продержаться под таким красивым и одновременно страшным небом. Чужую, враждебную
человеку земную поверхность населяли десятки тварей, видевших в одиноком путнике отличную
добычу. Вадим никогда не отличался безрассудством, да и лишней смелости у него никогда не
водилось, но обстоятельства не оставили выбора.
Когда заболела Марина, врач не стал церемониться, отвел Вадима в сторону, и предупредил:
«Долго не протянет». Болезнь не была страшной и неизлечимой. Смертельной ее сделало
отсутствие подходящих лекарств, найти которые в последние годы даже на поверхности было
невозможно. Никто из разведчиков, разумеется, Вадима и слушать не стал – где это вообще
видано, чтобы ради какой-то одной девчонки как минимум пятеркой бойцов рисковать? Да и
самого отпускать не хотели, пришлось, улучив удобный момент, сбежать, да не путем, которым
обычно разведчики наружу выходили, а через старую канализацию, чтобы не знали, куда
убежал, и вернуть не смогли. Вадим твердо вознамерился обшарить аптеки, до которых только
удастся добраться и принести все, что там найдется. Затея и тогда начинала казаться ему
невыполнимой, но оставаться в подземелье, и смотреть на медленную смерть сестры было
невыносимо.
Когда Вадим добрался до кромки асфальта, солнце уже почти скрылось за горизонтом – удачное
время суток для человека, привыкшего жить в полутьме. Улица, на которой он стоял, мало чем
напоминала фотооткрытки, которые он с Мариной бережно хранили и любили пересматривать.
Невысокие, изящные здания, некогда выкрашенные в пастельные цвета, с ярко-белой
причудливой лепниной, медленно рассыпались. Стены их, окрашенные копотью пожарищ, были
испещрены следами пуль, в некоторых местах обвалились от взрывов. Никем не истребляемая
буйная растительность расползалась по ним, скрывая под собой следы трагедии, разыгравшейся
здесь всего пару десятков лет назад. Кто это сделал, зачем – теперь было не важно. Все
участники давно стали пеплом, в который теперь пускала корни зеленая поросль. Улицу, когда-
то называемую Красной, можно было теперь переименовать в Зеленую. Хотя, старики когда-то и
рассказывали Вадиму, что название это к цвету отношения не имеет, но он уже и не помнил их
долгих объяснений. Да и кому они теперь были нужны?
То и дело приходилось обходить покореженные остовы машин, иногда - перепрыгивать через
трещины, к счастью, не слишком широкие, как та, из которой Вадим выбрался на поверхность.
Идти приходилось медленно, постоянно косясь то на небо, то на темнеющие силуэты зданий.
Иногда в выбитых окнах чудилось какое-то движение, видимое только краем глаза и
моментально исчезающее, стоило только повернуть голову в его сторону.
Высматривая предполагаемые опасности, Вадим чуть не пропустил двухэтажное зданьице с
помпезным рельефным балконом.
Крыльцо было выщерблено и сплошь засыпано проржавевшими гильзами. Поднимаясь по нему, парень краем глаза заметил красно-синий детский мяч, удивительно новый, не спустившийся и
не засыпанный землей.
Осторожно заглянув в помещение, Вадим понял, что найти здесь что-то, чего раньше не унесли
разведчики уже невозможно. В обширном зале царил абсолютный хаос: стекло разбитых витрин
усеивало весь пол, сами же прилавки были разломаны, как будто по ним прошелся невиданной
силы дикий зверь. Пустые шкафы стояли у дальней стены, но их вырванные дверцы валялись по
всему залу, некоторые – сломанные пополам. Пройдя по залу, Вадим нашел дверь в подсобку, на
удивление целую, разве что через все дверное полотно кто-то углем неумело нарисовал
огромный череп. Недолго постояв в нерешительности, он все же попятился назад, так и не
заставив себя открыть ее.
Спустившись с крыльца, он не удержался, еще раз взглянув на мяч, но того на месте не
оказалось. Может, игрушка ему почудилась? Оглядевшись, он заметил красно-синий шарик с
другой стороны крыльца, в полуметре от стены дома. Парень почувствовал, как похолодело все
внутри – мячик двигался, медленно, но верно катясь прочь от входа в аптеку. Не совсем
понимая, что делает, Вадим схватил обломок кирпича и запустил его в ожившую детскую