цен, целые списки телефонов, и в то же время, могли не
вспомнить, что они ели сегодня на обед. Одним словом, чело
век становился все больше похож на робота.
Кроме того, на третьей стадии, как правило, усилива
лась агрессивность и сексуальность, а такие чисто челове
ческие качества как, сочувствие, сострадание, доброта, ис
чезали вовсе.
Третья фаза болезни заканчивалась, когда съедались
последние мозговые ткани, и человек уже окончательно терял
свою индивидуальность и превращался в биоробота, управляе
мого мозговым червем.
Когда началась эпидемия цефалофагии, сказать было
трудно, так как отсутствие сострадания и доброты никогда
не считалось болезнью, а тем более повышенная агрессив
ность и сексуальность, то люди с такими симптомами к врачу
не обращались. Диагноз, обычно, устанавливался при вскры
тии, если, конечно, проводилась трепанация черепа. Лечению
болезнь практически не поддавалась, так как структура тка
ней цефалофага была близка по своему строению к структуре
мозга, то лекарства убивавшие паразита, убивали и мозг.
Оперативное вмешательство тоже, как правило, заканчивалось
неудачей, даже на первой стадии. Как ни странно, но после
успешно проведенной операции по удалению паразита спустя
две - три недели у больного начинались нарушения рефлек
торной деятельности, и через несколько месяцев он умирал.
А с червяками в голове человек мог жить десятилетиями, и
даже не подозревать, что он болен. Определить масштабы
эпидемии, так же было невозможно, так как люди панически
боялись диагноза цефалофагия, и в конце концов предпочита
ли не знать о том, что у них червяки в голове.
Единственное, что можно было сказать с достаточной
степенью уверенности, это то, что у определенной части на
селения оказался стабильный иммунитет к паразиту..."
На середину зала вышел высокий худой человек в черной форме с красными крестами на груди и спине и, легко перекрыв с помощью маленького, но очень мощного мегафона царивший в зале шум, объявил:
- Санитарная полиция! Всем оставаться на своих местах! Известие о прибытии спецподразделения санитарной полиции только усилило панику. Люди бросились к выходу, ломая на своем пути стулья и опрокидывая столы, но у выхода их поджидали дюжие санитары все в той же черной форме с электроразрядными дубинками в руках. Легкими прикосновениями таких дубинок они загоняли людей в большие черные фургоны с красными крестами.
Санитарная полиция была создана специально для борьбы с цефалофагом, и в ее задачу входило выполнение секретного указа президента о выборочной проверке граждан на предмет парзитоносительства. Так как желающих проходить такую проверку найти было трудно, то санполицейские обычно устраивали облавы в местах, где в силу несчастного случая, либо каких-то других причин выявлялся хотя бы один больной. Из практики было известно, что больные имеют тенденцию собираться вместе, причем в довольно большие группы.
- Скорее к черному ходу! - крикнула Юлия и потянула Сергея за рукав.
Они проскочили какой-то длинный кривой коридор, потом кухню, потом еще один коридор. Юлия открыла маленькую дверь, и они наконец оказались во дворе, но тут их ждали все те же люди в черной форме и черные фургоны.
Сергея сунули в самый ближний, битком набитый фургон, и он потерял Юлию из виду. Его вплотную притиснули к одной из "лошадок", девушка попала в машину прямо из зала, как была, голая, только в суматохе потеряла где-то свой великолепный хвост.
- Дерьмо! - сказала она, дыхнув Сергею в лицо, и он понял, что девушка пьяна.
- Что? - переспросил он.
- Все! - ответила она, - Все дерьмо. И машина эта - дерьмо, и санитары - дерьмо, и ты - дерьмо, и я...
Она неожиданно замолчала и, положив ему голову на плечо заплакала, промочив всю рубашку.
* * *
- Павел Петрович, проснитесь, - услышал он мягкий женский голос - Вам пора делать укол!
Он с трудом открыл глаза и увидел что на него смотрит совершенно незнакомая девушка, в белом халате и в белой шапочке. Лицо девушки было как-то странно деформировано, губы шевелились, а слова доходили до сознания Павла Петровича с запозданием, не в такт с губами. Он вспомнил, что девушку зовут Таня, она медсестра и пришла делать ему укол.
Таня помогла больному повернуться на бок, задрала больничную рубашку и, протерев ягодицу спиртом, резким профессиональным движением вогнала иглу в мышечную ткань. Затем она мягко ввела лекарство, выдернула иглу, еще раз протерла спиртом место укола и принялась собирать инструменты. Собрав инструменты, девушка неожиданно высоко задрала юбку и стала подтягивать колготки. Сквозь колготки были видны узенькие прозрачные трусики. Она стояла, задрав юбку, буквально в двух метрах от Павла Петровича, делала свои дела и спокойно смотрела на него, как на неодушевленный предмет, который не способен говорить, самостоятельно передвигаться, есть и отправлять естественные надобности. Приведя в порядок свой туалет, Таня вышла, а Павел Петрович остался лежать, глядя в белый больничный потолок.
* * *
Юлия ошиблась, сказав, что Пахан умер. Приехавшей через несколько минут бригаде скорой помощи удалось спасти главаря пресненской мафии, но левая сторона его тела осталась парализована.