— Что? Я-я не знаю, — Вестница задремала в поездке и, будучи во сне, бормотала себе под нос:
— Теб… Мен… Не… У… Ить…
Мари начала натужно стонать. Руки, сложенные в замок, распутались. Девушка была свёрнута клубком, поэтому её ладони были очень близко к низу штанин. Мышцы на пальцах вздрагивали и, словно тащили кисти вниз. Стон походил на вой от боли.
— Эй, ты чего? — очнулась Нимбри и качнула Вестницу за плечо.
Спящая не остановилась.
Разбуженная взялась за неё. Кожа ощутила жар. Нимбри трясла со всей мочи.
— Да очнись же! Как там тебя… А, Мари!
Девушка пришла в себя.
— Фух, с добрым утром. Или ночью, не знаю.
— Что-то случилось, пока я спала?
— Ну да. Ты спала. Вот что случилось.
— М?
— Ты разговаривала во сне.
— Да? О чем же?
— На тебя напали, наверное. Воспоминания?
— Может просто дурные мысли. Дай-ка я кое-что посмотрю.
Вестница облокотилась на стенку вагона и замерла на вид со створы.
— Не думала, что увижу французский пролив с такой точки.
Свет луны бликовал, деля водную гладь на черную и белую сторону.
— И что же ты хотела увидеть?
— Время.
— Я не вижу там часов.
— Мне они и не нужны.
— Как так?
— Подойди.
Нимбри стала прямо за Вестницей.
— Что ты видишь вон там? — девушка указала пальцем на отдалённый берег, проглядывающийся за водой.
— Ничего, вроде… Погоди.
Лунный блеск озарил маленький каменный шпиль вдалеке.
— Башенка?
— Это Пост Дувра. Памятник, один из трёх. Он нам нужен.
— Как?
— Пост указывает на север. Мизинец с большим образуют прямой угол в центр запястья, с безымянным — тридцать, со средним — сорок пять и с указательным все шестьдесят градусов. Считаем угол между башней и Луной.
Девушка сделала всё, что произнесла.
— Где-то восемьдесят, но азимут у неё будет 280. Солнце смещается на пятнадцать градусов каждый час. Поделим и получим…
— 18 с половиной. Плюс-минус.
— Отлично. Надо прибавить один, то есть 19 с половиной. Теперь, глазом делим наши «часы» на двенадцать долей и считаем количество светлых. Где-то пять. Складываем. 24 с половиной. Больше, чем часов в сутках, поэтому вычитаем 24 и вуаля, сейчас пол первого.
— Я поняла, наверное. Но лучше если ты мне в следующий раз покажешь.
— Да ладно тебе. У нас тут не лекция по астрономии. Да и знаешь, я на препода не сильно похожа.
— Нет, что ты. Это просто я, наверное, в очередной раз блеснула своей глупостью.
— Двум пессимистам проблему грустью не решить. Так что, подруга, если не возражаешь, давай сменим тему.
— Подруга?
Интонация Нимбри источала несвойственное ликование.
— Ну, я никогда не против найти новых друзей. А то как бы я Роджера встретила?
— Значит что, теперь мы делимся интересами?
— Ха! Брось, нам не по пять лет.
— Ты права, просто у меня мало опыта в дружбе.
— Я играю более по-взрослому.
— А?
— Мне нравится скреплять дружеские отношения. Скреплять их раскрытием тайн.
— В смысле?
— Я расскажу тебе свой секрет, а ты мне свой.
— Ты так со всеми делаешь?
— Когда выпадает возможность. Что думаешь, подружка?
— Даже не знаю…
— Ну, я не настаиваю. Как-никак, сейчас не до этого. А я столько хотела тебе рассказать…
— Ладно-ладно, уговорила.
Блеск зубов Мари подчеркнул её ухмылку.
— Хорошо. У меня никогда не было… Не было парня, в общем.
Глаза девушки разглядели в Вестнице что-то странное, даже не на первый взгляд. Вся так называемая крутость, которой Мари окружала себя, как крепостными стенами, на миг рухнула. За нею со стеснением сочилось всё, что выдавало бы в откровеннице маленького ребёнка. Нимбри прониклась и умилилась такому поведению.
— Воу, — подыграла ей она:
— Хрупкому человеку такое не дастся… Т-то есть, ты очень сильна, раз столько времени боролась с одиночеством в одиночку.
— Это не так уж сложно. Хотя, если честно, я показывала свою слабость, причем не так давно.
— Как?
— Влюблялась.
— Да?! И в кого же?
— А сейчас разве не твоя очередь?
— Ой, прости. Да… Даже не знаю, может… Ладно. Я… Я никогда не имела друзей.
— И всё? Слушай, старые раны люди ворошить любят, бессмертные существа — не меньше, ваша же родня, но забей ты на это. Я витаю в облаках, до сих пор не понимая зачем, но это мои бредни. А твои уже решены.
— Думаешь?
— Конечно, подружка. Мой пластырь на твою душу уже закрепился.
— Спасибо.
— Пожалуйста, только знаешь…
— Что?
— Давай поднимем ставки. Я хотела развлечься в эту ночь. Я расскажу тебе самое сокровенное.
— Оу, а что же взамен?
— Ты поделишься таким же.
— Н-но у меня нет такого.
— Да брось. Не может быть, чтобы у тебя не было давно забытой пьянки, где ты подралась или воровала по приколу. Или, может, даже хуже.
— А если… Тебе не понравится?
— Шутишь, что ли? Конечно, мне понравится. Тайны — мой кофеин.
— Ты любишь кофе?
— Ага.
Девушка наполнилась доверием. Возможно, она нашла себе идеального товарища.
— Давай, Мари, я слушаю.
Вместо, скорее всего, короткого факта, в уши Нимбри полилась целая история. Можно было предположить, что опирается она на воспоминания из далёкого прошлого, однако даже эти ожидания были подорваны.
— У меня друг е… Был. Так трудно даже сейчас осознать его потерю. Прости за такие слова, может, ты их даже не поймешь. В общем, к сожалению, смерть любит меня навестить. Правда, это как об стенку крупой, вот только ошмётки потом… Задевают моё окружение. Грустно? Конечно. Отвратительно? И не только. Проблема другая. Ненависть и желание поквитаться. Как хорошо людям, у которых нет того, кто виновен в потери. Им не надо мстить. А мой случай… Другой. Его отняли или, проще сказать, убили недавно. Ждать «охлаждения» мне не хотелось.
Тёплая чикагская ночь вела прибрежный ветер до самых оживлённых улиц своего города. Окружающая архитектура хоть и сбивала его с пути, тормозила и не давала ускориться, на более открытой местности явно царил не штиль. Подобно такси, рвущимся до своих клиентов, он вился по улочкам и, как молодая пара в самом соку романтики, пробиралась к злачным видам мегаполиса, будь то крыша высотки, например. Замечательный ракурс открывается на них, от него не хочется отрывать взгляд и не мудрено. Отвлечься на что-то другое с мощным порывом, шуршащим по ушам просто невозможно. Звук тоже за него не проходит. Внизу прохожие и крик не смогут услышать.
— ААА!!! Пусти меня, тварь! ПУСТИ!!!
Мало кому приходилось свисать головой вниз с огромного здания, но кричащий — везунчик. Хотя, может и не совсем. Ведь его держал не железный крюк, хоть и железной хваткой.
— Я не привыкла к таким нагрузкам, — облокотив голову на плечо, с надменностью заявила черноволосая Вестница:
— Тебе ответ на мою загадку там не надул, а?
— Катись к чёрту, сука! Ты даже не знаешь с кем связалась. Тебя ждут последствия! А ну живо меня отпусти, паску…
Мари немного подкинула за ногу допрашиваемого и, в тоже мгновение, подхватила его другой рукой.
— Так ты же сам попросил отпустить, нет? В полёте передумал? Я хруст услышала между пальцев. Рекомендую вежливо и вкратце рассказать о своих дружках, а то не хотелось бы, чтобы червячок оторвался от моего крючка раньше времени.
Жертва назвала адрес. Пелена так плотно залила глаза, что Вестница и не запомнила, как выглядела дорога до туда. Даже на плавное приземление не было времени. Мари уже не заботил ремонт двух глубоких трещин на асфальте.
Старый склад. Пространство на улице забито контейнерами для перевоза. Свет маленькой лампы на фронтовой стене озарял только главный вход — стальные створы высотой и шириной с грузовик. Животная злость кипятит кровь. Возможно, так себя чувствует изголодавшийся гепард, едва добежавший до своей цели. Ещё немного и… Плюм.
— Мужики, видали, а? А я говорил, что дробь — отличная штука! Вестника вынести смогла.
— Да, видели мы, как ты её в упор саданул. Если бы это овца напролом не попёрлась, ты бы и попасть бы не смог. И сам бы лучше глянул: ей черепню даже не развезло, только поцарапало.
— Пошел ты! Ничего не отлетело даже, весь свинец сейчас в её башне.
— Так, заткнулись оба! В башне, говоришь? Ну, что же, подними е…
Перекур у сознания закончился на не столько язвительных, сколько дерганных покачиваниях туловища девушки. Чувства приходили назад постепенно, шаг за шагом, переступая через непонятную ступень. Эта лестница сопровождалась замеченными бурными толчками.
— Ещё одна! Сколько их вообще в патроне бывает-то?
— Вытаскивай давай, спец по дробовикам. Скажи спасибо, что плоскогубцы тут нарыли, в такой заброшке хрен что найдешь.
С последней дробинкой, вырвавшейся из головы Мари, та сделала вдох, как если бы всплыла со дна водоёма.
— Наша спящая красавица соизволила открыть глаза. Как спалось с горошиной в мозгу? — назойливо спросил тот, что выдирал металл из мяса.
— Довольно крепко, близко же стрелял. Тут и остолоп бы попал.
Ухмылка на лице двух других стоявших отчётливо показал себя.
— Колко ты его подколола. Не так, как дробь тебя, — подметил центральный.
Осуждающий взгляд стрелка подкрепился грубым броском инструмента на полку.
— Свора цепных собак. Лаете даже друг на друга. Что вы вообще тут забыли?
— Ну как же. Мы тебя ждали. Разве наш общий знакомый ничего не сказал? Про последствия там, нет?
— Ledo.
— Чё ты там сказала?
— Остынь, хирург. Дамочка осознала, что в западне.
Мари дрогнула руками. Тактильные ощущения наконец-то дали о себе знать. Девушка была связана по рукам и ногам. К стулу пристегнули кожаные ремни, однако от вздрога послышалось лязганье проволоки. Третий из разговорчиков подошёл и холодным дулом пистолета ткнул Вестнице в висок.
— Девятимиллиметровая пуля — не свинцовая крошка, дорогуша. Если застрянет глубоко, спать будешь долго. У нас для таких особые меры. Сколько говоришь в том баке литров?
— Около двухсот. И зачем тут так много азотной кислоты?
— Ты бы ещё спросил, зачем на металлургии наковальня. Здесь раньше был склад красочного завода.
— Ну, я думаю, что ты, дорогуша, туда поместишься. Поэтому, не рыпайся, а то жизнь станет… Более красочной.
— Ладно. Так и быть, посмотрю на ваш цирк, — проигнорировав угрозы, невозмутима ответила Мари:
— И как же мы проведем вечер? Пытки? Встречалась я с ними. Скучно, когда долго.
— Я предпочитаю вещам более дельное применение. Мы — не звери, какими вас выставляем, — упоминал центральный в крайне весёлом настроении:
— Да, я знаю, кем ты была. Читать с лодыжки трудновато, но такому я уделил время. Ты подчеркиваешь свой статус видком. Настоящая демонесса. Прямо как твой коллега.
— Это… Это твоих рук дела, тварь!?
— Что? Нееет, что ты? Ты правда уверена в том, что убийца останется в том же городе со мстительным свидетелем? Он давно уехал. Однако, без меня, твой дружок сейчас был живчиком. Или как вы это называете?
— Простой стул не удержит мои пальцы, когда они будут сминать твою глотку.
Древесные ручки взвыли скрипом.
— Нетушки, так дела не пойдут, — неизвестный рубильник повернулся по желанию подстрекателя.
Раскаты электричества пробежали по белёсой коже, и подкидывая волосы в верх. Рубильник поднялся на место.
Сквозь вонь жаренный смрад и дым, оголился смех.
— Электрический стул тоже не удержит.
— И не надо. Было бы кощунством не дать тебе воли, — с непонятными фразами центральный собеседник стал совсем близко и согнулся на одно колено:
— Я дам тебе её. Дам тебе сладкую месть.
Мужские кисти подвернули джинсовую штанину. Черные буквы словно потрескались, держа за собой горяще-желтый свет. Собеседник отошел.
— Ещё раз.
Женский вопль источал не страдания, а гнев. Сил выбраться из под ремней просто не хватало, мышцы танцевали в диком сокращении.
— Не вышло? Ну же, выпусти её. Я хочу на неё взглянуть, — Пактум светился всё сильнее:
— Либерна, ау, выходи!
— Отъебись, — хрипнула Вестница.
Щека вомнулась от прилетевшего кулака.