Возвращение группы в родные подземелья, по понятным причинам, не стало триумфальным. Натала в Отряде уважали и его «гибель», тем более такая нелепая, достаточно угнетающе отразилась на присутствующих на Базе ребятах. Даже известие о моём официальном назначении на должность офицера-инструктора и замечательные новости об отмене приказа на утилизацию убийц, негодных к дальнейшей службе, не смогли полностью перебить пасмурного настроения парней и девчонок. Вероятно, это связано с тем, что все члены Отряда сознавали, кому обязаны освобождением от висящего над головой палаческого топора, а также знали о нашей с Наталом дружбе. Хорошо хоть, понимая мой характер, никто не пытался лезть со своей жалостью и утешениями. Но и так… ощущая на себе взгляды соратников, приходилось маяться раздражением и стыдом из-за обмана.
Погибни друг по-настоящему — и это была бы злоба, которую такие взгляды только распаляли. Но, так или иначе, разные чувства вызвали одну и ту же ответную реакцию: желание оказаться подальше от их источника и расслабиться в тишине и одиночестве. Только вот, видимо, вселенское равновесие для того, чтобы компенсировать моё везение в нескольких ключевых событиях, решило подгадить в мелочах. И отчасти даже не фигурально.
— Мило, — при взгляде на наваленный прямо поверх гостиничного столика пахучий «подарок» только и могу, что покачать головой. — И что характерно, ни одной полицейской морды. Ленивые бездельники!
Вся остальная мебель оказалась опрокинута и сломана, повсюду виднелись грязные следы от ботинок большого размера. Побродив по дому, понимаю, что от вандалов пострадали практически все помещения: начиная от спальни, где погромщики перевернули всё вверх дном, очевидно, разыскивая украшения — и заканчивая гардеробным шкафом, в котором, судя по запаху, устроили писсуар. Но гостиная на фоне прочих выглядела хуже всех, видимо хулиганы с неё начали и ей же закончили. К счастью, акт вандализма случился уже с недельку как и запахи успели повыветриться. Иначе впечатления оказались бы ещё… сильнее.
Единственной не разбитой или сломанной вещью (кроме аккуратно запертой входной двери) являлся столик с огромной кучей в центре. А, ещё там присутствовало высокохудожественное послание: «Гони деньги, сука!».
Похоже, мне не стоило лениться заглянуть к ростовщику, надеясь на силу своего ораторского мастерства и разум босса этого отребья.
Злость боролась с желанием рассмеяться в голос. С одной стороны, мне сильно не понравилось, что мой дом посмели так испохабить, а с другой — память меня-Виктора хранила подобную выходку, устроенную несколькими альтернативно одарёнными школьниками. Но одно дело банда малолетних дебилов, залезших в дом уехавшей в отпуск семьи, и совсем другое — несколько взрослых мужчин, занимающихся тем же самым. Представив громоздящуюся на столик тушу под сто килограмм живого веса, которая, обнажив волосатую задницу, гадила на стол (ещё и на глазах у подельников!), я таки не удержалась от смеха.
— Хих-ха-ха! Это за счастье такого народа ты сражаешься, Акаме?
Из уроков истории иного мира я знал, что революции, как и другие социальные потрясения, крайне благотворно сказываются на криминальной среде. Всякая бандитская и полубандиская шушера в периоды нестабильности действительно чувствует себя хозяевами жизни и, вероятно, счастлива. В отличие от нормальных людей. Представив, как сестра отреагирует на уголовные рожи облагодетельствованного ею «счастливого народа», ловлю новый приступ смеха.
Передёргиваю, разумеется: стоит новой власти утвердиться, как она обязательно начинает выпалывать со своей делянки расплодившиеся сорняки. Но представленная картина смущённо улыбающегося кривоносого бандита, вместе со словами искренней благодарности вручающего сестрёнке цветы, всё равно получилась очень смешной.
— …Хих, и почему у нас нет видеокамер? Тех клоунов, если заснять, наверное, можно вместо профессиональных комиков показывать. Идиот-шоу, хих, — отсмеявшись, направляюсь вон из помещения.
Я, конечно, убью или покалечу всех хулиганов, что нужно сделать хотя бы для очистки генофонда Империи от возможных потомков этих идиотов, но, пожалуй, сделаю это быстро и безболезненно. Заслужили, давно так не смеялась.
А вот с заказчиками безобразия стоит пообщаться в более плотном формате. Ростовщик (или те, кто решил так неизящно его подставить) сильно пожалеют о своей затее.
* * *
— Это настоящий праздник — казни, казни, казни, казни!
Все на свете серо, кроме крови, крови, крови, крови!
Крови! Крови! — с лёгкой полуулыбкой, негромко, но с выражением напеваю себе под нос.
После нанесённого в ростовщическую контору (а набезобразничали у меня дома, как выяснилось, именно они) «визита справедливости» и разъяснения местным грубиянам, что такое хорошо, а что чревато мучительной смертью и кто кому должен на самом деле, стрелка моего настроения качнулась в игриво-добродушную сторону.
Погром обиталища хулиганов прошёл весело и местами смешно. Перед глазами снова всплыла картина с тройкой «заплаточников», которые на предложение поразвлечься прыгнули в окно и… застряли. Теперь, после знакомства с Яцуфусой, этим шутникам придётся самим искать заплатку на пятую точку, иначе их ждёт совсем не смешной перитонит*.
/*Перитонит — воспаления брюшины из-за воздействия микробов, пищи или содержимого кишечника./
Немного жестокое наказание за оскорбление, но в первый раз они и так отделались словесным предупреждением. Если не потрудились предостеречь патрона от порчи моего имущества и продолжили работать, как ни в чём ни бывало, то это их выбор. Да и насильников я недолюбливаю.
Хих, всё же уморительно вышло! Бедный демон меча, будь он в разуме, наверное, испытал бы моральную травму от того, в какие места его засовывают.
Таким образом, пребывая в неплохом расположении духа, вместо того, чтобы ловить извозчика и труситься в повозке, новоиспечённая обладательница титула Мастера боя и наследного дворянства решила прогуляться до гостиницы пешком, негромко напевая весёлые песенки. В Империи, в общем-то, любили петь, да и возраст позволял беззаботное поведение, так что народ на меня не косился. По крайней мере, пока не разбирал смысл песенок.
— Казним жестоко, но справедлив приговор!
Зуб — за зуб, за око — око, за все решит топор.
Палача топор!
Несмотря на кровожадный мотивчик, почти никто не пострадал, хм, то есть не умер… ну, кроме самых мерзких, неадекватных и невезучих. Остальные, не обделённые толикой интеллекта и не слишком запачканные в грязи, бандиты остались в живых; по крайней мере, были таковыми, когда я покидала их контору. Многие из тех, кто полез в драку, даже имеют шансы вылечиться, да. Те из бандитов, у которых хватило мозгов не нападать на явившуюся с дипломатическим визитом добрую некроманси, а также простые служащие вроде клерков и вовсе обошлись без серьёзных травм.
По итогу нашей беседы за чашечкой чая с печеньками выяснилось, что погром у меня дома — досадное недоразумение: на Корноухого (главного ростовщика) надавил уже его босс, претендовавший на имущество погибшего мужа моей арендодательницы. И после того, как у ростовщика не вышло относительно законными методами отжать требуемое имущество, а сама вдова покинула пределы Столицы, старший босс оказался сильно недоволен. Ну и Корноухий, по понятным причинам, тоже пребывал в расстроенных чувствах — после разноса-то. Оттого он, без всяких далеко идущих целей, приказал выяснить: что за девчонка напугала его людей, и если она окажется просто наглой пигалицей — проучить.
Бандиты быстро вышли на агента, через которого я искала недвижимость, и, вытрусив из него «легенду» о приехавшей учиться провинциалке, радостно побежали выполнять вторую часть указаний. А так как меня дома не было, они порезвились с самим строением.
Но теперь им всем очень-очень стыдно и они все слёзно, на коленях просят прощения. Естественно, прибрать мой домик и заменить всю обстановку усовещенные бандиты обязались в кратчайшие сроки и самым качественным образом. Да и с компенсацией они не поскупились, отдав всё что было. Милейшие, как оказалось, люди.
— Мы накажем зло порока, зуб — за зуб, за око — око.
Нету в мире платы, кроме крови, крови, крови, крови.
Крови! Крови! Крови!
Крови! Крови! Крови!
Праздник! Праздник! Праздник!
Казни! Казни! Казни!
А всё почему? Потому что вежливость и дипломатия! А то, что босс Корноухий теперь превратился в Безухого и за каждый огрех в уборке ему угрожает потеря пальца вплоть до двадцать первого… иногда для того, чтобы тебя правильно поняли приходиться общаться на доступном собеседнику языке. Зато теперь Безухий пообещал кардинально пересмотреть свою политику работы с клиентами.
Разве я не молодец? Настоящая героиня!
Ближе к ночи стоит заглянуть в казино босса покрупнее, дабы превентивно разрешить все возможные недопонимания и эксцессы уже с ним.
Показать возможным интересантам определённый шаблон поведения тоже будет нелишним. Разумеется, на взгляд Безухого и его подчинённых, эти хулиганы подставились случайно. Но работая с живыми марионетками, мне начало приходить понимание, как дёргать за ниточки так, чтобы глупые куклы считали себя свободными, а свои решения спонтанными или принятыми из расчёта. И это мне! Почему бы людям Сайкю, которые сделали подобные вещи своей профессией, не устроить мне тест через это мясо?
Сомневаюсь, что наша доблестная разведка — с таким-то засильем идиотов на руководящих постах — смогла сработать столь быстро и чётко… но мало ли? Должны же в родном ведомстве найтись и компетентные люди, занятые настоящим делом! Поэтому действовать через Синдикат я сочла нерациональным, как и подминать под себя местную преступность с помощью привычной некромантии. По этой же причине большинство виновников сумело избежать смерти: несколько бандитских трупов мне могли простить и до вступления в Семёрку, а вот выстроенная по собственной инициативе гора из мертвецов может вызвать негативную реакцию даже сейчас, несмотря на прикрытие марионетки-Маркуса.
Всё же руководящий столичной полицией Демон Огр считает себя кем-то вроде хозяина местного криминала, и такое самоуправство в его владениях вряд ли придётся по душе этому человеку. Будучи достаточно влиятельной фигурой, Огр мог явиться с претензией как к министру разведки, так и к самому Онесту. Мало ли что придёт в их головы? Короче говоря, таких приключений нам не надо.
Ну а устроенная сейчас «буря в стакане», конечно, может спровоцировать какие-то неприятности в краткосрочной перспективе, но в перспективе длительной эта засветка скорее сыграет мне на руку, подкрепив выстраиваемый образ.
В общем, неплохо вышло. И пар спустить получилось, и устроить несколько забавных шуток, и наставить нескольких нехороших людишек на путь исправления. Прогулка на свежем воздухе тоже пошла в струю. Теперь можно перекусить, снять номер и, немного отдохнув, отправляться по делам. Ну, а ночью можно продолжить программу уже с другим обидчиком бедных девочек-волшебниц, которых, как известно, обидеть может каждый, а вот извиниться успевают уже не все.
Интересно, получится ли у меня научить местных бандюков культурному обращению с гражданами? Хм… бедокурить рядом с моим кварталом отучу точно. И это может стать неплохим прикрытием, если какой-то любопытный разведчик или полицейский заметит меня в окружении мутных криминалов — пострадавшая от хулиганов имперская убийца просто следит за порядком и развлекается за счёт обидчиков. Максимум, сделают внушение и запретят трогать игрушки Огра.
Насчёт полиции тоже стоит уточнить, с чего это вдруг правосудоры так «хорошо» работают: из-за взяток они столь тщательно отводят глаза от моей жилплощади или местное отделение действительно обленилось вот аж до такой степени? Не дело это, когда правоохранители взимают ежемесячные пожертвования «за внимательность», а потом «несут службу» в местных кабаках. Если что, натравлю злого Огра на них. Всё же столичная полиция, на фоне прочих, выделяется довольно высоким уровнем эффективности, а бесполезные улитки из моего квартала позорят честь мундира отвратным качеством своей службы.
* * *
Заприметив на горизонте один из неплохих ресторанчиков, ускоряю шаг по направлению к цели. Но спокойно достичь источника вкусняшек мне не дали. Оторвавшись от стены, на дорогу буквально выкатился рыжеволосый мальчишка лет девяти. Провернувшись колесом и встав на ноги прямо передо мной, паренёк принялся выплясывать под немудрёные прибаутки явно собственного сочинения.
— От-чок-чок, госпожа, дай медячок! Ать-два, спляшу-станцую, будет не жалко и два! — Парень был одет в потрёпанную и явно перешитую одежду с чужого плеча, но аккуратные цветные заплаты придавали ему вид эдакого ярморочного артиста, делая общий облик более нарядным.
Также заметно, что маленький плясун не учился своему искусству специально. Но вытанцовывал он до того весело и зажигательно, что на лицо сама собой наползала улыбка, а рука тянулась к кошельку. Меди, правда, у меня не нашлось, самая мелкая монетка оказалась серебряным аргом.
— А на серебряк у тебя какая частушка, маленький вымогатель?
— А за серебруху, стану я старухой! — не растерялся мальчик. Перекувыркнувшись в воздухе, маленький артист сгорбился, натянул куртку на затылок и, прижав руки к груди дребезжащим голосом продолжил:
— Подай бабушке монетку, за каждую родишь красивую детку!
— Э-э, а можно как-нибудь без деток?
— Можем и без деток, но не без монеток!
Смеюсь.
— А ты хорош. Держи, заслужил, — серебристая монетка исчезла в грязноватой ладони, не пролетев и половины пути, а после также незаметно скрылась где-то в одеждах.
— Благодарствуем, милостивая госпожа! — низко поклонился мальчишка.
— Не отнимут у тебя заработок? — спрашиваю я, подумав, что у мальца подобную ценность могут и отобрать. Наверное, стоит купить какую-нибудь булочку и разменять серебро.
— Пусть попробуют, — улыбчивое конопатое лицо приняло насупленное выражение. — Порежу!
— Как тебя хоть зовут, боец?
— Фредди я! Будущий самолучший плясун Столицы!
— Не откажешься разделить со мной трапезу, лучший плясун?
— Так это, за пожрать мы завсегда рады! — щербато заулыбался мелкий Фредди, но тут же насторожился. — Токмо, зачем оно вам, благородной господиночке, да с таким как я едать?
— А почему нет? Но если тебе так будет легче, то можешь считать, что из этнографического интереса.
— Енторафическаго? Эт чего? Если гадость какая, то я несогласный! — паренёк сделал шаг назад.
— Мне просто скучно. Расскажешь о том, где ты вырос, о быте, об обычаях и всё такое, а я послушаю.
— Тю! О родной деревне? И всего-то? Языком почесать — эт мы с радостью, особливо если снеди от пуза будет! — и уже тише, так чтобы я не услышал. — А слово-то каковско выдумали. Как имя монстриллы какой. Богатеи… всё у них не по-людски.
* * *
— Так значит, ты раньше жил в деревне? — спросила странная молодая госпожа, когда Фредди съел жидковатый, но вкуснющий суп и закончил вытирать тарелку кусочком хлеба, который также отправился в рот. Удивительно, но, несмотря на аккуратность девушки в использовании столовых приборов, её тарелка опустела даже быстрее, чем у него.
— Ага, — ответил он, расплывшись в улыбке. — Ух, знатное хлёбово, можно ещё? — всё ж столичные господа не такие жлобы как ихние из деревни. Есть злые, куда без них, но есть и добрые. Хоть и с придурью (это ж надо — такими деньжищами раскидываться?!), но им, господам, наверное, положено такими быть.
— Позже принесут второе и десерт… сладости, — пояснила девушка, заметив непонимающий взгляд. — Так что начинай говорить.
— О! Эт дело! — подражая взрослым, степенно проговорил он. — Тока чего говорить-то? — тут же разрушив напускную важность мальчишка запустил пальцы в грязновато-рыжие лохмы и немного подёргал для стимуляции мыслительного процесса.
— Деревня как деревня. Зеленцово зовёмся. Жили тож обычно. Землю пахали — у господ днём, а у себя вечером, значит. Кто побогаче, скот держал, курей там, гусаков. Некоторые и лошадку с коровёнкой имели. Зажиточные. Ничё жили, получше соседей. Не кусочничали* почитай и дети по весне редко мёрли. У меня пять братов и три сеструхи было! — похвастался мальчик. — Все здоровые да рукастые! — мальчик увлёкся и, не обращая внимания на косые взгляды других господ, размахивая руками, принялся хвастаться братьями и другими зеленцовскими пацанами, которые и зареченских били и луговских и вообще — ух!
/*Кусочничать — понятие позаимствовано из истории царской России. Распространено в центральной Империи и хорошо контролируемых региональных центрах, где монстры давно выбиты, а землевладельцы традиционно дерут с крестьян три шкуры и более.
…В недородный год бывало, что в крестьянских семьях проедали весь хлеб задолго до конца зимы. Покупать его могли позволить себе далеко не все, да и то — денег обычно хватало ненадолго. Поэтому, чтобы не умереть с голоду, они отправляли своих родных «в мир на кусочки». Дети побирались по окрестным деревням, возвращаясь на ночь домой, старики и бабы могли уходить на несколько дней или неделю, а мужики, бывало, собирали еду по целому месяцу. Хозяйки ходили редко, так как оставались при дворе кормить скотину и ухаживать за малыми детьми. Милостыню в деревнях и сёлах давали охотно, причём даже в бедных домах, как правило, не отказывали, а делились крохами, потому что знали: не ровен час — сами так же пойдут в кусочки. Отказать почиталось большим грехом./
Правда, вместо того, чтобы слушать интересное, странная молодая госпожа начала спрашивать про источник злоключений Зеленцово и их соседей.
— Бандиты энти недалече завелись, — насупился мальчик. — Ре-воль-цинеры, — по слогам чтобы не сбиться произнёс он. — По первости-то они ничё были. Про справедливости всякие там говорили, да за снедь платили. Бумажной деньгой, но и то дело. Пацанов да мужиков побоевитей к себе зазывали, значит. А потом толь деньга кончилась, толь жадность заела, но всё боле брать начали. Ради правого дела да мировой справедливости, значица. Девки в лесу тож чаще пропадать начали.
— И вы давали продукты за спасибо?
Мальчик посмотрел на свою собеседницу как на умалишённую, но быстро опомнился и, чувствуя, как зачесались шрамы от плетей, опустил глаза. Впрочем, от доброй госпожи совсем не веяло презрением к быдлу и «горячими» за непочтительность. Наоборот, мальчик ощутил исходящую от собеседницы доброжелательность, также он почувствовал безопасность и желание выговориться, не скрываясь.
— Попробуй не дай, — ещё более насуплено произнёс маленький артист. — Сами всё возьмут. Ещё и побьют, как имперских шавок, значица, которые против народной воли. Будто мы — не народ!
— А что полиция и ваш землевладелец? Неужели никто им не жаловался?
— А ништо, — окрысился Фредди. — Им только подати давай! Власть! А вон как беда, их дело — сторона. Бандиты грабили — им ничего, солдаты грабили — тож молчат. А как подати собирать — дай!
— Вас ограбила имперская армия? — спросила юная богачка, вращая меж пальцев вилку.
— А то ж? — ответил паренёк, заворожённо наблюдая за танцующей меж белых пальчиков стремительной серой змеёй, в которую обратилась простая железка. — Пришли, старосту сразу вздёрнули, за помощь бунтовщикам, угу. Мужикам в морду, да плетями, а кто слово поперёк — того и на копья. Баб да девок всех ссильничали. Все запасы подмели и скотину забрали. Хуже бандитов.
— А революционеры? — спросила соседка по столику, пододвигая ему тарелку с мясом. Мальчик поблагодарил и, шмыгнув носом, впился в угощение.
— Што им, окаянным, будет? — продолжил он успокоившимся после вкусной еды голосом. — Дали дёру через лес и поминай, как звали. Они ж там как дома. А охфицерам преступников споймать надо, чтоб господам показать. Так они по господской указке самых боевитых да своевольных мужиков забрали — кого в армию, а кого и на каторгу.
Мальчонка отхлебнул сока, чтобы успокоиться.
— Старших братов нету, скотины нету, жрать нечего, у бати рука в лубке. Вот и запродали нас с сеструхой старшей. Глядишь, и не околеем по весне, да сгодимся на что. Я, значит, к портному, а сеструха в таверну. Батя сказал: «Раз малая, но порченая, пущай на приданое зарабатывает, ужо не убудет». Аска, ну чё… прижилась, девка пригожая да работящая.
Запихав в рот последнее пирожное, паренёк осоловело огляделся, и, вытерев рот рукавом, сыто отдуваясь, откинулся на спинку стула.
— А я сбёг! К чудищам лесным мастера и такую учёбу! Бьют за двоих, вкалывать за троих, а кормят как того петуха. Но теперь я, Фредди-плясун — человек вольный! Никто мне не указ!
* * *
— Плохой из меня филантроп, — выйдя из душа и развалившись на гостиничной кровати, с самоиронией произношу я. — Цели не хотят помощи и нагло разбегаются.
Вспомнив предыдущего бродяжку (и по совместительству сообщника бандитов), который встречи со мной вообще не пережил, негромко хмыкаю:
— Этот хотя бы живой — прогресс!
По дороге к одной из общественных бань, куда планировалось отдать паренька для приведения чумазой физиономии в порядок, чтобы, оплатив учёбу, отдать случайного знакомого в какую-нибудь школу или на платное обучение к мастеру (к нормальным ученикам и здесь был совершенно иной подход, чем к бесплатным «рабам»), маленький Фредди благополучно ускользнул.
Разумеется, все манёвры плясуна-самоучки не остались для меня секретом, но останавливать я его не стал. Ведь он бежал не из страха перед возможной подлянкой, а из нежелания лишаться свободы. И раз так, то это его судьба и его выбор.
Хотя стоит сказать Счетоводу, чтобы прислал одного из своих людей посмотреть на «вольного артиста». Так-то у нас под контролем не только всякие сомнительные учреждения вроде борделей и казино, есть под «крышей» и несколько концертных площадок, даже второсортный театр. Может, паренёк всё же решит взять сестру и устроиться в одном из этих мест. Не то чтобы у меня взыграл родительский инстинкт, но почему бы не помочь, если это практически ничего не стоит? Всё-таки непростая судьба у мальчонки и его сестры. У нас в Империи такое, считай, в порядке вещей, увы; хватает и значительно более мрачных историй, однако это до сих пор коробит частицу личности, доставшуюся мне от прошлого воплощения. Но, опять же, раз маленький источник информации доволен бродячей жизнью, то и навязываться нет смысла. Кто я, чтобы насильно распоряжаться его судьбой?
А вот с Кокэем нужно что-то решать, а то он мне так всю армию развалит и население против власти настроит. В Столице и раньше хватало крестьян, бегущих от голода и иных неурядиц, но сейчас увеличение их числа можно заметить даже просто визуально. Я в основном перемещаюсь по относительно благополучным кварталам, но и там постоянно отираются неприкаянные подростки и взрослые в многослойных лохмотьях. Если же заглянуть в места, где стража не гоняет подобную публику, то всё становится ещё печальнее. А всё почему? Потому что кое-кто решил вычистить столичный регион от бунтовщиков и им сочувствующих.
Ну и вычистили… в основном по озвученному маленьким Фредди сценарию, ага.
Вдвойне неприятно осознавать, что именно мои действия в Сингстриме ненароком спровоцировали разрекламированную в прессе Сингстримскую Бойню и последовавшую за ней волну репрессий и «умиротворения» недовольных. Понятно, что власти лишь воспользовались удобным случаем, а идиотизм министра обороны принадлежит только ему, но ощущать на себе косвенную вину за совершённые с его подачи злодеяния мне совсем не понравилось.
Неплохо бы заказать этого проклятого уродца Ночному Рейду, но сомневаюсь, что их кураторы из штаба Революционной Армии одобрят устранение своего благодетеля. Да! Такой враг, как Кокэй, для них лучше любого друга. Даже если не брать последнюю инициированную сим «гением» акцию, не возьмусь считать, сколько толковых офицеров военный министр выжил со службы или, того лучше, толкнул в объятья бунтовщиков, а сколько оружия и иного ликвидного имущество утекло с армейских складов. Герой революции, блин! Его точно не тронут до самого конца. Э-эх, хоть свою банду политических террористов организуй! Иначе от идиота-Кокэя и слишком мутного Сайкю не избавишься…
Кстати, идея! Напрямую сотрудничать с такой публикой не стоит, и даже через Синдикат — опасно; но вот если взять за интимные места лидеров уже существующей группировки и подбрасывать им ресурсы, информацию и задания от имени некой тайной организации, то… может получиться интересно. А если возникнут проблемы, их легко решить ликвидацией передаточного звена даже без зачистки всей группы. Нужно потом озадачить Счетовода. С другой стороны он и так весь в делах, не пора ли поискать ему помощника по вопросам шпионажа, терроризма и всего такого? Кого-то, кто одинаково недолюбливает нынешнюю власть и революционеров, а также с радостью примет новый формат существования. Хм… стоит посмотреть среди старых и больных представителей Тайной полиции: её, конечно, давненько расформировали, но если поискать — думаю, найдётся немало кандидатов.
…И всё-таки из меня действительно паршивый благотворитель. Начав думать о том, как помочь Империи и сделать жизнь людей чуточку лучше, неизбежно скатываюсь к некромантии, заказным убийствам и терроризму.
Профдеформация, блин!
С другой стороны, у меня есть Синдикат — и рабочие, задействованные в легальной части бизнеса, вполне себе ощутили мою доброту. Счетовод получил указания: без сильного ущерба для получаемой прибыли наладить относительно приемлемые условия труда с нормальной техникой безопасности и человеческим отношениям к трудовому ресурсу. И он неплохо с этим справился. Портовые и иные рабочие стали больше отдыхать, при этом меньше калечиться и, что интересно, лучше трудиться. Также они — чуть ли не на общественных началах, из предоставленных материалов — возвели или восстановили бесплатные (для сотрудников и их семей) больницы и вечерние школы для образования детей и повышения квалификации самих рабочих.
Занимательно, что убытки от затеи с некоторым сокращением рабочего дня и улучшением условий, по прогнозам, составят вполне приемлемый процент от прибыли. Зато народного энтузиазма прибавилось в разы, а это отличная гарантия от забастовок, саботажа и прочего нехорошего. Странно, что другие имперские капиталисты не посчитали коэффициент затрат/выгоды и не провернули нечто похожее. Понятно, что приток беженцев даёт возможность нанимать рабочую силу за засохшую корку хлеба. Но ведь остаётся квалифицированный персонал: на тот же подъёмный кран вчерашнего крестьянина не поставишь.
Само собой, не обошлось и без негатива: несколько воров и подкупленных конкурентами саботажников (которые нашлись и среди начальства, и среди простых трудяг) пришлось показательно казнить — а проявившийся энтузиазм быстро схлынет. Персонал школ и больницы тоже состоит далеко не из светочей: фельдшеры да работающие по унылым методичкам счастливые обладатели среднего и средне-специального образования. Из ТБ удалось внедрить только базовые вещи.
Не рай, в общем, и даже не его подобие. Современник меня-Виктора, посмотрев на такие условия, только сморщит нос, но… как загнать людей по колено в дерьмо и при этом сделать счастливыми? Правильный ответ: вытащить из ямы, где этой субстанции было по ноздри!
Условия труда у подчинённых нам предприятий теперь и впрямь выгодно отличаются от большинства соседей, а значит, за рабочие места у нас будут держаться. Да и по мере развития уровень благоустройства также продолжит потихоньку расти. Так что не стоит проявлять к себе излишнюю строгость, я всё-таки могу сеять не только боль со смертью, но и вполне себе разумное, доброе, светлое. Пусть и применяя довольно неоднозначные инструменты.
* * *
Следующим днём, после того, как закончились наши уже официально назначенные тренировки с Отрядом, меня вызвал Маркус. Попрощавшись с ребятами, в том числе с Ямато — плечистый приятель Бэйба, выздоровев, присоединился к моей команде и теперь получал двойную нагрузку, стараясь догнать остальных — следую в кабинет своей марионетки. Кроме главы Базы, который ни на миг не показал своей новой природы или изменившегося отношения к собственной убийце и поработительнице, там сидел армейский офицер. По мундиру из тёмной, даже на вид дорогой ткани с золотым шитьём по воротнику и краю рукавов в нём легко определялся гвардеец. А судя по улыбке на располагающем лице с густой, но короткой и очень ухоженной тёмно-каштановой бородкой, до моего появления они с миньоном вполне мило общались.
Правда, стоило мне зайти и поприветствовать командира и его гостя, как располагающая улыбка быстро сошла на нет, сменившись постно-формальной физиономией.
— Мастер боя Куроме?
— Да.
— Я, капитан гвардии Сайкл, буду сопровождать вас во Дворец. Вот ваш пропуск, — рука офицера протянула мне конверт из толстой бумаги.
Судя по всему, мужчина не совсем понимал, как ему себя со мной вести. С одной стороны, перед ним несовершеннолетняя дочка простолюдинов и презренная убийца, а с другой — Мастер боя, получившая личное приглашение от генералиссимуса Будо и чуть ли не его потенциальная ученица (в среде гвардейцев сплетни процветают ничуть не меньше, чем в среде каких-нибудь фрейлин). Неоднозначная ситуация.
Так что пока капитан решил придерживаться вежливой, но формальной манеры общения. Не самый плохой вариант. С готовностью поддерживаю этот формат.
— Благодарю. Сейчас приведу себя в порядок и через пятнадцать минут буду готова. Вы подождёте здесь или на улице?
— Если мои байки ещё не наскучили генералу Маркусу, то подожду в этом кабинете, — располагающе улыбнулся мужчина.
— Ну что вы. Мне интересно, чем живёт гвардия и Дворец, — покачал головой Маркус. Изобразив на своей физиономии подобие улыбки, он взмахом кисти отослал меня прочь.
Я на такое поведение только мысленно усмехаюсь, закрыв дверь с другой стороны. Командир Базы продолжал питать иллюзии, считая, что он для меня незаменим и рассчитывая на привитое с раннего детства уважение к вышестоящим. Да, всё-таки гораздо легче раздувать и корректировать существующие чувства марионетки, чем внушать посторонние, которые легко заметить и подавить. А так надежда Маркуса будет жить до тех пор, пока я не решу от него избавиться.
Удобно.
Всплывшая цепочка ассоциаций говорила, что новая способность похожа на упрощённую версию демонической метки, которую достаточно разумные и сильные твари ставят на своих культистов. Не такую, как «награда», которую глупый глава демонопоклонников из сна получил после кровавого ритуала с жертвоприношением кучи людей и собственного брата — всё же создавать полноценные аватары могут только архидемоны, коим иными путями сложно прорваться в большинство миров смертных; та гадость скорее напоминала (весьма отдалённо) духовную связь между тейгу и марионетками. Моя же способность влиять на эмоции и восприятие больше походила на печать, которую все полноценные культисты получают от своих хозяев.
Печать не перекраивает личность, по крайней мере, поначалу, прямо и грубо, и при заметной пользе несёт мало недостатков. Её даже можно сбросить без особо тяжёлых последствий, ну, на ранних стадиях развития. Но есть парочка нюансов: даже метка начального уровня немного влияет на сознание, незаметно и постепенно смещая акценты восприятия и форматируя его по образцу, заданному индивидуальными особенностями и личными пристрастиями конкретного демона. И чем больше объект поддаётся влиянию, тем глубже врастает печать, открывая своему хозяину всё больше возможностей. Итог — неспешное поэтапное совращение. Коррапт, индоктринация.
Вот и получается, что даже уверенные в собственной уникальности «герои», пошедшие на сделку ради относительно благородных целей, рано или поздно становятся верными рабами своих тёмных покровителей — или, что происходит намного чаще, одержимыми низкими страстями безумцами. Всплывший кусочек чужого знания говорил об изредка встречающихся исключениях, которые умудрялись выдираться из жадных когтей, иногда даже вместе с частью уворованной силы. Но это действительно исключительные личности, Маркус на такового точно не тянет. Да и не сорваться ему, мёртвому и уже согласившемуся на служение.
Некуда.
Мне не особо нравится, что приходится пользоваться методами, настолько похожими на излюбленные инструменты тварей, а также то, что части моей личности такие игры, наоборот, по нраву. Но куда деваться? В сложившихся условиях я бы и демоническими метками не побрезговала, знай я методику их создания и внедрения. Да и обидно это: знать, что какие-то там демонические паразиты успешно внедряют силу в своих подопечных — и не иметь возможности это не то, что повторить, но даже приблизительно понять, в какую сторону нужно двигаться для успеха. Впрочем, рано или поздно я с этим разберусь. Главное, чтобы самонадеянная убийца сама не стала жертвой своего артефакта и духовной связи с ним.
Собственно, из этого опасения и растут ноги моего стремления делать добро по мелочи: проверяю своё состояние и реакции. Ну и осознавать, что можешь делать что-то хорошее, тоже приятно.
Быстро приняв душ и собравшись, возвращаюсь в кабинет даже раньше назначенного срока. Гвардеец как раз закончил рассказывать пикантную историю о похождениях некой владетельной леди особо лёгкого поведения, которая на бал-маскараде умудрилась изменить мужу… с ним самим. Оба мужчины смеялись.
— Прошу прощения, юная э-э… леди. Я не хотел вас смущать, — Сайкл виновато развёл руками, — просто не заметил ваше появление. У вас великолепные навыки скрытного передвижения, — польстил он моим способностям, которые вообще-то не использовались.
Не особо горя желанием разводить политесы, просто киваю, давая сопровождающему понять, что его извинения приняты.
— Было приятно познакомиться, генерал, — приложив кулак к груди и чуть склонив голову, посыльный Будо развернулся на месте и направился вон из кабинета.
Следую за ним.
Пока мы ехали к центру Столицы, что, учитывая размеры многомиллионного города, заняло немало времени, несмотря на запряжённых в карету химер, мой сопровождающий старательно молчал. Сие занятие давалось общительному мужчине с немалым трудом, в эмоциональном фоне так и читалась жажда поболтать, но он себя успешно пересиливал. У меня же, к сожалению мнущегося офицера, отсутствовало желание убивать время, удовлетворяя его любопытство — или что он там стеснялся спросить? — поэтому свободный час был потрачен на работу с собственной энергетикой. Ну а Сайклу осталось любоваться проносящимися за стеклом видами или наблюдать за «задремавшей» через десять минут пути спутницей.
Если я желаю использовать новый навык как нормальную способность, а не Ultima ratio, то нужно превозмочь трудности и продвинуть Алмазное Тело на новую ступень освоения. Меж тем перенятый у Прапора путь развития давался тяжело. И не только потому, что он изначально заточен под бойцов стиля укрепления (изначальный боевой стиль значительно переработан, да и развиваюсь я весьма… неортодоксально), просто переучиваться всегда сложнее, чем учиться. Развитие, конечно, происходило, но медленно. По этой причине мой вариант Алмазного тела так и не вошёл в список тренируемых ребятами навыков, хотя Ямато, Бэйбу и другим силовикам он мог сильно пригодиться — но нет у меня настоящего понимания его сути. А передавать не постигнутый в полной мере, достаточно сырой стиль — означало рисковать здоровьем учеников, которые легко могут искалечиться, руководствуясь неверными указаниями.
Ученики… после получения ранга и назначения на офицерскую должность наши отношения с ребятами неуловимо изменились. Нет, они не начали заниматься усердней, а Тео, Кей и другие «яркие индивидуальности» продолжали доставлять проблемы. Но вот смотреть на мою персону многие стали несколько иначе: не как на сильнейшую, но в целом такую же, как и они, убийцу, — а так, словно старая и понятная Куроме обернулась кем-то большим, чем они могли представить.
На самом деле не очень приятное чувство. На подругу и боевого товарища так не смотрят.
Поэтому иногда вспыхивающие в чужих глазах искры благоговения виделись мне кирпичиками выстраивающейся меж мной и другими ребятами стены. Разумеется, сие поветрие коснулось не всех, отношение членов группы и вовсе не изменилось, наш шутник даже нашёл новые поводы для призванных меня расшевелить подколок. Однако чувствовать возникающее отчуждение всё равно неприятно.
Или тут виновато исчезновение Натала? Как ни крути, после ухода Акаме друг стал главной связующей нитью между мной и остальными членами Отряда, от которых я в депрессии начала отдаляться. Доверие к единственному близкому человеку позволяло делиться с Наталом почти всеми своими переживаниями и обсуждать различные проблемы, а он, в свою очередь, служил передаточным звеном между своей захандрившей подругой и остальными. Да и простая молчаливая поддержка, как оказалось, многое для меня значила. Память меня-Виктора, прожившего свои последние годы в одиночестве, конечно, помогала, но я всё равно почти не играла, большую часть времени походя на уменьшенную версию Акаме с её любимой холодно-отстранённой маской. Как ни посмотри, показная отстранённость лучше, чем ничем не сдерживаемая злость с раздражением, а также выплескивание всего этого на ни в чём не повинных товарищей. Самоконтроль — полезная штука, особенно в моём положении.
Но подавив внешнее проявление чувств, до конца избавиться от тлеющих в глубине эмоций получалось не слишком хорошо. Нужно время.
Сейчас, находясь в специальной капсуле и погружённый в искусственную кому, друг проходил реабилитацию, совмещённую с коррекцией внешности. Это немного нервировало. Ещё и Пауль со своими «отличными» идеями модификации «восхитительного материала»! У-у, морда вивисекторская!
Конечно, давление смертного ужаса и ощущение сжимающих сущность нематериальных когтей быстро привели полезного, но слишком увлекающегося слугу в чувство, напомнив, какими последствиями чревато несанкционированное вмешательство в здоровье Натала, но спокойствия этот случай не прибавил. Цилиндр с маленькой внучкой главы нашего охранного агентства находился неподалёку от друга, но, к счастью, хотя бы на девочку этот недо-Менгеле посматривал без интереса.
Впрочем, наш совместный с миньоном проект искусственных энергоканалов выглядел действительно перспективно, мне тоже хотелось посмотреть, как он покажет себя на живых образцах. А то с мёртвыми оно пусть и работало, но только под моим влиянием: без вмешательства в энергетику тонкая нить из сплава на основе алхимического золота хоть и выполняла роль слабенького проводника духовной силы, но настоящий энергоканал поверх неё не нарастал. А в качестве испытателя, как назло, требовался некто живой и способный достаточно тонко контролировать свою внутреннюю силу.
Впору мне самой вызываться добровольцем.
Ощутив оживление сопровождающего, который, посматривая на меня, заёрзал на своём месте — открываю глаза, «проснувшись».
— Мы уже подъезжаем, — озвучил он очевидное.
За окном мелькали вычурно украшенные фасады домов и богатые вывески заведений центральной улицы Столицы. Приблизив голову к окну и посмотрев вверх, вижу закрывающее небо стекло.
Как на мой взгляд, идея затянуть бронированным стеклом всю улицу немного странная, но столичные жители любят и гордятся данной достопримечательностью. Надо бы потом поинтересоваться, каким образом этот парник чистят: с помощью неких механизмов — или бедные уборщики-высотники борются со снегом и следами жизнедеятельности птичек сугубо врукопашную?
— Заинтересовались Хрустальными Небесами? — спросил измаявшийся от молчания Сайкл. — Триста лет назад жители протестовали против этого чуда света. Один из лордов даже добился запрета на остекление улицы рядом со своей резиденцией. Представляете?
— Угу, — неопределённо отвечаю на сей спич. Если честно, бронированное стекло не нравилось и мне — невидимый потолок ограничивал манёвр, если что, заскочить на крышу будет довольно проблематично.
Гвардеец продолжил увлечённо болтать, полностью удовлетворённый моими редкими и малоинформативными репликами. Кажется, он по какой-то причине начал нервничать. Опасность не ощущалась, но решив не рисковать, на всякий случай наполняю тело духовной энергией. Впрочем, как и ожидалось, в преддверии сердца Столицы и всей Империи не таились подлые бунтовщики или вражеские убийцы. Мы спокойно миновали парочку КПП и, проехав протяжённый тоннель под пятидесятиметровой стеной (Первый Император, как и его потомки, определённо наслаждался гигантоманией), оказались на внутренней территории этого города в городе. Прежде чем карета остановилась, нам пришлось ехать ещё минут десять.
* * *
Что можно сказать о центральном здании Императорского Дворца? Он огромен. Или, скорее, подавляюще грандиозен. Пятидесятиметровые стены на фоне этого белоснежного строения с зелёными куполами смотрелись, словно декоративный заборчик. Дворец подобно горному пику доминировал над огромным городом, будучи видимым с самых окраин Столицы и даже из-за её пределов. На просторах этой закрытой от остального города территории жили и трудились многие тысячи человек, большую часть из которых составляли различные слуги. Как подсказывала память мятежного генерала, многие из людей, отвечающих за функционирование инфраструктуры Дворца, а так же комфортное существование его сиятельных владетелей и их приближённых, поколениями не покидали внутреннего кольца стен.
— Вблизи наш великий Императорский Дворец впечатляет ещё сильнее! — с гордостью выдохнул гвардеец, чья нервозность хоть и была малозаметна внешне, но, тем не менее, никуда не исчезла.
Похоже, что бы его ни беспокоило, оно находится где-то здесь.
Дёрнув левой рукой и посмотрев на циферблат выглянувших из-под манжеты наручных часов, сопровождающий обаятельно улыбнулся и произнёс:
— У нас ещё есть запас времени до того, как господин главнокомандующий освободится от дел. Если желаете, я могу провести короткую экскурсию по главному чуду Империи и всего мира, — взмахом рукой очертив ближайшую часть монументальных построек, сказал офицер. Судя по всему, он действительно восхищался и гордился детищем древних архитекторов.
— Возможно, позже, — звучит мой ответ. — Я не успела перекусить и хотела бы это исправить.
Не то чтобы Дворец мне не интересен. Даже наоборот, я определённо собираюсь его осмотреть. Пускай мы с сестрой и Наталом здесь уже бывали, да и осколок сущности генерала Шосы подкинул достаточно воспоминаний, чтобы легко здесь ориентироваться без рекогносцировки. Но эта же память и навевала некую, хм, ностальгию. Хотелось пройтись по этим мраморным дорожкам, окружённым нарядной зеленью кустов и газонов, ныне укрытой снегом, покривить губы на уродливых ангелочков, посетить раскинувшийся под стеклянным куполом зимний сад и удостовериться цела ли любимая мраморная скамейка, сорвать один из фруктов с вечно плодоносящих деревьев…
Тряхнув головой, отгоняю слишком яркое наваждение. После того как я, в честь предыдущего владельца Яцу, приняла фамилию Абэ, осколок, от которого ныне осталось только маленькое и прочное, словно спрессованное ядро, стал проявлять значительно больше активности, делясь множеством любопытных, но, к сожалению, в большинстве бесполезных воспоминаний. С фамилией, кстати, забавно вышло. Маркус, к которому я обратился за консультацией, после того как узнал, в честь чьего рода я собираюсь именоваться, не стал критиковать идею, подтвердив, что в Империи хватает аристократических тёзок. Пока я не попытаюсь сплагиатить ещё и герб, на новую однофамилицу никто не обратит внимания. Миньон принял заполненные бланки и удалился к Сайкю, которому что-то снова понадобилось от главы Отряда.
Казалось бы, что тут необычного? Необычное началось после его возвращения: как поведал Маркус, министр разведки удивительно сильно заинтересовался столь незначительным делом, как фамилия получившей боевой ранг подчинённой, даже хмыкнул что-то вроде «а похожи!».
Теперь у меня появилась книга-альбом, одна из многотомного труда, описывающего существующие, а также ныне угасшие рода высших имперских аристократов. Как нетрудно догадаться, значительная часть книги уделена информации о роде Абэ, который некогда контролировал северо-восточную часть страны и в числе прочего славился наследственной предрасположенностью к владению сестринскими тейгу-катанами. Имелись там и литографии портретов представителей данного семейства, всех как на подбор темноволосых, с серыми, синими, карими и изредка алыми глазами. Ощутимо похожих на нас с Акаме — вернее, наоборот.
М-да… даже не знаю, как реагировать на сие. Как бы моё выражение почтения к предку, а также своеобразное принятие обязательств — завершить неудавшееся у них с Принцем дело по изменению Империи к лучшему — не принесло мне проблем. Уж во что, во что, а в отсутствие второго дна в действиях этого мутного интригана-Сайкю (а книгу мне передал именно он), я не верю.
Что касается ностальгии по памятным местам, то с её удовлетворением всё, увы, не так просто. Во времена предка далеко не каждый гость мог попасть в самый высокий сад в стране: для всех, кто не относится к высшему дворянству, доступ туда считался знаком расположения трона. Так что придётся удовольствоваться прогулкой по таким знакомым-незнакомым мраморным дорожкам и обедом в одном из местных заведений. Я ведь упоминал, что Дворец — своеобразный город в городе? И так же, как и в настоящих городах, здесь присутствовало множество различных ресторанчиков и магазинов разной степени фешенебельности.
В один из таких меня и повели.
* * *
Разместившись за столиком и сделав заказ, краем глаза наблюдаю за тем, как мой сопровождающий двигается на выход из заведения. Он, оказывается, вспомнил о небольшом, но срочном деле. Ну-ну, а когда манил меня экскурсией, он об этом деле забыл. Поверим и посмотрим, что он замышляет. Вскоре мне принесли наполненный объёмистыми тарелками поднос и отслеживание обстановки перешло в пассивный режим, основной поток сознания сосредоточился на еде. Всё же любовь вкусно и обильно поесть — одна из наибольших моих слабостей.
Как и ожидалось, в скором времени гвардеец не показался, и если его подстава заключалась именно в этом, то весёлый и общительный офицер просчитался. Проснувшийся осколок сущности предка вместе с информационным мусором одарил свою носительницу достаточно подробными знаниями планировки местного комплекса зданий. Учитывая тот факт, что с момента завершения строительства и до момента жизни Шосы и его друга императорских кровей никто из правителей не производил перепланировку, то и за минувшие четыре века если что изменилось, то немногое.
Впрочем, разочаровать имперскую версию Сусанина мне было не суждено. Гвардейский капитан не собирался меня просто бросить в «незнакомой» обстановке, нет — он навёл на меня недружелюбных гостей.
* * *
Сначала в ресторанный зал, громко топая сапогами, вкатился десяток гвардейцев. Все как на подбор высокие, крепкие и, что важнее, не чуждые духовной силы. Разогнав остальных посетителей, представители имперской гвардии принялись нагнетать обстановку, окружив столик и скрестив на моей персоне недружелюбные взгляды.
Ага, смотрели грозно мыши на кота. Я же, как ни в чём не бывало, продолжала наслаждаться хорошим чаем с восхитительными пирожными со сливочно-медовым кремом.
Кем бы ни являлся глава незваных визитёров, он вряд ли решится инициировать бой внутри этих стен. И даже в том случае, если я переоцениваю разум данного индивидуума, у меня были неплохие шансы обезвредить всю десятку, не обнажив клинка и никого не убив; быть может, даже не покалечив. Конечно, провернуть такой фокус с нормальным одарённым достаточно сложно: убить или безвозвратно искалечить для допроса гораздо проще. А в случае, если таких десяток… тут и превосходство в ранге на две ступени не всегда поможет.
Но это если говорить о настоящих бойцах. Эти же… пусть сенсорика подсказывала, что пятеро из десяти находились на уровне сильного Ученика, четверо достигли ступени Адепта, а один из них еле-еле, но перешагнул на ранг Воина, моторика вторженцев недвусмысленно заявляла, что их ранги «дутые». То есть сила данных «воителей» получена минимумом тренировок (о реальных боях не стоит и заикаться) и максимумом потребления алхимпрепаратов, которые подстегнули унаследованные от предков природные данные. Зато все выглядят чистенько, аккуратно и вообще похожи на манекенщиков в форме. Метросексуалы атакуют, блин! Разве что Воин немного выделялся в лучшую сторону — такого ранга без усердных тренировок уже не достичь и с ним в теории могут возникнуть трудности — но и он не выглядел пропитанным кровью и чужой смертью бойцом.
Кстати, из всей десятки лишь Воин выглядел напряжённым, вероятно, понимая, кого они провоцируют своими угрожающими взглядами. Чуть приподняв чашку, салютую понятливому. Непонятливые яростно (и смешно) раздувают ноздри, но видя незаметный жест своего более разумного командира, не спешат совершать глупости.
Окинув «грозных» визитёров насмешливым взглядом, принимаю ещё более расслабленный вид и, откусив от пироженки, делаю новый глоток недурственного зелёного чая с цветочными нотками. Вкуснота!
И всё же интересно: что за умник стоит за этим балаганом? А иначе, как балаганом назвать попытку напугать Мастера боя и тейгуюзера одиноким Воином, усиленным свитой из Адептов и Учеников, язык у меня не повернётся. Мы вместе со Стоуном и Эйпманом, даже без поддержки Печеньки, легко размажем и роту бойцов схожих уровней, не говоря об этих, как любит выражаться Кей, «детишках». Или это такое завуалированное оскорбление? Ну, тогда и Бездна с ними!
Сладости крайне положительно сказались на настроении. Даже убивать или калечить не хочется!
Впрочем, избежать боевого конфликта я постараюсь в любом случае. Новообретённый ранг и сопутствующие ему плюшки вскружили мою голову не настолько, чтобы нарываться на драку под боком у Императора, Онеста, Сайкю, Будо и прочих. А если эти дурачки сами полезут, решила я, то банально убегу. Это намного проще, чем пытаться разобраться с агрессорами без смертоубийства и сопутствующих разрушений с жертвами, которые не постесняются повесить на меня. Так-то, если у режиссёров данного представления злые намерения, — вероятнее всего, наглые слабаки не более чем инструмент провокации.
«Но всё же интересно: кому моя скромная персона оттоптала ноги? — подумала я, несколько увеличив скорость поглощения пирожных. Оставлять эти произведения кулинарного искусства на поругание гвардейских сапогов станет настоящим кощунством! — Или этот некто планирует мной воспользоваться, ударив по Сайкю? Или по Будо? Или это вообще проверка? Хм… мало данных».
Однако, судя по всему, пребывать в неведении мне осталось недолго. Судя по приближающимся ко входу в ресторан размеренным, полным осознания собственной значимости шагам с характерным цоканьем каблуков, можно с уверенностью сказать: сюда идёт главный, вернее, главная над хамоватыми гвардейцами. Не то чтобы у меня не закрадывались подозрения при взгляде на их слишком ухоженные физиономии.
Духовной силы от приближающейся фигуры не чувствовалось. И это объясняло многие несуразности: большинство обычных людей слабо представляют истинные границы силы высокоранговых воинов духа, из-за чего периодически случаются казусы — иногда забавные, чаще кровавые.
Из озорства принимаю вид а-ля важная персона, трапезу которой прервали бесцеремонные просители. Это не выражалась в каких-либо картинных позах: всё так же продолжаю расслабленно опираться на спинку, просто немного поменялся взгляд, чуть-чуть изменилось положение на стуле и некоторые другие нюансы, которые подсказал как никогда активный осколок сущности древнего генерала. То, как гостья среагирует на данную сценку, многое о ней скажет.
И вот в обеденный зал важно прошествовала полноватая блондинка в подобии делового костюма светло-серебристого цвета, поверх которого накинута короткая, но очень пушистая шубка золотистого в пятнышках меха. Окинув меня высокомерным взглядом, женщина презрительно фыркнула:
— И вот это мелкое недозрелое недоразумение привлекло деда? — как бы в никуда обратилась она.
Сделав новый глоток из чашки, вопросительно изгибаю бровь.
«Пытаться подцепить профессиональную убийцу через внешность и обвинять в попытке кого-то там привлечь? Серьёзно?»
Мне доводилось слышать, что для девочек-подростков это больная тема. Но я и до пробуждения памяти прошлой жизни относилась к этой категории лишь условно. Да и оскорблять полноценного Мастера боя, ну… такое себе. Высокоранговые воины духа — люди вспыльчивые. То ли так и не представившаяся «золотистая шубка» не потрудилась собрать обо мне информацию, то ли она не слишком умна, если не сказать больше.
В лёгком удивлении чуть склоняю голову к плечу. Неужели внучка Будо (а какого ещё деда могла привлечь моя персона?) банально взревновала и решила устроить сцену? Не слишком ли она стара для таких выходок, достойных пубертатных юниц?
— Ах ты, наглая чернавка*! — хамоватая блондинка сразу уловила адресованную ей невербальную насмешку в позе и взгляде, отчего не на шутку разозлилась. — Встать! Как ты смеешь так себя вести в моём присутствии?! Ты знаешь, кто Я?!
/*Здесь в значении — происходящая из чёрного сословия, смердка./
— Я — Куроме Абэ, Мастер боя, по законам нашей великой Империи — аристократка по праву силы, — ровным голосом, за которым читалась лёгкая издёвка, отвечаю ей. — А вот вы не представились, невоспитанная госпожа незнакомка, — изгибаю губы в ироничной улыбке, — И кем бы вы ни были, я не обязана подчиняться вашим приказам. Вы не старший офицер моего отдела, не министр Сайкю, не премьер-министр Онест и уж тем более не Император.
Естественно такое заявление не могло остаться без реакции. Без неадекватной реакции, да.
— Тяф-тяф-тяф… да я! Тяф-тяф-тяф… да мой род! Тяф-тяф-тяф… да тебя, грязеедку… тяф-тяф! — блондинка вошла во вкус. Её ухоженное и в целом приятное лицо исказилось от злобы и некрасиво, пятнами, покраснело. Казалось, ещё чуть-чуть — и изо рта распалённой болонки полетит слюна, как у вошедшего в раж Клауса.
«Эта истеричка вообще понимает, с кем говорит? Интересно, они с покойным жирдяем не родственники? Или она тоже под чем-то химическим?» — пришла в голову отстранённая мысль.
Обычно я без удовольствия реагирую на скандалистов, но сейчас вместо того, чтобы подавлять желание заткнуть невоспитанную гостью сталью, пришлось сдерживать смешок. Утончённая «хозяйка жизни» пришла оскорблять тупую «чернавку», а в итоге сама вышла из равновесия и показала себя в дурном свете. Забавно. Даже начинаю понимать Кея, с его манией смущать и бесить окружающих. Хотя стоит признать, что если бы не кремовое лакомство, сдерживать уровень злобности на минимальных величинах могло стать делом затруднительным. Печеньки и пироженки — сила!
Ну, и тортики тоже.
Пока эта дура самозабвенно орала, цель её нападок спокойно попивала чай со сладостями. Припадки сумасшествия у странных личностей — не повод отказываться от вкусняшек и прерывать трапезу. Хотя противный шум хоть и забавлял, но, признаться, немного мешал, заставляя мечтать о плеере с хорошими наушниками и кучей музыки. Недружелюбно настроенные гвардейцы так и не решились что-то предпринять, в чём им помогло опустившееся на плечи духовное давление, приправленное лёгкой жаждой крови. Осознание собственной важности в глазах этих слабаков резко увяло. В отличие от громкой блондинки, которой воздействие, кажется, только придало экспрессии — крики стали более истеричными. Видимо, ощущая непонятную тревогу, женщина трансформировала её в агрессию.
В столь неоднозначной ситуации сильно давить мне не хотелось, а слабые воздействия не особо влияли на тех, кого и так накрыли эмоции. Воины духа же, как уже упоминалось, сразу поняли, что они ощущают. Всё же пусть наша братия и более устойчива к грубым воздействиям подобного типа, но в то же время и более чувствительна. Заметная часть опытных воинов духа способна подсознательно, а в отдельных случаях и вполне осознанно определять уровень опасности незнакомых воителей, если те не скрывают своего присутствия. Ну а с проявленным КИ даже тупой и глухой «грозный Адепт» поймёт своё место в пищевой пирамиде.
Странно только, что понятливый Воин до сих пор не попытался одёрнуть свою невоспитанную и необразованную командиршу. Или я его переоцениваю?
— А теперь, маленькая дрянь, я хочу услышать: почему я не должна казнить тебя за нападение на моего дорогого племянника?!
Было несколько неожиданно обнаружить, что меня догнали последствия малозначительного и почти выветрившегося из памяти события. Честно говоря, я даже не сразу вспомнила, кого умудрилась почти покалечить в Кукуте. Лишь после того, как разогнанный разум перебрал варианты удалось выудить из закромов памяти того наглеца, который на балу у местного градоправителя оскорбил меня сначала словом, а потом попытался перейти к действию, за что и получил выплеснутый в лицо бокал вина. Да уж, родственная связь видна сразу!
Значит, наполненный агрессивной духовной силой напиток его всё-таки не ослепил? Везучий. А чтобы меня казнить, нужно являться, по крайней мере, самим Будо, а не его сколько-то-там-юродной внучкой. Даже если забыть о моей принадлежности к Службе разведки, согласных служить государству Мастеров и так слишком мало, чтобы отвращать их от этого желания попыткой беззаконной казни одной из них (про техническую сложность ареста человека-армии вспоминать не будем). Обладателей этого ранга вообще немного. И уж точно намного меньше, чем вообразивших о себе дворянок.
Примерно в таком ключе и прозвучал мой ответ.
Предсказать реакцию особы, которую мой тон и манера разговора выводили из себя всё сильнее, было несложно. Конечно, ведь задумываться над возможными причинами такого поведения не для избалованных аристократических дур. Удивительно, что с таким строгим дедом как старик Будо у него в семье смогло вырасти… это. В душе шевельнулось сочувствие к командующему.
— Ах ты тварь… — процедила так и не назвавшая своё имя мегера. — Майлз, чего вы ждёте?! Почему эта наглая смердка ещё не стоит на коленях?!
«Неисправима».
— Но госпожа Лидия, — нервно кося глазом в мою сторону, начал Воин, — если она Мастер боя и прибыла сюда по личному приглашению высокочтимого главнокомандующего…
— Она — никто, ничтожная подстилка и обманщица!.. — игнорируя голос разума, продолжила орать «госпожа».
«Жалкое зрелище. Овца командует волками… Нет, пожалуй, сворой шавок, волки не идут на службу к овцам. И это гвардия… вырожденцы! Всё же Принц был прав», — шевельнулась тень памяти предка.
Хамоватая аристократка и её концерт постепенно начинали утомлять. Ранее спавшее раздражение мало-помалу вновь поднимало голову.
«Что-то я в этой жизни не понимаю, — мысленно вздыхаю, доев последнюю пироженку. — Вот как можно сыпать оскорблениями и обвинениями в адрес человека, который максимум за секунду реального времени способен убить и тебя и всех присутствующих?»
Понятно, что дебоширка далека от боевых искусств и не совсем осознаёт на кого лезет, но у неё же целый взвод консультантов, почему они молчат? Самоубийцы? Нормальный Мастер боя уже взбесился бы. Да чего там! За десятую часть сказанного данную… дворянку можно банально вызвать на дуэль до смерти и медленно, с удовольствием выпотрошить в круге. Что характерно, под одобрительные взгляды прочей дворянской общественности (по крайней мере, так было четыре века назад). Впрочем, перед этим пришлось бы разобраться со всеми бойцами, которых высокородная выставит на замену. Ну, и если её дед не захочет вмешаться.
Родственницу Будо собирались подвести под один из означенных путей? Кажется, неизвестный кукловод не слишком хорошо осведомлён об Отряде и его командирах, активно «закалявших» нервную систему подопечных.
Как-то слишком топорно. Похоже, не стоит списывать со счетов саму скандалистку, которая могла действовать независимо, через собственные связи. Или с некоторой «помощью» от стороннего доброхота, который ей немного помог — и вроде как остался не при делах. Хотя… будь на моём месте любой член Отряда Убийц, реакцией стала бы либо агрессия и некрасивый скандал с возможной дракой (вспыльчивые личности вроде Акиры) или смиренное опускание головы перед гневающимся начальством (все остальные). Что первый, что второй вариант достаточно нетрудно вывернуть против ставшего или ставшей частью чьих-то планов убийцы. Из общей массы выбивались разве что Кей Ли и Сена. Но… всё равно топорно.
— Вы что, боитесь жалкой подстилки Сайкю?! — голос неудавшейся жертвенной овцы зазвучал ещё противнее. — Вы гвардейцы или кто?! Вас десять человек! Быстро схватили её! Иначе…
Не став дожидаться решения погрузившихся в смятение гвардейцев ставлю опустевшую чашку на стол и, мгновенно ускорившись, проскальзываю мимо горе-вояк и их госпожи. Лишь воин успел хоть как-то среагировать, начав опускать руку к рукояти оружия… когда я проскользнула мимо окруживших столик мужчин и их вставшей ближе к порогу командирши. У «грозных» Адептов и Учеников даже глаза не дёрнулись.
И эти люди пытались меня напугать… Мясо. Похоже, думая, что они смогут продержаться целую секунду боя, я сильно польстила единственному Воину в их компании: слишком заторможенный, можно сломать ноги и руки до того, как успеет среагировать. Остальных и вовсе не стоит принимать во внимание.
— Знаете, — произношу я, развернувшись в проходе, — как-то раз один умный человек сказал, что хамство в первую очередь оскорбляет самого хама…
По ходу, хех, обличительной речи (на самом деле мне абсолютно плевать на эту дуру и её манеры) разгоняю разум. Два потока внимания, направленных слишком чётко для праздного любопытства, выделялись на общем фоне, и мне стало любопытно посмотреть на их источники. Поэтому пускала парфянскую стрелу лишь часть сознания, другая, сосредоточив ускоренный разум на сенсорной способности, старательно фиксировала источники направленного на себя внимания.
Конечно, ловить в этих стенах шпионов и с помощью пыток или некромантии выколачивать из них информацию стало бы… не очень разумным поступком. Но застать врасплох кого-то одного и попробовать разговорить на волне простимулированного деэмпатией испуга? Хм. Почему нет? Вдруг повезёт? Дальше просто поделюсь с Будо информацией о странном случае и замеченном наблюдателе, а потом напишу то же самое в отчёте для Сайкю. Пусть большое начальство само разбирается: кто и против кого интригует.
Определив точки интереса, заканчиваю свою мысль:
— …Теперь я начинаю понимать его смысл. Может быть, для убийцы честь родовитого аристократа и пустой звук. Но если вы так дорожите своим дворянским достоинством, доставшимся вам по праву происхождения, а не заслуг, то хотя бы ведите себя соответствующе. Не позорьте род и его уважаемого патриарха, — небрежно кивнув на прощание, не опасаясь атаки этой пародии на гвардейцев, разворачиваюсь к ресторану спиной.
Преодолев десяток метров до зелёных насаждений нервной походкой едва сдерживающего гнев человека и скрывшись от наблюдателей, резко ускоряюсь, чтобы через миг оказаться рядом с ближайшим из подозрительных источников внимания.
— На кого шпионишь, предатель?! — зло шиплю я, встав за плечом обычного на вид лакея средних лет.
Почти по-бабьи взвизгнув от испуга, тот резко обернулся.
— Что? Ты кто… — не договорив, непримечательный мужчина в светлой ливрее тут же упал, зажимая горящее от пощёчины лицо.
— Имя, звание, должность?! На кого работаешь?! Отвечать!
— Я не понимаю… Слуги Дворца находятся под защит… — новая пощёчина прервала набирающий силу голос.
Мужчина тихонько заскулил. Удар ладонью по лицу, при всей своей кажущейся безобидности, может стать довольно болезненным. На лице много нервных окончаний, поэтому такой шлепок, даже нанесённый рукой слабой девушки или ребёнка, легко способен ошеломить свою жертву. Мне и вовсе пришлось придерживать силу удара — духовная энергия даже в пассивном режиме влияла на одарённого, делая хрупкую девочку сильнее крепкого мужчины. А если помножить это на полторы ступени Алмазного Тела…
Пока мысли свободно блуждали в голове, руки занимались привычной работой.
— Н-не бейте, не надо, я всё скажу! Я Нил, п-ростой слуга, — зачастил прижатый к земле лакей, отчаянно кося глазом на холодящее веко острие метательной иглы, — мне заплатили! Капитан Гохан! Это всё он! Он отправил меня проследить за госпожой Лидией! У них адюльтер…
— Тц, — хмуро рассматриваю разливающегося соловьём «простого слугу». Пусть боялся он вполне по-настоящему, но за прикрытием боли и страха чувствовалось нечто подозрительное.
«Не получилось», — добавляю уже мысленно и, ещё раз разочарованно цыкнув, ухожу. Будь у меня пятнадцать минут и тихое место без лишних глаз, то в сомнениях можно было бы убедиться или, наоборот их опровергнуть — но увы… Также не стоит забывать о возможном прикрытии вероятного шпиона, как и о том, что эта ситуация с наблюдателями может являться вторым слоем непонятной подставы.
М-да, наверное, всё же не стоило так торопиться заявлять о себе и навязываться в ученицы к Будо. С другой стороны — не факт, что моё ученичество что-то сильно изменило бы. Присутствие на экзамене главнокомандующего, министра разведки и посланца от высшего генерала Эсдес и без того привлекло изрядное количество внимания к малоизвестной доселе убийце. Сейчас я хотя бы имею прямой выход на генералиссимуса и (отчасти) на заинтересованного нашими отношениями министра разведки.
Каждое действие имеет свои последствия: и оставленные без внимания бандиты, и получивший болезненный урок наглый приставала, и нежелание отдавать марионетку бесплатно, и моя давняя прихоть, вызванная желанием посмотреть на боевую силу Булата и Лаббака, лавинообразные последствия которой заставляли недовольно морщиться до сих пор.
И, что печально, точно предсказать, что, где и чем отзовётся — крайне затруднительно, если вообще возможно.
Вскоре навстречу мне вышел рассыпающийся в извинениях за длительную отлучку, неловко посмеивающийся Сайкл. Судя по всему, этот весельчак абсолютно не понимает, что с ним стало бы, пойди встреча с неадекватной аристократкой по уготованному неизвестными интриганами негативному сценарию. Им тоже играли втёмную? Что ж — объясним гвардейцу его положение и намекнём, какая судьба его ждёт, если я не проявлю снисхождение, а наоборот, заострю внимание начальства на участии Сайкла в этом деле.
Очень сомнительно, что через него удастся найти кого-то значительнее посредника, которого должны так или иначе убрать с глаз, но он всё равно может пригодиться. Мужик явно любит посплетничать, а собственные уши во Дворце — вещь необходимая. Ну а если гвардейца всё же затянет в вихрь возможного расследования — значит, такова его судьба.
А нечего пытаться меня подставить!
Эксцесс в ресторане взбодрил. Пускай дурная скандалистка и вылила на мою персону целый поток грязи, оскорбления воспринимались скорее как тявканье мелкой собачонки, которую брезгуешь заткнуть пинком, нежели слова разумного, на которые можно обидеться. Стоит признать, что не только высокородные дворяне могут быть надменными, сей порок отчасти коснулся и меня. С другой стороны в данной ситуации эта черта характера пошла на пользу, так что не такой уж она и порок, главное — не давать ей разрастись.
Ведь, как известно, яд и лекарство — суть одно, разница лишь в дозировке.
— Любезный капитан Сайкл, а вы осознаёте, куда вас втянули? — тонко улыбаюсь напрягшемуся мужчине.
Примечания:
А.Н.: бечено