Затем так щедро сыплет на меня
Дождь отпущений и субсидий папа,
Чем веру помогает сделать он
Оружием в моей борьбе за трон.
О, diabole! При чем здесь вера? Тьфу!
Мне стыдно, хоть в притворстве я искусен,
Что может быть порукой и основой
Великих планов столь пустое слово.
Король бессилен. Жажда наслаждений,
Которыми себя он истощает,
Погубит королевство, если я
Не починю того, что он разрушил.
Я, как ребенком малым, им верчу,
Страной он лишь по видимости правит:
Зло я творю, молва его бесславит.
Чтоб угодить мне, королева-мать
Пожертвовать всей Францией согласна.
Она опустошит казну тайком,
Чтоб недостатка я не знал ни в чем.
За мной - пятьсот парижских конгрегаций:
Монастырей, коллегий и аббатств,
И тридцать тысяч их сочленов буйных,
Да тысяча католиков-студентов,
А может быть, и больше; мне известно,
Что есть одна обитель, где живет
Пять сотен жирных францисканцев сразу,
И замыслам моим вся эта сила
Служить покорно будет до конца.
Итак, раз у тебя все карты, Гиз,
Раз ты их можешь тасовать, как хочешь,
Не сомневайся, что займешь престол,
Каким бы ты путем к нему ни шел.
Хотя еще в наваррском захолустье
И правит дерзкий маленький король,
Главарь еретиков, чья шайка вводит
Европу в заблужденье и в стране
Раздоры сеет, но его мы с нею...
(Указывает на свою шпагу.)
Нет, прежде мы сметем с дороги к трону
Всех тех, кто мне во Франции мешает.
Клянусь, как Цезарь воинам своим,
Что я врагам воздать враждой сумею;
Что смерть они, увидя взгляд мой хмурый,
В морщинах моего чела прочтут;
Что злобный шепот их мой слух уловит;
Что стисну я весь мир в руке железной;
Что овладею троном королевским
И блеск моей короны, словно солнце,
Зажмуриться заставит все глаза.