Тот же иноземный край, откуда летом выехал посланцем красавец князь Девлет за пандурочкой… Но белый снеговой покров, который окутал теперь всю Русь, здесь несколько раз ложился на землю и окутывал ее, но все напрасно… Золотое солнце так весело сверкает с неба и так поглядывает, будто смеючись, что за ночь все увернувший белый саван к полудню начинал будто плакать в три ручья… И каждый раз снег, желавший сделать из осени зиму, делал из осени весну.
Город этот побольше, но того же характера, с тем же смешанным населением… Дом, где помещался главнокомандующий, больших размеров, роскошнее убран, а зал, где всякое утро собиралась масса военных, свита, приезжие из действующей армии и приезжие из России, – большой, светлый с белыми колоннами под мрамор и в два света.
Однажды в толпе явившихся и ожидавших приема очутился и красавец офицер. О Девлете уже доложили светлейшему давно, как о вернувшемся из России курьере, но он, ожидавший быть принятым тотчас же, – ждал уже второй час.
Прошло и три часа… Прием кончался, а его, Девлета, князь не спросил. Вероятно, просто забыл… Наконец прием кончился. Офицер снова напомнил о себе чиновнику из канцелярии, заменявшему адъютанта, и тот, объяснив, что уже докладывал князю о вернувшемся гонце, решился снова доложить.
– Пожалуйте! – вышел он из кабинета. «Помяни Господи царя Давида[8] и всю кротость его!» – мысленно проговорил Девлет и в каком-то чаду страха и волнения переступил порог и очутился в большой комнате.
Светлейший сидел за большим письменным столом за кипой бумаг…
Девлет стал у дверей… Князь долго читал одну бумагу и наконец, бросив ее, вскрикнул:
– Иуды… Везде Иуды!.. Около Христа один за дюжину был Искариот, а около нее в Питере – дюжина в дюжине.
Затем князь, окинув комнату глазами, заметил какого-то офицера.
– Тебе что? – резко вымолвил он, не глядя.
– Вернулся сегодня, ваша светлость, и тотчас же имею честь явиться.
Князь между тем рассеянно искал что-то глазами на столе.
– Вернулся? Откуда?
– Из российских пределов.
– Ну, хорошо. Что же?..
– Исполнив ваше поручение, я…
– Какое поручение? – спросил князь, найдя и просматривая листок с колоннами цифр.
– Вы изволили меня посылать…
– Тебя?.. Вас?.. Да ты…
Светлейший бросил листок на стол и присмотрелся внимательнее.
– Ай, батюшки светы! Девлет! – воскликнул князь. – Не узнал. Даже, по правде, чуть не забыл, что ты и на свете есть, то бишь – еси! Ну, здравствуй, Девлетка! Что скажешь?.. Я тебя, говоришь, посылал в Россию?.. Когда? Давно, знать…
– Летом еще… Но поручение мое было таково затруднительно, что я…
– Какое поручение?
Девлет удивился в свой черед.
– Вы изволили приказать разыскать в Воронежском и в Тамбовском наместничествах некую особу молодую, которую изволили встретить в степях Малороссии, путем…
– Что? Что-о? Ну, ну…
– Вот я ныне эту пандурочку самую…
– Что за околесная… Какая, черт, пандурочка? Что такое? Собачонка, что ли?
– Никак нет-с…
– А! Помню… Вспомнил… Караковая![9] Киргизка, что мне подарил Нарышкин. Ну? Привел? Дошла благополучно?..
Девлет стоял, совсем разинув рот, но страшно волновался и почти трясся, как в лихорадке. Враг человеческий будто науськивал его отвечать князю:
«Точно так-с. Караковая. Привести не удалось. Околела в Кишиневе!»
Но вместо этого он выговорил через силу:
– Никак нет-с. Пандурочка – жена капитана пандурского полка Карсанова, кою вы приказали мне разыскать и доставить…
– Жена капитана? Доставить… Пандурочка? – заговорил Потемкин, растягивая слова и как будто с трудом соображая и припоминая вместе…
– В пути, на станции, в Малороссии… – начал было Девлет, но князь вскрикнул…
– Вспомнил! Вспомнил… Крохотуля!
– Так точно-с.
– Верно, верно. Помню. Как не помнить! Хорошо даже помню. Глазки такие… Ну… мышиные. Да и вся с мышонка. Помню… Прелесть… Ну, что же? Я приказывал, говоришь, доставить ее сюда ко мне?
– Так точно-с.
– Вот этого хорошо не помню. Да все равно…
– Вот-с я, по вашему приказанию…
– Ну? Доставил?
– Доставил… Дело было мудреное, ваша светлость… Но, благодаря Бога, все удалось.
– Рассказывай. Что и как!..
Князь оживился и улыбался.
Девлет-Ильдишев передал подробно все свои приключения и хлопоты с самого начала поисков в Воронеже и до похищения пандурочки при помощи переодеванья и всяких хитростей.
– Молодец! Ей-Богу, молодец! – воскликнул князь, добродушно смеясь. – Только на театре такое бывает… В балетах… А ведь я, Девлетка, не поверишь, забыл совсем… С той поры, что тебя послал, ни единого-то разу не вспомнил… Раз как-то вспомнил: где мой Девлетка? Куда провалился?.. Хотел у Попова спросить, да тоже забыл. А выходит, вон что… Ну, что же эта пандурочка – такая же шармантная?.. Рад буду… Ей-Богу, рад буду…
Девлет разинул рот что-то сказать, но поперхнулся, а затем, справившись, выговорил слегка дрожащим голосом:
– Опасаюсь я только, что вашей светлости будет неприятно узнать, что…
– Что такое?
– Капитанша Карсанова по-прежнему из себя пригожа, хотя малость и изменилась в лице от некоторой причины.
– Подурнела?
– Так точно-с. Малость.
– Отчего?
– От женских причин… Так сказать, от супружеских причин…
– Что? Говори! Ни черта не понимаю.
– Она находится в таком положении.
– В каком? Больна? Печальна?
– В тяжелом положении.
– Да из-за каких причин?
– Супружеских… Ваша светл…
– Супружеских?..
Наступило молчание. Князь удивленно глядел на офицера, ничего не понимая, а Девлет в крайнем волнении все будто собирался что-то сказать еще и не имел духу вымолвить.
– Да хочешь ты или нет говорить толком! – вскликнул наконец князь уже сердито.
– Капитанша Карсанова в настоящее время находится уже на пятом месяце. Вот посему… вашей светлости я и полагаю это обстоятельство…
– Батюшки-светы! – закричал вдруг Потемкин на весь дом и, вскочив с места, быстро подошел к Девлету. Молча постояв несколько мгновений пред офицером, он вдруг разразился громким, раскатистым смехом…
– Ой! Ой!.. Батюшки мои… Да что же… Ой!
Он двинулся, упал на турецкий диван и, продолжая хохотать, выговаривал через силу…
– Ой! Уморил… Ой, батюшки… Да как же… Да как же ты… Так зачем же!.. Ой, Господи… Ой!.. Умру…
Девлет стоял, несколько оживившись, бодрее и веселее смотрел.
Наконец князь перестал охать и хохотать, отдышался, утер слезы на глазах и после нового конечного и краткого припадка смеха произнес утомленным голосом:
– Как же ты ее привез? Дурень. Ведь ты похитил у пандура наследника. Чужих жен воровать можно. А чужих детей воровать закон воспрещает. А?
Девлет молчал и едва заметно улыбался.
– Она, может, еще, пожалуй, с двойней. Я тебе указывал пандурочку привезти, а ты мне с ней еще парочку пандурчат прихватил… Ой, батюшки!..
И неудержимый смех начал снова душить князя.
– Ой, вот одолжил-то… Батюшки… Зови Попова… Надо ему рассказать… Этакое всем… Надо всем рассказать. Стоял свет и будет стоять, а этакого не бывало… Ай да похититель… Чужую жену с потомством увез… Для заселения Молдавии… Колонию привез! С партией переселенцев приехал… Зови. Зови… Попова зови… Ой, батюшки…
Девлет вышел, а князь снова раскатисто захохотал и лег на диван в изнеможении.
– Ой, умру!.. – слышал офицер чрез затворенную им дверь.
Давид – царь Израильско-Иудейского государства в конце XI в. – около 950 г. до н. э. Провозглашенный царем Иудеи после гибели Саула, Давид присоединил территории израильских племен и создал государство со столицей в Иерусалиме. По библейской легенде, Давид, в юности, еще не будучи царем, победил на поединке филистимлянского великана Голиафа, выстрелив в него намнем из пращи.
Караковый – темно-гнедой.