СБОРЫ, ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ ОТ ОТКРЫТИЯ ПОРТАЛОВ
Всё тот же Иркутск
Всю ночь я занималась тем, что объясняла во сне кому-то, почему мне не нужны свиньи-производители породы пьетрен (ещё бы вспомнить все эти доводы!) и почему я не буду брать семена гибридных томатов… Проснулась озадаченная, но не сильно.
Зато муж подскочил с горящими глазами и заявил, что видел во сне классное место, где будет стоять наш за́мок.
Ну ни фига себе! Прямо замок?
Нарисовал мне план… Ладно, на месте разберусь.
Только, говорит, идти туда от нашего входа километров пятнадцать.
Ну, прилично так-то.
Резонно спрашиваю — зачем идти, если можно ехать? Это ж двигатели не работают, а механику никто не отменял. Вывод какой? — Нам нужен хороший велик!
— Только нам нужен не велик, а три велика, — значительно сказал муж.
— Вот в великах я ничего не понимаю, — я действительно с трудом разбираюсь в технике. Даже в великах. То ли дело моя матушка, всё-таки по молодости занималась велоспортом, КМС, все дела…
— Нужен горник. Это велосипед повышенной прочности, на больших и желательно широких колёсах.
— Для повышенной проходимости, как я понимаю?
— Да.
— А три зачем? Собираешься привлечь этих олухов?
— Ну… Честно говоря, я думал о велосипедах для нас, нашей семьи. Но такую возможность надо тоже обдумать.
— Тогда, милый, программа на сегодня такая:
едем покупаем велики,
попутно покупаем всякую шнягу для рыбалки,
добираем что нужно туристическое,
едем к Савельевым разговариваем на счёт лошадей,
что ещё?
— Давай сегодня же сельхоз всякими инструментами затаримся, семенами и прочее.
— Ой, с семенами давай я потом, надо ещё определиться с этими сортами-гибридами…
— Хорошо. Можно заодно на оптовку заехать, закупиться консервами и прочим…
Короче, список получился длиной с мою руку. С две руки… Ну да ничего, главное — разделить этот хаос на маленькие кусочки и побеждать их по одному.
Не буду утомлять вас подробностями. К концу дня мы стали счастливыми обладателями:
даже не трёх, а целых пяти велосипедов, в том числе одного небольшого, для Василисы,
целой горы каких-то совершенно непонятных мне предметов для разнообразной рыбалки (тут я поверила мужикам на́ слово),
мини-склада круп, консервов, макарон, соли, сахара и прочей долгохранящейся еды,
разнообразного садового инвентаря (тут я набрала всякого с запасом — мало ли что…)
гамака и куска какой-то лёгкой непромокаемой ткани, из которой, как мне было объяснено, выйдет навес над этим самым гамаком, и что это в разы удобнее и легче, чем палатка, и вообще, он сто раз так делал.
Потом мы поехали в Хомутово, на частную конюшню, к знакомым. Андрей с женой Алей (оба лошадники) встретили нас радушно.
С тягловым скотом оказалось куда как хуже.
Во-первых, коней, было просто немного. И большинство из тех, что наличествовали, были тупо приучены к седлу, а вот таскать телегу…
Те, которые умели возить повозки, как правило, были источником дохода для своих хозяев (знаете, у цирка там покатать…).
Во-вторых, у монгольских лошадей, способных жить только на подножном корме, оказалась очень маленькая грузоподъёмность.
Выяснилось, что сравнительно недалеко от нас можно достать даже тяжеловозов. Есть целые фермы, на которых их разводят на мясо. Естественно, ни о каком обучении там речь не идёт. Можно выписать с европейской части России, почти любого возраста, и под седло, и умеющего с повозками работать. Хошь — советского, хошь — владимирца. Но! Кормить его надо не только травой, но и овсом, и всякими сочными кормами, ибо на травке он загнётся.
Ой, как всё сложно и многоступенчато… И в моей светлой головушке, как всегда, забродили всяческие мысли.
— Ребята, смотрите. Коневодство в Иркутске не сказать чтоб процветало, так?
— Ой, Оля, и не говори! — сразу согласилась разливающая чай Алечка, для усиления эффекта выразительно подняв тоненькие брови, — В позапрошлом году даже ипподром пытались закрыть. Все лошадники собирались с района — еле отбились, и петиции, и митинги, и куда только не обращались!
Андрей только грустно кивнул. Сейчас он был похож на Арамиса из советского кино про трёх мушкетёров. Печально-утончённо-аристократичного. И сильно уставшего биться со злобными ледяными великанами.
— Ну вот! Я считаю, что это — шанс. Лично для вас. Не думаю, что мы такие будем одни. Берёте жеребят, обучаете их, чтобы и под седло, и под тележку…
— Но смотри, если мы берём годовалых… ну чуть постарше даже — допустим, берём советского тяжеловоза — в работу его раньше двух с половиной-трёх лет нельзя ставить. Это, считай, год-полтора вам ждать…
Да уж, не считая того, что для нас на той стороне этот даже год вырастет в четыре.
Мы ещё долго сидели, прикидывали варианты — что и как. Сошлись на том, что нам нужно две пары тяжеловозов под наши тяжёлые фургоны. Созвонились с одним хозяйством, потом другим, заказали нам четверых подрощенных жеребят. Это на перспективу. Сложнее было с тем, что прямо сейчас. Ребята пытались звонить знакомым. Потом полезли на небезызвестный сайт объявлений, где — о чудо! — нашли несколько интересных вариантов. Взрослые, уже рабочие простецкие помесные кони и лошади, одна лошадка с жеребёнком. Да, предложений немного, но есть что посмотреть.
— Андрюш, а как ты отнесёшься к такому деловому предложению?..
Короче, за умеренную мзду мы сговорились. Через три дня (Вова уже уедет) едем смотреть лошадок прямо на Андрюхином коневозе, если кто понравится — сразу забираем и селим пока у них на конюшне.
Потом мы снова поехали к мастерам по фургонам, заказывать теперь уже лёгкую повозку…
— Милый, как ты видишь взаимодействие миров? Не станет Новая Земля сырьевым придатком?
Мы остановились в кармане на плотине, сидели и смотрели на залитый огнями город. Тёплый летний вечер располагал, как говорится…
— Думаю, при отсутствии высоких технологий производство высококачественного сырья будет проблематичным. Тут скорее наоборот — Старая Земля будет поставлять в новый мир металлы, как минимум в виде ножей и прочих инструментов. Те же детали, технологические узлы. Подшипники… да всё подряд.
— И чем мы будем платить в ответ?
— Солнце моё! Экологически чистые продукты. Абсолютно чистые! Рыба, икра, мясо, овощи! Меха́ в конце концов!
Я смотрела на дрожащие в водах Ангары отражения множества огней и думала: как же я далека от масштабного сельского хозяйства. Ещё и в отсутствии (полном отсутствии!) техники… Надо с этим что-то решать…
ВСЕМИРНАЯ ШИЗА
Что я забыла вам рассказать! Спустя сутки после памятного выпуска новостей завёлся интернет. В смысле — заработал. И телевизор. И прочее радио, которое тоже сутки вещало ровно тот же Новоземельский манифест.
И что тут началось, мама моя!..
Неожиданно порадовал наш президент, выступивший по всем каналам с краткой, но очень насыщенной речью, о том, что Россия только ЗА, что мы всемерно поддерживаем, что будем помогать и даже через МФЦ организуем внеочередную оперативную юридическую помощь для желающих переселиться, что переселенцы имеют право на сохранение российского гражданства, и для ведения дел (кому надо) от их имени будут даже выделяться бесплатные «специально обученные люди»… а так же, что Россия надеется на установление всяческих торгово-партнёрских отношений с планетой Новая Земля и вовсе даже не против (внимание!) хождения на Новой Земле российской валюты.
Много всего наговорил, короче. Посмотрим, как на местах бросятся выполнять, хех.
Ещё пуще порадовали импортные политики. Европа выступила дружным фронтом, истерически вопя о новейшем диверсионно-психотропном российском оружии, и потребовала от России (внимание 2!) «немедленно свернуть все стационарные объекты неустановленного назначения, возведённые без разрешения… бла-бла-бла» на территории Евросоюза! Все порталы на территории Европы были незамедлительно оцеплены войсками, ощетинившимися ВНУТРЬ и с минуты на минуту ожидавшими вторжения войск Российской Федерации.
Соединительные штаты Америки пошли ещё дальше, заявив о том, что «Россия не просто проявляет агрессию, но уже начала военные действия в отношении США, развернув на их территории своё оружие неизвестной природы». Конгресс США разрывался. Пресса заходилась заголовками типа: «Эти русские перешли все границы!», «Покажем всему миру величие Америки!» и «Сотрём русскую заразу с лица Земли!»
В интернете ходили записи с заседаний всяких уровней, в которых американские политики с пеной на губах орали о том, что подлая Россия недостойна даже нот протеста! Как только восстановилась нормальная сеть, «наши заокеанские партнёры» объявили всему миру о своём решении «выжечь русскую чуму» со своей территории. Что характерно, США не остались в одиночестве. Столь же яростно бились в угрозах Прибалтийские вымираты, Польша и Украина.
Но Америка не хотела никому уступать пальму первенства.
Армия США была поднята по тревоге. Начальники частей торопились урвать первые лавры победителей. Не менее четверти порталов были атакованы с применением наземной техники. Результат оказался неожиданным для всех: танк или боевая машина продолжали двигаться до тех пор, пока экипаж не пересекал черту миров, после чего портал схлопывался, оставляя по эту сторону аккуратно отрезанный кусок бывшего техсредства. Исчезнувшие солдаты были немедленно объявлены национальными героями, безвинно погибшими в борьбе с агрессором. И, дабы не рисковать больше жизнями американских солдат, президент США подписал указ о «дистанционной борьбе», т. е. о расстреле всех «вражеских объектов» из артиллерии.
Как вы понимаете, эпическое действо планировалось снимать на множество камер. Пресса, военная хроника, сотни блогеров и просто обывателей, вооружившихся смартфонами…
Хозяин овального кабинета в белом доме готовился лицезреть позор своего злейшего врага с максимальным комфортом. Секретарша поставила перед ним поднос с дымящимся кофе, огромная плазма отображала действия отважных американских солдат в прямом эфире.
Вот камера крупно выхватывает лица генералитета, непривычно потеющего на летнем солнце. Зачитывают указ президента об уничтожении врага. Шеренга солдат. Лица героических парней дышат мужеством. Хорошо!
На заднем плане — патриоты с плакатами в поддержку президента. Вообще хорошо! Нужно будет поощрить режиссёра и кто там ещё в съёмочной группе…
Так, работают артиллеристские расчёты. Залп! Вторая камера показывает, как кучно ложатся снаряды. Комментатор подчёркивает меткость артиллеристов. Ещё бы они промахнулись — с такого расстояния! Но звучит хорошо! Ненавистная арка начинает тускнеть, проём подёргивается пеленой… гаснет!
…и спустя пару секунд вспыхивает красным, нестерпимо алым светом! Свет выплёскивается, затапливая всё вокруг, превращая цвет американской армии в красный пепел, добирается до камеры… Изображение пропадает.
Автоматика перекидывает трансляцию на вторую камеру, находящуюся в отдалении — буквально на пару секунд, пока экран не захлёстывает алым — а затем на дрон, запущенный специально ради панорамных кадров.
Неподвижно висящая камера равнодушно фиксирует расходящиеся круги непонятной энергии, превращающей в красную пыль бегущих солдат, оружие, технику, патриотические плакаты о великой Америке… Волна докатилась до мирных кварталов и… исчезла.
Президент сидит, забыв проглотить отпитый кофе. Он мог бы поклясться, что за пару секунд, когда работала вторая камера, он успел разглядеть в волне алого пламени огромного конного рыцаря в тяжёлых доспехах. Он никогда не узна́ет, что, просматривая эту запись, многие будут видеть воина. Только для некоторых он будет в кольчуге, а для иных — в пластинчатом доспехе, его увидят индейцем, монголом, викингом и даже бедуином на боевом верблюде…
— Страшно? — от насмешливого незнакомого голоса президент вздрагивает, как от пощёчины. Секретарша в зелёном платье присаживается на край стола и смотрит на него в упор пронзительно-салатовыми глазами, — Хочешь посмотреть записи с других камер?
Президент проглатывает ставший чудовищно горьким кофе, но во рту у него по-прежнему сухо, словно там тоже прокатилась волна алого жара, — и поэтому он лишь отрицательно мотает головой.
— Я ведь предупреждала, — женщина смотрит в самую глубину его глаз, — Нельзя нападать на наш мир.
Президент медленно выдвигает верхний ящик стола. Если застрелиться сейчас… Но его руки нащупывают лишь красную ржавую пыль…
— Я решила, что вашей стране больше не нужно оружие.
Да, США заблаговременно позаботились о трансляции своего триумфального «искоренения язв», и после этого оглушающего выступления страны Евросоюза замерли, не зная — что же предпринять. Вокруг порталов по-прежнему стояли слегка растерянные военные. Политики молчали. А потом из портала вышла ОНА. Женщина в зелёном с салатовыми глазами. Она вышла из каждого окружённого портала, подошла к оцеплению, подождала, пока люди отряхнутся от красной пыли, в которую превратилось их оружие и снаряжение, и тогда в их ушах раздалось:
— Идите домой. Бегите, ребятки, пока я добрая… И впредь будьте почтительны к старшим.
И тогда их объял ужас.
Соединённые штаты Америки переживали локальный крах мира. В одночасье лишившись всего вооружения, армии и правящей верхушки, которую совершенно внезапно настиг один на всех сердечный приступ, получив предупреждение о непозволительном поведении и незамедлительном наказании за это, общество пребывало в состоянии ступора. Полиция, армия, шерифы, обыватели − все оказались равно безоружны. Любая попытка завезти на территорию страны оружие оканчивалась красной пылью. Единственным утешением в этой ситуации было то, что потенциальные преступники лишились оружия так же бесповоротно.
Все сохранившиеся порталы светились красным. Людям было объявлено о невозможности воспользоваться проходом для граждан США.
Вдобавок массово начала отказывать техника.
В мире начали говорить о «проклятии США».
СБОРЫ… ИЛИ УЖЕ НЕ СБОРЫ?
Иркутск, день пятый от открытия порталов
Всю ночь Вовка ворочался во сне, с кем-то начинал разговаривать, спорил. Под утро, когда он разбудил меня в три тыщи сто пятьдесят второй уже раз, я встала и поставила тесто, достала из холодильника творог, купленный на завтрак, замесила начинку…
Когда по дому распространился запах выпечки, в кухню заглянул взъерошенный муж.
— Ух ты, ватрушки!
— Ну, ты же жаловался, что давно не было — вот.
— С собой положишь?
— Да, сейчас остынут, упакуемся — и можем двигать.
— Так ты же до завтра вроде бы просила…
— Знаешь что? Я вот тут подумала — а чего тянуть? Всех дел всё равно не переделаешь. Тем более ты всю ночь так метался…
— Ясно! — муж картинно оскорбился, — Спровадить меня поскорее хочешь, да?
— Вовка, я тебя стукну!
— Вот-вот! Ещё и угрозы расправы!
Я побежала за ним с полотенцем. Муж заржал и спрятался в ванной. Вот длинноногий, блин!
Посмеиваясь, я начала складывать ватрушки в пакеты.
После завтрака я вытащила из шкафа стосорокалитровый мужнин рюкзак и озадачилась:
— Что-то я с трудом представляю, как ты с ним поедешь на велосипеде.
— Да я вообще не поеду на велосипеде.
Вот это внезапно!
— Ну зашибись! А зачем мы их купили?
— Мы их купили, любимая, на будущее. Чтобы были. А мне одному легче и проще будет пойти пешком. За день я совершенно спокойно прохожу пятьдесят километров…
— А почему не ехать-то?
— Да потому что я не знаю, какая там дорога! А если сопки, скальник — тащить его на себе?
— М-м-м…
— Помнишь, мы ехали на Байкал, там такие горы! Ну, поедь ты там на велике, я хочу на это посмотреть!.. Пешком я их пройду. Ну, конечно, не быстро, но… перевалю.
— Ну да… Есть, конечно, вариант — оставлять где-то, но это надо потом именно туда возвращаться…
— Ну это ж гόнево, согласись?
— Ну да, чёт затупила я.
— Вот. Иду пешком. Беру с собой лопатку из машины*, топор… Лопата, конечно, с одной стороны наточена. Но топор — это топор, сама понимаешь.
*Есть у нас небольшая,
но совершенно чудесная лопатка,
типа мультитула для машины.
Почти как китайская военная МСЛ,
та что только ни делает,
разве что не стреляет
(и то я не уверена)))
Так вот в нашей
чего только нет: и пилка,
и острое лезвие, и кремень-кресало,
и отвёртки встроенные,
и ещё всякой всячины понатолкано.
При этом она складная-разборная и лёгкая!
— Ну да.
— Еды. Сухофрукты, орехи.
— Консервы? Тушёнку?
— Зачем? Я себе мяса и так добуду.
— А… Как?
— Любимая, не смотри на меня так!
— Как?
— Ну типа «хватит п**деть»…
— Ну Вова-а!
— Да-м?
— Я городская девочка. Ну-ка давай, рассказывай, как ты будешь птиц ловить?
И вот, ребятушки, я узнала, как можно получить и рыбу, и птицу и даже, может, что-то покрупнее (типа козы или изюбря), при условии, что дичь непуганая — и всё это, фактически, при наличии ножа, катушки тонкого прочного шнура и приманки. Короче, грецкого ореха положу побольше. И шнур, соответственно. А подробности про ловушки расскажу позже, при случае.
Потом мы прощались, всё же целых десять дней друг без друга (не говоря уже о том, что с той стороны в четыре раза больше!), но об этом я рассказывать не буду.
ПЕРВЫЙ ПОШЁЛ
Иркутск, всё тот же день, где-то около двух часов дня // шестнадцатый день Новой Земли
До портала мы шли пешком. А чего заморачиваться, каких-то триста метров!
— Ты уже решил, куда пойдёшь?
— Ну, ты же знаешь — по тайге я двигаюсь быстро. Думаю, я за этот месяц всё тут вокруг избегаю. Скорее всего, и реку переплыву на ту сторону, посмотрю — что там как.
— Что будешь искать? Ты же говорил, видел во сне место.
— Видел. И попробую его найти. Я считаю, нам нужен — в идеале — глубокий залив, изрезанный, типа Курминского*. Чистая вода. Полно рыбы — даже сейчас, а уж там-то, я думаю!..
*Имеется в виду один из заливов
Иркутского водохранилища.
Залив представляет из себя
нижнюю часть долины реки Курмы,
затопленную в результате
строительства Иркутской ГЭС.
Место это уютное,
живописное и щедрое,
а вода всё же потеплее,
чем в ледяной Ангаре.
— Милый, зачем нам вообще далеко уходить от портала? Зачем?
Мне это казалось таким странным, таким нелогичным: труднее организовать сообщение. Да даже ту же торговлю, на которую мы рассчитывали…
Муж помолчал.
— Останемся рядом — нас затопчут.
— Почему?
— Объясняю. Большое количество народа, которое перейдёт туда, внезапно осознает, что закон и все структуры, обеспечивающие его соблюдение, остались здесь. Стрелковое не работает. Всё, что фактически удерживает в повиновении определённых, так скажем, лиц — отсутствует. Это значит — что?.. Грабь, насилуй, убивай?
«Закон — тайга», да? Кто сильнее, тот и прав? Страшно не хотелось думать в эту сторону, но… Готовься к худшему, как говорится, — и, возможно, жизнь порадует тебя приятным сюрпризом.
— Такой вариант дикого запада…
— Да.
— Я тебе поэтому говорю, что кучка народа должна быть большая.
— И именно поэтому я считаю, что нужно уйти подальше в глушь, построить крепостюшку. Фортификацию я, в принципе, изучал. Построить крепость, которую крайне (крайне!) сложно взять — вообще легко. Ну, со знаниями, которые накопило на данный момент человечество. Тем более — нет огнестрела!
Неужели вправду будет у нас замок? Крепость? Странно как…
Дуга портала появилась слишком быстро.
— Солнце моё, я ближе не пойду. Я боюсь за тобой туда заскочить.
— Хорошо, любимая. Значит, через сорок дней, с утра.
— Знаешь что, может не сорок? Боюсь, лето уходит…
Вова что-то прикинул.
— Хорошо, давай двадцать восемь. У тебя как раз неделя пройдёт.
Мы поцеловались.
— Я люблю тебя, милый!
— Я люблю тебя, радость моя!
Я стояла и смотрела, как муж быстрым шагом приближался к порталу. Да, со мной ему всё время приходится подстраиваться к моей черепашьей скорости. Вот навстречу ему выдвинулся дежурный, что-то спросил, по жестам понятно, что предложил пройти через фургончик МФЦ. Вова согласился. Я решила подождать, настроившись на долгую бумажную процедуру. Но буквально через пять минут он вышел с той стороны, помахал мне рукой (я помахала в ответ) и скрылся за рамкой портала.
Если честно, самый сильный, самый страшный мой страх был в том, что… а вдруг что-то пойдёт не так и мы окажемся в разных мирах, разделённые пространством, временем, хрен знает чем ещё?.. Я никому об этом не говорила. Боялась накаркать.
Я вытерла слёзы, набрала побольше воздуха и длинно выдохнула. Ладно, надо прожить эти семь дней с максимальной пользой.
ВСЕМИРНАЯ ШИЗА. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Человек бредёт по улице. Ночью можно идти, ночью есть шанс, что его не узнают…
Когда же это кончится…
Издевательский подарок…
Как она сказала…
Как!
Память услужливо прокручивает кадры: вот он сидит в своём кресле в Овальном кабинете; напротив сидит ОНА, и глаза у неё зелёные и холодные…
— Вот тебе мой последний подарок, — от этих слов по спине начинает течь противный холодный пот, — Я дарю тебе божественную регенерацию, аж на целый год. Не благодари, смертный…
А потом ОНА появляется в телевизоре, в интернете — везде. Она говорит даже с бумажных плакатов и баннеров на дорогах. И заявляет, что порталы закрыты для граждан страны США. И оружие. И самолёты. И — будьте внимательны при обращении с техникой. И впредь — будьте вежливы и почтительны.
А потом начинается всё это. Самолёты не могут взлететь. Авто ржавеют на глазах. Корабли тонут прямо в портах, и их обшивка сползает ржавыми лавтаками… Кухонные комбайны исходят вонючим дымом и каждый телевизор может в любой момент превратиться в акустическую гранату. Города начинают гореть от того, что обмотка проводов истлевает на глазах… Короткие замыкания — уже не ЧП, а обыденность каждого дня…
Начались беспорядки.
Банда, называющая себя «Движением очищения», вооружённая железными ломами и монтировками, разгромила Белый дом.
Страна утонула в хаосе и мародёрстве.
А тебя узнаю́т на улице. И бьют, бьют, бьют…
Вчера разъярённая обезумевшая толпа разорвала его на клочки. Три часа он ощущал себя сгустком боли, пока куски мучительно сползались в кучу и срастались между собой. Тело до сих пор выталкивало грязь, мусор, окурки, засохшее собачье дерьмо… Как же больно… Когда же он кончится, этот год?
Человек бредёт по улице. Бывший глава бывшей страны…
А дальше всё начало происходить очень быстро.
К концу недели Индейская резервация народа навахо, на территории которой находился один из сохранившихся, но заблокированных порталов, заявила о выходе из США и образовании собственного государства. На площадях запылали костры, сложенные из государственных символов США, портретов знаменитых политиков и официальных документов, после чего «проклятие США» на территории навахо мгновенно исчезло. В портальную арку потёк первый ручеёк переселенцев.
На следующий же день о своём выходе из состава США заявили все индейские резервации, штаты Техас, Флорида и Северная Каролина. Ещё через день — Луизиана, Алабама и Нью-Мексико… Если кто-то и хотел воспрепятствовать новообретённой независимости бывших штатов, вряд ли у него бы что-то получилось, поскольку молодые государства могли вооружаться и защищать свою территорию, а США — нет. Аляска, Гавайи и Калифорния провели открытое голосование жителей и подали документы с прошением о присоединении к России. В ответ на возмущение европейских политиков у побережий означенных территорий всплыли несколько очень вежливых подводных лодок…
Через месяц от Соединённых штатов осталось одно воспоминание, а пространство между Мексикой и Канадой занимало пёстрое лоскутное одеяло республик, федераций, индейских союзов и государств с неопределившейся формой управления. И этим людям ещё предстояло научиться жить, не ощущая себя столь же великой и безнаказанной нацией, как раньше.
Мир пребывал в шоке.