- Не помирать, а погибать! Это две большие разницы. Как ты не понимаешь! - поправила его Смерть с набитым ртом, но тут же подавилась. И Лацису пришлось несколько раз ударить ее хорошенько по спине, чтобы непрожеванный кусок проскочил куда следует.
- Да-а. На лобстеров в одиночку ходить нельзя. Опасно. - Смерть сделала вывод. - Спасибо, Эдвардас. Что бы я без тебя делала?
Принесли еще вина. Оба выпили. Потом долго молчали. Смерть курила длинную сигаретку. Звучали джазовые импровизации. На танцевальном пятачке медленно передвигались пары.
- Какой вечер, а? Давно у нас с тобой не было такого чудесного вечера. Ну что ты молчишь, Лацис?
- А о чем говорить?
- Ну как о чем? Ты же мужчина. Кто кого развлекать должен, ты или я?.. Вот и развлекай!
- Тебя?! - у Лациса округлились глаза и он захохотал, да так, что официанту пришлось сделать ему замечание. - Тебя?! Да ты что, мало развлекаешься?! Да у тебя... Господи... Эти развлечения каждый день! Один сгорит. Другой утонет.
Третий ацетон выпьет вместо водки. Четвертый... Я, например, вообще... разбиться должен.
- Не надо об этом. - Смерть нахмурилась. - Прошу тебя, только не об этом сейчас... Ты знаешь... Я иногда сама себя не люблю... Но ничего не могу с собой поделать... Я знаю, что бываю плохой... Нехорошо поступаю... Но ты должен меня прощать... Ты должен быть выше. Ты мужчина. А я все-таки женщина.
- Ты женщина?! - Лацис чуть не свалился с кресла и опять захохотал, получив второе замечание от официанта. - Ты женщина?! Ах-ха-ха!
- А кто же я, по-твоему? - обиделась Смерть.
- Черт знает кто! Я знаю, что ты Смерть! Смерть, понимаешь. Ты среднего рода, наверное. Впрочем... Какой там род... Какой там пол... Господи...
Смерть смотрела в сторону. Губы ее тряслись от обиды.
- Нет среднего рода, Лацис. Ты понял? Нет! Действительно, иногда мне приходится выглядеть мужчиной и поступать как мужчина. Приходится быть жестокой, потому что жизнь такая жестокая. Обрати внимание - никто на Смерть не жалуется! Все жалуются на Жизнь! И никто тебе в этой жизни не поможет, если сама себе не поможешь! Никто! Да что там, ласкового слова иной раз не услышишь, какая там помощь... А с тобой... С тобой мне хочется быть женщиной... Мне хочется быть слабой женщиной... Пригласи меня на танец, Эдвардас...
- Нет. Ни за что!
Смерть вытерла выступившие слезы на глазах. Потом встала.
- Ну, тогда я тебя приглашаю.
Лацис не двигался.
- Нет.
- Господа! - кринула Смерть так, чтобы услышали все в зале. - Я объявляю белый танец! Лацис! Я тебя приглашаю! Пойдем!
Лацис не двигался.
- Пойдем. Я так хочу! - Смерть изо всех сил дернула Лациса за руку и прижала к себе. Они медленно двинулись под музыку в сторону танцевального пятачка. - Завтра ты разобьешься... - Смерть положила голову ему на плечо и перешла на горячий шепот. - Мне будет тебя не хватать, Эдвардас. Слышишь?
Лацис молчал, отстраняясь и двигаясь неловко.
- Ну поцелуй меня, - шептала Смерть. - Поцелуй в первый и последний раз.
- Нет! Нет! - он оттолкнул Смерть и широким шагом двинулся к выходу. В зале все охнули и застыли.
- Ах вот ты как! Вот ты какой. Завтра же сдохнешь. Завтра же! В лепешку разобьешься! - кричала Смерть вдогонку парашютисту. - И вообще ваша команда проиграет полякам! А в личном зачете и ты, и Горбунов , и все - Прушинскому!
- А это мы еще посмотрим! - крикнул Эдвардас, покидая ресторан.
- И памятник, знаешь, какой я тебе доставлю? Из Крыма ту гипсовую статую сопру!
Эдвардас уже не слушал. Он шел к друзьям уверенной поступью, несмотря на выпитое. Спасибо тебе, съеденный лобстер!
Спортивный самолет "Чесна 24" со сборной командой парашютистов, набрав нужную высоту, выруливал к расчерченному стриженому полигону. Девять лучших парашютистов страны, среди которых были Сергей Горбунов и Эдвардас Лацис, готовились подтвердить звание чемпионов Европы, завоеванное в прошлый раз.
Только что отпрыгала польская сборная во главе с Яцеком Прушинским, показав очень хорошие результаты. Теперь они с ревностью и волнением смотрели в небо, ожидая работы главных претендентов на чемпионское звание.
- Готовы, ребята?! - кричал инструктор, пытаясь быть слышным сквозь гул работающего поршневого мотора. Все девять парашютистов подтвердили готовность:
- Готов! Готов! Готов!... Готов!
- Ты как будто в бой идешь! - хохотал Горбунов, наклоняясь к уху своего друга.
Действительно, ничего не осталось от прежнего Лациса, расслабленного, с отсутствующим взглядом. Глаза на этот раз горели, а тело сжалось, как у тигра перед атакой.
- Я такое настроение приветствую! - говорить было трудно, и Горбунов, дополняя слова, показал большой палец. - Во!
- Прощай, Сережа, - Лацис нарочно проговорил тихо, чтобы содержание не стало понятным через самолетный гул. Но сказать такое он счел своим долгом. И тоже показал большой палец. - Во!
- Согласен, Эдвардас! - Горбунов сделал вид, что все расслышал. - Мне твой сегодняшний оптимизм нравится! Прямо ты меня заряжаешь, а не я тебя! - Он хлопнул по плечу друга. - Это по-нашему! Так держать!
- Хорошая погода! - Эдвардас весело крикнул.
- Хорошая!
- А вот назавтра будут осадки... говорят!
- Какая разница, что будет завтра?! Во, оптимист! - кричал Горбунов. -Сегодня прыгаем, финал! А он о завтрашней погоде думает! Вчера вечером предфинальный мандраж у всей команды, а он, говорят, с дамочкой в ресторан пошел!.. Да ладно, ладно, извини! Я уж не выдам, не бойся! Просто восхищаюсь тобой, Эдик, в последнее время! Ну все нипочем! Дамочка-то как?!
- Что как?
- Ну, получилось что-нибудь?
- Сегодня получится!
- А может быть, у нее подружка имеется, а?!
- Ах-ха-ха! - оба по-разному расхохотались. В это время прозвучала команда инструктора.
- Ну, Эдвардас, - Горбунов подтолкнул Лациса к выходу. - Ну, покажи этим полякам! Давай!
Один за другим спортсмены покинули самолет, в несколько мгновений поравнялись и приступили к групповым упражнениям, выстроившись сначала в круг, а затем и в другие симметричные фигуры. Одна фигура, другая, третья... Блестяще! Лучше, чем у поляков! Кусает губы Прушинский, глядя с полигона в бинокль... Его товарищи, проаплодировав обреченно, поволокли собранную амуницию в командный автобус...