- А мне нет надобности его знать. Он умер, ничего не объяснив людям.
- Что? Да что вы все здесь мелите. С ума сойти!
Гагарин начал смеяться, причем от души. Его остановил Никитич.
- А ты не смейся, ты пойми. Вот если он был бы гением, то и люди его послушали бы. Разве нет так?
- ...Ну?
- Он изменил бы структуру мира, научил бы всех уму разуму. А так все делают что хотят. И так будет вечно. Тогда какой толк от твоего Аристотеля?
- Так это ж отец Аристотель, великий философ. А кто ты, конюх? Всего лишь. И ты его судишь? Что-то хочешь доказать?
- Так и он не смог шой-то доказать то людям! Ты пойми, сынок, если бы он был великим, народ пошел бы за ним, слушался бы его. И он к тому же прожил бы на этом белом свете очень долго, где-то окала 100 лет. А умер то он, наверное, совсем молодым. Ты пойми сынок, ежли ты шо то понял, то ты никуда не будешь торопиться. Адам и Ной жили каждый по 700 лет.
- Так ты выходит отец уже великий, тебе ж уже поговаривают годков то уже около ста?
- Нет сынок, я еще не великий. Я пытаюсь им стать.
- А не поздно ль?
- Человек всю свою жизнь говорит только две вещи: то мне рано, то поздно. То он ничего не делает, считая, что еще рано начинать, еще примеряется, рассчитывает, вычисляет, еще мол, все впереди, то опускает руки, считая, что уже поздно, машет рукой своей птичке. И все, так вот жизнь заканчивается. Это сам Бог судья, поздно иль нет?
- Книги надо вам читать отец, книги, а не языком болтать.
- А ты много читал - то?
- Много.
- И поэтому тебя в этот космос послали?
-...Нет... постой отец, выходит так, что ты уж теперь не умрешь что ли?
- А смерть и жизнь, это одно и тоже.
- Так почему же ты не умираешь (улыбаясь)?
- Да потому что, это одно и тоже.
Гагарину стало не по себе. Он вдруг почему-то опять вспомнил свой сон. В сердце будто наступила ночь, и он тут же вспотел так, что по спине побежала струйка пота. На него нахлынула мертвецкая скука, даже хандра, закружилась голова.
- Макар, пойдем выпьем.
- Без проблем.
Они направились в избу. Макар заранее предвидел это, поэтому был предусмотрителен. В грязной до мерзости избе запахло щами: тушеной капустой, мясом, лавровым листом. На липком столе красовалась водка и черный хлеб. Как говорится, каков стол, таков и стул.
- Да Макар, ну и дела тут.
- Да это еще шо, это ничо. Щас вот мы погуляем малость, а потом опять погуляем. И так до конца.
- Нет Макар! В Москву хочу. Надоело все!
Гагарину вдруг нестерпимо захотелось в Москву. Мокрый снег, грязь, допотопная психология местных людей, все это еще больше усиливала его тоску. Жители Летово часто открывали рот от восхищения, и закрывали его зевая. Это не интересно.
- Нет и нет, все, в Москву, в Москву хочу.
- Хорошо, Юр, в Москву так в Москву.
Когда в городе становиться скучно и тоскливо, необходимо обязательно на пару дней поехать в село, деревню, аул, кишлак, чтобы понять, как раньше тебе было хорошо.
Выпив водки граммов 200, Гагарин вышел на улицу. Водка тоже не пьется почему то. В голове промелькнул стишок:
''Я предан сокрушению
Не пьется мне друзья,
Мир ближе к разрушению,
К могиле ближе я''.
Снег кажется прекратился, но опять везде эта грязь. Он прошелся по протоптанной тропинке, и внезапно увидел перед собой женщину. Она появилась неожиданно, резко, он остановился. Женщина на вид не русская, такая черненькая кавказочка, лет 35-ти. Кто же она, грузинка, осетинка что ли? Женщина смело подошла к нему.
- Здравствуй, Юрий Гагарин.
- ...Простите, а вы меня знаете?
- Обижаете, конечно. Кто же не знает первого в мире космонавта?
- Но здесь меня не узнали, здесь даже многие не знают про Советскую власть. А ты кто?
- Меня зовут Амалия. Я азербайджанка, из Баку.
- А как ты сюда попала, что ты здесь делаешь?
- Эх Юра, Юра (вздохнула)... В бегах я от закона. С колонии сбежала. Сидела в Пензе, за убийство, которого не совершила, вот и отсиживаюсь здесь. Жду, пока все утихнет. Кто сунется сюда, в такую глухомань?
- Значит из Пензы говоришь удрала?
- Ну да.
- С пензюками и пензячками значит общалась там (с иронией)?
- ... Нет, с пензятами (улыбаясь).
- ...И давно скрываешься?