Очнулся, быстро, почти мгновенно, придя в чувства. В отключке я был всего минут десять, но теперь… уже связан, и растянут в разные стороны за ноги и за руки. Металлические наручники — прочные, черные, по две штуки на конечность. Порвать их — я скорее сломаю себе кости! А выскользнуть — их две штуки! Не выйдет.
Но можно… однако меня беспокоит то, с какой легкостью меня вырубили! И еще это полуподвальное помещение с голыми бетонными стенами, исписанными граффити, и маленьким смотровым окошком прямо напротив меня.
— Ну привет, — донесся голос, и из одной из многочисленных проходов подвального помещения вышла группа мужчин, про каждого из которых можно смело сказать «качки».
Не те, что дворовые алкаши, или гоп-стоп «с района». Кухонные боксеры, что проявляют себя только на кухне и даже не молотобойцы с железки! И уж подавно не офисные работники. И двое из них явно сидели по крупному. Наколки, наколки и… наколки. Купола, перстни, что-то там еще, на обнаженных по пояс телах. А тут вообще-то не жарко!
Один, хоть и одет по гражданке, но явно служил в войсках и, похоже, не наших. Тоже есть наколка на оголенном плече, с подписью по английский — не разобрать. Выправка, движения, не свойственные гражданскому. Офицер, хоть и похоже уже бывший — уж больно плотояден его взор, лишенный хладнокровия. Ему война как мать родна! И убийства — приносят удовольствия.
Третий… этот просто вырос «с оружием в руках» и с детства на поле брани. Его оружие — часть его тела, будь им автомат, или нож, даже если тот в кобуре. Его движения лаконичны и от того вдвойне опасны.
А вот четвертый…
Мои глаза полезли на лоб, а сердце чуть не ушло в пятки.
— ТЫЫЫ!
КАК?! Можно… так… скрывать…
— О! Заметила! — усмехнулся человек, и обратился к своим товарищам — Ну что, парни? Может развлечетесь для начала?
И не успел я собрать воздуха, для хорошего такого крика, мата, прорыва эмоций, как мне заткнули рот каким-то пластиковым шариком с дырками.
— Мммм…
Попытался дернуться но… руки, ноги… они как будто онемели! Я их почти не чувствую! Не ощущаю! А ведь еще секунду назад все было нормально, а сейчас… Как?! В прочем, ясно — кто знает, с химией этого мира подберёт нужное. С наличием чертежа, опыта и времени — подобрать деталь не составит труда. Но все же… да если б их просто отрубили, я-б так себя не чувствовал!
— Ты должна была уже заметить. Мы обкололи твои ручки, ножки, хорошим обезболивающим. В общем, Силой ты пользоваться не сможешь. Ну по большей части — похабно улыбнулся главный, тем временем остальные мужики содрали с меня одежду.
И без особых там церемоний, преступили к насилию, «для разогреву».
— Ух ты девственница. — заявил один из них, увидев кровь.
Разумеется, я от этого даже глазом не моргнул, продолжая смотреть на стоящего в сторонке от основного действа мужика, косая сажень в плечах, а в остальном ничего примечательного, насвистывающего что-то там свое, перебирая, чистя и раскладывая в полумраке, кучу хирургических инструментов на маленький столике. Его словно это всё не касается! Словно он и не тут.
Впрочем, как и я, утратив контроль над большей частью тела, превратился в простого наблюдателя, продолжающего смотреть на цель, игнорируя все остальное. Продолжил готовиться к единственному решающему рывку, стягивая для него все силы, игнорируя два часа жесткого насилия над телом. Причем насилия, отнюдь не маленькими половыми отростками! Особенно у того, что бравый служивый негр.
— Не, ребят так совсем не интересно. — сказал как раз таки этот негр, вынимая — Мы её тыкаем, тыкаем, а она… даже не возбуждается толком. И это несмотря на лошадиную дозу афродизиака!
Афродизиак? То-то я думаю, что это нижняя часть тела меня предала, пуская соки.
— Да, не, говори, ерунды. — с диким акцентом по английский сказал тот, то даже без штанов держал при себе нож — Нормальная девчонка.
— Ага, прям самый сок. — сказал один из тех, что успел уже отсидеть в свои не полные тридцать лет, и хотел было пристроится для еще одного захода, но понял, что уже выдохся. — Ток вот не стонет ни фига, так не интересно.
— Так у неё же кляп во рту, вот и не стонет! — высказал свою точку зрения второй зек, сильно постарше первого, развалившись на отдых прямо на грязном бетонном полу.
И недолго думая подошел и извлек кляп.
Тишина. Поймал ехидный взгляд стоящего в сторонке мужика, я внутри весь вскипел — как он мог!? Хуже! Как он может до сих пор скрываться от меня?! Ведь я его почти не чувствую?! С точки зрения сенсорики Силы. Но внешне — ни один мускул на моём лице так и не дрогнул.
— Ах ты… су… — протянул я, так как тот же мужик, что извлек кляп, вколол мне новую порцию транквилизатора.
— Новая порция местной анестезии, юная леди! — прокомментировал он. — Ну и конечно — шприц вошел мне в ляжку — новая порция твоих любимых гормончиков!
— Слушай, Щуплый, зачем столько лекарств, а? — решил поинтересоваться зык у своего молодого подельника, на что тот только и сумел, что пожать плечами, думая как заставить свою палку встать и в третий раз.
— Чтобы она вас всех тут не порешила, — спустя столь долгую паузу, вновь подал голос главарь этой мелкой шайки с явно большим послужным списком, подходя ближе ко мне, наконец, оставив в покое свой набор маньяка.
Все уставились на него, а я понял, что пора. Сила вскипела во мне, подчиняя себе непослушную плоть. Глухо звякнули браслеты оков, так как раскрасневшийся металл, не выдержавший устремившегося в него напора энергии, потерял свою былую прочность и способность издавать звуки.
Я дернулся вперед, с места ускорившись, взяв в цель единственного, кто представляет мне тут реальную угрозу. Единственного, кто может меня тут убить, и кто знает реальную правду. Но цель, метнулась мне на встречу, на страшной скорости припечатав обратно к стене, схватив рукой за горло.
— Ты… — скрипнул я зубами, будучи почти обездвиженным и пытаясь совладать с последствиями удара.
Чудовищного по своей сути! Что бетон за моей спиной пошел трещинами. И против этого человека, даже со всей своей ошеломительной силой и возможностями, я лишь муравей, мелкая пигалица, и не в состоянии что-либо сделать как бы того не пожелаю. Ведь он, в трое, в четверо! Сильнее меня по всем параметрам.
Боже! Я как будто смотрю в своё отражение! На того, кем я был еще совсем недавно! Может миг назад, а может четырнадцать лет. Рыцарь без страха и упрека, видящий только конечный пункт назначения.
Боец, переживший сотни битв и сражений, готовый рисковать собой и даже умереть, если это позволит победить, не знающий слова «недопустимо» или понятия "нечего делать«.В любой ситуации излучающий лишь спокойствие, легкий интерес, брезгливость ко всему окружающему, и бесконечную жажду действия неуемной души…
— …тоже… — воздух кончился, и я практически повис на собственной шее, прижатый к стенке.
— Да, я такой же как и ты, — усмехнулся мужик, в то время как я попытался его хотя бы укусить — бесполезно! — Бессмертный! Вечный, перерожденный. И я живу тут уже очень давно, — он осмотрелся, как бы обводя взглядом весь мир, пусть и осматривая только сырую комнату подвала — И знаешь что? — заглянул мне прямо в глаза, забив на мир и комнату — Тут абсолютно нечем заняться! — и его кулак, прижался к моему животу.
И без замаха, без удара, просто коснулся, и стал медленно проникать в мою плоть, разрывая мышцы, кожу, ткани, кишки, органы…
Говорят, душа у бессмертных, прячется в их животе. И сейчас, я ощутил, что это правда. Я буквально прочувствовал, как он проникает к самой моей сути, и метнулся вверх, в грудину, прячась подальше от вторжения, спасаясь от уничтожающей энергии.
Скакнул бы и выше! В голову! Но рука на горле… мешает. Там, не пройти. А мужчина от моих действий лишь усмехнулся, вспыхнув Силой уже в видимом спектре, видимом для простых смертных, вызвав у своих подельников лишь удовлетворённые улыбки. Они явно уже это видели! И не раз. И для них — шоу продолжается.
Хотя самому «большому боссу», как и мне — до них уже нет никакого дела. И он продолжил движение своего кулака вверх, все ближе и ближе приближаясь к моей сути.
— Я убью тебя, выжгу, уничтожу. Возможно хотя бы это, доставит мне хоть какое-то удовольствие в этом бессмысленном мире. Где нет цели существования таким как я, или ты. Так что уж не обессудь, развлеки меня, будь так любезна!
Бессмертные, не совсем бессмертны! И я лично знаю целых три способа убить, уничтожить подобного мне. Первый, банальный — саморазрушение. Схождение с ума, потеря воли, целостности психики… не важно, каким путем это будет достигнуто! Если бессмертный утратит контроль над самим собой — его же Сила его уничтожит.
Второй — война богов. В некоторых мирах они не просто существуют, но и не считают зазорным вмешиваться в дела людей. И терпеть не могут нас, бессмертных. Так что, почуяв интерес подобной твари к себе любимому — лучше сразу валить из мира, пока еще не поздно. Лучше потерять одну жизнь, чем всё, бессмертии.
Хотя, божки бывают слабосильными и тогда можно попадаться. Но это уже частности и я лично не встречал ни кого из них — не довелось, и к лучшему.
Последний вариант — бессмертный убийца бессмертных. Можно убить защищенного Силой при помощи Силы. Только вот тут стоит понимать, что убийца и сам открывается, ставя на кон и собственную бессмертную жизнь. И это бой двух потенциалов, где неизвестно кто кого победит. Но не в текущем случае.
Я слаб! Беспомощен! И жалок! И этому бугаю, что уже взрослый, и вообще — мужик, а Сила магическая, имеет прямую зависимость от силы физической, не в состоянии вообще ничего противопоставить.
Я просто мишень! Кукла! Тряпка! Что зажата в захват, и даже не может сбежать на перерождение. Я уже почти труп! Как физически, еще мгновение, и диафрагма сдастся, и будет пробита. Так и духовно — оболочка души уже вся покрылась трещинами и вот-вот лопнет.
Он… враг? Друг? Товарищ? Где то в другом месте, был бы последним. Здесь — только враг. И я ведь такой же! Такой же как он! Смотрю на него, и понимаю — проживи я в этом мире столько же, как он, и стал бы точно таким же — маньяком, придурком, эгоистом.
Да я уже такой! Хотя мне только тринадцать в этом мире! В мире, где я почти бог, и где мне никто не ровня! Никто не одолеет, не справится, и где на меня и ни кто и не подумает… и как же сильно я заблуждаюсь!
Оболочка души лопается, разлетаясь осколками. Ядро оголяется, и… что-то на огромной скорости влетает в голову врага. Давление мгновенно исчезло, я чуть не растерял собственную память, кропотливо набранную за четыреста лет и ринувшеюся потоком сквозь открывшеюся брешь. А бессмертный… получил еще-что в свою голову, из-за чего из неё фонтаном брызнула кровь, орошая всё в округе, и оглянулся.
Вынул кулак из моего брюха, попутно отпуская горло, из-за чего я кровавой кляксой медленно стек на пол. Метнулся куда-то по темному подвалу, уклоняясь от скачущих по помещению высокоскоростных шариков… впрочем, не всех, далеко не всех! Судя по многочисленным фонтанам крови из его тела.
Уши, вернули себе слух, и тут же его вновь лишились, из-за оглушающей канонады выстрелов, заполонивших все помещение. Вновь вернули, но лишь для того, чтобы я услышал душераздирающий человеческий вопль, и увидел, как вечный разорвал на части человека вместе с его бронежилетом, пусть тот и выпустил в его живот пол очереди из автомата.
И тут стенка за моей спиной вздрогнула, а самого бессмертного, уже ринувшегося куда-то в соседнее помещение со скоростью противотанковой ракеты, почти на той же скорости вернуло обратно. Впрочем, уже не человеком — куском мяса на ногах! В которое тут же еще что-то впечатолось, и плоть брызгами устремилась по всей округе.
Отключаюсь. Я слишком сильно… устал. У меня осталось слишком мало сил, и смерть тела, в текущей ситуации — приемлема.
— Саша! — подскочил ко мне, по-прежнему лежащего сломанной куклой без движения, в совершенно неестественной позе с выпавшими наружу кишками, один из военных, буквально за мгновение до начала отчета к добровольному уходу на перерождение.
Кто? — любопытство даже в такой миг взяло верх над рассудком и здравым смыслом, и я все же взглянул на подошедшего. Картинка прорезалась сквозь пелену и бред, и в незнакомце я вдруг узнал отца текущего тела.
— Привет, папа. — прохрипел я, выдавливая крохи оставшихся возможностей из тела, стараясь при этом еще и говорить как можно более спокойно и уверенно. — Как ведешь, со мной все в полном порядке.
— Ни фига себе в порядке, — подал голос «кто-то из тумана», за приделами моей видимости и мироощущения.
— Ну… бывало и хуже, — то, что после этих «хуже», я уже должен быть точно мертв, предпочту сокрыть за занавеской.
— Держись, Санька! Сейчас, мы тебе поможем… Все будет хорошо, — вновь заговорил отчим, аккуратно беря меня на руки.
— Уже помогли бать, уже помогли…
Нет, все же нужно жить! — решил я, и погрузился в полусон, стараясь справится с повреждениями. Не ранами тела, но оболочкой души. Он мне ёё пробил! Но батя прибыл как раз вовремя. Еще бы миг, еще бы мгновение… и я был бы уже мертв. Не просто как человек, но и как бессмертный. Как вечный, что окончил свою жизнь не в славном сражении «вселенная на вселенную», за мир и добро во всех измерениях, или же «во исполнение мечты!», непонятно откуда родившейся, а по такой нелепой глупости, и почти случайности, как скука, и попытка коллеги себя хоть чем-то занять.
Еще бы миг и моя память начала бы разрушатся. Перемешиваться, спутываться. Пропали бы границы меж отдельными воспоминаниями, и я, даже выживи, начал бы стремительно сходить с ума, не в силах отличить то, что было в этом мире, а что в предыдущих.
Это не фатально! Я бы, может быть, даже бы смог бы выжить. Но пришлось бы избавиться практически от всего набранного жизненного опыта, начав всю жизнь с чистого листа. Жизнь Саши Николаевны Хватковой — в том числе. А так… я поправлюсь. Пусть и побуду месяцок-другой в комме. Прости мама, но с этим я ничего не смогу поделать.
Но самое печальное во всем этом… это осознания того, что тот, кто со мной подобное сотворил, такой же как я. Не в плане силы там, или еще чего-то! А в плане духа, образа мышления! И я, на его месте, был бы тем же! Насильником, психопатом убийцей!
Да я уже он! Сколько на мне душ невинных… и ведь клялся уже, не вступать в войны людей! Клялся уже, не грабить! Не убивать понапрасну! А что в итоге? Почувствовал силу! Хех! Почувствовал безнаказанность! Свободу от обязательств, и простор для действий! И тут же пошел в разнос.
Я такой же как он, один к одному! Я такой же как он, псих, насильник убийца! И разница меж нами лишь в том, что я прожил чуть меньше, и существенно слабее. И поменяйся мы в тот миг ролями — ничего бы не изменилось. В поисках развлечений в мире, где нет цели, я бы пошел и не на такое. Куда дальше, чем простые поиски себе подобных для их убийства ради собственного развлечения.
Якорь! Мне нужен моральный якорь в мире! Не позволяющий съезжать с катушек. Семья — достойный аргумент! Но она не вечна. Очень не вечна. И что бы брат имел свободу, если он, конечно, вообще родится, мне необходимо будет как можно скорее от него сбежать, дабы не подсадить на силу как на наркотик. Дети… они подсаживаются еще быстрее взрослых. Пусть и последствия, ломка, у них не столь разрушительна.
И будь я мужиком — нашел бы себе бабу. И пусть не любил бы по настоящему, она бы стала для меня тем человеком, ради которого имеет смысл держать себя в узде, и не слетать с нарезки. Тем человеком, ради которого можно перевернуть весь мир! Даже стать маньяком! Но при этом не быть психопатом, убивающим исключительно ради развлечения.
Но я — сам баба. И рожать, любить мужчин — не собираюсь. А значит — мне нужна иная привязка.
— …очнулось… — донеслось до меня сквозь пелену бреда из осколков собственной памяти, что оказались выброшены за корму сознания, после восстановления оболочки.
Выброшены, как отход, как материал, представляющий скорее угрозу, чем пользу, и я сквозь это поле острых обломков, неторопливо всплыл. Как со дня океаны, из глубины бездны, и с трудом раскрыл свои глаза.
— Очнулась! — появилось в поле зрения лицо, кажется, врача, а моей первой мыслью стал давящий на клапан мочевого пузыря его содержимое.
И…