— Джейден, блять! - рявкнул Гарри:
— Зачем ты ослабил хватку?!
Падший в зеркале заметил треснувший палец.
— Ars… Простите, учитель. Клонит в сон, а Дурьеру, похоже, уже надоело спать.
— Выспишься, когда я его свяжу! Я не знаю, что он вычудит после сломанной мне руки.
— Не клеветничай, Гарри, — поправил Энвил:
— Ты и так слишком долго держишь в плену своего подмастерья нашего друга.
— Знаешь немецкий в совершенстве? Нет? Вот и заткнись! Так он хотя бы пользу принесёт.
— Либо очнётся и сломает тебе что-нибудь ещё.
— Учитель, Падший, смотрите! - Джейден заметил вспышки света в чаще леса.
Маленькая птица здесь не привлекает много внимания. В том числе и для подоспевшей троицы.
— Хозяйка про них не рассказывала, — думал дятел:
— Но один из них точно её знает. Значит, её зовут Элоиза.
Поймавший девушку, словно пушинку, понёс её в хижину.
— Оставайтесь снаружи. Я только догадываюсь, что здесь произошло, — выкрикнул он.
— Эти люди не выглядят опасными.
— Учитель, — подзёвывал ученик Гарри:
— Может уже свяжем?
— Поскреби любого мужчину, и внутри окажется тайна. Подожди, и тайна сама выплеснется, — услышав, что требовалось, пернатая слетела с корыта.
— У нас тут окровавленная девица, а тебе лишь бы поспать. Сколько ещё тебя терпению учить? — Вестник-гитарист ругался на подопечного, скрыв своим голосом посторонний шум.
Школьница, стоя на двух человеческих ногах, взглядом окинула прицепленный к стене ящик.
В тазик с водой погружалась первая найденная ткань. На диване лежала красная от пятен простыня, а на ней пострадавшая. Вестник протирал сгустки вскипающей и чернеющей на теле жидкости. Под таким слоем маленькие раны, подобно дианеям, смыкали свои края.
— Зачем кому-то понадобилось жить на таком отшибе?
— Наверное, ради экологии, Учитель.
— Ну конечно. Есть пакетированный сыр, питать лампочки электричеством, купить и поставить сюда окна и двери — это определённо сделает такой зелёный островок экологичнее. Островок в океане пластика, правда.
— А может сюда уезжают для тишины? Уединяясь вы снимаете с себя все маски, дышите полной грудью, а затем с тоской по людям возвращаетесь, горя дружелюбием.
Умиротворяющие звуки леса не обманули Вестника. Листва может шелестеть не только из-за ветра.
Гарри схватился за летящее в него орудие. Грабли застыли у самых глаз.
— Нахер такую дружелюбность, Джейден.
Ученик заглянул за учителя, как тут вид ему перекрыла рука гитариста. Джейден вертел головой, но Вестник не давал смотреть.
— Мелочь, ты бы сначала оделась перед тем, как раскроить кому-то череп.
Только сейчас стыд скрючил девчонку.
— Будь проклята эта судьба, сводящая нас только тогда, когда ты повержена, Эла, — Падший полный отчаяний выжимал ткань.
Веки заёрзали. Подоспевшая влага счищала копоть. Радость слепо подступала к Энвилу. Неожиданное случилось.
— Мелкий сорванец! Она младше тебя. Это не бордель, живо отвернулся!
— Виноват, Учитель. Я лишь хотел…
Тёмная ночь, внезапно, сгустила жару. Температура застыла на противной отметке: свободные части тела чувствовали комфорт и даже прохладу, а под одеждой воздух закипал.
— Откуда я знаю этот запах, Джейден?
— О нет! Неужели всё из-за простого любопытства?!
Школьница остановилась делать глубокий вдох. Разило вонью. Непонятной, но точно неприятной и едкой.
— Ваша Элоиза без иллюзий вообще не может? — обратилась она к Вестникам.
— Кто? Каких иллюзий? Мелочь, ты о чём?
— Сначала снег, теперь… Ай-ай!
Девчонка накинулась на Гарри. С молодых стоп ссыпалось немного листвы, упавшей со стеклянным звоном.
— Детей я здесь редко видел, да и я таким это место не сильно помню, но вариантов у тебя нет, мелочь. Джейден, зажги-ка свет.
В карманах Дурьера нашлась зажигалка. Барабан кремния создал огонь, но пламя вело себя необычно. Направление под строгим углом и от хижины.
— По деревьям вниз, Учитель?
— По деревьям вниз, — нехотя ответил Гарри и поставил ногу на стену домика.
Легкими толчками Вестник проверил прочность, дал рывок и встал на стену. На четвереньках за ним спустился Джейден.
— Душам мучаться целую вечность, и конечно никакого лифта поставить нельзя.
— Разве его не было тогда?
— Был. Видимо, когда я справил там нужду, его закрыли на ремонт. Или снесли. Всё выглядит другим, но чувствуется прежним.
— Хорошо вам, наверное. Почти как дома.
— Ага. Лучше дома не найти.
У крыши картина стала отчётливее: левый и правый край леса извился, зациклившись огромной воронкой. Верхушки деревьев скрывали, что находилось глубже.
Школьницу что-то обвило.
— Эй, что происходит? — пришла она в себя.
— Крыльев я у тебя не вижу, значит, летать ты не умеешь. А вот мы с моим протеже попытаемся.
Вестник потуже стянул ремень от джинсов у себя на плече.
— Что-что?!
— Через минуту, Джейден. Увидимся! - Вестник побежал по дымоходу.
Прыжок. В темноте только ветер даёт понять, что ты падаешь. И только треск говорит, что ты приземлился. Ель прогнулась, держа на себе двоих. Ещё одна качка, теперь и троих.
— Где мы вообще?! - визгнула девчонка.
— На затворках пансионата для нытиков и слабаков. Ну, или в Аду, если проще.
— Я думала, что он горячий и везде лава кипит!
— Тебе ещё не показали спальные комнаты. А они тут ебанёшься, да, Джейден?
Дерево задёргалось, словно по нему идут.
— Вот дерьмо, где же Джейден?
— В смысле, а это кто?!
— Меня бросила девушка! - взвыл голос из темноты.
— Нашёл бы другую, — гаркнул ему Вестник.
— Я бы не смог!
— А ты пытался?
Вместо слов незнакомец заревел и качнул дерево ещё раз, символизируя этим прыжок.
— Сдохнуть проще, чем развести дуру на секс. Сама решай, кто он.
Птица прислушалась. Шелест веток и хруст стекла сменяли друг друга.
— Он разбился?
— Только в первый раз. Теперь такие будут вечно падать, пытаясь что-то понять или достигнуть дна, но никогда этого не произойдёт. Только жизнь даёт право на изменения, мелочь.
Джейден в это время упал немного дальше, но смог маякнуть своё приземление зажигалкой. Можно спускаться дальше.
Неизвестно какой прыжок спустя в пещере появился свет. Что-то с грохотом тысячи молний рвалось вниз.
— А это ещё что?
— Понятия не имею.
Столкновение должно было произойти за мгновение ока, но слепящее нечто замедлилось, едва коснувшись невиданной ранее земли. Свет стал гаснуть, улучшая видимость и дятел воскликнул:
— Я вижу людей! Их так много. Там ещё есть один, в самом центре.
— Мелочь, люди никогда не покажутся здесь, если они не лишились ума. Это не…
Не успел Гарри договорить, как к затухающему существу приближалась толпа. Звериная ярость вела эту массу вперёд. Вестник напряг зрение. В последний яркий момент был виден взмах белоснежных крыльев, в которые вцепились чёрные руки. Тьма вернулась, а незаметный шум набух рёвом, рыком и неизвестными криками.
— Мы спускались туда? — прошептала девчонка.
— Когда я был там, такого не было. Выбора сейчас тоже.
Внизу эпицентр ужаса скрывался мраком, редко рассыпая искрами. Человек знает слова друг и враг. Другое животное лишь чувствует их ауру. А животное здесь чует ауру ангела. И это чувство называется ненавистью.
Падший дышал изгрызенным горлом. Кровь, сера, дым. Глаза впитывали это вместе с болью. Кожу резали когти. Крылья жгли, а жжение вызывало дым. Раз за разом.
Уши не слышали происходящего. Как и тогда, Вестник ждал, что тишина его пыток не позволит ему держать сознание в узде, будет давить и выдавливать из него вопли. Как вдруг, он стал слышать. Сладкий нектар среди моря гнили. Биение сердца, но не своего. Падший слышал, ловил всеми силами его тепло. Словно это заметив, сердце дёрнулось, и тишина вернулась вновь.
Вестник видел в этом странность. Раньше она повергала его в раздумья, смуту, а теперь, вдруг, разрываемым на части, он засмеялся. Смех остановился лишь тогда, когда уши снова покинул штиль. Падший узнал плач.
— Нет, нет! - повышал он тон, будто пытаясь достучаться.
Слёзы ощущались в звуке, они разили холодом и вереском, но в тоже время голодом и остывающим теплом.
— Я не могу… Я не мог…
Душевные муки в унисон грызли Энвила с физическими. Старая рана будет вечно кровить. Как тут:
— Я ЗНАЮ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО!
Крик донёсся даже до птички, Гарри и Джейдена.
Челюсти и когти замерли. Вестник с трудом слез с каменной плиты.
— Моя судьба не принести тебе извинений. Не они тебе нужны. Сейчас, спустя годы, века моих попыток сделать лучше, теперь я знаю.
Зрачок Падшего дрогнул. Тьма не исчезла, но мнимые цвета виднелись силуэтом.
— Я не прошу и не буду просить открыться мне, тому, кто последний близкий тебе. Это принесёт только страдания твоей душе. Элоиза, Эла, я молю не винить себя в смерти своих родителей.
Силуэт опустил руку. Её кулак нервно сжался.
— Я близок тебе, только принеся муки, поэтому…
Вестник упал на колени, поставив ладони на едкую пыль.
— Я не смог найти тебя здесь, но если бы получилось, я бы ни за что не дал твоим пыткам свершиться. Мне должно было страдать. И сим все равно не отплатить цену твоей боли, но я прошу не винить себя. Лучше вини меня. Этот кошмар ты взяла из моих мыслей. Вот и оставь его только для меня. Выпусти остальных и выслушай их, а меня держи здесь столько, сколько захочешь.
Силы пропадали, Падший уронил голову. На его пальцы осела грязь от ботинок.
— Вкус медового прополиса. Закурить есть? — надменно спросила девушка
— Тебе же не нравился запах моих, — кряхтел Энвил.
— Фильтр в них хрень, а так сойдут. Да и для кого ты их хранишь, если сам не куришь?
— Я пытался, Эла. Честно.