок. — Когда нас с тобой не станет, он всё ещё будет помнить об ужасах, коснувшихся этой земли… как и подвиге тех, кто встал на её защиту.

Генерал ответил кивком и подобно собеседнику вдохнул полной грудью.

— Мы все будем помнить их жертву. Но, именно для этого я просил твоей аудиенции.

Улыбка друида сменила вид. На сей раз в ней присутствовала лёгкая нотка интриги и неудовлетворённого любопытства. Взгляд его золотистых глаз вновь коснулся «лазурной» вершины, что на деле являлась тем же воплощением камня, что и прочие горные хребты.

— То, что произошло в Харасан-Талу, — продолжил генерал. — Жертва твоих братьев — артефакт, сотканный из их душ. Мы спрятали его, но как друиды собираются поступить с ним, мастер Древен?

— Я много думал об этом, — покачал головой друид, не отводя взгляда от вершины. Улыбка на его лице превратилась в блеклое подобие себя. — Правда в том, что подобное решение нельзя принимать в одиночку, генерал. Друиды, мои братья и сёстры исполнили предназначение, но жертва… эта жертва, которую принёс весь наш клан. Наш народ.

— Наш народ, — себе под нос, прошептал генерал, поймав пролетающую близ лица пушинку. Ненадолго между собеседниками воцарилось молчание. Молчание напряжённое и всё же, полное гармонии. — Насколько велика сила, что таится в недрах артефакта?

Вопрос генерала оставил за собой явственное чувство недосказанности, столь хорошо ощутимое для жреца земли.

— «Талмон» не просто камень, генерал Тэлага́т. В нём заключена частица божественной сущности, — Древен сделал короткую паузу, всё же одарив собеседника взглядом. — У него есть собственное сознание… и порой, я слышу его голос. Голос моих братьев.

На сокрытом шлемом лице не проступило ни единой эмоции.

— Могли бы мы воспользоваться этой силой, чтобы восстановить леса и защитить наш народ от угроз из будущего?

— Сомневаюсь, что хоть кто-то из смертных сумеет обуздать эту силу, генерал. Она находится за гранью нашего понимания, — Древен покачал головой и прищурил взгляд. — Ныне «Талмон» пребывает в состоянии покоя, но что будет, когда он вновь явит себя? Когда это случится? Я не хочу оставлять решение за собой… но я считаю, что мы должны уничтожить «Талмон» или, по крайней мере, заключить как можно дальше от глаз и умов, что возжелают воспользоваться им.

— Пренебречь подобной силой? — лицо генерала оставалось всё так же бесстрастно, но в его голосе проступила искра. — Мы видели, на что способны дети Ургаша. Люди подбираются вплотную к нашим границам на юге. Гномы затаились в горах, но в какой момент они решат расширить свои территории? А конфликт между королём Арниэлем и леди Туидханной становится всё острее. Тарлад находится в кольце и откуда произойдёт следующий удар — остаётся лишь гадать. Мы должны использовать каждую возможность для защиты нашей земли.

Лицо Древена окутала печаль столь несвойственная для сущности этого эльфа. Взгляд золотистых глаз неотрывно вглядывался в «лазурную» вершину, а среди собеседников вновь воцарилось молчание. На сей раз, в ожидании пребывал уже генерал.

— Я понимаю твоё стремление защитить наш народ, мой друг, — едва слышно промолвил друид. — Понимаю стремление защитить землю от грядущих бед… но это слишком опасно. «CapturaDa» не должен вновь повториться. Это не тот риск, на который мы имеем право пойти.

— Твои братья пошли на риск, — в голосе генерала прозвучала сталь. — И мы обязаны им своим спасением, Древен. Мы не имеем права предать эту силу забвению.

— Боюсь, генерал, только на это мы и имеем право.

— Нет! — парировал собеседник. Ныне, его лицо и образ хищной птицы выражали единую эмоцию. — Ради памяти о тех, кто положил свою жизнь на алтарь нашей свободы. Или ты забыл пламя и вдов? Забыл, какого это, глядеть в глаза ребёнка, что только что стал сиротой? Если у нас есть хоть малейшая возможность предотвратить катастрофу, то я готов пойти на любой риск, Древен. Даже если ценой станет моя жизнь.

Друид продолжал молча взирать на восход. Улыбка по-прежнему не украшала его лицо, а дуги бровей выдали хмурое выражение — символ внутренней борьбы между собственными чувствами. Генерал продолжал терпеливо ожидать, наблюдая за тем, как колышутся колосья травы на одном из немногочисленных лугов во чреве Чернолесья — в том самом месте, где некогда столкнулись две противоборствующие стороны, а земля укрыла павших.

— Есть один способ, — едва слышно промолвил друид. — Это будет не просто и крайне опасно…

— Я готов, — незамедлительно ответил генерал.

— Нет. Только служитель Силанны. Мы можем попытаться связать сущность друида с сущностью артефакта. Очень сложно предсказать последствия подобного ритуала, но возможно… так мы получим возможность, пусть и ограниченно, но контролировать энергию «Талмона».

— И каковы риски?

— Как я уже и сказал, очень сложно предсказать последствия. Чтобы сотворить подобное, нужно пробудить «Талмон» ото сна и большой вопрос то, как он отреагирует на пробуждение. Каково будет его собственное решение и даже если всё получится, то невозможно предугадать последствия для того, кто обременит себя подобной судьбой?

— Если это позволит хоть немного обезопасить наш дом, то мы должны сделать это! — генерал опустил ладонь на плечо собеседника. — Ради будущего наших детей, Древен! Эта та жертва, на которую мы обязаны пойти!

Вдруг, едва различимый шелест кустов донёсся до слуха эльфов. То был не шелест ветра или одного из бесчисленных зверей, обитающих на просторах Тарлада. Листья едва заметно шелохнулись близ лесной тропы, явив образы двух силуэтов, застывших на противоположный стороне поляны.

Высокая эльфийская девушка с длинными волосами цвета воронового крыла и глазами, сиявшими, словно пара полных лун, остановилась на поляне, придерживая за плечи мальчишку — совсем юного эльфа, столь же черноволосого и темпераментного, как его мать, столь же зеленоглазого и сдержанного, как и его отец. Взгляд юного эльфа неотрывно вглядывался в восседавших на булыжнике мужчин, плавно перетекая на силуэт далёкой «лазурной» вершины.

— Похоже, вас ждут, генерал Тэлагат, — улыбка вновь нашла место на лице друида. Золотистые глаза наполнились теплом. — Полагаю, мы ещё вернёмся к этому разговору.

Генерал коротко поклонился друиду и в знак почтения прикоснулся к его руке.

— Паутина судеб? — промолвил Тэлагат, одарив друида прощальным взглядом. На его ранее лишённом эмоций лице проступила улыбка. — Мне нравится.

Оставшись в гордом одиночестве в окружении зарослей тарликум, Древен вдохнул полную грудь и вновь навострил взгляд в направлении далёкой одинокой горы, столь прекрасной на фоне восходящего солнца. Мысли его медленно уносились вдаль, сквозь месяцы и годы, воскрешая в памяти пламя, охватившее Тарлад и ужасные легионы демонических созданий, марширующих вдоль пылающих троп. Образ великолепного эльфийского храма, ныне затерянного среди рощ чёрных елей и сияние лазури, навсегда запечатлённое в памяти старшего друида клана «Иль-Вэн».

— Как знать, что есть меньшее зло? — спросил у ветра друид.

Ветер молчал, унося шёпот Древена далеко к облакам, к детям Илата, внимающим шёпот и одинокой вершине Тир-Лист — одного из многочисленных символов двойственности сего мира. Символа, что подарил свободу народу Тарлада, но поселил в их души настоящий страх перед ликом природы и память о дне разрушения. Память о «Capturada».

2

Вечер Ардня. Первый день месяца Смеющегося Ветра. Центральная часть Империи. В трёх днях пути от моста имени Сауруса Протара.

— И всё же, в чём состоит цель нашей миссии, милорд? — послышался голос из-под цилиндрического латного шлема с характерным для имперских офицеров узором солнечных крестов.

Среди прочих сопровождающих царило молчание. Спокойствие вечера перебивал шум доспехов, шелест кольчуг и топот окованных сапог. Отряд из дюжины воителей под предводительством восседавшего на коне рыцаря продвигался вдоль лесной тропы близ главного тракта. Исходя из внешности ездока, герба на его щите и попонах лошади, он не принадлежал к высшему рыцарскому сословию, сохраняя за собой статус башелье и герб лорда, коему он некогда поклялся служить — расправившая крылья золотая сова.

Существа, обыкновенно бороздящие пустынные тропы лесов, затаились в тишине, наблюдая за приближением гостей. Полёвки шуршали в траве, летучие мыши хлопали крыльями неподалёку от окрестного села, грозная мантикора затаилась на дубовых ветвях, взвешивая свои шансы на успешную охоту.

— И чем же продиктован твой интерес, Гораций? — наконец, раздался ответ из-под тяжёлого цилиндрического бацинета, адресованный оруженосцу. — Неужели, ночная прогулка по лесу способна породить в твоей душе страх?

— Никак, нет, милорд! — тут же открестился воитель. — Просто… обыкновенно, мы не проводим подобных патрулей, к тому же, не в таком составе. Вас что-то тревожит?

Парочка масляных фонарей освещала путь сквозь темноту просёлочных троп. Прочие пехотинцы, что следовали за боевым конём и его наездником, навострили слух. Качество снаряжения оных заметно уступало закованному в полные латы Горацию и уж тем более, восседавшему на коне господину. Тела их укрывали гамбезоны, кирасы, открытого вида шлемы, шапели и кольчуги. Как и в подавляющем большинстве, в руках воинов Империи находились копья — инструмент, что при должном мастерстве и умении вести бой в строю, превращался в по-настоящему грозное оружие.

— Эх, Гораций! — в недрах бацинета послышался протяжный вздох. — В тебе живёт дух настоящего рыцаря и манеры деревенского простака. Если бы я хотел, чтобы ты знал больше дозволенного, то непременно бы сообщил. А сейчас, держи ухо в остро и перестань отвлекать господина.

— Слушаюсь, сэр Август! — сквайр угрюмо склонил голову и более не тревожил ночь вопросами.

Рыцарь вновь потонул в мыслях, беззвучно браня оруженосца за излишнее любопытство и наблюдательность. За полтора года службы Гораций слишком хорошо изучил его повадки и проявление тревожного состояния даже в те моменты, когда Август пытался его скрыть.

Закованная в сталь рука в очередной раз удостоверилась в надёжности затворов ко́фра — окованного сундучка, где хранились документы, дневники и грамоты. Мысли двмнулись сродни вязкому потоку. Как и многие другие, сэр Август слышал об эпидемии, бушующей в юго-западных землях, слышал пугающие истории очевидцев, коим не посчастливилось стать жертвами нападения ужасающих существ, что орудовали в окрестностях трактов. Некогда рыцарю довелось стать участником действий, что предвещали «Веронский Инцидент», однако теперь сэр Мью́лих Андреас Август являлся одним из немногих, кто прознал о взаимосвязи всех этих событий. Рыцарь знал и о том, что ныне происходило в окрестностях деревенских руин, как знал и о связи ответственных за это преступление с орденом «Кровавого Креста» и небезызвестным бароном дома «Трас» — Фридрихом Хансом Каствудом.

Едва ли Мьюлих сам верил глазам, когда в его руки угодили те документы, которые он ныне держал при себе. Проведённое им лично расследование дало понять не только верность полученной информации, но и пугающие масштабы происходящего. С тех самых пор Август знал, что более не может доверять имперским чинам и офицерам. Слишком многие из них погрязли в коррупции и связях, превращавших подданных Империи в её новых врагов. Теперь рыцарь мог доверять лишь близкому окружению — своей семье, бойцам и старым, проверенным товарищам.

— Это здесь, — уверенным тоном промолвил рыцарь, кивнув на дорожный указатель близ одной из деревень, оставленной большинством жителей несколько лет назад. — И, похоже, нас уже ожидают. Гораций.

Услышав приказ командира, сквайр сделал несколько уверенных шагов вперёд, навстречу паре фигур, восседавших в тени леса и увиденных лишь благодаря команде Августа.

— Кто вы такие? — послышался возглас из-под стали шлема. — Назовите себя!

— Свои, — раздался в ответ бас.

— Для сэра Мьюлиха Андреаса Августа не существует понятия «свои», — в том же командном тоне продолжал сквайр и демонстративно опустил ладонь на рукоять полуторного меча. — Повторяю вопрос. Кто такие?

— Убери меч, сынок, — усмехнулся второй силуэт.

Послышался щелчок кремниевого огнива. В свете пламени проступили черты, присущие для особой касты воителей — закованные в прочные стальные латы тела, характерные маски-забрала в форме ликов святых и накидки в чёрно-жёлтых тонах. Орден инквизиции располагал огромным контингентом слуг, большая часть которых именовали себя дознавателями или охотниками на ведьм. Сия же пара представляла собой высшее воинское сословия внутри ордена — его юстициарскую часть.

— Сэр Кристофсон и инквизитор Стадеус Трост к вашим услугам, сэр Август, — коротко поклонился один из воителей.

— Рад приветствовать вас, сэр Кристофсон, — спешившись, промолвил Август и предстал перед собеседниками для переговоров. Его отряд в оперативном порядке оцепил периметр. — Не опасаетесь путешествовать в столь скромном составе?

— Воину Эльрата не престало бояться теней, сеньор Август. Полагаю, дело и впрямь серьёзное, если вы потребовали высокопоставленных членов ордена явиться в такое захолустье?

— Более чем, — кивнул рыцарь и сделал очередной шаг. — Мне удалось раскрыть заговор в центре Империи. Всё, что вам нужно знать, находится здесь, — рыцарь показательно хлопнул по каркасу кофра. — Факты, документы, схемы и раскрытие конкретного контингента заговорщиков. Всё, что мне удалось разузнать.

Бойцы, доселе следовавшие за сэром Августом, навострили взгляды в направлении господина. Не минуло и пары зим с того момента, как они встали под знамёна рыцаря, но даже за столь короткий срок солдаты успели убедиться в качествах этого человека, его преданности делу и стране. Рыцарь передал сундук в латные рукавицы инквизитора. Оценивающий взгляд пронёсся сквозь забрало шлема по телу сэра Кристофсона, его узорчатой броне и оружию, что ныне красовалось за поясом…

— Инквизиция проведёт расследование, сеньор Август. Империя не забудет ваших добрых дел. Однако мы должны знать владеет ли этой информацией кто-то ещё?

Рыцарь молчал, взвешивая ситуацию. Он уже понимал, что этот вечер станет для него последним, как понимал и истинный масштаб заговора, и что человек, ныне стоявший пред ним, не мог быть прославленным мечником сэром алексеем Бенедиктом Кристофосоном, что, по словам его собственных соратников не расставался с полуторным орденским мечом даже в ночные часы. Образы вновь пронеслись в голове, навевая Августу лишь одну мысль о безопасности собственной семьи. Он знал, что должен делать и что единственным путём к спасению будет нанести первый удар.

Однако всё сложилось иначе.

— Вперёд! — опередив Августа, пробасил «сэр Кристофсон» и выхватил из-за пояса топор — оружие, что и разрушило его образ.

В единственный миг отряд из дюжины бойцов подвергся нападению. Атаковали с флангов из недр подготовленных задолго заранее засад. Стог сена неожиданно двинулся вперёд. На местах, где ранее виднелась земная твердь, подскочили присыпанные почвой щиты, явив образ полутораметровых окопов и затаившихся в них бойцов. Засвистели самострелы. Завязалась драка, где оппонент тут же завладел инициативой, тактическим пространством и получил внезапный численный перевес. Сталь звенела о сталь, безмятежная ночь наполнилась агонией криков, прохладную землю окропила кровь.

— И как… дорого… стоит… честь?! — взмахивая клинком под каждую кроткую фразу, сэр Август вступил в размен со лже-инквизитором, что ловко парировал выпады рыцаря.

Молчаливый оппонент сблизился и донёс до головы рыцаря тяжёлый удар. Топор отскочил от стали шлема, пошатнув восприятие Августа, но не нанес его плоти никакого вреда. Тяжёлый латный доспех давал прекрасную защиту, но слишком сильно отягощал его движения. Топор раз за разом врезался в цель, выбивая рыцаря из ритма и равновесия. Где-то позади прогремела вспышка магического пламени, что обожгла плоть людей. Послышался скрежет пробитого шлема Горация, что до последних секунд верой и правдой защищал спину человека, которому поклялся служить. Всё было кончено. Август остался один на один с толпой врагов, не видя целей, не имея никакого плана. Он просто продолжал защищаться и наносить бесполезные ответные атаки.

Уже в следующую секунду мощная ладонь, скованная в сталь инквизиторской краги, вцепилась в забрало шлема и лишила Августа равновесия. Рыцарь упал, как пали и последние шансы на выживание. Ожидаемо, его вдавили сапогом в почву, а вспышка острой боли, вспыхнувшая в районе спины, постепенно сменилась холодом остывшей стали.

— Прости, рыцарь, — послышался всё тот же спокойный бас «инквизитора Кристофсона». — Ничего личного. Просто работа.

— Хорошая работа, парни! Как мы их! А! — звучали праздные крики, сливающиеся в монотонный звук для слуха Августа. — Му́фос — мужик! Не подкачал с чарами.

— Не шумите, балбесы! Не нужно нам лишнее внимание, — послышался ворчливый голос колдуна. — Ка́рен, что делаем с бумагами?

— Забираем всё с собой, — продолжил вещать бас «инквизитора». — Лошадь под узды. Шкатулка с печатью. Её не открывать.

— Да ладно тебе, шеф! Неужели не интересно из-за чего весь сыр-бор?

— Хочешь присоседиться к ним, Марк? — фыркнул чародей, указав на тела поверженных противников. — Вот и я не очень. Так, что слушай Карена и не вздумай лезть! Подставишь всех.

— Ах, зануда Муфос!

Постепенно, звуки окончательно растворились в глубинах восприятия. Более не было ни боли, ни отчаяния. Лишь непреодолимое чувство прохлады и слабости в руках. Сердце постепенно теряло интенсивность ударов. Стрекочущие в траве цикады и прохладный аромат ночи.

Тишина. Покой. Пустота.

3

— Вот же тебя угораздило! — вновь послышался усталый возмущённый возглас.

На улице стояло ранее утро. Солнце неспешно явило образ из-за границ восточного горизонта, зависнув над бурными водами реки. Пара мужчин двигалась вдоль просёлочной тропы, наблюдая за тем, как могучий Кирк несёт течение на многие мили вперёд, пересекая границы людского государства. Исходя из внешности людей, их относительно ухоженному внешнему виду, наличию гамбезонов, стальных нагрудников, шлемов, копий и характерной символики, то были стражи одной из множества крепостей, разбросанных по лику Империи.

Пожилой краснощёкий солдат, отличавшийся от молодого напарника не только более упитанным сложением, но и солдатской выправкой, и чёрными густыми усами, красующимися под носом-картошкой, закинул древко на плечо и вновь устало выдохнул. Именно из его уст прозвучал недовольный возглас в адрес молодого соратника. Пожилые ноги порядком отвыкли от затяжных патрулей и дежурств за стенами охраняемого форта, но привычка сохранять дисциплину и следовать приказам не позволяла стражу сбавить шаг.

Его молодой протеже, чуть более двадцати лет от роду, отличавшийся сухощавым лицом, небрежной рыжей щетиной и любопытным взглядом ярких зелёных глаз, напротив, испытывал детское чувство радости, несмотря на долгую, проведённую без сна ночью. Он не отличался дисциплиной и как подобает молодому энергичному юнцу, не успевшему сполна почувствовать вкус солдатской муштры, постоянно выбивался из рамок дисциплины. Даже в сей момент открытый шлем, что должен был венчать рыжеволосое чело, оказался зажат в подмышку, как и полотно подшлемника.

— Все камни в меня теперь летят? — хмыкнул молодой. — А про Шу́ру и его советы ты, значит, забыл? Скользкий хорёк! Это то выкрутился.

— А ты не за Шурку думай, а за себя, — пробурчал пожилой. — Никто ведь не заставлял тебя эти яблоки таскать. Да и на кой они вам вообще сдались, эти яблоки?! Да ещё и с фермы Хьюза! Ух, молодёжь! А теперь ходи с вами в дежурство, да ноги мозоль. Чтоб тебе гузно пробило!

— Не нуди ты, Пе́тро. Ноги целы. В деревне всё тихо. Тем более капитан нас в форт отправил. Сдашь рапорт, а там, глядишь, до полудня поспать дадут.

— Сдашь, — фыркнул усатый. — А ты мне на кой? Пора бы уже научиться солдатскому говору. Да и не люблю я такой бардак. Хорошо, когда в одно время ложишься, в одно время просыпаешься. Порядок, ведь, на то и порядок. А вы, как с Шуркой в следующий раз какую хрень затеете, меня не втягивайте. Мне ещё вон, четыре рта кормить.

— Не переживай ты так! Сам знаешь, командор у нас мужик хоть куда. Не выкинет он за пару яблок ворованных.

— Командор, то мужик хоть куда, но и его терпению может конец прийти. Особенно сейчас, с этими миссионерами, мать их за ногу! — Петро сместил подогретый на солнце шлем и расчесал залысину, на которой красовалась единственная прядь редких тёмных волос. Выдохнул.

— Да что, ты маешься? Сними уже это каску и тащи в руке. Ну, или на древко повесь. Будешь как бабка с ведром. Хе-хе.

— Всё бы тебе веселиться, Сопля. Ох! Неуж и я таким бестолковым был в твои годы? Упаси Эльрат! А вот выскочит из кустов тролль, али ещё тварина какая? Что делать будешь? Шлем на свою тыкву тянуть? Эх, Лайм, здоровый лоб, а ума как у хлебушка!

— Ох! Нашёлся здесь! — рыжебородый усмехнулся в демонстративной манере. — Ветеран войны! Забыл, как сам от тролля улепётывал! Вроде старый, сморщенный помидор и сапоги тяжёлые, а как струхнул, побежал так, что пятки засверкали. Хе-хе!

— Не побежал. Предпринял манёвр тактического отступления.

— Ух! Старый пройдоха! — Лайм тряхнул головой и навострил взгляд в направлении вод Кирка, бушующих по его правое плечо. — И как ты только войну с таким настроем прошёл?

— На войне другое нужно, — фыркнул усач. На мгновение, его лицо сковала хмурь, а разум окунулся в воспоминания. — Не дурость, а голова на плечах и рука твёрдая. Думаешь, просто так нас командор муштрует? Это всё… Сопля, ты вообще меня слушаешь?

Лайм молчал. Зелёные глаза, как и всё восприятие юнца, оказались прикованы к едва различимому лоскуту ткани, плещущемуся близ берега реки.

— Ну, чего встал? — покачал головой усач. — Идём, проверим, что там такое.

Подобравшись ближе к каменистой отмели, солдаты спустились к воде. Кожаные сапоги утонули по самое голенище, а копья заняли место в крепких руках. В спешном движении Лайм натянул на голову подшлемник и шлем. Увиденное, изначально походило на некий сине-белый гобелен или флаг, принесённый речным течением, однако по ходу приближения к находке в её силуэте стали проглядываться телесные черты…

— Утопленник, — констатировал Лайм, толкнув находку древком. — Да никак… эльф! Это же… женщина, кажется? Смотри ка, да у неё меч. Девчонка-мечник?

— Это ж эльфы. У них всё не как у людей. Говорят, бабы воюют, а мужики дома с детьми сидят, кашу из капусты варят, — Петро вскинул копьё и поравнялся с Лаймом, сосредоточив на находке оценивающий взгляд. — Эх, жаль девочку. Кирк никого не щадит. Да примет Эльрат её душу.

— Так она… вроде дышит?

— Не. Это её водой качает. Кожу видишь? Фиолетовая вся. Ночью, поди потонула. Зуб даю.

— Зуб не зуб, но нужно её подобрать. Не на берегу же бросать.

— И то верно. Только осторожно. Меч, кажись, не дешёвый, да и покойнику он ни к чему, а девочку прикопать надо. Капитану потом доложим.

— Петро! Она не мёртвая!

— Да, чтоб тебя, Сопля! Говорю же…

— Г… где я? — раздался чуть слышный голос из уст «утопленницы», что едва не заставил пожилого стража проглотить язык.

— И впрямь! Живая! — выпучил глаза Петро и тут же припал к воде. — Эй, мазель! Слышишь меня? Ты посмотри на неё! Живая! Как себя чувствуешь? Как зовут то тебя?

— Зовут? — переспросила она и на мгновение затерялась в бездне собственного беспамятства. — Меня зовут… Лиара.

***

— Однако повезло вам, мазель, — буркнул Перто. — Угодила в течение Кирка и в живых осталась. Неспроста это.

Едва ли девушка могла вспомнить события минувшей ночи, но исходя из состояния, в котором находилась её верхняя одежда, Лиара удивилась и тому, что по-прежнему сохранила жизнь. Сине-белая мантия листмурского волшебника была разодрана в клочья и полностью пришла в состояние негодности. На руках и ногах виднелись множественные ссадины самой разной тяжести и величины. Спину драло, а одежда давила на плечи всей тяжестью пропитанной водой ткани.

— Спасибо, — тихо простонала Лиара.

— Да, не за что! Что ж мы, нелюди какие? Не суетись, приди в себя. Оружие мы заберём, но помощь окажем. Где перевязать? Все кости целы? Стой, а что это у тебя в руке?

Лиара машинально раскрыла ладонь, увидев внутри идеальной формы зелёный светящийся овал — центральный предмет последних месяцев её жизни. Лёгкая лазурная рябь пестрила в его недрах, плавно перетекая в зелёные лучи.

— Это же изумруд, — выпученные зелёные глаза рыжебородого сверкнули сиянием «Талмона». — Большой какой!

— Не изумруд это! Не светятся так изумруды!

— И много ты, Петро, изумрудов видел?!

— Много!

— Ну… и где видел?!

— А не твоего ума дела!

— Не изумруд, — тихо промолвила девушка, на ходу вспоминая уроки старого волшебника по части общения с людьми и тонкого искусства блефа. — Камень-катализатор. Магический страж. Он… защищает мага от недоброжелателей, покушений и оберегает его безопасность.

— Магический страж? — с явным удивлением промолвил усач, явно не имевший и зачаточного представления в подобных явлениях и терминах. — Так вы, стало быть…?

— Всё верно. Чародейка, — девушка сделала короткую паузу в попытке максимально точно обозначить свой статус, дабы не вызвать неприятия людей. — Ученица волшебника. Из Листмура.

— Листмур? — нахмурившись, промолвил Лайм. — Да это ж, чёрт знает где, за границами Империи. Как это ученица тамошнего волшебника угодила в реку? Неужто, учителя своего прогневила?

Лиара растерялась. Пусть и далёкие от полноты, но обрывки воспоминаний уже вернулись в её сознание. Крог, Шеймус, наёмники, кладбище, переправа через Кирк, засада, битва с тёмными эльфами, страх. Девушка не могла знать судьбы своих друзей и последствия той кровопролитной схватки. Однако её новым знакомым и подобные крупицы информации были ни к чему.

— Мы путешествовали… в Вестрок, но… подверглись нападению неподалёку от переправы. Кажется, это были элемента́ли. Земляники.

— Каменю́ки то? — усмехнулся Петро. — Да уж, в тех местах их полно. Недобрые вести, мазель. Проход через Протар закрыт. Не сможет ваш наставник сейчас пересечь течение Кирка. Да и отпустить вас мы не имеем права. Регламент, будь он не ладен. Отведём вас в наш форт к командору. Так надо.

Эльфийка выдохнула, осознавая свою беспомощность. Едва ли она могла отговориться словами, а вступать в бой с парой подготовленных бойцов, учитывая нынешнее состояние, было прямым самоубийством. Попытаться сбежать? Но куда? Едва ли эльфийка понимала своё приблизительное местоположение.

— Похоже, выбор у меня не велик, — Лиара подняла взгляд и спрятала «Талмон» в недрах мифрилового амулета, что к превеликому счастью всё ещё находился на её шее. — В рюкзаке должна быть накидка. Я должна переодеться.

— Дело верное, — ухмыльнулся Лайм, вручив девушке увесистую сумку с мокрой рясой друида и проверенными, но пришедшими в негодность грамотами.

— Что лыбишься? — фыркнул Петро на своё юное протеже. — Где твои манеры? Не при тебе же мазель переодеваться будет. Ох! Всему учить надо, — усач застыл, навострив взгляд на «ученицу волшебника». — Мазель, накидка, это, конечно, хорошо. Но тут дело другое. Ежели не хотите беды, нельзя в таком виде в форт соваться. По пути заглянем в хатку мою, найдём, что поверх накинуть. В форте у нас инквизиция.

4

— Дело к вечеру, а от наших друзей нет ни единого сигнала, — возмущался высокий статный мужчина в тёмном плаще, стоя на каменном балконе. Голос его был мягок, но отдавал ноткой тревоги, а лицо скрывалось за глубоким капюшоном и ритуальной маской — привычным атрибутом чародеев. — Неужели, провалились?

— Нет, — проскрежетал голос в глубине зала. Голос громкий, медленный, шепелявый и прерывистый. У человека наблюдались серьёзные проблемы с речью. — Это… невозможно.

Чародей, стоящий на балконе, обернулся. Его тёмный плащ представлял собой типичную рясу волшебника из качественной ткани, с вьющимися орнаментом пламенных языков и символом красного креста на груди, а рука удерживала древко магического посоха, увенчанного алым камнем-катализатором, что освещал окружающую тень.

— Нет ли у вас предположения, что нас попросту оставили с носом? — обратился волшебник ко тьме. Алый камень-катализатор в навершие откликнулся тусклой вспышкой сияния.

— Эльфы… знают своё… дело.

— Этого я и опасаюсь, — покинув балкон, маг демонстративно развёл руки в стороны. Катализатор набрал яркость. — Они слишком хорошо знают, с чем имеют дело и как ценна эта вещь. Есть ли у нас гарантии их верности? Что-то, что подкрепляет нашу связь с их лидером? Или ещё лучше — что-то, дающее возможность воздействовать на него в случае непредвиденных сложностей?

— Оставь… заботу об эльфах… мне. Занимайся… своими… делами, — вновь повисла пауза. Скрежет голоса усиливался и затихал вместе с пунктуацией фраз. — Как… продвигается… твой проект?

— Конструкты? Пока эксперимент встал. Нужны материалы, которые столь любезно обещали доставить ваши соратники, — в голосе мага появилась лёгкая издёвка.

— Только… за то, что ты очень… нужен делу… и за то… что твой мастер… сделал для меня… твоя голова ещё на плечах.

— И на том, спасибо! — за очередной усмешкой последовал деловой тон. — Пока остаётся работать лишь с четвёртой и пятой фазами. Мы, конечно, достигаем новых высот, но мне так надоело работать с низшей органикой! Мы можем сотворить большее.

Из темноты послышался скрежет стали. Пусть мрак и скрывал происходящее в глубине зала, но не мог заглушить шаркающие звуки ходьбы о каменное покрытие пола. Звук гремящих металлических пластин разрезал тишину на несколько мгновений, став единственным звуком, наполнявшим помещение.

— Я всё… организую, — послышался всё тот же отталкивающий голос.

— Охотно верю, барон Каствуд, — низко, в демонстративной форме поклонился маг. — Я буду ожидать продвижений, а до тех пор, с вашего позволения, я предпочту заняться нашим гостем. Он может сослужить нам добрую службу.

Ответа не последовало, ибо молчание во тьме означало согласие.