1
Три пары тяжёлых латных сапог прошагали о каменные ступени замковых лестниц. Чёрно-жёлтые одеяния и латы скрывали тела инквизиторов, отблёскивая лучами настенных светил. Патруль стражей, шествующих вдоль каменных коридоров, остался позади, покрывая «дорогих» гостей немой грубой бранью. Инквизиторы появились в форте Карадан несколькими месяцами ранее и за это время нейтралитет, а порой и дружественное отношение по отношению к миссионерскому отряду сэра Кристофсона превратилось в настоящую неприязнь.
Несмотря на демонстративное отношение к окружающим и весьма скверный нрав, сэр Алексей Бенедикт Кристофсон с большим уважением относился к труду имперских стражей. Пусть они и являлись низшим звеном военной машины Империи, именно на плечи обыкновенных солдат ложилась основная тяжесть битв и колоссальные потери. Алексей ещё помнил те дни, когда имперские пехотинцы под предводительством прославленных генералов сходились в ожесточённых боях с демоническими захватчиками. Помнил, как священники Эльрата обращали нечистую силу в бегство с помощью молитв и светлых ритуалов, а рыцарская шеренга проносилась по полю брани, прорываясь сквозь беспорядочные вражеские ряды. В те далёкие тёмные дни, когда Империя Сокола исчезла в небытие, именно людское единство стало тем фактором, что не позволил великому государству утратить свой фундамент.
Как же давно это было. Гражданская война изменила слишком многое.
Рыцари более не были теми бравыми воителями, способными на чудеса тактических изысков и победоносный штурм. Бо́льшая их часть превратились в обыкновенных феодалов, предпочитая торговлю и банальную делёжку земли ратным подвигам. Солдаты, что некогда представляли собой нерушимый строй, движимый отнюдь не золотом, а идеей защитить свой дом, теперь подобно стражам форта Карадан брали в руки копья и щиты лишь для того, чтобы принести домой пригоршню монет. И даже высшие духовные чины Священной Церкви Эльрата скатились до низменных стремлений к богатствам и попыткам вернуть былую роль духовенства в жизни государства. За неимением могущественного внешнего врага защитники Империи растратили свой дух, потеряли мотивацию, а единый механизм заржавел и утратил былую подвижность.
Единственными, кто сохранял пыл, остались редкие ордена и инквизиция. Воители священной церкви ушли в тень, не желая принимать одну из сторон гражданского конфликта, вместе с тем, продолжая защищать свой род от внешней угрозы. Растущее влияние Некромантов в землях Эриша и орки, разграбляющие деревни. Несчётное число замаскированных демонов, что продолжали прятаться в тени и саботировать слабых духом. Кто, как не воин церкви мог сопротивляться этой чуме? Кто как не святые воители Эльрата могли дать отпор тёмным силам?
Именно по этой причине сын знатного графского дома отрёкся от всех привилегий и ступил на непростой путь сражений со злом, окружив себя единомышленниками и настоящим братством, о коем грезил ещё будучи мальчишкой, слушая повести из уст отца.
— Ох уж этот Фарбрук! — шагая вдоль плаца, покачал головой Алексей. На сей раз от привычной ухмылки за стальным забралом не было и следа.
— Его можно понять, сэр Кристофсон, — спокойным тоном промолвил отец Клаурус в очередной попытке сгладить углы. — Представьте себя на его месте.
— У всего понимания есть свои границы, отец. Фарбрук их давно перешёл. С каким удовольствием я бы сошёлся с ним в поединке! Но все эти формальности и треклятая, прости Эльрат, бюрократия!
— Так наше общество сохраняет порядок, сир. Иначе, чем мы отличаемся от орков с их кровной местью и родоплеменным строем?
— В твоих словах есть доля истины, — Кристофсон выдохнул. — И, мы ведь больше не в каморке Филина. Не по себе, когда брат по вере и оружию, зовёт меня сиром.
— Виноват, — на сокрытом забралом пожилом лице проступила добродушная улыбка. Взгляд Клауруса неспешно скользнул по окружающим силуэтам людей, что спешно расступались прочь при приближении тройки инквизиторов. — Это, к слову, ещё одна причина, по которой у нас возникают проблемы с людьми. Нас попросту боятся.
— В большинстве своём, люди не в силах понять дел инквизиции, — игнорируя присутствие окружающих, промолвил Крситофсон. — Они не видят наших жертв, не видят того, с чем мы сталкиваемся. Они видят лишь результат наших действий. А их страх? Что ж, мне самому печальна мысль, что в наше время звание инквизитора стало синонимом палача. Но именно этот страх — страх перед карающей дланью Эльрата, не позволил многим оказаться по ту сторону света. Пусть они боятся, отец Клаурус. Пусть трижды подумают, прежде чем переходить нам дорогу.
— И в этом есть доля истины, Алексей. Но неужели, нельзя идти по пути компромисса?
— Зло не признаёт компромиссов! — послышался голос доселе молчаливого Стадеуса. — Как и инквизиция.
2
В отличие от своего командира, если уж Стадеус Трост и воспринимал имперских солдат, то лишь в качестве расходного материала — ресурса, необходимого на поле брани. Он не признавал никаких авторитетов, предпочитал избегать любезностей с имперскими феодалами, ибо знал, что самые любезные — зачастую самые гнилые или бесполезные. Что же касается представителей воинского сословия, нанятых из добровольцев среди местных крестьян, то таковые и вовсе являлись настоящим браком и бесполезной тратой имперского золота. Никакая муштра и тренировки не могли наполнить этот сброд духом истинных воителей Эльрата, особенно, когда им руководил слюнтяй, неспособный принимать волевых решений.
По-своему Стадеус уважал Фарбрука, подобно тому, как Филина уважал и его командир, но едва ли это уважение перевешивало всю глубину ненависти, что кипела в сердце инквизитора. Он с самого начала обвинил командора в непрофессионализме, пытаясь дискредитировать имперского рыцаря за каждую, даже незначительную ошибку его людей. Злая ирония заключалась в том, что ныне именно незначительная ошибка дала Тросту некоторый оперативный простор, а его шаг стремился в ныне пустующую столярную мастерскую на окраине форта…
Латная рукавица коснулась рубанка, лежащего поверх заготовленных брёвен, свалив его на пол. Не то чтобы Стадеус не видел инструмент, просто он терпеть не мог беспорядки, подобные тому, что царил в этих стенах. Материалы мешались под ногами, заставляя тщательно подбирать шаг, а инструменты, что должны были висеть на стенах, зачастую оказывались на верстаках или поверх штабелей заготовленной древесины бок о бок с пустующими флягами эля. Несмотря на то, что вокруг царила темнота, этот беспорядок напоминал Тросту далёкие молодые годы, когда он двигался сквозь остатки собственной деревни, перешагивал через пепелище домов и обгорелые тела. Вокруг полыхала земля, валялись переломанные топоры и вилы, с помощью которых обычные деревенские жители пытались противостоять силе, вырвавшейся из адских недр. У людей не было ни шанса. Они попытались дать бой, но были разорваны единственной тварью — существом, равным которому, как бы ни отрицал это Трост, он не встречал и по сей день.
В те годы юный Стадеус Уильям Трост, которого одногодки привыкли звать по второму имени Уилл, служил в подмастерье у деревенского кузнеца, а по совместительству своего родного батюшки. Стадеус не участвовал в битве. Он спрятался в погребе конюшни — месте, где не раз скрывался от хулиганов или разъярённого отца, перебравшего эля. Стадеус помнил, как молился, сидя на коленях перед символом дракона света, чтобы отец не возвращался домой пьяный, помнил все побои, причинённые его твёрдыми руками и старшими мальчишками, что не очень-то жаловали сына кузнеца, просто потому, что тот не разделял их интересы и находил скучными игры в рыцарей и драконов. А потом? А потом пустота, порождённая пламенем и кровью. Жизнь на дорогах, попрошайничество, работа за миску еды и бесконечное бегство. Трост не знал куда идти. Лишь чудом он остался жив зимой 847 года, благодаря доброте одного из имперских баронов, что подобрал умирающего от голода и холода юнца на обочине тракта и принял в качестве слуги…
Вдруг, что-то скрипнуло в тёмном углу, в нескольких метрах над уровнем пола. Инквизитор даже не повёл глазом, ибо звук был нежданным, но не неожиданным.
— Разузнал? — послышался голос из-за стального забрала.
— Да, — послышался в ответ мужской голос — тихий и взволнованный.
Стальная рукавица стряхнула пыль и опилки с початого штабеля, организовав относительно чистое сидение. Силуэт едва различимый в тени, спустился по деревянной лестнице и ловко перескочил через штабель дров, где его ожидал Трост. Это был человек — мужчина. Судя по лёгкости и звукам движений, брони на нём не было, как не было при нём и оружия. Инквизитор бесшумно усмехнулся, и коротко пробубнив заклинание, выпустил из рук «Светлячок». Окружающий мрак рассеялся. Собеседник, одетый в крестьянский суконный плащ тёмно-зелёного оттенка, застыл в шаге от переливающихся лучей.
— Мы не плетём интриги, чтобы прятаться от света, — отрезал инквизитор. — Выйди из тени, Гарри.
Мужчина в плаще сделал шаг вперёд, на сей раз более уверенный и длинный. Шляпа, украшенная ястребиными перьями, сползла с его чела.
— Инквизитор Трост? — тихо протянул молодой страж темницы. — Мы точно делаем благое дело? Неужели, командор Фарбрук…?
— Я думал, мы с тобой всё решили, — выдохнул Трост. — Что ж, посмотри вокруг. Посмотри, во что превратился славный имперский форт. Некогда, это была твердыня, оплот света и порядка! А что теперь? Жрецы Илата хозяйничают в Храме Небесных Драконов. Солдаты сходят с ума от пьянства и безделья, а орки чувствуют себя здесь как дома. Орки! Демонические отродья, от рук которых, день ото дня страдают наши товарищи. Как можно найти этому объяснения, Гарри? Они забыли. Забыли то, что произошло тринадцать лет назад! Забыли, как демоны вторглись в наш мир и уничтожили самое сердце нашей Империи! Империя должна быть сильной! Мы должны быть сильны под-стать нашим братьям — ангелам. Но это… это не сильная Империя. Это посмешище, Гарри! Ты сам видишь всё это. Ты знаешь, что я прав.
Несмотря на ярые фанатичные речи, звучавшие из его уст, разум Троста сохранял остроту. В отличие от большинства инквизиторов и к удивлению знающих людей, Трост не замкнулся на религиозном фанатизме, а прозвище «Бешеный Пёс Святой Инквизиции» совсем не выражало его внутренний прагматизм.
— Я… я понимаю, инквизитор Трост. Я согласен. Но… командор Фарбрук. Он хороший человек. Я не желаю ему зла.
— С Фарбруком ничего не случится. Всё, что нам нужно — убрать его с поста командора. Сэр Алексей Бенедикт Кристофсон признаёт его умения и ценит как воина и капитана. Но как глава форта, цена его грош. Ты и сам понимаешь это, Гарри.
— Я… понимаю. Но…
Гарри затих и опустил лицо, более не произнося ни слова. Тревожный взгляд его юных глаз остановился на крошечных пылинках, кружащихся в пустоте и сиянии «Светлячка».
— Конечно, ты можешь уйти и пустить всё дело на самотёк, — уловив взгляд собеседника, всё тем же спокойным голосом промолвил Трост. — Оставить всё как есть. Но потом, когда орки придут к тебе домой и у тебя на глазах надругаются над женой и маленькой дочкой, только для того, чтобы насадить их головы на копья, как трофей. Когда ты придёшь за помощью в обитель света, но обнаружишь там толпу безродных фокусников. Когда вновь воссияет кровавая луна и мы окажемся на грани исчезновения… тогда ты вспомнишь слова старика Стадеуса. Тогда, ты поймёшь, что мог предотвратить всё это. Ты! Да. Только ты! Но вместо этого, ты ушёл прочь.
Конечно, Трост блефовал, говоря, что Гарри может уйти. Инквизитор потратил слишком много времени на вербовку стража темницы, что по удачному стечению обстоятельств знал несколько больше, нежели его сослуживцы. Теперь, вопрос состояли лишь в том, расскажет ли Гарри всё сам или Тросту придётся затащить его в пыточную камеру и применить «дар убеждения».
— Маленькая орчиха, — опустив глаза в пол, тихо протянул Гарри, — Её видел наш сержант. На той неделе, когда привели Кровопийцу. Говорят, что она живёт в северном бастионе замка, вдали от темницы и других орков и что… командор Фарбрук лично опекает её.
— Да, я слышал похожую байку, — инквизитор старался держаться спокойно, но его голос выдавал нотки недовольства. — Девчонка из северного бастиона. Интересно, но не информативно. Нужно что-то большее, чем слухи. Как, говоришь, зовут вашего сержанта? Как думаешь, может она состоять с командором в интимной связи?
— Нет! Только не командор! Е тому же, ребёнок…
— Это не ребёнок, Гарри! Это маленькое чудовище, которое рано или поздно вырастет и станет убивать людей. Не относись к ней как к человеку. Она не человек, — Трост сбавил тон. — Хорошо. Допустим, командор как-то связан с мелкой орчихой. Интересно. Однако боюсь, для мягкосердечных имперских судей этого окажется мало. Слишком мало.
Инквизитор знал, что Виктор не безупречен, как и любой другой человек, но пока командор справлялся с задачами достаточно качественно, чтобы не вызывать вопросов со стороны властей. К тому же, учитывая покровительство со стороны императора, причина для дискредитации Фарбрука должна была быть весьма ощутимой.
— Есть ещё кое-что… — протянул Гарри, полностью завладев вниманием инквизитора. — Что-то важное.
— Я слушаю, — на сокрытом стальным забралом лице, проступил оскал. Каждая секунда ожидания длилась вечность. — Расскажи мне.
— Но… я не могу.
— Гарри. Неужели ты ничего не понял? — латная рукавица тяжело упала на плечо парня. — У тебя нет выбора.
Гарри посмотрел в глаза Троста. Даже сквозь стальное забрало он видел фанатичный блеск, что словно пламя очищения, о котором всё время твердили Стадеус и Кристофсон, ныне сверкал в глазах инквизитора. Образы, раскрытые ранее Тростом ожили в его голове. Орды демонов, горящие деревни, налёты орков и он — простой страж темницы, вступивший на службу менее года назад, мог всё это предотвратить. Гарри боялся не за себя. Он страшился гнева Троста, но куда более он боялся за свой дом, красавицу жену и маленькую дочку трёх годов от роду. В сознании стража вспыхнули образы их глаз, а звуки радостного смеха, казалось, слышались и в безмолвных стенах мастерской. Внутренняя дилемма расколола стража надвое.
Гарри уважал Виктора не только как воина и лидера. Гарри уважал Виктора как человека. Но сейчас, в этот самый момент, молодой страж был согласен с каждым словом, произнесённым из уст инквизитора.
— Эльфийка, — уверенным тоном ответил Гарри. — Командор прячет эльфийку.
— Эльфийку? — удивился инквизитор. — Что за эльфийка, Гарри?
— Я… я не знаю. Видел её пару раз. Это она вылечила орка Трэкана. Её зовут Лиара. Она добрая. Рискнула жизнью, спустившись вниз. Но… инквизитор Трост? Инквизитор! Куда вы?
Накидка в чёрно-жёлтых тонах прошелестела в тени. Закованный в стальные доспехи служитель инквизиции направился к входу. Вопрос Гарри так и остался без ответа. Юноша застыл словно статуя, освещённый последними лучами, исходящими от «Светлячка». Образы восставшего зла в его голове постепенно заменялись иными, не менее приятными картинами. Душу наполнила пустота, а сердце застыло. Сияющая сфера «Светлячка» исчезла, словно никогда и не существовала, а вместе с ней улетучились и все надежды молодого солдата. Его убедили, что именно в его руках находится ответственность за будущее Империи, но более ничего не зависело от его выбора.
«Что… что я наделал?!»