- Все будет в порядке...
Просиявший Крошка обретает наконец способность думать и говорить не только о своих долгах и машине. Оглядев накрытый скатертью стол и нанизанные на шампуры куски мяса, хитровато улыбается.
- Гостей ждешь?
-Да.
- Что-нибудь новенькое?
-Да.
Восхищенно крутит головой. Вопросов не задает. Но совсем не потому, что удовлетворил любопытство.
Звук тупого удара, несколько приглушенный расстоянием, и последовавший за ним мелодичный звон разбитого стекла действуют на него как удар молоточка по коленной чашечке неврастеника: судорожно дернувшись всем телом, мчится к воротам.
Машина! Он оставил ее на дороге - пустырь у дома малопригоден для автомобильной езды.
...Вместо ветрового стекла зияет дыра, капот и земля вокруг автомобиля покрыты россыпью мелких осколков. Мать, у которой украли грудного ребенка, пока она рылась в хозяйственной сумке, напоминает сейчас Крошка, суетливо вертящий головой в отчаянной надежде увидеть человека, который разбил стекло,
- Что же это такое? - еле выговорили дрожавшие губы Крошки. - Само оно вылетело, что ли.
- Выбили...
Другого объяснения быть не может, хотя и это тоже звучит странно.
- Кто?!
Надо как-то успокоить его.
- Сколько оно стоит, это стекло?
- Рублей сто.
- Не страдай. У меня как раз завалялась лишняя сторублевка.
Обрадовался, просто зашелся от радости, но согласиться сразу не может: неудобно. Поэтому делает робкую попытку возразить.
- Не надо спорить, Крошка. За все, что происходит на этой территории, отвечаю я.
С ненавистью оглядывает пустырь.
- И почему ты отсюда не переезжаешь, понять не могу.
- А это уж не твоего ума дело, - легкая усмешка.
- Нет, правда... все же переехали...
Надо чем-нибудь огорошить его, чтобы отвязался. Сообщаю о парке, о том, что карьер сперва заполнят водой и он превратится в пруд, а потом вокруг насадят деревьев - и получится парк. Естественно, он слушает с сомнением. Особенно трудно верится в летний ресторан и лодочную станцию для катания. Но уходящая вниз широкими ступенями каменная чаша карьера действительно похожа на дно временно осушенного гигантского водоема, и это убеждает его больше, чем мои слова.
- А как же здесь деревья вырастут? Камень же сплошной?
- Навезут землю. Это не проблема.
- А дом твой все равно снесут.
- Пока снесут, поживу... А может, где-нибудь поблизости новые дома построят...
Настороженно следит за выражением моего лица. Не обнаружив и тени улыбки, садится в машину и с несчастным видом смотрит сквозь выбитое стекло.
- Сильно не гони, простудишься.
Делает попытку улыбнуться, но уезжает, так и не справившись с этой непосильной для него сейчас задачей.
Сразу же, как он отъехал, из-за кучи камней возникают три длинногривых юнца в джинсах. Один, со свисающим до колен пестрым шарфом, "тянет" килограммов на восемьдесят, двое других - поменьше и полегче. Все трое держат руки в карманах - то ли пугают, то ли в самом деле припасли кое-что для предстоящего разговора. Рожи наглые и довольно знакомые. Впрочем, эти длинноволосые все друг на друга похожи.
- Ну, что уставился? - начал длинный с шарфом.
- Это вы разбили машину?
- А то кто же?
Наивность вопроса развеселила их.
Дальше говорить не о чем. Но ведут они себя странно, отбежав за камни, переходят на угрозы.
- Это для начала, - ухмыляется "пестрый>. - А еще раз заговоришь с ней, башку тебе проломим.
Вот это, оказывается, кто! Конкурирующие кавалеры, соперники или что-то в этом роде... Если погнаться, можно поймать и вздуть одного или даже всех (в том случае, если они не лишены чувства товарищества). Но, судя по манерам, ребятки способны на любую пакость и потом отыграются на ней. (Что же это - они все трое на нее претендуют?)
- А зачем откладывать на следующий раз? Вот моя башка - действуйте.
Медленно отступают, сохраняя дистанцию.
- Тебе сказано... - нервно вступает в разговор один из "малышей" - у него выпуклый большой' лоб и загибающиеся к подбородку рыжеватые усы. - Еще раз подойдешь к ней - плохо
будет.
- Обязательно подойду.
- Ну, посмотрим тогда.
- А почему вам это не нравится?
- Мы тебя предупредили.
- И тебе будет хуже, и ей.