- Постойте, постойте, - сказал Тротт, - это мое письмо, я написал его. Что же мне оставалось делать, сэр? Друзей у меня здесь нет.
- Ну, разумеется, разумеется, - ободряюще сказал мэр. - Вы поступили как нельзя более правильно, лучше и придумать нельзя. Так вот что, сэр: вам необходимо выехать отсюда сегодня же вечером. Для вас заказана карета и четверка лошадей. И позаботьтесь, чтобы кучер гнал вовсю. Нельзя быть уверенным, что за вами не будет погони.
- Боже мой! - с отчаянием в голосе воскликнул перепуганный Тротт. - И подумать, что такие вещи происходят в нашей стране! И как это только допускается! Такое злостное, ожесточенное преследование!
Он смахнул со лба, покрывшегося испариной страха. крупные капли холодного пота и с ужасом уставился на Джозефа Овертона.
- Да, конечно, это прискорбный факт, - усмехнувшись, сказал мэр, - что у нас, в свободной стране, люди не могут жениться на ком хотят, не опасаясь, что их будут преследовать, как злоумышленников. А впрочем, в вашем случае невеста согласна, а это в конце концов, знаете, самое главное.
- Невеста согласна, - тупо повторил Тротт. - А откуда вы знаете, что невеста согласна?
- Полноте, что там скрываться, - сказал мэр, покровительственно похлопывая Тротта по плечу своей широкополой шляпой. - Ведь я ее с каких пор знаю, и уж если у кого-нибудь могут быть сомнения на сей счет, так только не у меня. И вам, поверьте мне, тоже нечего сомневаться!
- Вот как! - в раздумье промолвил Тротт. - Знаете, это просто непостижимо!
- Итак, лорд Питер... - сказал мэр, поднимаясь со стула.
- Лорд Питер? - переспросил Тротт.
- Ах да, простите, мистер Тротт! Тротт - очень хорошо. Ха-ха-ха! Так вот, сэр, карета будет подана в половине первого.
- А как же мне быть до тех пор? - с испугом спросил мистер Тротт. - Не лучше ли будет для соблюдения приличий взять меня вроде как бы под охрану?
- А, прекрасная мысль! - отозвался Овертон. - В самом деле, превосходная мысль! Я сейчас пришлю кого-нибудь. И неплохо было бы, когда мы поведем вас садиться в карету, чтобы вы немножко поупирались, ну, понимаете, так, чтобы создать впечатление, будто вас увозят силком.
- Верно, - сказал Тротт. - Совершенно верно.
- Итак, милорд, - Овертон понизил голос, - а до тех пор разрешите откланяться. Счастливо оставаться, ваша светлость!
- Милорд!.. Ваша светлость!.. - снова воскликнул Тротт, пятясь назад и с неописанным изумлением глядя на мэра.
- Ха-ха-ха! Все ясно! Милорд старается войти в роль сумасшедшего! Очень хорошо! Блуждающий взгляд! Превосходно, милорд! В самом деле превосходно! До свидания, мистер Тротт! Ха-ха-ха!
"По-видимому, мэр здорово насосался!" - решил про себя Тротт и с задумчивым видом снова уселся в кресло.
"А он, оказывается, куда умнее, чем я думал, этот юный аристократ. Какая удивительная выдержка! Так вести свою роль!" -рассуждал Овертон, направляясь в буфет, чтобы переговорить с хозяйкой и сделать соответствующие распоряжения. Все это он уладил мгновенно. Рассказ его не вызвал ни малейших сомнений, и одноглазого коридорного тотчас же снарядили и отправили сторожем в девятнадцатый номер, дабы присмотреть до половины первого за умалишенным постояльцем. Подчиняясь приказанию, этот придурковатый малый вооружился громадной дубинкой и со своей обычной невозмутимостью ввалился безо всяких церемоний в номер к мистеру Тротту и, спокойно усевшись возле двери, приступил к своим обязанностям сторожа, а чтобы скоротать время, принялся с видимым удовольствием громко насвистывать какую-то песенку.
- Что тебе здесь надо, бездельник? - вскричал мистер Александер Тротт, прикидываясь возмущенным тем, что к нему приставили сторожа.
Коридорный, который не переставая мотал головой в такт песенке, слегка обернулся и, поглядев на мистера Тротта с жалостливой улыбкой, засвистал адажио.
- Вас что, прислали сюда по распоряжению мистера Овертона? - спросил Тротт, несколько удивленный странным поведением сторожа.
- А ты сиди, помалкивай, нечего тебе людей разговорами смущать, спокойно ответил коридорный и засвистал снова.
- Послушайте, вы! - закричал мистер Тротт, продолжая разыгрывать комедию, будто ему не терпится драться на дуэли. - Я протестую против того, что меня здесь держат! Я вовсе не собираюсь ни с кем драться. Но раз вы все тут сговорились против меня, то спорить, по-видимому, бесполезно, мне остается только сидеть спокойно и ждать!
- Вот так-то оно лучше, - невозмутимо заметил страж, красноречиво помахивая дубинкой.
- Но только потому, что меня к этому вынуждают, - добавил мистер Александер Тротт и с негодующим видом, но втайне ликуя, уселся в кресло. Да. Вынуждают.
- Ну, разумеется. Как вам будет угодно. Ежели вам так нравится, рад стараться. Только вы поменьше разговаривайте, а то вам опять хуже станет.
- Хуже? - с искренним изумлением вскричал Тротт. - Да что это, он пьян?
- Потише, потише, паренек! - сказал коридорный и выразительно повертел дубинкой.
- Или с ума сошел? - Мистеру Тротту стало не по себе. - Убирайтесь вон отсюда, - закричал он, - и скажите там, чтобы прислали кого-нибудь другого!
- Не выйдет! - отвечал коридорный.
- Вон сейчас же! - закричал Тротт, яростно звоня в колокольчик, потому что его не на шутку разбирал страх - и теперь уже совсем по другому поводу.
- А ну, оставь сейчас же звонок, убогая твоя душа! - сказал коридорный, хватая несчастного Тротта, и, занеся дубинку над его годовой, толкнул его обратно к креслу. - Говорят тебе, не шуми, несчастный! Что будет, коли все в доме узнают, что мы здесь сумасшедшего держим?
- Он сошел с ума! Сошел с ума! - завопил мистер Тротт, уставившись в паническом страхе на. единственный глаз рыжеволосого стража.
- Сошел с ума! - фыркнул коридорный. - Черт меня возьми, да он, видать, совсем свихнутый! Слушай меня ты, юродивый! А, ты опять за свое! - И он слегка стукнул Тротта по голове своей дубинкой, дабы пресечь его попытки схватить звонок. - Ну, как, будешь еще безобразничать?
- Пощадите! Не отнимайте у меня жизнь! - подняв руки вверх, взмолился Тротт.
- Нужна мне твоя жизнь! - презрительно ответил сторож. - Хоть я и думаю, что для тебя было бы сущее благодеяние, ежели бы тебя кто прикончил.
- Нет, нет! - поспешно возразил бедный Тротт. - Нет, вовсе не благодеяние! Я... я хочу жить!
- Вот и распрекрасно. Кому что нравится, у всякого свой вкус. Но слушай, что я тебе скажу: ты сядь вот сюда, в свое кресло, а я сяду напротив, и, ежели ты будешь сидеть смирно, я тебя пальцем не трону, но ежели ты до половины первого посмеешь только дрыгнуть ногой либо рукой, я тебе так твою личность разделаю, что в следующий раз, как увидишь себя в зеркале, задумаешься, не в отъезде ли ты и вернешься ли когда-нибудь обратно.
- Я сяду, сяду, - ответила несчастная жертва недоразумения, и мистер Тротт послушно уселся в кресло, а коридорный расположился напротив, держа на всякий случай дубинку наготове.
Время тянулось томительно долго. Часы на уинглберийской церкви только что пробили десять, и до избавления надо было терпеть по крайней мере два часа с половиной. Первые полчаса снизу еще доносился шум запирающихся лавок, и этот знакомый отголосок уличной жизни несколько облегчал мистеру Тротту его невыносимое положение. Но когда и это все стихло и уже не слышно было ничего, кроме стука лошадиных копыт в конюшне позади дома или внезапного грохота подъезжающей кареты, которая останавливалась на почтовом дворе, чтобы сменить лошадей, и потом снова громыхала по мостовой, - вот тогда ему стало совсем невмоготу. Коридорный время от времени вставал, чтобы снять нагар с оплывающей свечи, которая едва горела, но тотчас же возвращался в исходное положение, а так как ему припомнилось, что он где-то слышал, будто человеческий взгляд обладает необыкновенной силой усмирять сумасшедших, он не сводил с мистера Александера Тротта своего единственного глаза. А этот несчастный в свою очередь сидел не шелохнувшись, уставившись на своего стража, и мало-помалу черты коридорного стали расплываться, волосы постепенно утратили свой огненно-рыжий цвет и, наконец, вся комната погрузилась в серую мглу. Мистер Александер Тротт заснул крепким сном; его разбудило громыханье колес и громкий возглас: "Четверик для номера двадцать пятого!" Поднялась суета, дверь в комнату мистера Тротта распахнулась, и вошел мистер Джозеф Овертон в сопровождении четырех дюжих слуг и миссис Уильямсон - дородной хозяйки "Герба Уинглбери".
- Мистер Овертон! - вскричал в исступлении мистер Александер Тротт, срываясь с места. - Вы только посмотрите на этого человека, сэр! Подумайте, в каком положении я вынужден был провести три часа, ведь этот субъект, сэр, которого вы прислали стеречь меня, - это же сумасшедший, совершенно невменяемый, буйный, опасный сумасшедший!
- Браво, браво, - прошептал Овертон.
- Бедняжка! - промолвила жалостливая миссис Уильямсон, - вот сумасшедшие-то, они всегда так, всех других принимают за сумасшедших!
- Бедняжка! - подхватил мистер Александер Тротт. - Что вы хотите этим сказать, черт возьми! Кто это бедняжка? Вы хозяйка этой гостиницы?
- Да, - ответила дородная особа, - да вы успокойтесь, голубчик, стоит ли так волноваться, поберегите свое здоровье.
- Успокоиться! Слава богу, что меня тут не успокоили навеки! Это одноглазое чудовище с мочалой на голове вполне могло укокошить меня за эти три часа. Как смеете вы, сударыня, держать сумасшедшего в доме, буйного сумасшедшего, который нападает на ваших постояльцев и пугает их до смерти?
- Никогда больше не пущу к себе ни одного, - с укором взглянув на мэра, сказала миссис Уильямсон.
- Великолепно, великолепно, - шепнул мистер Овертон, накидывая на плечи мистера Тротта теплый дорожный плащ.