Вечерний город плавно и неспешно встречал ночь. Бездомный бродяга шел той походкой, которой шагают люди не знающие, куда идут. Возможно, он помнил эту улицу, и подкорка сама повелела ему прийти сюда, а может бедолага просто так шёл именно в этом направлении. Гул машин сбивал с толку, а газ из выхлопных труб застилал всякий обзор, но только на мгновение этот вонючий туман исчез, как перед глазами бродяги появилось искомое здание. Церковь.
— Не самое худшее место для ночлега, — буркнул он.
На двери висел замок, но бывалый выживший с городских улиц знает, как забраться внутрь. Ключом от банки пива бродяга подцепил винт, который держал крепко дверную ручку. На третьем повороте винт упал, ручка покосилась, а после повторения и вовсе отвалилась.
Зайдя внутрь, бездомный видел сиденья для прихожан и очень уютное убранство. Высоченные своды и красивые росписи — всё завораживало и давило своим величием. Бедолагу увлекло, и тот решил посмотреть, установленные вокруг. Среди икон и склянок с мощами стоял украшенный и позолоченный крест мученика, что воскресал однажды.
— Господь…, - гаркнул бродяга:
— Иисус… Я никогда не исповедовался, но чувствую, что совершаю я огромный грех. Ни смотря на всё, на все проблемы у меня, я в глубине души в тебя не верю.
Неразборчивая речь наполнилась смешками.
— Какой же бред! И кто же на это поведется, а? Только больной на бошку.
— Не серчай на людей, ибо мы все равны и равными не будем — озвучил неизвестный голос.
У бездомного от страха задрожали колени. Ладони дрожали и до, от спирта в крови. Он развернулся, но за спиной было всё также темно и пусто.
— Кто здесь? Не подходи, я может и прибухнул, но вдарить тебе смогу.
— Я здесь, перед тобой, — огласил неизвестный и вышел из тени.
Бродяга обомлел, признав в его лице явителя Небесного Грааля и тотчас упал на колени.
— Не нужно мольб, я лишь несу свет в тьму твоей поврежденной души. Встань.
Незнакомец протянул кубок, полный воды.
— Выпей и вера тебя очистит.
Уверенный, что выхода нет, бездомный сделал первый глоток. Вода во рту стала крепчать. Язык почувствовал старый-добрый привкус вина, мозг всплеснул немного эндорфина.
— Ну что? Теперь веришь?
— Да, клянусь сердцем, да.
— Ты станешь гласом моим и понесёшь благую весть в народ?
— Понесу. Всю жизнь буду нести.
— Замечательно. Тогда, иди.
И бродяга убежал, захлопнув глухую дверь. Незнакомец же достал из-под балахона телефон.
— Алло? — сказал он в трубку:
— Да, опять незваные гости. Бомж. Поверил, что я — Иисус, мать его! Алкаш бесцветное вино за воду принял. Да, это сработало. Всегда срабатывает. Особенно, против дебилов.
— Для тебя есть задание, — прозвучало из динамика:
— Нужно кое-кого пришить.
— А счастливчик-то, хотя бы, знатный?
— Несомненно. Расскажу детали по твоему приезду.
Первый этаж обветшалого жилого дома заполнился диалогом.
— Это, конечно, хорошо, что ты решил со мной пойти, — размышлял по дороге Роджер:
— Но ты, может, хоть объяснишь, куда мы вообще идём?
— Нам надо на Староместскую площадь.
— Центр Праги? Что ты там забыл, магнитик на холодильник?
— По дороге объясню.
Тревис и Стефан вышли на улицу. Улицы всегда заняты людьми почти на круглые сутки, но в тот момент их было разительно больше обычного.
— Палени Чародейник, — произнес Осберт:
— Чешская Пасха. Идём, я надеюсь, это не затруднит нам поиски.
Вестник полубегом несся к всё большему праздничному скоплению. Роджер пытался его останавливать и узнавать хоть крупицы деталей.
— И что же мы там будем искать?
— Я буду, а ты придумай способ, как отвлечь несколько десятков тысяч людей от одной конкретной достопримечательности.
— Что?
— С одной стороны площади есть важное место. 27 крестов, вмощенных в брусчатку. Туда мне и надо.
— А отвлекать-то зачем?
— Один придётся вскрыть.
— И как мне предложишь это сделать?
— Я был стратегом военного покрова. И кроме артобстрела на закрытой территории вариантов мне не видится.
— Ты вроде хотел отвлечь, а не убить.
— А ты был уверен, что тебе знакомо понятие юмора.
Узкие и кривые закутки города кажутся запутанными только когда пусты. Во время такого фестиваля нужная дорога сама строится и, к сожалению, она всегда одна. Дома вокруг становились всё готичнее, а это значило, что парень с немцем уже совсем близко.
В центре стоял лютый ажиотаж. В расставленных палатках стояли забитые едой и посетителями столы, везде шлялись бродячие артисты, наряженные в средневековые платья и костюмы.
— Ещё бы помоев на улице и я почти что дома, — с ухмылкой подметил Стефан.
Главным же потребителем внимания зевак была установленная огромная сцена. Шум от неё не был постоянным: кроме нескончаемых традиционных плясок и песен, на ней выступали и известные на тот момент поэты.
Сквозь непролазную толпу Вестники оказались у памятника. 27 белых четырёхконечных крестов с четырьмя красными камнями по углам.
— Придумал что-нибудь?
— Ну, с такой позиции всех нужно просто заставить посмотреть на верх. Я даже не предст…
Фейерверк.
За спинами обоих сверкнула пороховая вспышка.
— Как только подашь им сигнал, я займусь необходимым. Свободен.
— А военные привычки, я смотрю, ты не растерял…
Роджер опять влез в мешкающийся люд. Залп был произведен маленькой технической будкой за одной из съестных палаток. Тревис проходил мимо длинной лавки, на которой должны располагаться проголодавшиеся, как тут из-за ширмы, ведущей в будку, вышел мужчина в желтом светоотражательном жилете. Подойдя ближе к кассе, парень услышал, что он заказал себе порцию рульки с кнедликами и пинту пива. По его бурному настроению было понятно, что это первый раз, когда за свою смену ему удалось утолить голод.
— Ожидайте, я подзову вас, — с радостью произнёс кассир.
Мужчина ушел за свободное место за столом.
— Здравствуйте, у меня к вам необычная просьба, — заговорил Роджер:
— Повторите порцию этого хорошего человека дважды. Он этого заслужит. За мой счёт.
— Хорошо. С вас 250 крон.
С чувством облегчения парень проскочил за ширму. Ровно за кассой располагался алюминиевый короб без стенок, на котором был прикреплен пульт. Крыша короба была пусковой установкой, где на каждый квадратный дюйм располагался пёстрый заряд.
— «Когда-нибудь…, - прошептал Тревис, по очереди поднимая рычажки готовности:
— Эта война закончится.».
Вестник поднял защитную крышку кнопки с подписью «Oheň/Огонь» и нажал. Выстрелы шли не одновременно, система предусматривала безопасность, а последовательно.
Пристально смотрящие на сцену отвели взгляд на несанкционированный запуск салюта. Посетители памятников тоже. Стефан начал работать.
Роджер должен был уходить, но на мгновение поднял взгляд наверх. Вспышка возрастом почти восемь веков до сих пор радовала глаз. Свет слегка слепил, на мгновение Вестник отвел взгляд на пару градусов. Беззаботная атмосфера пошла под откос.
Крыши зданий охраняют редко, только если это здание важное. Крыши зданий во время праздников охраняют тоже не везде, но залезать в это время на них не стоит. Пражская колокольня, как и любое другое строение, жутко старое, отчего имеет характерный архитектурный стиль. Высокие шпили крыш, за которыми ничего не видно, тому стоящий пример.
Участник охранной службы в полном полевом обмундировании шестой раз проверял крышу. Долгожданный и самый важный седьмой раз состоялся по причине появления важной шишки на сцене площади.
— Этот Гусак долго будет выходить? Может за тросточкой ему сбегать, — по радиосвязи жаловался один из охранников.
— Слишком богато на премию живешь, Якуб? Чтобы на президента жаловаться по прямой передаче, у меня такое в первый раз, — на сообщение ответил поднимающийся по винтовой лестнице на колокольню дежурный:
— Как выйдет, так выйдет. У него не отставка, чтобы это длилось вечно.
Охранник поднялся наверх. Вид сотен лампочек внизу походил на огромный пожар. Он даже искрить начал. Справа, с краю ярмарки начали лететь фейерверки.
— Что за хрень?! Это же не по графику! - продолжал возмущаться Якуб.
— Расслабься. Наверное, работничек решил накидаться, вот и задремал на пульте. Я такое на рождество видел. Правда, с фритюрницей. Палатка чуть не сгорела целиком.
— Жалко, что я тогда отпуск взял.
— Вот именно, лучше бы брал тогда, когда и я, может поинтереснее жил бы.
— Ястреб-4, как обстановка? Я повторяю, как обстановка, Ястреб-4? — намного громче из рации прозвучал оператор.
— Всё чисто, Гнездо. Врезать бы умнику, который названия придумывал, по яйцам. Повторяю, всё чисто.
— Это хорошо, а то не люблю пыльную работу, — сказал кто-то за спиной охранника.
— Каког…
— Я на месте, — в свою рацию произнёс неизвестный.
На смотровой вышке у него с собой в руках был большой кейс. Поставив его на поручень, незнакомец шлёпнул замки по бокам и открыл синюю крышку. В губочных формах лежали металлические детали. Проникший взял самую увесистую и накрутил на неё самую тонкую и длинную. Сняв крючок, с заглушки выскочил приклад. В руках у незнакомца эта штука приобрела форму снайперской винтовки. Дальше был вставлен магазин и отдёрнут полуавтоматический затвор. Поставив оружие на перила, незнакомец надавил прицел, который достал из кейса, на ствольные рельсы сверху. Открыв крышку, он прицелился.
— Лучше бы раньше свалил, — тихо сказал неизвестный.
Спустя где-то пять минут толпа подарила аплодисменты последнему вышедшему артисту. Ведущий радостно объявил государственного представителя, который должен выйти следующим. Улыбка на лице стрелка говорила о не зря потраченном времени.
Седой лысоватый мужчина в очках, дублёнке и брюках в полоску предстал перед публикой.
— Добрый вечер, товарищи! - со старческим духом сказал он в микрофон.
Публика энергично загалдела. Речь была обычной для любого политического деятеля. Безликие поздравления, обещания и немного позитивных фактов. Шла она долго, медленно вырывалась из уст этого человека. Незнакомец только ожидал подходящий момент.
Курок жутко манил его палец. Минуты убегали прочь.
— Наша цель — идти к светлому будущему! - заканчивал старый политик:
— С праздником, дорогие тов…
Из ствола пошел дым. Однако стрелок ощутил слишком сильный толчок, нежели при отдаче. На кровле стоял Роджер, рукой подкинувший выпирающую часть винтовки вверх. Неизвестный среагировал быстро. Пинком с ноги он хотел скинуть помещавшего, но парень схватил стрелка за ногу.
Рядом была пустая и ровная крыша. Роджер с неизвестным переместились туда, упав на бетон. Что показалось Вестнику странным, так это поведение противника. Он не убегал, а наоборот, сам лез в драку. Едва увернувшись от ещё одного удара с ноги, парень встал. Блоком Тревис остановил левый кулак, под правый Вестник выскочил с линии атаки. Спина открылась, и Роджер пнул своего соперника туда. Тот полетел вперёд, ударившись головой об трубу вентиляции. Парень хотел подойти ближе, но тут стрелок заговорил.
— Прямо как тогда, а, Трентор? — обернувшись, ответил он.
Вестник остановился.
— Да ладно тебе. Неужели Смертный не вспомнит своего наставника? Патлы мешают разглядеть?
— Это тот недопанк из Оклахома-сити. Ну, за это хоть спасибо случаю, — покопался в голове парень, а затем сказал:
— Так и знал, что с твоей ангельской рожей я ещё увижусь.
Тревис сделал шаг, как вдруг, во впереди стоящую ногу ангел сделал выстрел.
— Э, нет. Я-то знаю, какой ты сильный. К себе подпустить я не позво…
— Тук-тук, — произнес Роджер, постучав по плечу стрелка, оказавшись рядом.
Со всей силы Вестник врезал тому в челюсть. Подняв того за воротник, парень поднёс его к краю.
— Эй-эй-эй, ладно, наговорил лишнего. Ну, знаешь, жизнь без греха — не жизнь, а грех без жизни — не грех?
— Знаешь, хоть в чем-то ты прав. Уж один раз беззащитного грохнуть, а тем самым согрешить, я могу себе позволить.
Тут парень начал смеяться. Ангел не понимал, что здесь может быть смешного, параллельно скребясь за рукав куртки Вестника.
— Тебе, наверное, невероятно интересно, почему на меня накатил хохот?
— Поставь меня на место, придурок, и я скажу тебе, интересно мне или нет.
— О нет, похоже, у меня слабеют пальцы, — Тревис ослабил хватку, ангел соскальзывал вниз.
— Нет, стой, нет, ладно! Мне интересно.
— Я умер, пытаясь спасти. Ты умрёшь, пытаясь убить.
— Да ты поэт! Может, музыку начнёшь писать?
— И смерть твоя будет первой от моих рук к моим врагам.
— Браво.
— Достал.
Дальнобойщик подскочил на сиденье. Мчащий большегруз дал по тормозам, когда на автостраде его лобовое стекло треснуло, боднув упавшее тело.
Стефан сидел внутри дворика, рядом с крестами. Площадь разбежалась минут пять назад.
Появление Роджера ничуть не смутило Вестника.
— Кто стрелял? — спросил он.
— А сам как думаешь?
— Я удостоверяюсь в догадках. Мертв?
— Как сама Милита. Ты нашёл, что искал.
— Ага.
Осберт встал и отряхнул с себя землю:
— Даже покурить не успею. Скоро приедет полиция, пойдем отсюда, прогуляемся.
Прага вроде бы кажется издалека одинаковой, но каждый новый переулочек, в который попадаешь, только сначала кажется уже увиденным, но затем, в них можно заблудиться.
— Блин, а разве я не проезжал здесь по дороге в отель? — оглядываясь, думал парень:
— Или не здесь…
— Я первый раз тоже петлял. Где-то час потратил на поход в магазин. Тебе же было интересно, что я искал?
— Именно.
Стефан протянул стеклянную колбу с деревянной пробкой. Внутри лежала свёрнутая пожелтевшая бумага.
— Веке, эдак, в шестом, — рассказывал немец:
— Людскому уху стало известно обо всех тварях, которые могут сюда прорваться. И о Вестниках в том числе. Нас невзлюбили первыми. Пытались найти шпионов и наших соратников, убивали тех за подозрения. Но пришел день, когда одного из Вестников поймали. Мало, кто помнит, кем он был. С его руки срезали Пактум. Хотели в нем разобраться так. Человек был таким: что он не понимал, то резал. Но кожа прела на глазах. Тогда, решили воспользоваться кровью. Ею, они писали слова на латыни, хотели изгнать всё плохое из захваченной души. И кто же знал о свойствах нашей крови! Ты же знаешь, что ты можешь найти любого из нас по желанию?
— Ну да. Вроде, Пактум помогает это делать.
— И да, и нет. Главным здесь, является кровь. На пергаменте писали «Найди светлый путь для этой души». А в итоге получили опасную вещицу — список.
— Список?
— Да, перечень всех Вестников.
— Ну, живущих же на тот момент, да?
— Я бы тогда не полез за этим. В 17-ом веке здесь возникла проблема с правящей верхушкой. Церковь тогда была намного большей силой, поэтому новые избранники и на неё хотели наложить руку. А как ты понимаешь, с ней шла вся документация и список в том числе.
— Список был в Праге?
— Не совсем. Члены любой церкви имели к нему доступ, даже деления на страны не влияло на это.
— А кресты здесь причём?
— Там лежат 28 участников восстания против всей той заварухи. Список они хотели упрятать от глаз нынешней власти.
— Я насчитал 27.
— А ты что думал, что кто-то будет на самом видном месте оставлять главную подсказку к достижению такой реликвии? Да, будет. Просто крест не ставили. Жаль того беднягу.
Стефан дал возможность Роджеру снять пробку. Края бумаги от лёгкого прикосновения не мялись, а трескались как картофельный чипс. В гравюрной рамке красными чернилами было написано:
— Pečeť chránila velké znalosti.
Nemůžeteotevřítsilou,
Vírajedánateprvenejdříve,
V krupobití zlatých hvězd čeká.
Sigillo munito procedere.
Vos potest non aperire, vi comprimendo,
Non enim dedi ad fidem omnium primus,
In salvete manet aurea sidera.
BiskupSayonek.
EpiscopusSayonek.
— Это одно и тоже четверостишие на чешском и на латыни, — подметил Стефан:
— Годы практики позволяют мне это прочитать. Дай взглянуть.
Перехватив рукопись, Осберт прочёл:
— Печать оградила великое знание.
Отворить её можно не силой,
Верой дано лишь зайди самой ранью,
В Граде звёзд золотых поджидает.
— Град звёзд? Ну, Голливуд они вряд ли имели ввиду.
— На моей памяти только один «золотой» Град писали с большой буквы.
— Куда направляемся?
— Израиль.
— Оу. Слушай, деньги у меня, конечно, ещё есть, но нам может не хватить на путь обратно.
— Я из своих заплачу. Копил себе на отпуск, думал, эдак, под четвертую сотню отправится куда-нибудь потеплее. Мечты сбываются.