оружием… Хотя, как ни крути, а хозяева-то здесь они…
- А люди? Как думаешь, выжил кто на поверхности?
- Не встречал.
Илья замолчал. Его самого занимал этот вопрос. Очень хотелось, чтоб жизнь сохранилась ещё
где –то. Наверняка сохранилась. Только, вот, не встречал он никого…Может, и к лучшему, правда.
- Не встречал, возможно, что, и жив до сих пор из-за этого.
- Почему думаешь так?
- Зверь убивает, если есть хочет. Или защищается. А человек убивает ещё и просто так, «из
любви к искусству».
- Почему сразу «убивать»? Может, они вполне мирные.
- Может. Может, и мирные.
- А вопрос можно?...
- Валяй!- что за вопрос, интересно, такой? А, не важно, сегодня всё равно всё можно. Можно
гулять без противогазов, можно подсмеиваться над ним, можно даже сердиться на него, и
обижаться на пустом месте.
- Ты не рассказывал никогда…На тебя нападали…незнакомые звери?
- Конечно. Все незнакомые были. Мы с ними как-то визитными карточками не обменивались, имён друг у друга не спрашивали...
Зуев, естественно, прекрасно понял, что имеет в виду жена: сказки про ужасных монстров
сочинялись самими разведчиками «для поддержания тонуса», и имели успех почище сказок
братьев Гримм.
- Я серьёзно.
- И я серьёзно, – он засмеялся. – «Там на неведомых дорожках полно невиданных зверей.
Избушка там, на курьих ножках стоит без окон, без дверей»…Успокойся, нет здесь неведомых
зверей. Такие – да. Бывало. Только я бифштекс неудобный, сам, кого хочешь, проглочу! Ам –
ам!
- Хабалка,…- Маша ткнула его кулачком в бок.
- Ага. А ещё балбес…
Они оба засмеялись.
Зуеву было хорошо. Наверное, от того, что он видел, знал – хорошо сейчас было и Маше. А ещё, чувство вины, которое он испытывал перед женой последнее время, куда-то пропало. Впервые за
многие годы, он был счастлив по – настоящему.
- Спасибо тебе, - Маша погладила мужа по голове, - Пошли? Жарко становится.
****
Маша умерла через три недели. Всё это время Зуев не отходил от жены. А когда похоронил, ушёл
наверх, в очередной поиск. Обратно он не вернулся.
НАСТАВНИК
Он бывший сталкер и бывший сотрудник МЧС. Теперь он наставник для молодых, некоторая часть их подготовки –
его дело. Он давно не приглядывается к «материалу», с которым работает. Жизнь стала серой и однообразной... Он
сам сделал ее такой.
Ему никогда не снилось метро. Уже двадцать лет подряд, просыпаясь, он видел мрачные серо-
коричневые тона, господствующие в подземке: жестокое разочарование после голубого неба над
головой. Опять тусклый свет аварийного освещения, от которого не зажмуришься, а только
прищуришь глаза, чтоб хоть что-то разглядеть в двух метрах от себя. Еще во сне он видел
тянущуюся к нему руку, поцарапанную, с обломанными ногтями, пальцы напряжены в последнем
возможном усилии: дотянуться... И всегда нескольких миллиметров не хватало - просыпался.
Сердце колотилось, как бешеное, его стук отдавался в ушах, заглушая все другие звуки. Не
успел, не смог. Не выполнил свой долг спасателя.
Тогда, в две тысячи тринадцатом, сигнал тревоги для него и его коллег прозвучал чуть раньше, чем для остальных жителей города, их шофер развернул машину, пренебрегая всеми правилами
движения, бригада МЧС направилась к ближайшей станции метро, чтобы грамотно организовать
эвакуацию в бомбоубежище. Какая к черту эвакуация?! Порядка в этой толпе было не больше, чем в бегстве диких животных от лесного пожара. Что могли спасатели? Только помочь слабому, привести в чувство того, кто растерялся, поднять упавшего в толпе... В конце концов, и его