- А как вас зовут?
- Какая разница?
- Вот меня звать Анной Ахматовой. А тебя?
- Даша, Дашей меня звать.
- И вы Даша не любите стихи (недоуменно)?
- Нет.
- И почему же?
- Хороший поэт- мертвый поэт! Вот почему!
После этих слов поэтесса внимательно оглядела Дашу, видом смахивающую на доярку.
Анна Ахматова еще долго смотрела вслед Дарье Дорош, которая через несколько лет переедет жить в Ульяновск, к своей сестре Светлане.
ГЛАВА 6
1943-й. О Жукове
Нижеследующие заметки были найдены в большом запечатанном конверте в бандероли на имя Рустамова Т. Б. ("Дойч Вермахт Зигонер"). Родных и близких у Рустамова практически нет, и мне предложили ознакомиться с ними, а если сочту нужным, опубликовать. Я не считаю это вымыслом и предаю ее гласности почти без добавлений. Ну, почти.
Бывают в истории моменты, когда отдельный человек, индивидуум, попав в тяжелейшую ситуацию, конкретно на войну, пытается прохлять, проскочить, отлежаться в окопах, выиграть время. Т.е. выжить, уцелеть, не умереть. На войне это сделать сложно, тем более, если ты не генерал. Там всех ждет один и тот же приказ, "вперед, на передовую!''. Избежать это не мыслимо, не реально, особенно во второй Мировой войне.
И вот жизненной задачей одного военного врача становится это мнимо невозможное, невероятное, превратить в возможное, попытаться небывалое сделать бывалым.
Толик Горохов стоял перед умывальником и массировал половой член своего хозяина. Хозяин закинул руку на плечо Горохова, и тихо стонал, изредка посматривая на дверь. А Анатолий Горохов ему мастурбировал, онанировал его. Хозяин был военный, большим начальником, но все же это мерзкое занятие не нравилось Толе. Но что же делать, надо угодить своему шефу, надо угадать его мысли и при этом уцелеть. Тем более, что шла война. Через секунду генерал (а это был сам генерал) кончил, он с глухим стоном схватив за шею Толика спустил струю спермы на его руку, и тот пренебрежительно начал смывать ее с руки своей. Кто же был этот военный начальник?
Этот эпизод не был сопровожден ничем особенным и не произвел никакого шума. Мол, все как обычно, так и должно быть. Хотя впоследствии эти сцены стали предметом слухов, кривотолков, всяких разговоров.
17-го марта 1943-го года Георгия Жукова назначили командовать Воронежским фронтом.
На тот момент он прекрасно справился с задачей в Сталинграде, где по сути первый раз фашисты капитулировали. Жуков оправдывал надежды Сталина, и по совету Ворошилова, Георгия Константиновича направили возглавить одну из самых горячих точек на фронте. Это был Воронежский фронт. На тот момент немцы уже захватили Харьков и Белгород. В сущности, на Воронежском фронте было противостояние двух львов, двух военно-тактических направлений, двух характеров: со стороны Советских войск это был Жуков, со стороны фашистов, фельдмаршал Манштейн, любимчик самого фюрера. Манштейн готовил очередной серьезный удар Жукову по Курскому направлению.
Георгий Жуков сидел у себя в кабинете, расположенном в двухэтажном домике, в здании бывшей школы. Хотя, конечно же Жуков не имел постоянного месторасположения. Эта была горячая каша на фронте, поэтому генерал Жуков был всегда в пути, в перемещениях, он контролировал состояние солдат и командиров, бронетехники, общего положения. Жуков сидел за столом и пил водку, закусывая ее черной икрой. Он наливал водку и молча пил, будто человек от жажды пьет холодную газировку. Жуков намазывал для закусона на кусок черного хлеба зернистую, аппетитно пахнущую икру. Обычно так кушают сметану или баклажановую икру. Но он был весь на нервах, ему было не до условностей, а экономность не входила в его планы. Дармовой, и уксус сладкий. Какая там черная икра! Фашисты наступают по Курскому направлению, а он не может дозвониться Сталину, не может ему доложить об обстановке. А ведь Сталин приказал ежечасно докладывать о делах на фронте. Была получена информация о том, что немцы перерезали шнур, кабель, поэтому сейчас наши восстанавливали связь. Рядом с Жуковым сидел его врач, Анатолий Горохов. Он был психологом, занимался парапсихологией, внушал спокойствие и уверенность Жукову, который, конечно же в этом нуждался. Почти неизменно он находился рядом с Жуковым, и Жуков, в свою очередь тоже в нем нуждался. Они уже привыкли друг к другу. Жуков пропустил еще сто граммов русской водочки, сделал кислое лицо, и опять закусил ее икрой.
- Товарищ генерал, не нужно, вы че это. Вам Сталину звонить надо, а вы уже пол литра пропустили.
- Знаю Толян, знаю. Нервы ведь, они брат не железные. Рождаемся на свет один раз, а первый блин - комом.
Жуков после этих слов выпил еще одну чарку водки.
- Не нужно, от Вас ж разит за километр. Солдаты кругом, не хорошо.
- Да пошли на хрен эти солдаты. Кто они, а, Толян, кто? Правильно, они мясо. Мясо они, которых правильно надо использовать.
- Товарищ Жуков, нельзя быть таким злым, они ведь тоже люди, у них есть родители...
- Слушай, заткнись! Родители понимаешь... Какие на хрен родители!? Если я буду вспоминать их родителей и каждого буду жалеть, мне некого будет посылать на смерть. А по другому мне Манштейна не выиграть. Он берет головой, своей тактикой, а я мясом. Человеческим мясом! Ты любишь мясо, Толян?
- Но не человеческое. Говядина, там курятина. Я вообще мясо не люблю, тем более на войне.
Жуков еще раз выпил стакан водки, закусил уже его большим ломтиком сала, добавив затем два толика чеснока. Он привстал, начал прохаживаться по комнате, подошел к окну. Окно смотрело на глухую стену, ничего кроме кирпичной стены. Да, не весело. Здание располагалось впритык с другим зданием, поэтому обозрение было не из лучших. Вид из окна всегда не на ту сторону. "Вид из окна - и тот мы проглядели', подумал он. Жуков, повернувшись к Горохову, спросил:
- Послушай, нашли мне этого солдата? Ну, которого я просил вчера найти и привести его сюда, ко мне.
- А, этого азербайджанца?
- Ну да.
- Да, он ждет вашего приказа в землянке, недалеко отсюда.
- А че он так, оборзел что ли, перед всеми на меня рыпаться начал. А?
- Вообще то, Георгий Константинович, я Вам скажу одну вещь. Эти азербайджанцы немного с приветом. У некоторых из них не все дома, так сказать...
- А откуда тебе это известно?
- А я работал до войны в Баку. В морском порту, врачом.
- Да я бы его не тронул. Просто он ответил мне, когда я обозвал весь взвод щенками.
- А что он вам ответил?
- Сказал (понизил голос), сам такой. Но ничего, я его щас проучу. Посмотрим, кто из нас щенок. Я, Жуков, а он, обычный солдафон. А ты знаешь Толян, почему он мне нужен?
- Никак нет, товарищ генерал.
- Ну, пошевели, пошевели мозгами то своими. Ты же психолог в конце-то концов.
- Право, Георгий Константинович, я даже не знаю, зачем он Вам мог бы...
- Вот видишь, никто меня не понимает, и ты тоже, Горохов.
- Ну а все-таки, скажите, товарищ генерал, зачем он Вам, а?
- Я то скажу, но ты подумай, ну, угадай наконец.
- Нет, не знаю даже...
- Эх, бал-бес ты Горохов, вот ты кто. Ну скажи, часто ли ты видел таких храбрецов на фронте, которые на командующего фронтом рыпались, а?
- Никогда не видел.