- В таком случае, - осведомилась мисс Лиллертон, стыдливо отворачиваясь, - в таком случае, что же могло заставить вас добиваться подобного разговора? Какова ваша цель? Каким образом могу я способствовать вашему счастью, мистер Тотл?
Настала минута для красноречивого признания.
- Вы можете сделать это, если позволите мне, - тут Уоткинс шлепнулся на колени, потеряв при этом две пуговицы от подтяжек и пряжку от жилета, - если позволите мне стать вашим рабом, вашим слугою - словом, если безоговорочно сделаете меня поверенным ваших сердечных тайн, осмелюсь ли сказать - чтобы я мог способствовать вашему собственному счастию, осмелюсь ли сказать - для того чтобы вы могли сделаться женою преданного и любящего мужа?
- О, бескорыстное созданье! - воскликнула мисс Лиллертон, закрывая лицо белым носовым платочком с каемкой, вышитой узором из дырочек.
Мистеру Уоткинсу Тотлу пришло в голову, что если бы мисс Лиллертон знала все, она, вероятно, изменила бы свое мнение о нем. Он церемонно поднес к губам кончик ее среднего пальца и по возможности грациозно поднялся с колен.
- Мои сведения были верны? - с трепетом спросил он, как только снова очутился на ногах.
- Да.
Уоткинс поднял руки и, желая выразить свой восторг, возвел глаза к предназначенной для лампы розетке на потолке.
- Наше положение, мистер Тотл, - продолжала мисс Лиллертон, поглядывая на него сквозь дырочку в каемке платка, - наше положение в высшей степени странное и щекотливое.
- Совершенно с вами согласен, - сказал мистер Тотл.
- Наше знакомство было столь непродолжительным, - произнесла мисс Лиллертон.
- Оно длилось всего неделю, - подтвердил Тотл.
- О, гораздо дольше! - с удивлением воскликнула мисс Лиллертон.
- В самом деле? - сказал Тотл.
- Больше месяца, даже больше двух месяцев! сказала мисс Лиллертон.
"Это, однако, что-то странно", - подумал Тотл.
- О! - произнес он, вспомнив уверения Парсонса, будто она давно о нем слышала. - Понимаю! Однако посудите сами, сударыня. Ведь чем дольше длилось это знакомство, тем меньше теперь причин для промедления. Почему тотчас же не назначить срок для исполнения желаний вашего преданного обожателя?
- Мне уже не раз указывали, что следует поступить таким образом, отвечала мисс Лиллертон, - но вы должны принять во внимание мою деликатность, мистер Тотл. Прошу вас, извините мое смущение, но я имею особые понятия об этих предметах и уверяю вас, у меня никогда не хватило бы духу назначить моему будущему супругу день нашей свадьбы.
- В таком случае позвольте мне назвать его, - нетерпеливо сказал Тотл.
- Мне хотелось бы назначить его самой, - застенчиво отвечала мисс Лиллертон, - но я не могу сделать это, не прибегая к помощи третьего лица.
- "Третьего лица? - подумал Тотл. - Кто бы это мог быть, черт его побери!"
- Мистер Тотл, - продолжала мисс Лиллертон, - вы сделали мне в высшей степени бескорыстное и любезное предложение, которое я принимаю. Не соблаговолите ли вы тотчас же передать мое письмо мистеру... мистеру Тимсону?
- Мистеру Тимсону? - проговорил Уоткинс.
- После того что произошло между нами, - отвечала мисс Лиллертон, не поднимая глаз, - вы должны понять, кого я подразумеваю. Мистера Тимсона... священника...
- Мистера Тимсона! Священника! - вскричал Уоткинс Тотл в состоянии невыразимого блаженства, не смея верить своему беспримерному успеху. - Ангел мой! Разумеется - сию же минуту!
- Я тотчас же напишу письмо, - сказала мисс Лиллертон, направляясь к двери. - События нынешнего дня так меня взволновали, что сегодня я больше не выйду из своей комнаты. Я пришлю вам письмо со служанкой.
- О, останьтесь! Останьтесь! - взмолился Тотл, все еще держась на весьма почтительном расстоянии от мисс Лиллертон. - Когда мы увидимся снова?
- О мистер Тотл, - кокетливо отвечала мисс Лиллертон, - когда мы обвенчаемся, мне никогда не будет казаться, что я вижу вас слишком часто, и сколько бы я вас ни благодарила, все будет мало, - и с этими словами она вышла из комнаты.
Мистер Уоткинс Тотл бросился в кресло и предался упоительным грезам о будущем блаженстве, в которых так или иначе главенствовала мысль о "пятистах фунтах годового дохода с неограниченным правом распорядиться ими в своей последней воле и завещании". Объяснение шло так гладко и закончилось так великолепно, что он начал даже жалеть, почему тут же не поставил условие перевести эти пятьсот фунтов на его имя.
- Можно войти? - спросил мистер Габриэл Парсонс, заглядывая в дверь.
- Пожалуйста, - отвечал Уоткинс.
- Ну, как дела? - озабоченно осведомился Габриэл.
- Как дела? - произнес Уоткинс Тотл. - Т-сс! Я иду к священнику.
- Да ну? - сказал Парсонс. - Ловко же вы обстряпали это дельце!
- Где живет Тимсон? - осведомился Уоткинс.
- У своего дяди, здесь рядом, за углом, - отвечал Габриэл. - Он ждет прихода и последние два-три месяца помогает старику. Однако здорово вам это удалось! Я не ожидал, что вы так быстро справитесь.
Мистер Уоткинс Тотл принялся доказывать, что наилучший способ вести любовные дела основан на принципах Ричардсона, но тут его прервала Марта, которая явилась с розовой записочкой, сложенной на манер модной треуголки.
- Мисс Лиллертон свидетельствует свое почтение, - сказала Марта и, вручив записку мистеру Тотлу, скрылась.
- Замечаете, какая деликатность? - обратился Тотл к мистеру Габриэлу Парсонсу. - Почтение - а не любовь, каково? Через прислугу ведь иначе нельзя.
Мистер Габриэл Парсонс не нашелся, что ответить, а потому ограничился тем, что указательным пальцем правой руки ткнул мистера Уоткинса Тотла в бок между третьим и четвертым ребром.
- Пойдемте, - сказал Уоткинс после того, как утих взрыв веселья, вызванный этой шуткой. - Скорее, не будем терять времени.
- Превосходно! - воскликнул Габриэл Парсонс, и через пять минут они уже стояли у садовой калитки виллы, которую занимал дядя мистера Тимсона.
- Мистер Чарльз Тимсон дома? - осведомился мистер Уоткинс Тотл у слуги дяди мистера Чарльза Тимсона.
- Мистер Чарльз дома, - отвечал слуга, заикаясь, - но только он велел всем говорить, чтобы прихожане его не беспокоили.
- Я не прихожанин, - возразил Уоткинс.
- Быть может, мистер Чарльз пишет проповедь, Том? - спросил Парсонс, проталкиваясь вперед.
- Нет, мистер Парсонс, сэр, он не пишет проповедь, он просто играет на виолончели у себя в спальне и строго приказал не мешать ему.
- Скажите ему, что я здесь, - заявил Габриэл, входя в сад. - Скажите, что пришли мистер Парсонс и мистер Тотл по важному личному делу.
Друзей провели в гостиную, и слуга отправился доложить об их приходе. Доносившиеся издалека стоны виолончели умолкли, на лестнице послышались шаги, и мистер Тимсон сердечно пожал руку Парсонсу.