Ремора потеряла счет времени. Она знала, что ей нужно вернуться — иначе Лукеллес усилит за ней слежку, и принцесса напоследок лишится даже тех последних крох свободы, что у нее были — но ноги совершенно не подчинялись. Текли минуты, а она все так же сидела на полу, прижавшись спиной к холодной каменной стене коридора, и заливалась слезами.
Сегодня ее жизнь рухнула окончательно. Сначала у Реморы отняли королевство, потом возлюбленного, а теперь — брата. Тейвон оставался единственным, за кого ей хотелось бороться. Теперь он был мертв.
Радовало только то, что скоро она отправится вслед за ним. Ее жизнь закончится, а что будет с Кирацией, ее уже не волновало. Королевство сорвалось в бездну давно, и его падение могла предотвратить только одна сила — Тейвон. Теперь его не было. И Реморы не стало вместе с ним.
Всю жизнь она считала себя сильной — по крайней мере, гораздо сильнее других женщин. Ремора умела находить нужные слова, всегда держала лицо и верила в лучшее. Она познала в этой жизни и любовь, и страх, и радость — теперь все это обратилось пеплом. В последний день своей жизни принцесса могла позволить себе быть слабой.
Поэтому она была здесь, в каком-то коридоре на нижнем этаже, почти под землей, в холоде и сырости. Она не знала, найдет ли путь назад, потому что шла сюда почти наощупь, ослепшая от слез, затмивших ей взор после известия о смерти Тейвона. Хорошо, что вездесущая охрана Лукеллеса куда-то подевалась, иначе ее заперли бы в келье и не дали даже глотнуть свежего воздуха.
На этот раз она собралась с силами и поднялась на ослабших ногах, опираясь о стену рукой. Возвращаться в свою комнату не хотелось, но Ремора понимала, что в любой момент ее могут хватиться, а Селин не сможет придумать внятный ответ на вопрос, куда подевалась ее госпожа.
Чем ниже она спускалась, тем холоднее становилось в коридорах, тем более, что на дворе стояла поздняя осень, и согреться в этом замке, по большому счету, нельзя было нигде. Ремора предусмотрительно прихватила с собой тяжелую шерстяную накидку, в которую сейчас и закуталась, бредя по незнакомым безликим поворотам. Шаги ее отражались от стен легким эхом, а дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Только стук капель с потолка нарушал гробовую тишину. До поры до времени.
Ремора напряглась всем телом, услышав чьи-то шаги, тихие и медленные. Они смешивались со звуком тяжелых вздохов, то и дело замирали, а потом раздавались вновь — принцесса никак не могла понять, кто двигался ей навстречу. Кто-то из монахов? Шаги были слишком тихими для грубых солдатских сапог.
В любом случае, принцессе не хотелось столкнуться с кем-то в коридоре, поэтому она не придумала ничего лучше, чем вернуться назад и скрыться в одной из ниш в стене, что когда-то давно предназначалась для статуй, а сейчас была заброшена.
Ноги ее скользили по мокрому камню, но Ремора буквально вцепилась в кладку руками, всем телом прижимаясь к стене. Шаги неумолимо приближались, пока мимо нее не прошла скукоженная обнаженная фигура мужчины.
Ремора потеряла дар речи, глядя на него. Рыжие волосы, худые мускулистые плечи — это мог быть только один человек.
— Джеррет! — Выкрикнула она, вырываясь из своего укрытия. Еще никогда она не произносила это имя с такой надеждой.
Ей было наплевать, что своим выкриком она напугала ветувьяра Тейвона до чертиков. Джеррет сдавленно вскрикнул, дернулся и развернулся к ней.
— Ремора..?
Это совершенно точно был он — только почему-то голый, раненый и закоченевший от холода.
Но живой — это было самое главное.
Ремора не раздумывая стянула с себя накидку и набросила ему на плечи. Джеррет, прикрывающий руками свою наготу, сжался от холода так, что стал казаться в половину меньше, губы его посинели, а кожа была белой, как снег — одни лишь веснушки на щеках и носу.
— Ремора, где мы? Почему… почему я не чувствую Тейвона? — Зеленые глаза ошалело метались по ее лицу.
Принцесса избегала его взгляда. Хотелось разрыдаться и в то же время отблагодарить богов за то, что они оставили ей хотя бы Джеррета.
— Как ты здесь оказался? — Вместо ответа спросила она.
— Меня пытались утопить. Я очнулся в воде. Один. Без Тейвона, — Джеррет плотно запахнул накидку, — Ремора, ответь мне! Что произошло?
— Я… я расскажу тебе все, — Выпалила принцесса, — Но сначала нужно тебя спрятать. И отогреть.
*
Джеррет почти сразу пожалел о том, что предложил спрятаться в жилом крыле замка, предназначенном для монахов. Это раньше здесь было даже как-то по-своему уютно, а сейчас, когда орден оказался захвачен мятежниками, здесь царила звенящая пустота и полное запустение. Ну и конечно, холод — эту часть замка никто не отапливал, зато и не охранял, что в свою очередь уже играло им на руку.
Ремора умудрилась притащить для него свою подбитую мехом накидку, хотя Джеррет с радостью променял бы любые меха на нормальную мужскую одежду. Но приходилось довольствоваться тем, что есть — адмирал смог облачиться только в чью-то огромную рясу, найденную на дне пыльного сундука, и в королевские меха, красивые и бестолковые. В любом случае, он уже не чувствовал себя так неуютно, как полностью обнаженным, но и мерзнуть почему-то не перестал — наверное, из-за переохлаждения.
Впрочем, возможно, его трясло не поэтому, а из-за новостей, которые рассказала Джеррету Ремора — об Ингерде, Тейвоне, каком-то обряде и Нэриусе, которого черти занесли в чужой монастырь. Все это никак не желало укладываться в голове, но все-таки было правдой. Об этом говорила пустота у Джеррета в груди, которая раньше была королем Кирации.
— Так что, меня она тоже убьет, — Ремора потерла раскрасневшиеся от слез глаза, завершая свой рассказ, — И чем скорее, тем лучше.
— Но Ингерда ведь не знает, что я остался в живых, — Возразил Джеррет, — Мы можем попытаться сбежать.
— Это бред, — Покачала головой сестрица, — Лукеллес охраняет все выходы из замка. У тебя нет ни корабля, ни оружия.
— И что ты предлагаешь?
Ремора лишь пожала плечами. В этот момент в дверь тихо постучали, и сестрица поднялась со своего места. Джеррет напрягся:
— Кто это?
— Не беспокойся, это свои, — Ремора осторожно отперла дверь, — Ты ведь не хочешь умереть с голоду?
На пороге появилась Селин — целая и невредимая, с маленьким подносом в руках. Увидев Джеррета, ее и без того огромные глаза открылись еще шире, а брови взлетели на лоб. И она улыбнулась — не так, как улыбалась у него на корабле, словно сдерживаясь и боясь, а по-настоящему, широко и ясно. Джеррет и не думал, что сможет так ее порадовать.
Она бросилась к нему, напрочь позабыв про поднос и про свою извечную стеснительность. Едва Джеррет успел подняться, как девчонка уже вцепилась в него тонкими руками, сжимая в объятиях. Он обнял ее в ответ.
— Вы живы, — Прошептала она так тихо, что эти слова мог услышать только Джеррет, — Вы вернулись.
Так странно было осознавать это — то, что ты действительно был кому-то нужен. Что тебя ждали и по тебе скучали. Что без тебя кому-то было плохо.
Он смотрел на Селин и видел в ней это. Она нуждалась в нем. Она ждала его, хотя могла сколько угодно утверждать обратное.
В глазах Реморы читалось, что она с радостью заменила бы его на Тейвона — в них не было ни радости, ни удовлетворения, только грусть оттого, что вместо любимого брата у нее остался рыжий раздолбай. А Селин… желала видеть только его.
Это могло бы потешить самолюбие Джеррета — так бы и было, будь он хотя бы лет на пять моложе. А теперь ему стало не по себе. Этот восторг беззащитной наивной девчонки ощущался как удар под дых. Это было обещание. Обязательство.
Отстранившись от Селин, Джеррет улыбнулся:
— Я же обещал, что мы еще увидимся.
Девушка сияла, как начищенная до блеска монета. Она была в простом платье служанки — но в безопасности. Неужели хоть раз в жизни Джеррету удалось защитить хоть кого-то?
— Все, Селин, ступай, — Властно приказала девушке Ремора.
Девчонка замялась, словно собираясь что-то сказать.
— Да ладно тебе, пусть останется, — Как бы невзначай бросил Джеррет.
— Я… слышала новость, — Выпалила Селин. Ее кирацийский стал совсем хорош, акцент еще оставался, но произношение улучшилось в разы.
— Говори, — Ремора взглянула на нее.
— В замке говорят, что леди Ингерду убили, — Селин испуганно металась взглядом от сестрицы к Джеррету, — Ее же наемник.
— Вот видишь, — Спохватился адмирал, — Стоит попробовать.
— Это все, Селин? — Ремора не сводила холодных глаз с девушки.
Она кивнула.
— Ты можешь быть свободна.
Потупив взгляд, Селин молча развернулась и ушла. Прошло какое-то время, прежде чем Джеррет заговорил:
— Ты слишком строга с ней. Она не твоя служанка.
— Это ты повесил на шею Тейвону эту обузу, — Сверкнула глазами сестрица, — Если бы я не взяла ее к себе, она осталась бы в Кирации одна. Чем ты вообще думал, когда брал ее с собой? Захотелось поиграть?
Джеррет не ожидал от нее такой пылкой реакции на Селин.
— Не говори так, — Потребовал он.
— Еще скажи, что у вас с ней ничего не было…
— Но у нас ничего не было! — Удивился Джеррет. Неужели Ремора считала его каким-то животным, которое не может помочь женщине без закономерной платы за это?
— Тогда почему она смотрит на тебя, как на бога? Девчонка из Эделосса — на ветувьяра!
— Потому что я несколько раз спас ей жизнь, — Отчеканил Джеррет.
Из яростного лицо Реморы вдруг стало серьезным. Она заглянула адмиралу в глаза:
— Не морочь ей голову, Джеррет. И себе.
Он не ответил. Что Ремора вообще имела в виду? Селин просто была к нему привязана, и он к ней, в какой-то степени, тоже…
— Мы говорили о побеге, — Напомнил адмирал, — Смерть Ингерды нам на руку.
— Но Лукеллеса она не устранила.
Ремора все еще казалась сердитой, хотя выражение ее лица стало глубоко задумчивым. Тонкими пальцами она отстучала по колену какой-то ритм, а потом сказала:
— Ты сбежишь один.
— Нет! — Возразил Джеррет, усаживаясь к столу и оглядывая все то, что принесла ему Селин, — А как же ты?
— Мне осталось несколько дней, — Сообщила Ремора, — А Калиста как раз сможет отвлечь Лукеллеса. Надеюсь…
Джеррет схватился за кусок черствого хлеба и жадно впился в него зубами. Он не собирался оставлять Калисту Лукеллесу, помня о тех синяках, что он разглядел у ветувьяра Реморы на руках.
— Значит, сбегу с Калистой, — Пожал плечами адмирал.
— Да Калиста лучше останется с этим хряком, чем пойдет с тобой! — Едва ли не рассмеялась сестрица, — Она тебя ненавидит!
— Ремора, — Джеррет отложил надкусанный хлеб в сторону, — Нам нужно спасать Кирацию.
Он не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Тейвона не было в живых, а значит, единственный способ свергнуть Лукеллеса — еще один вооруженный мятеж. На этот раз под началом Джеррета.
В Кирации все еще оставались люди, верные истинному королю, и всех их нужно собрать воедино, чтобы ударить по самозванцу.
— Тебе, а не нам. Теперь спасти Кирацию можешь только ты, — Безо всякой насмешки сказала Ремора.
— Да как же ты не понимаешь!? — Возмутился Джеррет, — Тейвон мертв. Теперь ты наследница престола! Я должен посадить тебя на трон!
— Именно поэтому я и требую, чтобы ты бежал один, — Ремора говорила с ним, как с идиотом, — Если я отвлеку Лукеллеса на себя, у тебя меньше вероятность быть замеченным. Если сбежим вместе, поймать могут нас обоих. И тогда уже мы ничего не сделаем.
Джеррет отхлебнул воды из глиняной кружки. Признавать, что Ремора права страшно не хотелось, но в ее словах действительно был смысл. Над Калистой Лукеллес может и сжалиться, если она будет тихой и покорной, а вот беглецов он ни за что не пощадит. Предлагая бежать вместе, адмирал подвергал наследницу престола неоправданному риску.
— Ты должен быть предельно осторожен, — Добавила сестрица, — Хотя бы сейчас, когда от тебя зависит все.
— Неужели ты переживаешь за меня? — Ухмыльнулся Джеррет.
Ремора даже не улыбнулась.
— Да, — Отрезала она, — Потому что ты безумное и легкомысленное недоразумение.
— Наконец-то мы поговорили по душам, — Адмирал сложил руки на коленях, — А то до этого я думал, что худшая черта во мне — это то, что я рыжий.
— Прекрати вести себя как ребенок! — Рявкнула на него Ремора, — Неужели ты не понимаешь, насколько все серьезно!?
Джеррет убрал с лица глупую улыбку и заглянул сестрице в глаза:
— Если ты думаешь, что я ничего не понимаю, то ты заблуждаешься. Я потерял не меньше твоего — я остался без ветувьяра, без королевства, без корабля. Да даже без штанов! — Он понял, что сорвался на крик, — И именно я должен каким-то образом все это вернуть. Но я всю жизнь разрушал, Ремора. Я громил корабли и резал вражеским морякам глотки. А строил всегда Тейвон.
Он заметил, что чем дольше Ремора слушала его слова, тем растерянней становилось ее лицо. Было даже как-то непривычно видеть сестрицу такой — не сосредоточенной и холодной, а бесконечно грустной и беспомощной.
— Я же вижу по твоим глазам, что ты смотришь на меня, а хочешь видеть его! — Не сдержался Джеррет, — И я бы тоже этого хотел — чтобы он занял мое место и разобрался в этом безумии. Но Тейвона больше нет. И я должен стать им — человеком, которым я никогда не был и, возможно, не смогу быть.
Он судорожно выдохнул и приказал себе замолчать. Слишком много необдуманных слов уже сорвалось с его языка. Они и без того никогда не были близки с Реморой — не стоило делать эту пропасть еще глубже.
— Я знаю, что ты сможешь, — Растерянно изрекла Ремора, — Только будь осторожен. Я не могу потерять еще и тебя.
Джеррет хотел бы, чтобы эти слова были правдой, но Ремора лгала. Не могла не лгать. В своей жизни она по-настоящему не любила никого, кроме Тейвона — даже Эйден не удостоился от нее такого чувства. А Джеррета она и вовсе ненавидела, но теперь у нее никого, кроме него, не осталось. Вот и приходилось делать вид, что ветувьяр брата ей хоть сколько-нибудь дорог. Джеррет не осуждал ее за это.
Он поднялся из-за стола и выглянул в окно. На улице было мерзко и сыро — совсем недавно прошел дождь, покрывший все дороги густой бурой грязью. Из этого окна не было видно ничего, кроме противоположной стены замка. Пристань была в другой стороне.
— Как здесь обстоят дела с кораблями? — Поинтересовался Джеррет, пытаясь выстроить в голове хотя бы подобие плана. Пока что не получалось ничего.
— Я… я не знаю, — Призналась Ремора, — Но… есть человек, который должен знать. И я надеюсь, он согласится помочь.
*
Стук в дверь вывел Рауда из оцепенения. Он не ожидал, что про него вообще кто-то вспомнит — с тем же успехом он мог стать призраком в этом замке — его не замечали, за ним не следили и в нем не нуждались. Капитан сходил с ума от скуки и уныния, что царило вокруг, пока кирацийцы и эделоссцы пытались сжить друг друга со свету.
Он поднялся с жесткой деревянной койки, застеленной меховыми шкурами, и с нарочитой медлительностью отпер низкую деревянную дверь.
Если бы Рауд знал, кто к нему пожаловал, он шевелился бы гораздо бодрее.
На пороге стояла принцесса Ремора — столь же прекрасная, как и печальная. Глаза ее, словно покрытые коркой льда, тут же уставились капитану в душу, вынуждая отступить его на шаг назад:
— Чем обязан?
— Мне нужно поговорить с вами, — Тревожно озираясь по сторонам, заявила она и, не дожидаясь разрешения, шагнула в его комнату.
Рауд опешил, но гостью все-таки принял. По виду Реморы было понятно, что женщина отчаянно нуждалась в помощи, но неужели ей больше не к кому было пойти?
Конечно, не к кому. Ее брата — короля — убили во время обряда, а жирного свина она явно ненавидела не меньше, чем Рауд. Но что капитан мог ей предложить?
Ремора осмотрелась по сторонам и подошла к небольшому окошку. Рауд не торопил ее — принцессе, видимо, нужно было собраться с мыслями. К тому же, капитан мог смотреть на нее вечно, лишь бы она оставалась рядом с ним.
— Я пришла просить вас о помощи, — Вымолвила она, не сводя глаз с туманной дали, что виднелась из окна.
— Что я могу для вас сделать? — С готовностью отозвался Рауд.
Он не знал, куда себя деть — усесться при гостье на стул было бы неуважением, хотя стоять истуканом посреди комнаты тоже казалось глупым.
— Я понимаю, что моя просьба прозвучит как бред сумасшедшей, — Ремора повернулась к нему, — Вы вправе отказать мне и можете даже рассмеяться мне в лицо, я все пойму…
— С чего вы взяли, что я стану так себя вести? — Не понял Рауд.
— Я пришла просить помочь не себе, — Ремора пристально посмотрела на капитана, — А Кирации. Я знаю, что вы гвойнец. Но еще вы единственный, кто предложил мне помощь в этом аду. И я подумала…
— Вы правильно подумали, — Зачем-то выпалил Рауд. Эта женщина толкала его на предательство, а он… соглашался? — Ничего, что было бы связано с интересами Гвойна, я в этом монастыре не вижу.
— Вы еще не знаете, о чем я.
— О чем бы меня не просила красивая женщина, я готов сделать это, — Решительно заявил Рауд.
Ремору упомянутый вскользь комплимент ни капельки не впечатлил. Она вообще казалась капитану ледяной статуей — прекрасной и холодной, но словно неживой.
— Я доверяю вам, — Настороженно добавила она, — И полагаюсь лишь на вашу честь. Надеюсь, у северян она имеется.
— В достатке, — Кивнул Рауд, — Так что я должен сделать?
Ему казалось, что Ремора отправляет его на прогулку по тонкому льду с завязанными глазами — она не говорила толком, чего хочет, и это настораживало. Если дядюшка узнает, что он ввязался в какую-то ерунду из-за юбки, это будет дорого ему стоить. Впрочем, Рауд и без того был по уши в дерьме — пасть ниже было попросту некуда.
— Я объяснила бы вам, но есть человек, который сделает это лучше меня. Я лишь скажу, что хочу лишить Лукеллеса трона. Он не принадлежит ему. Кирация — страна воинов и честных людей, а не лживых торгашей.
Глаза ее вспыхнули, и тут-то Рауд понял, что у этой неприступной красавицы все-таки были чувства — вот только они скрывались глубже и не показывались кому ни попадя.
Если дело состояло в том, чтобы помочь скинуть это жирное ничтожество, то Рауд согласился бы на это, даже попроси его одноглазая беззубая уродина.
— Этим мы с вами похожи, — Улыбнулся капитан, — В Гвойне тоже не терпят хитрых плутов, что наживаются на других людях.
*
Ремора повела его в другое крыло замка, предварительно объяснив, что их ни в коем случае не должна заметить королевская стража. Это проблемой не было — солдаты жирного хряка охраняли в основном периметр монастыря с улицы, а внутри они в большом количестве таскались только за королем. В нежилых коридорах вообще не оказалось ни души, и там, куда привела Рауда принцесса, было тихо и холодно, как в склепе.
Загадочный союзник принцессы, способный объяснить Рауду их план, как оказалось, ждал их в одной из келий — тесных и безжизненных комнатушек, по мнению капитана больше похожих на гробы.
Едва Ремора впустила Рауда в каморку, как навстречу им шагнул мужчина:
— Ну наконец-то!
И Рауд остолбенел. Он должен был догадаться, кто может ждать его здесь, но почему-то даже не подумал о нем.
А ведь адмирал Флетчер был братом принцессы. Или как у них там называется ветувьяр брата..?
— Капитан Орнсон, — С наигранным почтением кивнул адмирал, — Какая честь…
— Вы знакомы? — Удивленно обратилась к брату принцесса.
Рауд ответил вместо него:
— Адмирал Флетчер однажды почтил мой корабль своим присутствием…
— И поединком с вами, — Зеленые прищуренные глаза вцепились в Рауда, — Признаться, он действительно удался на славу.
Капитан решил бы, что Флетчер пытается задеть его побольнее, но на бледном конопатом лице не было и тени улыбки. Он говорил совершенно серьезно.
И это ему предстояло помогать!? Флетчеру!? Рауду захотелось развернуться и уйти, но Ремора все еще смотрела на него с надеждой, не давая импульсивной гордости взять верх.
— И что же вам от меня понадобилось, адмирал? — Позабыв о манерах и вежливости, Рауд плюхнулся на старый скрипучий стул и закинул ногу на ногу.
Флетчер выглядел до идиотизма нелепо — в огромной монашеской рясе, перевязанной на талии каким-то шнурком, со спутанными волосами и небритым лицом, он казался то ли бродягой, то ли обезумевшим отшельником. При этом выражение его физиономии его оставалось каменным — он метнул какой-то загадочный взгляд на сестру, а потом вернулся к Рауду, явно всеми силами пытаясь перешагнуть через свою парящую где-то в небесах гордость.
— Мне нужно знать, какие в местном порту стоят корабли. Вместимость, вооружение, маневренность, — Наконец сказал Флетчер, — Вряд ли это проскользнуло мимо вашего внимания, ведь так?
Теперь Рауд понял, что задумали эти двое. Флетчер каким-то образом выжил и решил незаметно сбежать в Кирацию. Пока все считают его таким же мертвым, как и Тейвона, он поднимет в королевстве новое восстание, и Рауд не сомневался, что оно будет удачным, потому что люди пойдут за ним, за легендой и героем. Таких в народе любят даже больше, чем королей.
— Одному тебе не выбраться, — Только и сказал Рауд, избегая встречаться с адмиралом глазами.
— Не понял, — Опешил тот.
— Корабль в порту найдется, но как ты собираешься набирать экипаж? — Объяснил ход своих мыслей капитан, — В Кирации тебя знает каждая собака — весть о твоем “воскрешении” облетит весь остров еще до того, как ты появишься в порту. Если ты хочешь сбежать — то только пассажиром, прыгнувшим на борт в последний момент. Только тогда экипаж никому не растрезвонит о тебе.
— И к чему ты ведешь? — Вздернул бровь Флетчер. Рауд не сомневался, что он все уже понял, но зачем-то прикидывался дурачком.
— Тебе нужен капитан, — Бросил гвойнец.
— Намекаешь на себя? — Хмыкнул адмирал, — А кто даст мне гарантию, что ты не поведешь корабль ко дну? Я разбил тебя в Талааре. Ты захочешь отомстить.
Рауду следовало бы ожидать подобной подозрительности, но вопрос Флетчера застал его врасплох. Этот рыжий бесноватый парень умел продумывать все наперед.
— Начнем с того, что я не самоубийца, — Рауд сцепил пальцы в замок, — И покушаться на тебя каким-то другим способом я тоже не стану. Ты разбил меня хоть и подло, но…
“Он одержал бы победу даже без взрыва” — признался себе капитан. Он давно думал об этом, но никак не мог обличить эти мысли во что-то внятное.
— Я переоценил свои силы и недооценил тебя, — Договорил Рауд.
Флетчер посмотрел на него — без жалости, без презрения, как тогда, на палубе “Черной змеи”, когда он сделал выбор за него и оставил капитана в живых. После того поражения Рауд только и думал, как отомстить рыжему демону, а теперь…
Теперь он понимал, что Флетчер тогда спас ему жизнь. За такое платят благодарностью, а не местью.
— И знаешь еще что, — Рауд почти смеялся, произнося эти слова. Кто бы мог подумать, что когда-то он скажет нечто подобное? — Лучше десять таких как ты, Флетчер, чем один жирный хряк на троне.
Капитан и вправду так думал. Только сейчас он понял, что действительно должен помочь этим двоим. По-хорошему, ему было плевать на Кирацию, но такая мразь, как Лукеллес, не должна носить корону.
— Да ты политик, капитан! — Ухмыльнулся Флетчер.
Рауд понял, что улыбается в ответ. Он, хоть и не считал себя последним дураком, временами очень туго осознавал, казалось бы, очевидные вещи. Только сейчас ему на ум пришло, что Флетчер не был его врагом. Он был противником — опасным, серьезным и опытным. Заслуживающим уважения.
— Ну так что? — Поднял бровь Рауд.
Флетчер задумчиво потер острый подбородок:
— Одно условие, Орнсон, — Поджал губы он, — Даже не рассчитывай, что в море я буду звать тебя капитаном.
Рауд рассмеялся, но голос Реморы вернул его в реальность:
— И как вы двое собираетесь это провернуть?
— Все просто, — Рауд поднялся на ноги, — Я отправлюсь в порт, где найму корабль и экипаж — вряд ли кому-то из моряков захочется пережидать здесь зиму. Есть у меня на примете одно легкое суденышко…
— А Джеррет? — Не унималась Ремора.
— Я проберусь в порт к назначенному времени, — Ответил вместо Рауда адмирал, — И просто сяду на корабль. Когда моряки поймут, кого они везут, Лукеллес уже не сможет об этом узнать.
— Капитана могут хватиться здесь, в замке, — Ремора посмотрела на Рауда, и он поспешил ее успокоить:
— Я прибыл сюда в качестве гостя. Мой внезапный отъезд вряд ли кого-то обеспокоит.
Это была, конечно, ложь, но кирацийцам не обязательно было знать, что Рауд попал в плен к хидьяссцам, которые сейчас как сквозь землю провалились. Для капитана это еще один замечательный шанс улизнуть от них и разрушить очередную хитроумную задумку Флавио. Рауд не сомневался, что южанин воспользовался бы им в нужный момент.
Флетчер нахмурился, размышляя над словами капитана, но ничего не сказал — видимо, не желая лишний раз тревожить сестру.
— Но мне понадобятся деньги. Моряки люди не жадные, но и за бесплатно плавать не станут, — Напомнил Рауд.
Глаза Флетчера метнулись к Реморе. Сам он, судя по одежде, заплатить мог разве что собственной душой. Если она вообще бывает у рыжих…
Принцесса стянула с ушей тяжелые серьги с крупными самоцветами и сняла подвеску с шеи. Положив украшения Рауду на ладонь, она печально добавила:
— Я найду еще. Нам хватит.
Капитан не хотел думать о том, на какую жертву шла она сама, оставаясь с этим ничтожным хряком. Не каждый мужчина мог бы похвастаться такой самоотверженностью, но кирацийская принцесса была столь же смелой, сколь и красивой.
Рауд спрятал украшения в карман:
— Завтра на закате мой корабль будет ждать тебя на пристани, Флетчер. Отходим после захода солнца. Смотри, не опаздывай.
Адмирал ухмыльнулся:
— Если посмеешь обмануть меня, знай — я вырою тебя из-под земли. Или достану со дна морского.
Рауд протянул ему руку:
— Я не сделаю этого хотя бы для того, чтобы когда-нибудь еще раз встретиться с тобой в море, рыжий демон. И победить.
Флетчер улыбнулся и ответил на рукопожатие:
— Договорились.