Они познакомились на «Чеховской» ещё в далёком 2015 году.
Гельмуту Охрицу, интеллигентному, образованному человеку почти аристократической
наружности, уже тогда было тридцать восемь, но вёл он себя на все пятьдесят: сказывалась
необходимость отвечать не только за себя, но и за любимую женщину.
Он был немец, самый что ни на есть настоящий, из Дрездена. Но жил в России, так уж вышло, с
этим была связана тёмная история, которую Гельмут не доверял никому, и работал он тоже в
России - играл в кино. Немцев. Надо было изобразить гестаповского зверя? Нет проблем.
Штандартенфюрера СС? Сколько угодно. Просто обычного немца, учёного или политика? И это
запросто. Тем и зарабатывал на жизнь.
К 2013 году Охриц уже и пил водку как русские, и толкался в метро как русские, и даже думать
начал по-русски.
Иван Иванов, парень простой и немного грубоватый, был личностью в своём роде уникальной.
Будучи русским на сто один процент, юноша вдруг, на двадцатом году жизни, решил, что он…
немец. Сказалось ли облучение или кто-то просто крепко ударил Ивана по голове – неизвестно, но факт оставался фактом. Незнание культуры и языка его ни капли не смущали. Тем более, что
пусть и на уровне собачьего лая, но немецкий он выучил. И имя себе взял ни какое-нибудь
простенькое типа Вальтер или Лютер, а сразу «Фридрих-Вильгельм»…
Ивана с его безобидной немецкой руганью с позором выкинули с «Боровицкой» прокричав вслед, что им фашисты ни к чему.
Гельмут никак не мог придумать, как ему прокормить себя и молодую красивую девушку Ирину, которую он спас от насильников в первые же дни, и которую как мог защищал и опекал. На их
родной «Маяковской» заработать стало, увы, почти невозможно. И вот когда он однажды сидел у
колонны и смачно матерился на родном языке, к нему подошли крепкие ребята из Рейха.
Послушали-послушали, восхитились и позвали Гельмута к себе.
Они оба, Иван и Гельмут, пришлись ко двору в Четвёртом Рейхе.
Гельмут и его любимая получили в полное владение жилое помещение на «Тверской», трёхразовое питание и вообще всё, что душе угодно, в обмен немец учил жителей Рейха говорить
по-немецки и писал для них лозунги. И не было у него ученика старательней, чем бывший Иван, нынешний Фридрих-Вильгельм…
И лишь он пошёл с ними в тот день, когда Гельмут и Ира бежали из Рейха.
* * *
Евгений Леонов, наверное, был бы рад, если бы мог радоваться.
Увы, он был всего лишь статуей, маленьким, похожим на насмешку памятником на
Мосфильмовской, что когда-то едва выглядывал из-за кустов… Экскурсоводы честно говорили
туристам, проезжающим мимо в автобусах, что вот здесь, в сквере установлен памятник
великому артисту в образе Доцента. И туристы честно выглядывали из окон, но… Автобус мчался
быстро, окна были высоко. Лишь те, кто заходили в сквер, могли полюбоваться трогательной
бронзовой фигуркой.
Но теперь, в 2033 году, всё изменилось.
Нет, памятник не подрос – таких чудес не бывает даже в постъядерном мире. Просто всё вокруг
исчезло, рассыпалось в бетонную крошку, сгорело или было разломано.
Лежал в руинах ужасный «Небоскрёб на Мосфильмовской». Обветшали громадные павильоны
Мосфильма. Какие грандиозные фильмы о случившейся двадцать лет назад Войне там могли бы
снять!.. Если бы было кому снимать. Зияли пустыми провалами окон здания посольского городка: и изящное представительство Болгарии, и резиденция посла Германии, что была мрачной без
всяких войн.
И вот сейчас настал звёздный час Леонова. Сгорели кусты, рассыпались здания – и крошечный
монумент сразу стал и больше, и солиднее! Правда, теперь на него некому стало любоваться, но
тут уж, как говорится, или дудочка, или кувшинчик.
* * *
- Deutche Soldat capitulirt nicht!! – промычал Вилли, как всегда не в тему, и вскинул винтовку так
резко, что чуть не стукнул Гельмута по руке.
- Идиот ты, а не «дойче сольдат», - беззлобно подумал Гельмут, поправляя каску, и промычал в
ответ: - Послушай, Иван…
- Nine! Ich bin Friedrich-Wilhelm! – последовало в ответ.