- Завтрак там, под подушкой. Будешь? Я закрыла, чтоб не остыл.
В переводе на нормальный язык это значило, что пойти и подогреть ему еду сил уже не хватит!..
Деревянным голосом спросил:
- А сама-то ела?
- Угу, - а глаза отвела…Врёт!..
Сколько там остаётся, после того, как есть перестают?!…
В носу предательски защипало…
Между собой они никогда не обсуждали её болезнь - оба знали, что помочь нечем, и что скорый
конец неизбежен. Смотреть на то, как жена тает на глазах, как пытается скрыть, что с каждым
днем слабеет, просыпаться по ночам от её стонов и знать, что ни чего не можешь для неё сделать
– это для Зуева было невыносимо. Поэтому последнее время он всё чаще и чаще стал уходить
наверх. Маша не протестовала – ей тоже так было легче.
- Илья? Что–то случилось?
- Да нет, просто устал, - «устал» - универсальная отговорка. Зуев притянул жену к себе и
легонько подул в ухо.
- Ой, щёкотно, же, - женщина засмеялась. – Перестань, ешь лучше.
- Давай со мной, а то неудобно: я буду жевать, а ты на меня смотреть?
- А я не буду смотреть, ешь!
Она действительно сначала отвернулась, сделала вид, что читает, но всё–таки не выдержала, повернулась к нему.
- Как там сегодня, - Маша кивнула головой куда-то вверх и в сторону, - что нового?
Что она имеет в виду, Зуев понял без объяснения.
Как-то так получилось, что мало кто из нижегородцев замечал это удивительное явление: в
месте слияния двух рек, Волги и Оки, вода была двуцветная. Темно-синя - от Волги, и мутно –
коричневатая – от Оки. Реки так и текли от Стрелки какое-то время, не смешиваясь друг с
другом, разделённые, как бы, невидимой чертой. Сверху, с Откоса, и из кремля, особенно в
солнечный день, «водораздел» просматривался особенно чётко. Впервые Зуев увидел это совсем
маленьким, мама показала («Илюша, смотри-ка, чего покажу»), и с тех пор постоянно ходил
туда, сначала с ней, потом один. Потом водил друзей, девушек…
А потом, в одночасье, рухнул привычный мир…
Первое, что сделал Зуев, выбравшись, наконец-то, на поверхность, это пошёл на Откос: он
внезапно почувствовал жгучее желание убедиться, что хоть что-то здесь осталось прежним. И
реки не обманули его. Для них ничего не изменилось. Воды Волги всё также были тёмно –
синими, а воды Оки – мутными, коричневатыми…И так же, как и раньше, они не спешили
смешивать их друг с другом…
С тех пор он стал ходить на Откос каждый раз, как поднимался на поверхность…
- Всё как обычно, развалины - разваливаются, а реки - текут.
Обычный вопрос, и обычный ответ. Ритуал, своего рода. Потом он, конечно же, расскажет ей, где
был, и что видел в этот раз. Расскажет, как рассказывают сказку маленькому ребёнку: о том, что
там так же светит солнце, что небо такое же голубое, что там, где когда-то были клумбы, стали
опять появляться цветы… И эта сказка будет обязательно с хорошим концом.
Маша опять уткнулась в книгу. В молчании прошло несколько минут, потом женщина тихо
спросила:
- А мне с тобой можно?
Илья от неожиданности поперхнулся и перестал есть.
- Илья, мне с тобой можно? – повторила она. - Наверх.
Зуева как холодным дождём окатило: идиот…Он положительно просто идиот. Нет для неё больше
хорошего конца, есть просто ко-нец… Без неба, без солнца, без этих самых несчастных цветов…
- Ты действительно хочешь? – спросил он на всякий случай. - И сил хватит? – про себя он уже
решил – не хватит, так на руках понесёт.