— Ну почему меня так угораздило?
Джейден оклемался под чьи-то всхлипы.
— Сидел бы на месте, жил бы как все, — Уилкинсон рыдал от истерики:
— Жил бы с мамой. Лучше бы не съезжал вовсе.
— Всё в порядке, Рой, мы выберемся.
— Какого?!
В клетку с пленными сделали выстрел.
— Ну-ка заткнулись нахер! Сегодня Лонгфорды играют.
Телевизор поодаль нехотя крутил эфир, перебиваясь помехами.
— Срань, а не коробка.
Шелби посмотрел на Вестника. Тот поменялся в лице от громкого шума.
— Beschi…· Аа!
Двоеголосие и зелёный отблеск в глазах напугали полицейского.
— Ш-Шелби, вы чего?
— Тоже самое и я могу спросить у вас.
— А, аллергия на сырость.
— Как хорошо, что у меня только на пыль.
— Возможно. Ладно, попробую нас вызволить.
Руки, что были за головой, натянули ограничение, связывавшее их. Щёлк.
— Остановитесь, пока не поздно!
— Я кому сказал заткнуться, а, бля?
Шелби едва шевелил губами:
— Гранаты. Руки и ноги. Не двигайтесь.
Это были не наручники. Маленькая бомба, готовая раскрыть весь свой внутренний мир при любой попытке освободиться.
— Мы в ловушке. Я точно убью господина полицейского, если произойдёт взрыв.
Джейден опешил. Его ума не хватало, чтобы сообразить хороший способ выбраться. Как вдруг, его осенило.
— Просыпайся. Ну же. Пожалуйста.
Вестник моргнул и открыл веки. Более грубо, чем ранее.
— Сейчас только глаза под твоим контролем. Вот и смотри.
Голова качнулась к ногам, где наручники, запаянные и перемотанные изолентой, держали на себе щепетильный груз. Потом, шея напряглась к Шелби, прикованному также.
— Это будет нелегко.
Глаза раскрылись. Ладони случайно дергались, будто их тянули за нити. Тянули так, чтобы дать понять, что с ними.
— Неужели аллергия может свести с катушек?! - подумал про себя полицейский.
— Гарри говорил никогда не отдавать инструменты чужакам. Надеюсь, он сумеет их настроить.
Сознание затерялось, к счастью, у Вестника было запасное.
Руки перчатками почувствовали родного хозяина. Пальцы импульсами нащупали всю обстановку. Обычная граната. Левая кисть обхватила корпус, правая вцепилась в запал. Выкрутить его — и проблема решена, но чека не давала им двинуть. Бартос оказал усилие. Верхушка запала смялась, заглушив боёк. Нет бойка — нет взрыва.
Дурьер сорвал помеху. Аналогично и на ногах.
— Невероятно. Теперь меня, да?
Язык может рушить башни. Вестник понял, как выбраться из западни, но нужно ли спасать другого нет.
— Эй, ты чего?
На проходе висел замок. Дешёвый, треснул от давления.
Шелби почти кричал шёпотом:
— Не оставляй меня тут! Эй!
От испуга полицейский зашаркал ногами по бетону. Вестник это заметил, уже желая угомонить пленника, но заметил шорохи не он один.
— Ляжь на пол, мудила! Живо нахер! - в спину Дурьера уставился ствол и наствольный фонарик.
Вестник обернулся, не реагируя на мандраж стрелка. Бартос прищурился, а затем с осознанием поднял ухмылку.
— Ты что глухой, bod?! Ляжь…
Из приклада UMPа вылетел штырь. Вестник опустил руку, проделав задуманное. Вместо выстрела, пулемёт открылся напополам. Вестник поднял ногу, разительно ударив по лицу противника. Дурьер потянулся.
— Ich musste mich lösen.·
— И что это значит? — по велосипедным тормозам надавил Энвил.
— Я слабо чувствую Джейдена. Он не вернулся, но его ощущения не передаются по нитям.
— Как же нам их отыскать? Мы потратили слишком много времени, выбрав такой законный способ перемещаться.
— Бросай велик и садись на мой, пернач, — Гарри снял со спины свою спутницу:
— Главное не оторвать механики от тела.
Вестник бряцнул аккорд. Железный транспорт сорвался с места, как запряжённая резвая повозка.
— Ну и что это за шум здесь? — Дурьера заставил укрыться чей-то визит не вовремя.
Внезапно, уши заполонила странная музыка. Странная тем, что Вестник её знал. Её рев невыносимо задёргал тело, выдав себя.
— Сижу я, рвёт сердце, причины нету·, - Бартос подался к первому, кого заметил.
— Этой ночке одинокой не быть, — за плечом и у софитов испугался второй.
— И хоть звонки здесь люди не слышат, кого-то дома нужно найти, — выбитый пистолет из руки схваченного перебил пальцы, боль от которых заставит кричать.
— А мы можем ускориться?
— Это натянет струны сильнее, я не знаю, что случится.
— Мы не узнаем, если опоздаем.
— Ну, держись, — Гарри подтянул гриф к себе, дав велосипеду сильный рывок.
Бартос выхватил нож из грудков, заткнув орущего.
— Затащить себе красавца хочу, — Бартоса дёрнуло.
Когда же руки вцепились в куртку умолкнувшего, ноги Вестника вовсе взмыли в воздух. Сам Дурьер упал в недоумении. Его тащило назад, от наступающих выстрелов. Он вцепился ножом в землю, пропустив попадание по спине.
— Verdammte komödie!·, - воскликнул Бартос, терпя внутренний свинец.
Ладони у подонка дрожали, а у Вестника они и не дрогнули, схватив он упавший пистолет.
Скорость велосипеда росла, но управление становилось всё труднее.
— Гарри, неужели впереди тупик?!
— Либо тараним его головами, либо сейчас я открыт к предложениям!
Дурьер дал выстрел в потолок. Ничего.
— Пернач, ну?!
— Хочу найти милашку погорячей, — из подвальной трубы покатила струя.
Искра. На стрелка полился горящий газ. Вестника оттянуло ещё сильнее.
Двое искателей взмыли вверх. Крылатый параплан навис над улицами. Однако, вперёд их перестало вести.
— Бля, не думал, что лом так хорошо вырубает, — сказал разбивший Бартосу голову:
— Получше пистолетов, да, Кормак?
Главарь неспешно закрутил газовый кран.
— От пистолета любой уёбок сдохнет, — он присел на корточки рядом с телом:
— Для усердных нужно постараться. Брось его здесь. Нашего дорогого друга же отведи наверх.
— Зачем, Кормак?
— Ты мне говорил, что гранаты на руках очень полезны?
— Ага.
— Теперь у нас нет охраны в подвале. Троих нам хватило. Пусть на виду будет.
— А, так вот зачем.
— Какой же ты тупой нахер.
Вестники кружили над округой.
— И как же нам теперь выяснить где они?
— Я говорил тебе, что не знаю, чем это закончится. Говорил. Похоже, мы не особо помогли, подматывая клубок. Нас вело на юго-запад. Пока летим туда.
Травмы впадали обратно. Тело наконец очнулось. И откашлялось.
— Ай, как больно! - голос не пестрил австрийской манерой:
— Думать, даже думать больно, чтоб его!
Джейден, содрогаясь, поднялся. Тяжесть сверху скорчило его стойку.
— Почему? Куда… Ай!
Слишком слабая воля для крепкого разума. Времени на передышку нет, но оно необходимо.
— Сюда его? — ирландец показал на диван.
— Да, займёмся им позднее. Эмма! Сучка. Спускайся и открой мне пиво! - Кормак гаркнул на двери комнат второго этажа.
— Сейчас, придурок, — из-за щёлки приоткрывшейся возникнул нервный отклик:
— Я даже не накрасилась.
Полицейского скинули на мебель.
— Ты ни куда не собираешься, чтобы краситься.
— Чего, бля?! - женская туфля выбила створу туалета:
— Сам обещал велеко… великолепный, мать его, вечер!
— Спускайся, и я всё тебе расскажу.
Затылком можно было только услышать постук каблуков, а затем злую походку вниз. Шелби боялся пошевельнуться, но вот глаза бегали по ограниченному виду. Слева появилось платье, слепящее блёстками сильнее, чем издыхающее освещение. На голове пестрил продуманный бардак, отвлекая от шеи до плеч и от плеч до пальцев.
— Уродина, коп, скажи? — гогоча подтрунивал ирландец.
Полицейский опустил взгляд. Прожжённый сигаретами ковёр хорошо описывал преступный быт.
Грустный вздох от унижения. Холодильник в углу открылся. Пробка шепнула от открывашки. Девушка поднесла Кормаку пиво.
— У нас сегодня гость, — отхлебнув, сказал он:
— Присмотри за ним.
— Да сколько можно заниматься этими маш… масштабными плана…
Кормак полоснул девушку по лицу. Той же рукой он отодвинул локоны её волос от уха и произнёс:
— Когда тебе можно будет извиниться, я сообщу.
— Мы идём, босс?
— Пиздуй к выходу.
Бутылку вложили в непослушные пальцы, вернув назад.
— Допей, станет легче.
Девушка оцепенело ждала, пока ирландцы выйдут. Шелби думал, что ей страшно, но сам ёрзнул, когда та с грохотом бросила пиво в раковину. От движения, старый диван выгнулся под мягким местом полицейского в стремлении скрипнуть.
— Меня здесь нет, меня здесь нет, меня здесь…
Скрип. Туфли вступили на ковёр, а Шелби пытался вмять свою шею в грудь. Над ним остановились. Но, не обратив внимания, девушка просто села на свободную сторону.
Подлокотники имели больше дыр, чем казалось: в одной такой лежал пульт от телевизора. Неспешный пробег по каналам вещания не дали воодушевляющих результатов.
— Чё-нибудь хотите глянуть?
Полицейский перестал двигать грудью для дыхания.
— Эй, не вежливо, блин.
— Н-нет, спасибо, не хочу.
— Вот же ж как. А я тоже. Я проветриться хотела. Ну и хер с тобой. Да и со мной. Тоже.
Шелби успокоило его решение ответить. Поэтому, он решил продолжить.
— Изви-звините.
— А?
— П-п-прошу про…
— Чё ты там бормочешь?
— Слишком тихо, дурак, — думал про себя полицейский, попутно дрожа:
— Чёртово волнение. Никак.
— Тебя, может, по голове стукнули?
Шелби посмотрел на неё. Он замер, когда увидел, что скрывается за запутанными волосами. Тонкое, вытянутое лицо, с чёткими скулами, кончающимися на скромном подбородке.
Кожа неиспорченная неровным загаром, но сочетание бледного и холодного с тёплым и алым. Болезнь обрамляла её внешний вид.
— Я не врач. Если помрёшь, я не откачаю, эй!
— Нет, всё в порядке. Простите. Я говорил вам простите.
— За ступор не извиняются. Сама по сто раз на дню такая.
— Я не за это, — уверенность набухла в полицейском:
— Вы хотели покинуть это незлачное место, а теперь вы здесь из-за меня.
— Чё такое незначное?
— А, ну, такое место, где… В общем, где порой бывает скучно.
— Интересно. Какой ты умник. Извинения приняты.
— Спасибо..?
— Эмма.
— Приятно познакомится. Меня зовут… Рой.
· — Заеб…
· — Надо было размяться.
· Hot Stuff, Donna Summer
· — Грёбанная комедия!