— Добро пожаловать в Бен-Гурион, главный аэропорт Израиля. Вся необходимая информация о рейсах отображена на цифровых табло. Просьба обращаться за дополнительной информацией в специальное окно, расположенное в любом из краёв помещения. Приятного времяпрепровождения, — запись уже несколько раз проигралась, пока Стефан дожидался своего багажа.
Роджер вернулся из кофейни со стаканом бодрящего напитка.
— Сколько ещё секретов таится в твоей голове германского происхождения, а, Прах? — Вестник по-дружески ткнул локтём в предплечье своего спутника.
— Лучше бы за своим кошельком следил.
— Да ладно тебе, что я не могу себе кофе позволить?
— Нет, можешь. Тебя просто обсчитали на доллар.
— Чёртова еврейская гни…
— Полегче. Здесь народ чувствительный. Мне-то уж поверь.
Сумка наконец-то выехала по транспортировочным роликам. Вестники сели на нужный автобус из Лода, где аэропорт и располагался.
— Сколько ехать до Иерусалима? — спросил Тревис.
— Километров 50 — это час, не меньше, — Осберт поглядывал в большую бумажную карту.
— Тогда, вздремну. Разбудишь, когда приедем.
— За шкирку выброшу. Быстро проснешься.
Дорога и вправду клонила в сон. Боковые стёкла застилали пыль и песок, а внутри салона стоял зной.
Рядом с водителем сидел экскурсовод. Он должен был которую поездку подряд рассказывать один и тот же материал, скучно скомпонованный из двух, может быть, трёх страничек из книжки по истории. Заработок у него был стабильный, так что половину поездки этот дедок просто сидел на специально выделенном в автобусе месте. Но когда жар дошел и до него, лучшим вариантом, который он нашел, был начать эту рутину. Причиной тому были маленькие окошки в районе головы, которые могли одарить любого стоящего в салоне хоть крупицей ветра и прохлады. Предложения вылетали из его седых усов неохотно, и его ломанный английский даже по желанию было трудно разобрать. Бодрость была заказана, и этот старик был её киллером. Пассажиры смыкали глаза, не дремали только мамы с кричащими детьми. Однако, спустя ещё время даже этот шум не мешал погружению в сновидения. Водитель заехал на горный участок дороги. Извилистая тропа, крутящий руль знал её вдоль и поперёк. Волноваться не о чем. Железный рычаг коробки передач слишком хорошо стоял на одном месте, так что рука на нём легко повисла. Колёсная ось конструктивно возвращалась в обычное, прямое состояние. Сладкий сон не даёт следить за дорогой. Машина полетела с обрыва вниз. Вес раскрутил автобус, отчего крыша обогнала лобовую часть. Полёт длился не долго. Салон вмялся, ударившись об землю.
Рядом с водителем сидел экскурсовод. Он должен был которую поездку подряд рассказывать один и тот же материал, скучно скомпонованный из двух, может быть, трёх страничек из книжки по истории. Заработок у него был стабильный, так что половину поездки этот дедок просто сидел на специально выделенном в автобусе месте. Роджер очнулся.
— Сон плохой приснился? — иронизировал Стефан.
— Ну, как тебе сказать…
Экскурсовод встал с места, и заговорил. Он пытался начать лекцию.
— Эй, простите! - подозвал старика Тревис.
— Что хатели? — раздраженно сказал экскурсовод.
Вестник нервно покопался в карманах и, достав из них последние шекели, протянул их старику.
— Вот, прошу, возьмите и сядьте.
Экскурсовод почесал затылок и взял купюры. Близился конец пути.
— Просил же, поэкономнее быть, — ворчал Осберт.
— Мне интуиция подсказала, что эти стоило отдать.
— На ещё одно кофе не дам.
— Ну, паап.
Вестники выбрались наружу, спустившись по проржавевшим ступенькам автобуса. Вид знаменитого города Давида был немного непривычен. Две половины, старый и новый район располагались на двух крупных плоскогорьях, рассеченных низиной.
— Догадаться не трудно, куда нам надо? — усмехнулся Стефан.
Старый град уже давно не был населён людьми. Это полупогребенный под землей и песками артефакт умершего древнего общества. Новый же, по большей части из-за больших пылевых облаков, идущих из него, отводил от себя взгляд.
— Займёмся «черной» археологией? Пойдем, хоть, лопаты купим, — недоуменно произнес Роджер.
— Мертвый город нам ни к чему. Всё, что историки или историки-энтузиасты хотели там найти, уже нашли. Как бы ты этого не хотел, судя по твоему поведению, сегодня на экскурсию нам пойти придется.
— Ты знаешь, куда идти?
— Печать, которую упоминали в четверостишие, скорее всего, не только защита. Это тайна. Неудивительно, ведь мы ищем многовековую рукопись, сокрытую деятелями церкви. Но ещё, печатью что-то отмечали. А печать — символ государственных сил. Печатью чеканили монеты. Монеты разные, но чаще всего, золотые. Улавливаешь, к чему я клоню?
— Золотой храм?
— Почти. Сегодня пойдем посмотреть на Золотого царя. На его могилу.
По пути казалось, что в гробницу Хозяина Града будет трудно пробиться. По улицам в две полосы с обеих сторон места для автомобилей просто отсутствовали. Всё было занято. Да и по тротуару шло много народу. Но, как оказалось, нужное место не было первым по списку для простых посетителей. Рядом было место поважнее. Шекели в кассу, билеты в карман. Входом выступала небольшая арка с всевидящим контролёром. Внутри был каменный дворик с неосвещенными коридорами куда-то в глубину. На этот раз женщина в красной майке, кремовой юбке и черных очках вела за собой толпу заплативших за билет.
Вестникам представили одну статую, где некогда великий царь играет на арфе, а затем их повели дальше в здание. Потолок был заужен и скруглен по углам, отчего в проходе ощущалось давление. За ним был ещё один внутренний двор, уже с растущим деревом. Он представлял из себя открытую площадку, с которой можно было увидеть приличный кусок города, и не мудрено, гробница же находится на возвышении знаменитой горы Сион.
— Как думаешь, он про это знал? — осматривая здания на горизонте спросил Стефан.
— Что именно?
— Давид знал, что к нему в гробницу будут ходить толпами?
— Я думаю, что любой известный человек осознаёт, что слава будет жить дольше него самого. Её нужно лишь не потерять. Можно сказать, что это очевидно.
— Был бы я известен, сделал бы муляж своей могилы. Люди, как люди — пусть удовлетворяют свои потребности, как могут. А сам бы лежал бы где-нибудь далеко от этого места. Не хочу чувствовать сотни ног на своём гробу.
— А как же родные?
— А с родными другая история. Они идут не поглазеть на то, какой у меня красивый труп или коробка для него. Они идут за воспоминаниями. А стоять в огромных очередях, чтобы просто в очередной раз вспомнить, кем для тебя был погибший, для них довольно нечестно.
— А мне показалось, что ты просто социопат.
— Неужели с твоим молодым обликом ты не знаешь, как может быть лживо личное восприятие? Многие про меня так считали, а тебе не стоит.
Перерыв, ранее объявленный экскурсоводом, закончился. Настала пора главной цели.
Проход вглубь был таким же маленьким, если не ещё меньше. Однако, закончился он довольно просторной комнатой. Здесь и располагалось мраморное сооружение. Прямоугольные стенки, накрытые треугольной крышей и красной, шёлковой тканью. От середины гроба шла перегородка, не дававшая заходить за неё туристам. Рядом с покрывалом, в избытке украшенном религиозной символикой, обычно приняты песнопения, но на момент прихода туда Вестников и остальных никого там не оказалось.
— Видишь что-нибудь? — шепнул Тревис Осберту на ухо.
— Ничего, абсолютно. Никаких печатей вокруг.
— Тогда, попробуем сымпровизировать.
Вестник поднял руку.
— У вас появился вопрос? — сказал экскурсовод.
— Да, извините, что врываюсь в ваш интересный монолог, но вы не знаете, имеет ли эта гробница какое-нибудь отношение к христианству?
Роджер был выведен охранной за территорию. Через пару минут к нему вышел Стефан.
— Гробница Давида — центр иудаизма. Простительно, что ты не знаешь.
— И что теперь, я в их глазах враг народа?
— Нет, просто такие вопросы задают люди, просто пытающиеся разозлить окружающих.
— Это она тебе рассказала?
— Ага, а ещё ответила на твой вопрос. В 12 столетии здесь бушевали крестоносцы. Оставили кое-что. Монастырскую крепость.
— И это она?
— Почти. Здание перестроили, но некоторые намёки на это остались.
— И нам надо найти их?
— У меня есть одна идея. Помнишь, что требовалось для открытия печати?
— Вера?
— Креститься умеешь?
— А сын клерикалистов ходит в церковь? Доводилось и не раз.
— Перекрестись, смотря на вход. Только проверь, нет ли рядом прохожих.
Парень провёл религиозный жест:
— И?
— Знаешь, что такое Церковный раскол?
— Ты решил тут экскурсоводом подработать?
— Перекрестись ещё раз, но большой палец положи на безымянный.
Парень снова провёл этот жест:
— Над головой нимб появится должен или что?
— Как можно медленнее.
— Сказал бы лучше уже.
Рука с двумя вытянутыми пальцами поднялась ко лбу Вестника. И тот увидел. Остальная троица пальцев, сложенная в воронку, указывала на медный круг в углу входа в гробницу.
— Это и есть печать?
— Не думаю. Рядом с этой штукой железная полоса, стоит пойти по её следу.
Гробница располагалась на ровном фундаменте, в то время, как дорога, идущая рядом, спускалась вниз под острым углом. Линия закончилась на цоколе, утыкаясь в один конкретный кирпич основания. Стефан постучал по нему.
— Полый, — радостно сказал он и выдернул каменную заслонку. За муляжом лежал железный короб с дверцей, замок которой требовал довольно увесистый по оттиску ключ.
— Твою ж! И где нам теперь его иска…
Роджер вбил два пальца в верхний край дверцы. С трудом, но её петли слетели.
— Для двери при обыске ты тоже ключи искал?
— Я просто стараюсь не привлекать внимания, — вздохнув, ответил Осберт.
Во взломанном ларце лежал обтянутый засохшей кожей, окрашенной в синий, цилиндр. Крышка едва поддалась, когда Стефан попытался его открыть. Уже в нём лежала очень большая свернутая грамота. Раскрыв её на высоте рук, она своим концом коснулась земли.
— Ты, вскрывший эту тайную печать, являешься одним из высших господ, — переводил немец с латыни:
— И раз уж теперь знание попало в руки твои, то значит, что огни инквизиции воспылают опять. О подвиге этом написать посмей. Умный лидер воспользуется опытом прошлого.
— Ну, хоть в этот раз без стихов. Ну, как? Это оно?
— Здесь звёздная карта. По ней мы найдём место.
— Даже такой тайник им не подошел, ну ладно.
— Дальше идут только подписи и отметки тех, кто был здесь до нас. Интересные личности.
— Небось, одни короли?
— Известные священники. Торквемада, Карл Пятый, Филип Второй, Генрих Второй.
— Папский фуллхаус, не меньше.
— Погоди…
— Что такое?
— Франциск Второй.
— Ещё один папа?
— Нет. Король Франции, но не в этом дело. Рядом с ним стоит не только печать. Метка.
Холод пронёсся по головам обоих Вестников от макушки до самого горла. Длинные кинжалы, как шпажки воткнулись им сверху.
у.