СИДИ-НЕ СИДИ, А МЕШКИ ВЕЗТИ НАДО…
Новая Земля, остров-острог, 20.02 (июня).0001
Петух исправно проорал в шесть утра. Молодец! Я сверила часы — пока всё верно, не бегут, не отстают.
Сегодня Вова взял четверых помощников и снова устроил лесоповал, потому что все толстые брёвна кончились. На этот раз деляночку выбрали пониже брода, в сторону Бурной.
Пока башня простаивала, разогнавшиеся по плотницкой части мужики доделали-таки нам погреб (с по́лками, всякими закромами и крюками для будущего мяса; ну, или хотя бы для капусты) и забабашили ещё пару столов. Не как вы себе подумали, по маленьким хрущёвским кухням, а широких, метровых. И длиной метра по три. За один стол спокойно десяток человек садится. Если в два приёма — то можно всем есть как белые люди! Или как Валя сегодня сделала: сперва покормить детей, а потом взрослых. Но для полного счастья нужно ещё парочку, конечно. Хочется же всем вместе.
Лес основательно просох, и весь мой детско-бабий батальон весь день собирал ягоду. Малину по большей части.
И что я вам скажу! После дождя в сосняке проклюнулось столько маслят! Маленькие, хорошенькие, как пуговки! Мы домой с ягодой шли, увидели их и по дороге накосили полведра, на жарёху. Так после ужина, пока ещё светло, столько любителей грибы собирать выскочило! Даже среди молодёжи, что меня несколько удивило. С другой стороны, это же по-своему азартное занятие.
Валя объявила, что умеет их солить, где-то у меня была двухведёрная кадушка, надо ей выдать. Боюсь, правда, что этим не ограничится. Хотя — почему «боюсь»? Надеюсь! Срочно, срочно заказываем бочки!
В восемь вечера на весь остров раздался звон — как будто молотком в сковородку стучат. Мы понеслись в лагерь. Оказалось — сигнал на тренировку. А я и забыла, ворона! Пришлось пулей лететь, наряжаться в спортивную форму. Дал нам жару, короче, Владимир Олегыч. После трени ко мне выстроилась очередь жаждущих исцеления. Читеры мы, да-да…
Я успела пару раз занырнуть в тёплый заливчик, и надо было уже собираться к порталу. Груза сегодня много (мешки ещё эти вчерашние надо подобрать!) так что поедем на тележке, длинной дорогой. Андрей запряг нам четвёрочку, Вова загрузил две бочки рыбы, несколько ящиков с баночками варенья, одеяло для меня — и мы поехали. Ворота за нами поднялись. Острог закрылся на ночь. Из крестовидных окон махал нам вслед отряд настоящих индейцев.
Забыла сказать — Илья и Максим тоже пошли с нами, вроде, с Мироном договор был ещё раз встретиться. С той стороны брода мужики подобрали три больших чёрных мешка (сказали, что упаковано в два слоя, и вроде не пахло, но всё равно было пипец как неуютно). Вова поставил их в самый хвост телеги, и я порадовалась, что от их неприятного содержимого меня отделяют рыба и варенье.
Чё людям мирно не жилось?
Я лежала на одеяле и смотрела в небо, синее, как синее бутылочное стекло. Синева постепенно густела, из глубины проступали золотые капельки звёзд. Так и не заметила, как заснула.
ТЁТЯ МАША
Новая Земля, Иркутский Портал, 21. 02(июня). 0001 // СтЗ, второе воскресенье августа
Вова разбудил меня на самом подъезде к порталу. Только-только перевалило за́полночь.
Мы выехали из тёмно-синей ночи в ранний августовский вечер. Как странно! Никак не привыкну к этим временны́м перепадам.
За столами нас ждали Мирон, Аня и Лёня. Мирон, извинившись, сразу отсел переговорить с сыном и дядей, а мы устроились напротив наших повереных/блогеров.
Пошли приветы.
— Ой, тёть Маша! — это Анина мама, надо же, совсем сгорбилась, я её даже не сразу и заметила. Одни глаза из-за стола! Я искренне была рада её видеть, отличная женщина! Бабушкой её как-то язык не поворачивался называть, хотя… Анютка у неё была поздняя, и возраст тёть Маши перевалил уже за восемьдесят. Тройной компрессионный перелом позвоночника согнул её пополам. А казалось бы — всего-то полную лейку из бочки подняла! Кто ж знал про остеопороз? Про таких бабушек один из героев, кажется, Шолохова ехидно говорил: «Зато тебе, бабуля, в церкви кланяться не надо», дескать, ручку-то опусти — и уже до пола достала. Всю жизнь худенькая, невысокая, согнувшись она и вовсе стала крошечной. Зато огромные голубые глазищи азартно сверкали, как у ребёнка на аттракционах.
— Привет, Олечка! Здравствуйте! — подчёркнуто вежливо поздоровалась она с Вовой, склоняя голову немножко в бок, голос у неё был слегка хрипловатый и по-возрастному дребезжащий, — Мне тут Лёня показал ваши фотографии, как вы строитесь, как живёте, — она провела ладонями по краешку стола, словно разглаживая его поверхность; Вова терпеливо ждал, — Я бы хотела…
— Присоединиться к нам? — сформулировал он.
— Да! — сухонькие кулачки решительно сжались.
Лёня сосредоточенно снимал. Мы ж сказали ему снимать всё подряд? Ну вот.
— Я, ребята, честно говоря, не знаю… — расстроенно вступила Аня, — Может, подумать ещё?
— А чего думать? — тёть Маша воинственно встрепенулась, — Ждать морковкина заговенья?
— Ну, не знаю, — Аня подыскивала слова, — Там же ничего нет… Ни домов…
— Острог уже есть, — веско сказал Вова.
— Вот! Ты слышала! Острог уже построили, а я тут сижу! — тёть Маша толкнула Анютку в бок.
Анино нордическое терпение готово было дать здоровенную трещину:
— Мама! А про нападение ты слышала?..
— И что? — барон был сейчас сама невозмутимость, — Сколько их ещё будет! Вон вчера: пятеро пришли. С навороченными арбалетами, деловые! Убить меня хотели.
— И что?! — в ужасе воскликнула Аня, непроизвольно повторяя Вовины слова.
— Да ничего, сложили их в три мешка. Что осталось.
— Мама!!! Я тебя прошу: подумай, пожалуйста!
Тётя Маша вовсе не была божьим одуванчиком. Не меняя тона, она бодро послала дочку на *уй. Присовокупив:
— Эти бандиты где? В мешках лежат. А Володя — вот он, сидит, целёхонький!.. Ну-ка, Лёнька, подвинься, я встану!
Она бодренько выползла из-за стола, просеменила на нашу сторону и торжественно пожала своему будущему барону руку. На фоне двухметрового Вовы она казалась и вовсе гномиком.
Вова аккуратно ответил на рукопожатие и посоветовал:
— А вы попробуйте распрямиться!
Тётя Маша осторожно начала выпрямляться, потом смелее… Вытянувшись в полный рост она хрипловато рассмеялась и воскликнула:
— Нюрка! Ради одного этого стоило сюда залезть, ты понимаешь?
Аня расстроенно кивнула. Вот как её подбодрить? Даже за руку ведь не возьмёшь…
— Ань, не переживай так — мы же вместе!
— Так! — тётя Маша была настроена решительно, — Квартиру мою продашь…
— Владик против будет, — поморщилась Аня.
— Плевать я хотела на Владика! Он только и приходит что-нибудь выпросить. Взрослый мужик, пусть сам зарабатывает, а я жива ещё. Так, Володя, рассказывай: что там в хозяйстве надо? Мы сейчас организуем.
— Я бы свиней заказал. Племенных: дюрков, ландрасов, мангалиц. Можно из племхозяйств привезти.
— Так-так! Это сколько стоит?
Вова вопросительно посмотрел на меня. Правильно, я же цены мониторила.
— Тыщ двадцать пять — тридцать штука. Да ещё за перевозку тыщ пятнадцать, наверное. Тут уточнять надо. Знаете, я б, на самом деле, и от крупной белой не отказалась. При наших нагрузках сало пойдёт за милый мой.
— Хорошо! — тётя Маша просто фонтанировала энергией, — Значит, сколько заказываем?
— А сколько у нас есть денег? — уточнил Вова.
— Сколько? — спросила тётя Маша Аню.
Аня уже листала на смартфоне сайт объявлений о продаже недвижимости.
— Если не торопиться — три восемьсот, я думаю.
— Миллиона?
— Да. Если быстрее… ну где-то три пятьсот будет.
— Два с половиной! — наша новая поселенка решительно хлопнула ладонью о ладонь, — Что сверх того — между внуками и детьми поделить поровну, без обид.
— Тогда я бы заказал по десятку трёх разных пород, а с остальным пока повременил. Подумать надо. За подробностями — это вот, к Ольге. Она распишет, — Вова поднялся, — Лёня, сдай грузовиком в портал, я тебе рыбу перегружу.
Лёнька отключил камеру и пошёл к грузовику. Гоу-про ему надо купить, которая на башку́ надевается. И отключаться не надо, и руки свободны.
Вокруг нас уже, кстати, нареза́ли круги любители исключительно-эко-натуральных продуктов. И любители экзотических продуктов (а новый мир пока точно был экзотикой). И просто любители вкусных продуктов. И все они ждали: когда же эта болтовня закончится и с машины начнётся торговля. Вова забрал наши заказы, загрузил грузовик рыбой и ягодой (предыдущая, кстати, разлетелась мгновенно, хотя Анна поставила ценник даже чуть выше, чем супер-пупер элитная из каких-то там эко-хозяйств), кинул чёрные мешки через границу, чтоб они упали у фургончика МФЦ.
Я тем временем передала Ане новые рисунки (и забрала предыдущие, уже заламинированные), новый список заказов, объяснение по рыбе, парочку статей и выдала особое поручение на алабайку-девочку (кому-куда звонить, обязательно заказать из другого помёта, чтоб с Акташем были неродственные ну и т. д.) и объяснила, куда обращаться по свинюшкам. Тётя Маша сияла глазами, как октябрёнок, допущенный на заседание тайного общества тимуровцев.
Подошла Колина мама, извинилась, передала письмо, целый чемодан с какими-то художественными причиндалами и дорожную сумку с одеждой. Вот и хорошо.
Мирон тоже доставил несколько баулов с вещами. Потом он ещё о чём-то переговорил с Вовой, и мы двинулись в обратный путь.
Перед самым отъездом Вова махнул рукой дежурным полицейским и крикнул:
— Уважаемые! На минуточку можно вас?!
Лёня снова настроил камеру.
Старший лейтенант такой-то такойтович…
— Очень приятно. Вчера на наши земли вторгся отряд. По времени Старой Земли они прошли портал, скорее всего, сегодня утром, в районе шести-восьми часов. Если вы посмотрите по камерам, наверняка увидите. И свидетели будут. Пятеро мужчин, в камуфляже, с арбалетами. Лет по сорок пять — пятьдесят.
Лейтенант бодро раскрыл папочку:
— Вы сказали: вторглись?
— Да, напали с целью убийства.
— Если надо — мы свидетели! — подошли ближе Богдановы (Илья с Максимом). Вова махнул рукой, мол, не заморачивайтесь.
— Нападение отбито, останки вон там в мешках. Я думаю, ваш судмедэксперт разберётся. Всего доброго.
И мы ушли. Слиняли просто внаглую. Бедный лейтенант.
Я сидела в телеге и экспериментировала с подачей энергии на расстоянии. Сильно меня заусило в последний раз: а если я не успею добежать? А если не будет возможности прикоснуться? Да мало ли! Надо наловчиться хоть как-то, хоть маленько подпитать человека удалённо. Я пыталась.
— Мирон предлагает мобильную хлебопечку, — сказал вдруг Вова, — Что думаешь?
Хлебопечки по жизни мне встречались только электрические, на одну булку. Не наш формат по всем статьям.
— А что за хлебопечка?
— Типа полевой кухни, очень похожий фургончик. Тоже может работать на дровах. Они, правда, подглючивают иногда: с одного края сильнее пекут. Чтобы равномерно получалось, надо поддоны переставлять, поворачивать.
Но в моих глазах все эти неудобства уже заслонила сияющая картина горячих буханок, вынимаемых из печи. По-моему я даже запах почувствовала.
— Милый, да это такие мелочи! Зато мы будем с хлебом! Это офигеть как классно!
— Я так и подумал, что тебе понравится.
— Ещё бы! А если о будущем задуматься, вот представь: едет отряд основывать новый посёлок. Например. И у них сразу есть кухня, баня и пекарня! А?
— Да, неплохо.
— Ну? Ты договорился?
— Да договорился, конечно!
— Что, хотел сюрприз сделать и не утерпел?
— Ага.
— Зато я буду жить с предвкушением. Это даже круче!
Муж засмеялся и покачал головой.
Тётя Маша бодро топала рядом с Богдановыми, слушала их рассказы и громко удивлялась. Я предложила ей сесть в телегу, но она заявила, что так давно нормально не ходила — дайте, мол, хоть порадоваться! Илья понимающе усмехался в усы.
ПРОСТО НЕМНОГО ВНИМАТЕЛЬНЕЕ
Новая Земля, Остров-острог, 21–32.02 (июня).0001
Тётя Маша, чтобы не было путаницы в именах, предложила называть её Магда (она, оказывается, Магдалена по паспорту!). Женская палатка была полнёхонька под завязку, и в этот же день мы решили поставить четвёртую большую палатку, а девушкам нашим маленько расселиться. Теперь в каждом женском общежитии был небольшой свободный пятачок, и они уже мечтали, как наставят туда столики и табуреточки, и наведут всяческий уют.
Коле получил посылку и письмо, засиял глазами и умчался читать.
Остальной наш день был похож на предыдущие и последующие. Мы по-прежнему бегали в лес (на само́м же острове) и на рыбалку, заготавливали стройматериалы, потихоньку облагораживали быт, заготавливали всякое, что только могли, в жару купались, вечерами сидели у костров — разве что все стали чуть более осмотрительными, не ходили по одному, особенно детей старались постоянно держать в поле видимости.
Через четыре дня Лёня притаранил нам целую коробку свистков, громких и пронзительных, до щекотки в ушах. Вова провёл с детьми несколько тактических учений с отработкой чрезвычайных ситуаций, сказал, что таким образом тренироваться они будут каждую неделю, и строго-настрого запретил использовать свистки для баловства. Галя назидательно пересказала мелким рассказ про пацана, который всё кричал: «Волки-волки!» — а когда пришли волки, ему никто и не поверил. Кроме того, за ложные сигналы пригрозили отнимать свистки с запретом выхода за пределы лагеря. По-моему, эта угроза для детей была самая страшная.
И каждый божий вечер барон гонял нас на тренировки.
Лика сочла, что мэллорн достиг своей максимальной высоты и нужной толщины, и начала потихоньку с ним договариваться. Тут нужна была особая тщательность. Барон рассчитал ей винтовую лестницу, поставил мелом разметочки на коре (пока до трёхметровой высоты), и эльфа работала. Половина этой работы состояла в трансе, когда она сидела, прислонившись к стволу спиной, и разговаривала с деревом. Несколько дней я малодушно подозревала, что толку не будет. Но, на пятый или шестой день в местах отметок на коре наметились бугорочки. Мэллорн выпускал опоры для будущих ступеней. Веточки росли строго горизонтально. Достигнув полутораметровой длины, стебелёк менял направление на вертикальное, разрастаясь в ограду (или правильно сказать: перила?), часть которой служила дополнительной опорой следующим ярусам. На каждый шаг подъёма полагалось две довольно толстых и очень прочных ветки. По ним можно было вполне спокойно подниматься, но мужики решили для бо́льшего удобства всё же прикрепить ступеньки (не гвоздями, а верёвками, естественно). До практического крепления дело ещё не дошло: Лика сказала: рано, рост ещё не закончен, так что ждём. Под первым витком у ступенек отросли ещё и дополнительные массивные корешки-упоры. Мэллорн постепенно выпускал новые витки, теперь уже сам, без разметки, превращаясь в серебристо-зелёную ажурную колонну.
Дни бежали за днями, уже достроили северную башню и глубокий погреб. В столовой (под тентом, усиленным и расширенным со всех сторон армированной плёнкой) уже стояло в ряд шесть длинных столов, и Степан подумывал сварганить к ним вместо чурбаков такие же полубревенчатые лавочки. Уже был составлен генеральный план нашей будущей столовой, и барон с мужиками ударными темпами готовили для неё лесоматериал.
Вова, работавший и за кран, и за трактор, и за всякую прочую технику, старался успеть повсюду: валил огромные, в два-три обхвата, деревья, перетаскивал подготовленные брёвна (и само собой разумеется, без кучи вспомогательных приспособлений укладывать их тоже мог только он), вбивал быки для будущего моста через брод.
Про мост надо написать отдельно. Сперва наш барон втыкал толстый (в два обхвата) лиственничный столб с заострённым снизу концом «вчерне», по месту. Дальше нужны были четыре помощника, чтобы будущая опора стояла на растяжках ровно; по бокам столба делались две приступки для ног, на которые Вова забирался (чтоб все бароны так жили) и вколачивал эту сваю в дно ещё одним бревном. Пока стояло восемь шестиметровых пролётов. Ну, не знаю… Лиственничные быки такой толщины — это если не на вечно, то очень, очень надолго. Вон, Венеция уже сколько столетий на лиственничных сваях стоит, вся!
Женщины и дети усиленно занимались ягодой. Земляники стало поменьше, но всё ещё достаточно для сбора, так скажем, в товарных количествах. А вот малина как будто только набрала самый сок, кусты под тяжёлыми гроздьями ягод сгибались аж до земли.
Собирали грибы. На северной оконечности острова, в смешанном леске, обнаружились подберёзовики/подосиновики. Эти мы сушили (для супа), все боковые стены на втором этаже северной башни были увешаны прикрытыми марлей грибными гирляндами.
Короче, не зря кроманьонцы изобрели собирательство.
Солили и коптили рыбу.
Кстати, нашли тут одно место, где попадались здоровенные полутораметровые разожратые налимы. Эти гады пооборвали нам самые толстые из имеющихся лесок, и пришлось заказывать специальные, мощные. Барон научил молодёжь специальной хитрости: ловить с применением полена. Короче, крепится леска, не просто так, а через дополнительную опору (ну, типа рогули); на неё наваливается полено потяжелее, чтобы у рыбы не получалось резкого рывка — и пока она туда-сюда мотыляется, то устаёт — и можно уже вытягивать. В качестве наживки нужна была лягушка. Или мышка. Мышки на острове были жутко дефицитным товаром, как и вообще грызуны. А всё Андле. Точнее, я. Я её попросила вычистить остров от мышей и прочих острозубцев. Во-вторых, потому что они попортят нам продукты. А во-первых, потому что я боюсь мышов, хоть убейте меня. А уж крысов… Так что на острове была санитарная зона.
Мышек нам время от времени приносили хищные остроклювые коршуны, с которыми как-то договаривалась друида, и рыбалка шла.
Вова сразу предупредил, что налим — рыба вкусная, но очень жирная. Уху варить вперемешку со щукой, холодной воды после ухи не пить! В подкрепление своих слов рассказал страшную историю:
— Дядька мой рассказывал. Есть на Байкале остров, называется Покойницкий Камень, рядом с посёлком Курбулик…
— Наше слово! — встрепенулся Кадарчан, — по-эвенкийски значит «покойники»!
— Не знал. Так вот, говорят, что несколько геологов умерли там после того, как объелись жирного налима и неосторожно запили холодной водой. Жир встал колом в желудке — заворот кишок. Правда или нет — не знаю. Но рисковать не советую.
Валя в порядке эксперимента достала советскую ручную мясорубку и накрутила из налима котлеты. Получилось вкусно, хотя у неё всё вкусно получается.
Скотинка нагуливала бока и лоснилась.
Несколько несушек устроили себе гнёзда, и мы ждали цыплячьего прибавления.
На огороде что-то колосилось, но до существенных результатов дело пока не дошло.
Никита целыми днями звенел в своём углу. Работы было много: специальные мощные петли для башенных ворот, петли поменьше для дверей будущих домов (поскольку мы опасались, что хлипкие староземельские петли не выдержат наших массивных дверей «фирмы Собакевич»*, переделка на конные тягловых устройств фургонов и полевой кухни, рассчитанных на машины, правка инструмента…
*Собакевич — персонаж книги Гоголя «Мёртвые души»,
помещик, отличавшийся тягой к повышенной прочности,
монументальности всех предметов быта,
да вообще всего, что его окружало:
домов, заборов, всяческих построек.
Табуретка с ножками из бруса десять на десять
и сидушкой хотя бы из пятёрки —
идеальный образец стиля «Собакевич».
Но самое главное: Никита начал ковать нашему барону доспех. Дело затруднялось тем, что задумался этот доспех по новой Вовиной силе — совершенно неподъёмным, и помогать кузнецу (подавать заготовки, поддерживать, поворачивать и т. д.) должен был сам Вова, для чего были даже выкованы специальные монструозные клещи. А времени на это было катастрофически мало. И тем не менее, потихоньку дело двигалось.
Через восемь наших дней после договорённости о хлебопечке (и всего лишь через два дня, которые прошли для Мирона, за что я ему особенно благодарна), мы получили-таки эту чудесную штуку! На этот раз — с подробной инструкцией.
Валя, уже знакомая с общей схемой агрегата, быстренько начала обживать новое имущество и — аллилуйя! — к вечеру мы уже попробовали первый хлебушек. Сильно начинаю подозревать, что на Валентину-таки спустилось благословение богов, ибо вот так запросто, с первого раза, невозможно испечь в новой пекарне такой красивый и главное — обалденно вкусный хлеб!
Вместе с чудо-печкой приехали и первые куртки и жилеты (и не просто так, а с гербом Белого Ворона!) из кевлара, тварона, херакрона и хрен знает чего ещё особопрочного, пошитого в несколько слоёв. Это, конечно, не стальные латы, но определённый класс защиты даёт. Все желающие меряли, пробовали тыкать ножиками и в один даже стреляли из луков и арбалетов. Развлекались, короче, как могли.
В тот же день прибыли наши новые алабайки. Заводчица подошла к вопросу ответственно, и привезла на выбор аж восьмерых девчух из разных помётов, двух-трёхмесячных. Вова специально взял с собой Андле, и она выбрала аж четырёх самых подходящих нам девочек: здоровых, смелых, интеллектуально одарённых, отличниц, спортсменок, комсомолок…
Все девки были уже с именами, и в документы были вложены бумажки с пояснениями, чтобы мы ничего не перепутали:
За́рба — разящий удар (чисто белая),
Пири́м — хитрость (белая, с двумя симметричными коричнево-сероватыми овальными пятнами на голове (типа наушников)),
Уму́р — туман (белая с подпалом; подпалины были очень светлые, серо-бежевые: на морде, от глаз к ушам, по спине и немного на лапах),
Тылла́ — золото (светло-рыжая, а я бы сказала: медово-бежевая, с золотистым отливом шерсти, и вправду — золотая).
Барон, если быть до конца честным, был настроен на чисто белых, но Андле очень серьёзно сказала, что эти — самые лучшие, и он уступил.
Теперь они занимались целой группой, осваивали собачьи университеты))
Нападающих пока больше не было, не видели мы и следов. Но бдеть не перестали.