попадая внутрь оранжереи. «Почему она не ушла, ведь оповещение о атомной угрозе работало?
Может, обморок? Во всяком случае, эх, спи спокойно», - метровец вышел из комнатки и прошел в
кабинет, в котором был в тот день. Сдвинутые или перевернутые парты и стулья. Покрытые
слоем пыли разорванные учебники и разбившийся глобус. Осколки зеркала на полу в конце
класса, упавшие картины. В воздухе даже пыль не витает. Аркадий обвел взглядом пустой класс.
На улице громыхнуло так, что от неожиданности путник вздрогнул. На стене висит потемневшая
меловая доска с железной рамой. «Надо же, не упала…так, вроде вот тут», - он снял перчатку и
пошарил пальцами пространство между доской и стеной, ощутив холод бетона и трение о слой
пыли и мелкой крошки. Пусто, пусто…ага, вот! Шершавая неровная бумага. Аркадий зацепил её
пальцами и подтянул к себе. Желтоватый и слегка мятый конверт шлепнулся на пол. Чуть
дрожащей рукой мужчина посмотрел на написанное на лицевой стороне: «Аркаша, ты знаешь, кому передать. Б.»
«Вот он, конверт. Всё. Я нашел его. Теперь пора обратно…»
- Не спеши. Давай поговорим, я тебя сто лет не видел. А ты торопишься.
– голос, опять отраженный причудливым, но пугающим эхом прозвучал слева. Аркадий резко
повернул голову на источник звука и отшатнулся, судорожно сжимая конверт. За первой партой, в черном пиджаке и голубой рубашке сидел его друг. Окуляры противогаза как назло именно
сейчас запотели, но Аркадий знал, что это он. Чтобы протереть стекла, нужно было снять
противогаз, но это было опасно.
- Боря?.. Я тебя не узнал.
- Ну еще бы. После Удара ты никого не узнаешь. Ты, спустя столько лет, всё таки решил
выполнить мою просьбу в восьмом классе…помнишь, да? Как было всё отлично! А, не-не-не, не
всё. Ты ж не сразу письмо-то моё взял, а решил запрятать. Я вот спросить тебя хотел, почему?
Да, мне Гришка рассказал. Помнишь Скобенцова, да?
- Я…я не знаю. Может, я предчувствовал то, что твоя просьба и будет моей жизнью? А? А ты…ты
знаешь, что она выжила? Что она на Невском живет?
Боря язвительно передразнил Аркадия, с раздражением, какое имел еще при жизни:
- «Предчувствовал!»…Тоже мне, ясновидец херов. Знаю. Повезло тебе, ты можешь поговорить с
ней. Ты выжил, урод. А я тут здесь, вынужден видеть наших учителей и друзей. Ты не знаешь, КАКИМИ я их вижу. А ты, ты!.. Ты можешь её видеть, можешь к ней прикоснуться…а я нет. Даже
мои кости, тьфу ты, мой прах, мой гребаный прах никто не станет доставать из того места, где он
лежит! Даже по-человечески сдохнуть не могу!
Размытый силуэт встал с места и подошел к Аркадию. Сквозняк, так драматично хлопнувший
вдалеке еще одним стеклом, заставил пробежать по спине холодок. Повеяло чем-то могильным.
Голос, такой узнаваемый, стал угрожающим шепотом:
- А ты знаешь, что тут, в этом районе, находится радиоактивный источник? А ты ведь облучен, да? Всё таки получишь по первое число, совсем уже скоро. Нечего было выпендриваться и
соваться куда не надо! Понял?!
Аркадий знал, что Борис имеет в виду те случаи с вылазками на поверхность незадолго после
катастрофы. Как раз тогда, когда сталкеры метро исследовали поверхность и составляли карту
опасных точек, он заработал свою дозу. И знал, что осталось ему недолго.
- Да понял я, - глухой голос звучал твердо. – Понял. Двадцать лет меня мучила твоя просьба.
Двадцать лет я вспоминал, что же меня гложит. И увидев её, я все вспомнил. Она как
выключатель, как провод, замкнувший во мне память…и я пришел сюда. Чтобы выполнить твою
просьбу, потому что много лет назад, в восьмом классе, тебе не хватило смелости сказать ей о
своих чувствах. Ты боялся. И вот теперь, когда мира уже нет, а осталась кучка людей в метро, а
моя жизнь подходит к концу – ты злишься на меня за свою трусость. Я услышал то, что хотел. И
выговорился. Прощай, я помню о нашей дружбе. – Аркадий надел перчатку и вышел из пустого
класса. Идя по коридору в сторону лестницы, он слышал, что ветер, ворвавшийся в разбитое
окно кабинета словно бы прошептал: «Спасибо…». И стих, оставив идущего по пустой школе
человека наедине со своими мыслями и похрустывающими шагами. Метровец, для которого
беседа с давно погибшим другом являлась чем-то вроде удара фонарем по голове, был погружен
в тишину школы. Незаметно для себя он начал подпевать мелодии, любимой песне детства –