— Из-за разразившегося недавно скандала с одним из отделов ФСБ, прекращена деятельность оперативных групп по всей стране. — вещает тётенька из телевизора, с первого канала — Так, в одной только Владимирской области, за минувшие сутки, произошло более восьми тысяч преступлений! В том числе и тысяча, с участием детей.
— А причем здесь дети, и ФСБ? — задал я тупой вопрос в пустоту, хлопая глазами глядя на экран — И причем тут квартирные кражи, с разбойными нападениями, и ФСБ? — продолжил недопонимать, глядя на статистику, где именно эти кражи и доминируют, задавив собой даже наркоту и поножовщину.
— Не причем. — ответил отец, подошедший сзади и тоже взглянувший на экран телевизора, где как раз, с упоением и в захлеб, рассказывали как тяжко жить им в современной Росси.
Как тяжело им, без помощи, блин, запада. Что вообще, для меня, не до конца ясный мотив. И какой расцвет криминала случился, когда ФСБ временно да вдруг прекратило свою работу. И если их послушать, то все было вот прямо нереально тихо и мирно, рай на земле! А потом вот вдруг, пух, пах, и как черт из табакерки, повылазила целая толпа криминальных элементов, начав творить немыслимый беспредел.
— Не причем. — повторил папаша, хмурясь рабочей половиной лица — Вот только они нашли удачный способ вывернуть все наизнанку, и показать правду о стране, под оберткой «как все плохо стало из-за вас!». Этот весь ролик обращен собственно к нам. — взглянул он внимательно на меня, в ответ на что, я скорчил непонимающею мордаху — И вполне возможно даже вещается только на Урал. Хотя если это так, то это совсем плохо. — вдруг задумался отец, погрузившись в свои мысли.
— Что плохо? Объясни!
Хоть что-нибудь в конце конов! А то я уже вторые сутки в этой квартире взаперти сижу, пусть и с семьей в полном составе, и ничего не знаю. Батя… жестом да намеками обрывает все расспросы.
— Ну… — отец тяжело вздохнул, и побрел в коридор одеваться. — Пойдем, прогуляемся.
— Поджог жилого дома, не был актом терроризма! — тем временем вещал какой-то жирный, холеный мужичек, с по-прежнему работающего «голубого экрана» — Это просто… мальчишки!
— Мальчишки? — переспросила ведущая, и тут же вернула микрофон под нос «важному человеку».
— Да, мальчишки! — повторил тем временем мужик, а на экране за место его морды показали кадры сгоревшей в хлам пятиэтажки.
— Да уж, мальчишки. — пробормотал я, и тут вдруг понял, что так бы подумал не только я.
Походу мужичка в наглую подставляют! Или… что? Впрочем — взглянул в сторону коридора, на уже почти одетого отца, и поспешил тоже напялить что-нибудь на себя сверху, чтобы не щеголять по снегу в одних подштанниках.
Они у меня пусть и красивые, спортивные, но сейчас зима! Да и обтягивающие лосины на голое тело… Эх, единственная черная вещь из всей моей новой, только купленной одежды! Всё остальное… нагло розовое. Мамка чтоль выбирала?
— Мам! Мы ушли! — крикнул я, когда отец уже щёлкнул замком входной двери.
— Хорошо! — послышалась с кухни.
— Телевизор выключи. — шепнул мне отец и я метнулся в комнату.
— Ой, не выключай! Сейчас мой сериал начнется! — перехватила меня мать, и я, пожав плечами, вернулся обратно к выходу.
— В общем, понимаешь… — начал отец, когда мы покинули квартиру и подъезд, и взяли путь, к расположившемуся в квартале от дома ухоженному парку. — Все что там показали, брехня чистой воды…
Вернее, не брехня! Правда! И в этом все проблема. Отец рассказал много, интересного. Того, чего бы я, по правде сказать, и знать бы не хотел! Ведь я еще тогда, давно, в Москве, когда родители куда-то запропастились, решил, что проживу эту жизнь так, как хочу! Отдохну так сказать, раз этот мир в моих услугах, как бойца с магмойдами, не нуждается.
Не хотел бы я знать всю эту грязь! Политику! Интриги! Да, я всё равно во все это с разбегу вляпался! И все равно, ничему кроме убийства, ненаучен! Но, хотел побыть простым солдатом. Не полководцем, ни лидером, ни символом. Видать, не вышло.
Отец свалил на меня кучу информации, о том, что в стране давно уже бандитизм, наркоторговля, разбои и убийства — обычное дело! Я и сам это видел, пока жил в Москве! Только старался не обращать на подобное большого внимания.
Отец пояснил, что то, что сейчас крутят по ТВ, это эдакий акт возмездия нам, тем кто устроил одной из главных крыш всей мафии страны нелегкую жизнь через их же заокеанских кураторов. Попытка надавить на нас морально, воззвать к нашей же совести. Показать, «вот! Вот до чего вы страну довели!».
— А по факту, они просто показали то, что раньше старались всеми силами замять — вздохнул отец, и посмотрел на расположившийся чуть в стороне от основного входа в парк киоск — Мороженку будешь?
Я помотал головой.
— Зима же!
Отец оглядел меня с ног до головы.
— По тебе не скажешь, что зима.
Я оглядел сам себя — ну да! Осень, не более! Градусов десять, и плюса! А не двадцать градусов в минус, что есть на самом деле, и о чем намекает нехилая одежда рядом идущего отца — куртка с мехом, штаны с начесом, шапка-ушанка, и унты.
— Итак, что это было? — решил сменить я тему через несколько шагов, поняв, что парк в хлам безлюден, и ни кто нас тут точно не подслушает.
Решил, наконец, прояснить по поводу того, что происходило пару дней назад. А то в квартире, да при матери, я и сам-то не решался задавать вопросы, связанные с тем лесом, с лесником. И домом-квартирой, что сгорела не так как та пятиэтажка, в телевизоре, в результате «мальчишек», но тоже, не менее эпично.
— Что именно? — с улыбкой произнес отец, бодро вышагивая по пустынным, но очищенным от снега аллеям.
Надо признать — очень живописным! И вообще город… мне понравился! Чистый, уютный, да и люди тут какие-то… спокойные. Пусть и видел я их только мельком и из окна. Не нервные, живущие сытой размеренной жизнью, далёкой от мировых стрессов и потрясений. Даже новости здесь, на местном канале, иные! Не те, странные передачи, к которым я уже привык.
— Это все! — развел я руками, силясь охватить весь парк — Что с нами происходило два дня назад, до переезда.
— Что? — остановился он, и заглянул мне в лицо.
Я принялся загибать пальцы.
— Твой убег, девчонка, подозрительно на меня похожая, лесник, что не лесник, военные… пожар в хате, это все!
— Да, так! Решили переехать! — решил он перевести все в шутку, по-прежнему строя из себя «доброго дедушку с подарками».
Учитывая травмы лица — выходит как-то не очень.
— Не ври мне. — прошептал я — Иначе и я ничем не смогу тебе помочь.
И налет веселья с его лица мгновенно сошел, что мне даже показалось, будто он разом постарел на десяток лет.
— Это была подстава. — я в ответ нахмурил брови, как бы намекая «подробнее!» — Тебя подменили, её выкрали, и к сожалению — убили.
— Но зачем!? — едва не выкрикнул я, но все же сдержался.
— Так надо. — я нахмурился, и отец вздохнул, начав усиленно массировать переносицу — Тебя выследили, понимаешь? И они знали, кто ты! Ты не одна такая в мире, ты это вообще знаешь?! — теперь уже он, чуть не выкрикнул это мне в лицо, и я потупил взгляд.
— Знаю. — тихо прошептал, разглядывая носки ботинок.
Хорошенькие такие, розовенькие, блин, со стразами, чтоб, блин, не потерялась! Еще и пиликают противно при ходьбе.
— «кликск!»
Ужас! Чья это была идея, интересно?
— Нам нужно было сбросить их со следа! Запутать! Обдурить… мы не могли отдать им тебя! — вывалил батя единой массой, взяв себя в руки, но тут же снова рассыпаясь, теряя контроль над эмоциями.
— Это потому что… — поднял я взгляд.
— Нет! — жёстко ответил он, всплеснул руками — Твоя жизнь давно уже не принадлежит ни тебе не мне! А потому… для страны… — понизил он голос. — мне тоже подобное поперек горла — провел он ладонью себе по кадыку — Хоть и я это все придумал… но… её смерть не была напрасное! Убийц выследили, и хорошо подергали за яйца их начальство!
— Мать…
— Не в курсе. — отмахнулся, развернувшись в пол оборота — Не до конца в курсе. Она знает только то, что должна знать.
— Рука… — взглянул я на гипс, и отец рефлекторно за него схватился.
— Да, и ребра. — столь же рефлекторно коснулся он груди — На мне был броник, но…
То-то он стонет, когда спит! И то-то у него вся грудь бинтами перемотана.
— Рискуешь. — покачал я головой, выражая недовольство.
Стратег на поле боя! Рыцарь, блин, на белом коне…
— Иначе было нельзя! Если бы девица оказалась дома одна… могли бы быть подозрения!
Я в ответ похлопал глазами — какие подозрения?! Но через миг до меня доперло — а! Так вот для чего именно папка везде и всюду, на соревнования, в больницу, и вообще, ездил вместе со мной на соревнования как тренер! А не бабки! Или та же мать, которую он практически и из дому то не выпускал, незнамо как подговорив. Она ж даже по подружкам то ходить вдруг перестала! Тогда мне это казалось странным, а теперь… тоже несколько странно, но уже — логично!
— Значит, вы выдали её за меня, они поняли что «я» — не бессмертна, вы схватили их и подергали за причинные места — начал я рассуждать вслух, наблюдая, как отец кивает, поглядывая заодно по сторонам, на всякий, — выбили что-то ценно из их начальства… а теперь… что?!
— А теперь… — усмехнулся отец, и потеребил меня по маковке — Ты будешь очень много выступать!
— Выступать? — скорчил я недовольную гримасу — Это вот так: Не хочу! Не буду! Не могу учиться! — и топнул ножкой, издав кроссовкам противный «хряпк» — И жить тут не хочу! Не нравится мне здесь!
Отец в ответ вдруг стал серьёзным. С него слетела вся весёлость утра, и распыленность красного лица эмоций, сменилась мертвецкой бледностью, что я даже забеспокоился, что к нам, в безлюдный парк, кто-то нехороший вышел. Гуляющая парочка, бабка на лыжах, али еще кто… реально нехороший! Но вращение головы на все триста шестьдесят, ни к чему не привело, да и отец смотрит явно не на окружающий пейзаж, а на меня.
— Что?
— Да ничего. Не строй из себя ребенка.
— Так я и есть… — отец вновь потеребил меня по волосам.
— А еще нам надо проработать твою новую внешность — со вздохом переключил он своё внимание с меня на парк, впрочем, не убирая руку с моей головы, говоря при этом куда-то в пустоту.
— Внешностью? — выскользнул я из-под руки — Это какую? Узкоглазую? — и я стянул глазки пальцами вместе, закашивая под японку, отец почему-то вздрогнул. — Или нечто пухлощекое? — надул я щеки хомячком, отпуская веки — А может вообще желаешь из меня мальчика сделать? — однако попытка вылепить из своего лица нечто мальчишеское, ни к чему путному не привела, даже спустя пять минут кривляний.
Ну не мужское лицо у этого тела! Не мужское! Можно конечно попытаться… но выйдет все равно какой-то слизняк.
— Нет, дорогая — проговорил отец, стирая с лица улыбку, что возникла на нем за время моих кривляний — Мы будем делать из тебя десять человек одновременно. Пойдем, у нас сегодня еще много работы.
Мы прошли парк насквозь, и вышли к еще одной линии застройки. Такие же девятиэтажки, как и везде, и к крайней мы и устремились. Спустились в подвал, открыв дверь с ноги, она не была заперта, прочапали с наглыми мордами мимо кучки бомжеватых мужчин, кажется, это были сантехники! Орудия труда, у них больно советующие! Да и не бомжи они явно, не бомжи!
Спустились еще по одной лестнице, пройдя через еще одну дверь с кодовым замком, отец столь быстро его набрал, что я не успел запомнить цифры, и оказались в… спортзале? Кажется, это место бывшее бомбоубежище! И, кажется, здесь совсем недавно был произведен свеженький ремонт. Хоть краской и не пахнет, но все тут больно свежее!
— Вот, тут ты и будешь обитать большую часть своего времени — сказал батька, осматривая помещение с удовлетворённой мордой.
— Че? — не понял я.
— По крайней мере, ближайшие пару недель точно.
— Пойдем, с матерью попрощаешься.
— Чего!?!?
— Прости меня! Прости! — резко приобнял он меня, от чего я в конец опешил. — Но ты ведь сама все понимаешь, да? — отстранился.
— Да, понимаю. — стал серьёзным уже я, прекратив играть мелкую девчонку.
— Завтра, с утра, придешь сюда уже одна. Код четыре девять восемь шесть. Я тоже приду, но позже, и через другой вход. И все тебе объясню, а пока — побудь еще один денек нашей дочерью. Хотя бы ради матери.
— Хорошо — улыбнулся я, совсем теряясь в мыслях, о мыслях, роящихся в голове этого человека.
— Пойдем, она наверное нас уже потеряла.
Нда… идея у батьки… вообще секас. Теперь я должен быть не просто одной «девочкой пай», а сразу десятью! Точнее даже двадцатью! Больше похожих на меня по росту и телосложению кандидаток просто не нашлось. Но для начала хотя бы тремя!
А для этого я должен не просто сменить лицо, и постоянно его менять!
— НЕТ! Не надо! НЕЕЕЕТ! — проорал я, забившись в угол.
Заробел я пред… тонной штукатурки!
— Не надо! — крикнул в сторону стоящего в сторонке отца.
— Ну, давайте пока попробуем проходку — сказала тетенька, стоящая рядом с родителем, взглянув на него.
Отец кивнул, соглашаясь, я тут же выполз из угла, а девочка-макияжница, с огромной палитрой тональных кремов в одной руке, и кучей кисточек «от а, до я» в другой, непонимающе, но покорно-согласно, пожала плечами.
И даже не только вызубрить походку, манеру поведения, постановку ноги, осанку, невербальные жесты цели и мимику лица…
— Нет, нет, нет! — замахала руками та самая тетенька хореограф, на моё покачивание бедрами — Так ходит Юлия, а не Ирина! Давай все заново!
— Эх…
А еще и голос, манеру речи, писк блин при выполнении упражнений! И делать это все синхронно, вместе! Одновременно! Это ад! Это настоящее проклятье! Туча мелких деталей, которые надо выучить, вызубрить, и еще и во всем этом не заблудится! Не потерять себя… которого собственно, и нет.
Это муторная, тяжелая, и выматывающая работа! Чисто физически тяжелая! Не говоря уже о том, что оно давит на психику. Как ни крути, я и девочку Сашу то просто играю! И так можно вполне себе, утратить «себя». По крайней мере эту самую «любимую дочь».
— Ля… — протянул я, уже для другой женщине, имитируя голос той самой Ирины.
И тетушка «логопед» одобрительно покивала.
— А у неё талант! — обратилась она к моему отцу, что ходит тут, с видом всемогущего начальства — Это будет проще, чем я думала.
— Конечно у меня талант, а как же иначе? — встрял я, имитируя голос тетки, и украдкой взглянул на отца.
Батька — не отреагировал. Логопед — выпучила глаза. Но очень быстро взяла себя в руки!
— Не-не! Ты слишком тянешь «а» в моей речи! У меня же гласная более рубленная, «талант!», «Иначе!» видишь? А «ч» твоя, напротив, слишком рубленная, резкая, как вообще-то обычно произносят её мужчины.
— Иначе талант?
— Во! Уже лучше! Но еще не то, давай… кхм! Вернемся к теме — улыбнулась она, поняв, что отвлеклась, и взглянула на отца за одобрением.
Ничего тут без него не происходит! Босс! Начальство! Главный!
— Саша! — раздался окрик, и я оглянулся, отвлекшись от занятия.
— Как мы рады тебя видеть!
— Анна Петровна? Нина Сергеевна? А вы что тут делаете? — выпучил глаза я на старушек.
— Да вот, приехали тебя обучать!
— Как же мы, без нашей лучшей ученицы?
— Все понятно — взглянул я на отца — значит они тоже.
Батька кивнул, и все же разродился речью, в первый раз, за сегодняшний вечер!
— Тебе нужны были тренера, и почему же ими не могли бы быть те, которых ты уже знаешь?
— Ясно. А секретность, как, не выдаст?
— На соревнование с тобой они не поедут. — сказал отец, а бабки синхронно покивали.
— И давно вы на него работаете? — обратился я уже к бабкам, кивнув на отца.
— Давненько — задумались старушки, переглядываясь.
— Эх… — вздохнул я, взглянув на сидящею в уголке девчонку-макияжницу, лет двадцати-семнадцати, что себя уже третий раз за час перемалевывает — Но я изволю обойтись без макияжа — сказал я голосом Юлии, вернув свое внимание тетке-логопеду.
Пусть правит, мою манеру речи!
— Эт как? — не удержались бабки.
— Батька знает — улыбнулся я, и в пол оборота повернувшись, подмигнул отцу.
— То есть как ты можешь сменить лицо? — удивился отче, когда все прочие занятия подошли к концу.
— Процесс не быстрый, но могу. Нужна пара фотографий, а лучше — видео, в хорошем качестве, и время.
— Хм. — задумался отец — Придется несколько сменить наш план, но… так даже лучше будет. Ты точно сможешь это сделать?
Я кивнул, и взял со столика три фотографии.
— Этих троих я точно подменю. Не волнуйся!
— Хорошо, тогда попробуем без макияжа! — я улыбнулся и кивнул — Без толстого слоя макияжа! — отец хищно улыбнулся, мгновенно смыв довольство с моего лица.
Плин!
А вообще, вся эта вот идея, кажется мне странной, и в тоже время гениальной! Прятать то, что хочешь спрятать, на виду! И я, не буду ныкатся по углам, и по подвалам, не окажусь в секретном бункере! И на столе хирурга-потрошителя, не буду плавать в банке… а буду выступать на людях, имитируя собой, сразу два десятка девочек, с супер способностями!