Но мистер Джозеф Тагс, устояв против искушения воспользоваться услугами этого четвероногого феномена, сделал знак обладателю колымаги грязно-зеленого цвета с обивкой из линялого полосатого коленкора; и когда все семейство вместе с багажом втиснулось туда, животное, стоявшее в оглоблях, принялось описывать круги по мостовой и занималось этим примерно с четверть часа, после чего согласилось, наконец, тронуться на поиски квартиры для вновь прибывших.
- Сколько у вас есть кроватей? - не выходя из экипажа, спросила миссис Тагс у женщины, вышедшей им навстречу из первого же дома, в котором, судя по билетику в окне, отдавались внаем комнаты.
- А сколько вам требуется?
- Три.
- Прошу вас, сударыня, войдите, - был, разумеется, ответ.
Миссис Тагс не замедлила последовать этому приглашению. Все семейство было в восторге. Прекрасный вид на море - лучшего и желать трудно! Короткая пауза. Миссис Тагс вновь появилась на пороге: всего одна комната и тюфяк, набитый сеном.
- Какого ж черта она сразу не сказала? - ворчливо спросил мистер Джозеф Тагс.
- Не знаю, - ответила миссис Тагс.
- Негодяи! - воскликнул нервический Симон.
Еще билетик - еще остановка. Тот же вопрос - тот же ответ - тот же результат.
- Да что они, с ума все посходили? - спросил мистер Джозеф, уже не на шутку рассердясь.
- Не знаю, - кротко ответила миссис Тагс.
- Так уж тут водится, сэр, - вставил свое слово кучер в виде исчерпывающего объяснения: и они покатили дальше, на новые поиски и новые неудачи.
Уже стемнело, когда "фаэтон" - весьма отдаленно напоминавший колесницу небожителя, которому был обязан своим именем, - вскарабкавшись поочередно на три или четыре почти отвесных склона, остановился у дверей довольно грязного дома с выступом в виде башенки, откуда можно было созерцать кусочек живописнейшего мореного пейзажа - если до половины высунуться из окна с риском свалиться на мостовую. Миссис Тагс вышла из экипажа. Одна комната в нижнем этаже и три каморки с койками в верхнем - дом разделен на две половины - вторая занята обширным семейством: пятеро детей пьют чай с молоком в гостиной, а шестой, высланный оттуда за дурное поведение, с визгом катается по полу в коридоре.
- Сколько? - спросила миссис Тагс. Но хозяйка дома в это время усиленно соображала, накинуть или но накинуть еще гинею; поэтому она слегка закашлялась и сделала вид, что нс расслышала вопроса.
- Сколько? - топом выше повторила миссис Тагс.
- Пять гиней в неделю, сударыня, с услугами, - ответила, наконец, хозяйка. (Под услугами подразумевается право сколько угодно дергать за сопетку для собственного развлечения.)
- Дороговато, - сказала миссис Тагс.
- Ну что вы, сударыня, - возразила хозяйка, снисходительно улыбаясь на это замечание, свидетельствовавшее о полной неосведомленности в существующих порядках и обычаях. - Напротив, очень дешево.
С авторитетами не спорят. Миссис Тагс сняла помещение сроком на месяц и уплатила за неделю вперед. Час спустя семейство уже сидело за чаем в своем новом пристанище.
- Отличный пашкет! - сказал мистер Джозеф Тагс.
Мистер Симон, сердито нахмурясь, посмотрел на отца и внушительно произнес: - Паш-тет.
- Ну, пускай паштет, - согласился мистер Джозеф Тагс.- Пашкет или паштет - невелика разница.
Жалость, смешанная с негодованием, была во взгляде, которым мистер Симон сопроводил свой ответ:
- Невелика разница! Что сказал бы капитан Уотерс, если бы услышал такую вульгарную речь?
- И что сказала бы милая миссис Уотерс, - подхватила Мари, - если бы увидела, как мамаша - то есть маменька - ест креветок с головой и со всем прочим?
- Страшно даже подумать! - содрогнувшись, вскричал мистер Симон. "Какое сравнение с вдовствующей герцогиней Доблтон!" - добавил он про себя.
- Очаровательная женщина миссис Уотерс, верно, Симон? - спросила мисс Мари.
- Ангел красоты! - ответил мистер Симон, и легкий румянец волнения окрасил его бледные щеки.
- Э-э! - сказал мистер Джозеф Тагс.- Ты смотри, сынок, она ведь замужняя, - и он понимающе подмигнул одним глазом.
- Зачем, - воскликнул Симон, закипая гневом, столь же неожиданным, сколь бурным, - зачем мне напоминают о том, что мои надежды несбыточны, а счастье невозможно? Зачем растравляют раны моего сердца? Разве не довольно того, что... что... что...- Тут оратор умолк; слов ли не нашлось больше, дыхания ли не хватило так и осталось невыясненным.
Зловещий тон этой тирады, зловещее выраженье, с которым романтический Симон, закончив ее, позвонил и потребовал себе свечу, - все это исключало возможность ответа. С подсвечником в руке он мрачно удалился на покой, а спустя полчаса его примеру последовало все семейство, удрученное и озадаченное происшедшим.
Если суета и оживление на Рэмсгетском молу поразили Тагсов, едва они сошли с парохода, то еще более оживленная и красочная картина представилась их глазам на следующее утро на взморье. День выдался ясный и солнечный, с моря тянул легкий ветерок. Кругом были те же дамы и мужчины, те же дети, те же няньки, те же подзорные трубы, те же складные стульчики. Дамы читали романы или занимались рукоделием - вышивали, вязали, плели цепочки для часов; мужчины просматривали газеты и журналы; дети деревянными лопатками копали в песке ямы и напускали туда воду; няньки с младенцами на руках то догоняли убегающую волну, то спасались от новой; порой от берега отчаливала парусная лодка, увозя в море весело тараторящих пассажиров, а спустя некоторое время приставала снова, и те же пассажиры сидели в ней притихшие, со страдальческими лицами.
- Ах ты боже мой! - воскликнула миссис Тагс, когда все семейство уселось на четыре поставленных рядом плетеных кресла, вытянув вперед четыре пары ног, обутых в соответственное количество желтых ботинок, и упомянутые кресла тут же ушли в зыбкий песок на глубину не менее двух с половиной футов. - Ах ты боже мой!
Мистер Симон, понатужившись, сумел извлечь кресла и переставить их на более твердую почву.
- Будь я неладен, если вон те дамы не собрались купаться! - воскликнул мистер Джозеф Тагс в крайнем удивлении.
- Папенька! - вскричала мисс Мари.
- Так ведь правда же, дружочек, - сказал мистер Джозеф Тагс. И в самом деле, четыре молодые дамы, каждая с полотенцем на плече, грациозно вскочили в кабину на колесах; кучер занял свое место, лошадь вошла в воду, кабина сделала поворот, и через минуту четыре всплеска оповестили о том, что купальщицы бросились в волны.
- Ну и ну! - изрек мистер Джозеф Тагс после неловкой паузы. Мистер Симон негромко кашлянул.
- Смотрите, а вон там, кажется, собираются купаться мужчины! - с ужасом воскликнула миссис Тагс.
Три кабины - три лошади - три поворота - три всплеска - и три джентльмена уже резвятся в воде, точно три дельфина.
- Н-ну и ну! - повторил мистер Джозеф Тагс. На этот раз кашлянула мисс Мари, после чего снова наступила пауза. Прервала эту паузу приятная неожиданность.
- Здравствуйте, душечка! Мы вас целое утро ищем! - сказал чей-то голосок над ухом мисс Мари Тагс. Обладательницей голоска оказалась миссис Уотерс.
- Здравствуйте, здравствуйте, - подхватил капитал Уотерс - сама любезность. Последовал задушевнейший обмен приветствиями.
- Белинда, радость моя, - сказал капитан Уотерс, приложив к глазам лорнет и глядя в сторону моря.
- Да, милый? - отозвалась миссис Уотерс.
- Я вижу Гарри Томпсона.
- Где он? - спросила Белинда, также прикладывая лорнет к глазам.
- Вон, купается.