Ещё в тот незабываемый день, когда товарища майора постигло глубочайшее разочарование в морально-нравственных качествах всех солдат нашей группы… Ещё тогда старший лейтенант Веселков связался по дежурной радиочастоте с «Горизонтом», то есть непосредственно с узлом связи нашего батальона спецназа, который находился в самой Лашкарёвке. Этот сеанс прямых переговоров являлся крайняя мерой, которую следовало применять только в исключительных случаях. Например, при прямом боестолкновении с превосходящими силами противника, когда возникала срочная необходимость в авиационном прикрытии или артиллерийской поддержке.
Однако мы сейчас находились на очень уж большом удалении от населённого пункта Лашкаргах, где и дислоцировался дивизион дальнобойных гаубиц «Гиацинт» и вертолётные подразделения. Артиллерийская поддержка нам нынче не требовалась. А вот вертолётная… А вот вертолётная помощь до нас попросту не могла долететь. Ни Ми-двадцатьчетвёртые, предназначенные для непосредственно огневого прикрытия с воздуха, ни даже Ми-восьмые, используемые в основном для транспортировки личного состава и небольших грузов. Слишком уж далеко забурилась наша разведгруппа в бескрайние просторы пустыни Регистан. Хотя… Эти вертолёты конечно же могли доставить нам какое-то количество воды, но это был бы полёт в одну сторону. Так сказать, билет в один конец… Потому что на обратный путь им не хватило бы топлива. И остались бы потом наши винтокрылые машины ржаветь под бездонным афганским небом. На радость проходящим караванам…
Но и в этом случае существовал риск, что пилоты промахнутся мимо нас. Потому что точных координат своего местоположения в мировом пространстве мы не знали. И следовательно вертолёты запросто могли рыскать в поисках нас где-то в ста километрах западнее или восточнее. Ну, или в пятидесяти километрах… От этого нам легче бы не стало. Ведь спасительная помощь до нас всё равно бы не добралась…
Правда ещё существовал вариант с международным аэропортом Кандагар, где почти беспрепятственно взлетали и приземлялись наши военные транспортники. Для Ан-12 и Ан-24, а тем более для Ил-76-ых не составило бы особого труда долететь до предполагаемого района поиска, чтобы немного покружить по спирали до момента обнаружения оранжево-дымного сигнала с земли. Да и сбросить затем на грузовых парашютах хоть десять стальных бочек с обычной пресной водичкой. А также бочек двадцать с дизельным топливом. И тогда наступило бы всеобщее счастье и райская благодать… Но, увы… Для организации такой широкомасштабной спасательной операции могло потребоваться слишком много согласований с разными начальниками, и на это ушло бы чересчур уж много времени. А оно сейчас играло весьма немаловажную роль.
Видимо командование батальона скурпулёзно просчитало все возможные и радужно-бесперспективные варианты… После чего отстучало всем нам коротенькую шифрограмму с лаконичным приказом: «Ожидать возвращения ядра отряда тчк». И всё! Ни больше и ни меньше…
И мы стали ждать… Установить радиосвязь с ядром нашего отряда нам не удавалось. Скорей всего они удалились на очень уж большое расстояние от нас. Не слышали наших радиопозывных и две другие группы: первая, оставленная где-то далеко позади, и вторая, бороздившая местные пески в непосредственной близости от боевой разведывательной машины командира роты. И в установленные часы выхода в эфир совершенно впустую надрывалось двое наводчиков-операторов, один из которых глухо бубнил в микрофон, а другой азартно распространял на всю округу свой характерный азербайджанский акцент. Однако все их попытки оставались безрезультатными. Ни «Озеро», ни «Море», а тем паче «Зенит» даже и не думали откликаться.
И по окончании времени выхода в эфир Лёня Тетюкин угрюмо замолкал в своей башне… А когда в следующий раз втихую закрывалось очередное «радио-окошко», то с соседней брони на всю близлежащую местность разносился звонкий голос Абдуллы, облегчавшего свои душевные страдания посредством откровенно-матерных выражений… Правда, на родном азербайджанском наречии… И всё равно нам было понятно, что разгорячённый наводчик-оператор выражается далеко не на литературном языке великого поэта Низами… Когда бурные его выражения становились слишком уж долгими, вмешивалось военное командование и тогда над пустыней вновь воцарялась гнетущая тишина… И так до очередного радиочаса…
Зато наш маломощный радист Хазимуллин исправно прокачивал связь с «Горизонтом», находящимся на гораздо большем удалении, чем все эти «Моря», «Озёра» и «Зениты». Только вот это случалось два раза в сутки: ранним утром и поздним вечером. Именно в это время суток коротковолновой радиопередатчик Алексея был способен передать свой сигнал сквозь труднопреодолимую знойную атмосферу. И всякий раз узел связи батальона передавал нам одно и тоже сообщение: «Ожидать…»
И наконец-то свершилось!.. После ночного сеанса радиосвязи Хазимуллин радостно выкрикнул всего три слова…
— Едут! Будут завтра!
Эти короткие слова означали очень многое. Что ядро нашего отряда прекратило свои боевые действия на стыке афгано-пакистано-иранских границ. Что капитан Перемитин принял мудрое решение возвращаться на базу Лашкаргах. Что завтра он вместе со всеми остальными бойцами и командирами должны проследовать в непосредственной близости от нас. Что в случае благоприятного стечения обстоятельств они поделятся с нами соляркой для БМпешек и возможно водой для нас…
— Около десяти-одиннадцати часов отряд будет проходить мимо нас! — сообщал радостные вести Алексей Хазимуллин. — Приказано обозначить себя ракетами или дымами! Когда они будут в зоне прямой видимости. Вот и всё!
Но всем нам и этого было очень даже предостаточно. Большего и не требовалось…
— Слава тебе, Господи! — с чувством произнёс прапорщик Акименко. — Наконец-то!
Его искренняя реакция рассмешила кого-то из бойцов. Но кого именно я так и не опознал. Слишком уж короткими оказались смешки… Да и чересчур уж хриплыми…
— Это кто там развеселился? — почти сурово произнёс командир группы, однако интонации в его голосе проскальзывали радостно-приподнятые. — Отставить!.. Зарипов! Приготовь ракеты и дымы!
Я хотел было сказать «Есть!», но в пересохшем горле слова застревали где-то на уровне кадыка… Поэтому я молча кивнул в темноте и пошел выполнять приказание.
Прежнее настроение напряжённого ожидания теперь моментально преобразилось до возбуждённо-радостных эмоций. И хотя всех нас продолжала мучить жажда, но и она… Даже эта проклятая жажда теперь казалась лишь временной трудностью. Ведь завтра всё должно было измениться!
А потому всё теперь шло своим чередом. Собранные мной сигнальные ракеты и оранжевые дымы благополучно ожидали своего счастливого часа на волноотражающем щитке нашей БМПешки. Завтра утром именно они должны были обозначить местоположение группы. Чтобы зоркие глаза наблюдателей ядра отряда смогли увидеть нас…
Ночь пролетела очень быстро и как-то незаметно. Едва солнце поднялось над горизонтом, как почти все бойцы и офицеры оказались на ногах. Но прошёл час… Другой… Третий… И радостное чувство ожидания сменилось прежней напряжённостью…
По приказу командира наводчик Тетюкин стал вызывать по радиосвязи капитана Перемитина или же командира второй группы. Но «Зенит» и «Море» всё никак не откликались… И Лёнька продолжал терзать эфир… Однако наш «Океан» по-прежнему оставался один-одинёшенек… Прямо посреди пустыни Регистан. Нашу бортовую радиостанцию не слышал никто. И мы соответственно тоже… Не слышали никого.
И только в 10.30 утра вдалеке послышался слабый шум.
— Едут! — доложил с фишки Коля Малый. — Товарищ старшнант, едут!
Но командир группы уже и сам услышал еле различимый далёкий гул. Веселков взобрался на башню, чтобы самолично понаблюдать в бинокль Б-12. Менее мощная оптика тоже была задействована для своевременного обнаружения возвращающейся колонны. Но напрасно крутились колёсики, то увеличивая, то уменьшая дальность действия биноклей Би-8 и Б-10… Впустую всматривались в свои прицелы снайпера… Совершенно зазря надрывался в башне радист Пайпа…
— Блядь! — неожиданно зло выругался товарищ прапорщик. — Не видать!
Он принял из рук командира группы самый мощный наш бинокль Б-12, но и старшине не удалось разглядеть вдали ни громоздкую махину грузового Урала, ни менее габаритный топливозаправщик, ни приземистые силуэты боевых машин пехоты… Ни-че-го!..
А гул всё нарастал и нарастал!.. С каждой минутой он становился всё громче и громче… Пока не замер на одной постоянной тональности… И тем не менее колонны не было видно.
— Что за чёрт! — ругался командир группы, опять берясь за бинокль. — Шум есть…
— А они как будто сквозь землю провалились! — натужно и громко рассмеялся Билык.
Однако всем нам сейчас было не до смеха. Рёв проезжающих мимо машин доносился до нас очень отчётливо. Иногда можно было различить то, как одна из БМПешек увеличивает обороты своего двигателя… Но вокруг нас по-прежнему расстилалось лишь бескрайняя пустыня с еле колыхающейся растительностью да редкими гребнями барханов. Ни боевых машин пехоты, ни Урала с топливозаправщиком мы не наблюдали…
И вдруг…
— Да вон они! — пронзительно заорал Виталька. — Вон! Парашютик болтается!
И в самом деле! На удалении в несколько километров малюсеньким белым пятнышком виднелся небольшой парашютик. Он был привязан на самом кончике радиоантенны, возвышавшейся на три или четыре метра над башней чьей-то БМП-2. Обычно командиры групп ругали своих наводчиков-операторов за это мальчишество, которое одновременно с этим является отличным демаскирующим признаком. Но сейчас… Маленький беленький парашютик от ракеты-СХТешки[11] вызвал у нас настоящую бурю восторга…
Командир группы тут же приказал выпустить одну ракету в сторону колонны. Судя по всему, она сейчас двигалась по небольшой низинке, и именно поэтому нам не удавалось разглядеть самих машин. Но зато парашютик на радиоантенне теперь чётко обозначал их местоположение…
— Огонь! — скомандовал Весёлый.
Долгожданное приказание командира было выполнено очень быстро… Причём не одна, а сразу две сигнальные ракеты полетели в небо, чтобы вспыхнуть звёздочками прямо над проезжающей колонной. И два огонька замаячили в белёсой голубизне, оставляя за собой еле различимый дымный след…
— Всё! — распорядился командир. — Больше не надо.
Вся наша группа уставилась взглядами в том направлении, откуда и доносился непрекращающийся гул. Но прошла минута, а затем вторая… Две звёздочки уже давным-давно погасли… Однако шум не прекращался… И это означало только то, что все БМПешки с топливозаправщиком и Уралом продолжают двигаться… Всё в том же направлении! То есть они не остановились и не повернули в нашу сторону, а попросту ехали дальше.
— Ну-ка, ещё две ракеты! — приказал Веселков встревоженным тоном. — Наверное, они не заметили…
И ещё две сигнальные ракеты с громким шипением взмыли в афганское небо. Вновь в вышине над колонной вспыхнули две маленькие белые звезды, рассыпающие вокруг себя крохотные искорки бенгальского огня… Опять прошло несколько минут… А упрямая колонна по-прежнему ехала дальше.
— Давайте СХТешки запустим! — предложил Шпетный. — Может, услышат?!
Две ракеты покрупнее полетели вверх. Затем в небе загорелось два огонька побольше… Они раскачивались под своими парашютиками, и при этом ещё слышался характерно улюлюкающий свист. Уж этот-то звуковой сигнал они должны были услышать… Ведь его слышали мы… Но и эта попытка обратить на себя внимание окончилась для нас безрезультатно. Колонна продолжала движение всё в том же направлении.
— По две ракеты — огонь! — приказал командир группы. — Как только погаснут одни, сразу же выстреливать следующие!
И началась военная потеха с непрекращающимся ракетно-осветительным салютом. За десяток минут были выпущены в небо все сигнальные ракеты. Едва в небе потухала одна пара огоньков, как с земли запускалась очередная. Мы трудились, не покладая рук. С нарастающим волнением откручивались крышечки, быстро вытряхивались колечки на шнурках и новая пара ракет была готова к запуску… Пока не наступал их черёд взмыть в небо… И это были как обычные 30-миллиметровые ракетницы, так и более мощные 40-миллиметровые СХТешки… Теперь в ход шло всё!..
И вот все осветительные ракеты закончились… Однако отряд продолжал своё движение… То есть нас не заметили. Во внезапно наступившей тишине отчётливо слышался лишь голос Лёньки Тетюкина, который из своей башни всё взывал и взывал к «Зениту» и к «Морю». Однако ни командир роты, ни вторая группа не отзывались… Ведь сейчас было жарко и, скорей всего, наводчики-операторы сидели в своих люках без «разговаривающих шапок»… В смысле, без штатных своих головных уборов… То есть без шлемофонов с наушниками.
Блин!..
— Уже парашютик мимо проехал! — в отчаянии воскликнул Билык. — Только что наравне с нами был… А теперь от нас…
Он не договорил… Как всегда эмоциональный Виталик выражал сейчас всеобщую тревогу… Долгожданная колонна едет в нескольких километрах от нас, а мы никак не можем себя обозначить… Чтобы привлечь внимание к своей группе…
— Товарищ старшнант, у нас ещё сигнальные дымы остались! — доложил я командиру группы. — Запустить?
— Давай-давай! — последовал приказ. — По две штуки!
С шипением ввысь взлетело два патрона с сигнальными дымами. Теперь в небе над уходящей колонной мы наблюдали не огоньки, а два дымных шлейфа зеленоватого цвета. Через минуту там же появилось ещё два дымных следа. Потом ещё… и всё!.. Закончились и сигнальные дымы.
Командир группы уже отдавал следующие приказания:
— Абдуллаев! Подготовь пушку к стрельбе! Агапеев, Малый! Зажигайте пока оранжевые огни! То есть дымы!
Наводчик-азербайджанец мигом юркнул в свою башню. А Микола с Бадодей Бадодиевичем принялись рвать кольца сигнальных дымов… Через несколько секунд клубы оранжевого дыма окутали всех нас… Затем зелёные цилиндрики передали на башню и вот Шпетный принялся размахивать высоко поднятым над собой патроном спецпиротехники. Слабый ветерок уносил в сторону оранжевый дым, но все усилия Лёхи… Одним словом, колонна уезжала от нас всё дальше и дальше…
Оставаться один на один с афганской пустыней Регистан всем нам не хотелось… Отчаянно не хотелось… А ведь именно такое и могло произойти… Если колонна уедет дальше… За этот световой день она успеет отмахать по пустыне километров сто… Если не больше… Обратный-то путь всегда короче и быстрее!.. И ближайший сеанс радиосвязи можно прокачать только этим вечером… Когда и мы, и ядро отряда свяжутся с общим «Горизонтом». Только вот расстояние между нашей группой и отрядом составит сотню километров… Если не больше.
Мы уже стали поджигать сигнальные дымы и бросать их вверх, чтобы хоть этим вызвать к себе посторонний интерес…
— Товарыш старшнант! — закричал Абдулла, высунув голову из своего люка. — Пушка к бою готов!
— Подними ствол повыше! — приказывал командир. — Чтобы снаряды разрывались над ними! Короткими очередями…
Азербайджанец мигом выполнил приказ и высоко задранный ствол скорострельной пушки оказался развёрнут в сторону уходящей колонны…
— Огонь! — скомандовал Веселков.
Длинный ствол орудия выпустил несколько снарядов. От оглушительного треска у нас заложило в ушах…
— Огонь! Короткими очередями!
Скорострельная пушка 2А42 грохотала и грохотала. После каждой очереди на броню со звоном выбрасывались отстрелянные гильзы. В воздухе запахло сильной пороховой гарью. В небе над колонной появлялись очередные вереницы беленьких облачков… Это, пролетев положенные четыре километра, от самоликвидации разрывались 30-миллиметровые снаряды… А отряд всё удалялся и удалялся…
— Абдуллаев! — крикнул Веселков. — Давай длинными очередями!
Наводчик-оператор что-то проорал в ответ и принялся выпускать в небо длинные очереди… Снарядов эдак по десять-пятнадцать. Вокруг нас всё заволокло дымом и мы отошли в сторону…
— Всё равно… — со злой обречённостью высказался Володя Агапеев. — Уезжают!
— Вон они! — внезапно закричал Сальников, указывая рукой для пущей убедительности. — Во-он!
Но показавшиеся серо-зелёные силуэты машин нам особой радости не прибавили. Скорей наоборот… Вид уезжающих вдаль БМпешек, Урала с выгоревшим тентом и низкосилуэтного топливозаправщика нас сначала разочаровал, а затем и разозлил. Ведь там находилось несколько десятков человек… Так сказать, разведчиков-спецназовцев… Которые должны были самым внимательнейшим образом вести наблюдение за окружающей местностью. А они… Совершенно аморальные личности!.. Благополучно не заметили ни одной ракеты, ни одного дыма… Да и разрывающиеся у них над головами артиллерийские снаряды, ну, никак не могли привлечь их внимания.
Тем временем из ложбинки выехала уже последняя БМПешка… И на наших ошалелых от такой наглости глазах… Ротная колонна поехала дальше… И уж теперь-то, когда мы остались позади них… То наши шансы на спасение стремительно таяли, как недавний дым сигнальных ракет…
Из башенного люка высунулся наводчик Абдулла и, утирая ладонью грязный пот с багрового лба, прокричал командиру группы:
— А товарыш старшнант! Давайтэ я пониже!
— По замыкающей! — с нервным смешком предложил Сальник.
Но старший лейтенант Веселков так и не успел принять нового решения. Потому что в дело вступил старшина роты…
— А-а-а, с-суки! — прокричал прапорщик Акименко, выбегая вперёд с автоматом наперевес. — Получайте!
Он с яростью выпустил одну длинную очередь… И вторую… Третью… Причём стрелял старшина не вверх, а прямо по уходящей колонне. Причём, с достаточным превышением ствола… От такого зрелища мы буквально опешили…
— Коля, отставить! — приказал командир группы. — Ты чего?
Веселков отреагировал очень уж вовремя. Потому что у товарища прапорщика опустел первый магазин и он уже достал второй…
— А х_ли они! — возмутился Акименко.
Боевой старшина уже передёрнул затвор автомата для дальнейшего истребления уезжавшей колонны. Однако командир группы с негромкими матюками поднял его автоматный ствол в небо. Даже товарищ майор, до сих пор хранивший упорнейшее молчание, высказал что-то неодобрительное в адрес разбушевавшегося прапорщика.
Неизвестно, чем закончилась бы эта внештатная ситуация, вызванная столь необдуманной выходкой старшины роты… Как всё изменилось!
— Атас! — доложил с башни Сальников. — Они разворачиваются! И стволы опустили!
Все мы моментально посмотрели в сторону колонны. Действительно… Одна боевая машина пехоты уже развернулась в нашем направлении и угрожающе опустила ствол своего орудия… Ничего хорошего от этой картины ожидать не следовало…
— В укрытие! — скомандовал Веселков. — Всем — за броню! Сальников — за башню!
Солдаты и офицеры мигом забежали за спасительную броню БМПешек. Ведь мало ли что может взбрести в голову одуревшего от жары наводчика-оператора! А вдруг старшина своей стрельбой кого-то ранил?.. Или ещё того хуже?..
— Едут! — докладывал наблюдатель Сальник, укрывшийся на всякий случай за башней. — Не стреляют! Топливозаправщик тоже завернул к нам! А колонна встала!
Ну… То, что направляющаяся в нашу сторону БМпешка не стреляет по нам — это мы и сами знали. Если бы она влупила по нам из своей скорострельной пушки, то долетевшие снаряды оказались гораздо быстрее, чем предупреждения нашего наблюдателя… Но этого, Слава Богу, не происходило… Что не могло нас не радовать…
— Едут! — продолжал докладывать Вова Сальников, уже поднявшийся во весь свой рост. — И пушку вверх нацелили! Всё нормально!
Мы вздохнули с облегчением и вышли на открытое пространство, откуда могли беспрепятственно любоваться приближающимся спасением. К нам сейчас направлялись одна БМП-2 и топливозаправщик.
— Так! — Веселков быстро оглядел всё наше хозяйство и принялся отдавать новые приказания. — Собрать всё имущество! Загрузить в десанты! Построение в полной экипировке — через пять минут! Вперёд!
И этого оказалось достаточно для того, чтобы все разведчики бросились спешно укладывать своё барахло в рюкзаки, сворачивать спальные мешки. В режиме аврала снимались маскировочные сети и плащ-палатки. Котелки и пустые фляжки, чайник и казанок, ложки, кружки — всё это летело в две картонные коробки, которые тут же были загружены в десантные отделения. Последними в них уложили свёрнутые брезентовые полотнища.
Когда подъехали долгожданные и очень уж желанные гости, мы почти были готовы. Как к их приёму, так и к дальнейшему выдвижению. Механики-водители открутили крышки топливных баков. Разведчики надевали на себя нагрудники. Пулемётчики сложили у ног ПКМы и РД с патронами. Абдулла со Смирновым спешно сбрасывали наземь многочисленные гильзы.
— Сколько их! — смеялся наводчик, сметая ногой с брони отработанное железо. — Штук сто пятьдесят… Или двэсти!
Гости подъехали и остановились. Боевая машина — на почтительном удалении, а вот топливозаправщик — в аккурат у самой смирновской БМПешки. Из кабины МАЗа тутже выскочил водитель и принялся разворачивать свои шланги.
А от подъехавшей брони к нам уже шёл командир второй группы старлей Фролов. К нему навстречу спешило наше командование в лице старшего лейтенанта Веселкова и наше же тыловое обеспечение в лице прапорщика Акименко. Там, на полдороге друг к другу, они и встретились. Так что переговоры двух командиров групп происходили на значительном удалении от лишних ушей личного состава.
Обходными путями, всё огородами да по-над-околицей, то есть за барханами и саксаулами, к нам тайком пробрался механик-водитель Мухаммадиев. Долговязый таджик по кликухе Муха радостно поздоровался со всеми нами, расплываясь в широкой белозубой улыбке на загорелом лице. Он же и притащил с собой небольшой гостинец. Это был целый мешок сушеного урюка. Килограмм под двадцать пять…
— Мы штук десять мешков взяли! — хвастался Муха. — Забили один караван. Три Семурга и две Тойоты!
Словоохотливый механ рассказал бы нам побольше новостей, однако его присутствие заметил Фрол и приказал Мухе вернуться на свою броню. Что тот и сделал.
Топливозаправщик уже залил в баки второй нашей БМП строго дозированное количество соляры. Затем столько же топлива поступило в полнейшее распоряжение механика-водителя Луки… Солдат с Те Зухи, следивший за перемещением стрелки по циферблату счётчика, быстро закрутил вентиль и выдернул заправочный пистолет из горловины бака.
— Всё! — сказал он Лукачине. — Этого должно хватить! Больше не могу.
Наш механ лишь хмыкнул и принялся закручивать крышку. Он конечно ожидал большего, но приходилось довольствоваться тем, что дали…
На этом встреча двух боевых подразделений закончилась. Смирнов и Лукачина с некоторыми потугами, но всё-таки запустили двигатели своих БМПшек. Пока они прогревали моторы и проверяли их работоспособность, то газуя, то сбрасывая обороты до минимума… Командир группы обошел наш строй, проверил наличие оружия, средств наблюдения и связи, боеприпасов в магазинах и рюкзаках. И только потом приказал рассаживаться по своим местам…
— Согласно купленных билетов! — радостно балагурил Лука, наполовину высунувшись из своего водительского люка. — Всё строго!
Пока мы занимали свои места на броне, БМП второй группы и топливозаправщик уже тронулись обратно к колонне. В кабине МАЗа, помимо солдата-водителя, теперь сидел товарищ майор Болотский. Наверное, ему уже до смерти наскучило наше благороднейшее общество и он решил перебраться в другое… То есть более высокоблагороднейшее подразделение. То бишь, к командиру первой роты капитану Перемитину. Пока что ни о чём не подозревающему…
Вот в путь тронулись и мы. И размеренное покачивание боевой машины по барханам показалось нам таким приятным… Таким радостным… Что это движение отвлекало нас от всего остального… Столь несущественного… Ведь мы теперь не стояли без движения на одном и том же месте. А упорно двигались вперёд… К заветной цели…
А воды нам так и не дали… На всю нашу третью группу выделили только солярку. И больше ничего! Ведь на войне, как на войне! И если б не притащенный Мухой мешок с сухофруктами, то наше передвижение по знойной пустыне оказалось очень утомительным.
А так… Хоть этот урюк и оказался сушеной алычой, но она так приятно перекатывалась во рту! Вкусненькая и кисленькая… От чего слюна набегала-а-а!.. Будь здоров!.. Это на пустышку-обманку-пуговку она не отзывалась… А вот на тающую во рту алычу слюна выделялась в приятном количестве…
Уж хоть так-то!.. Как говорится, на безрыбье и рак — рыба!..
А при жажде и слюнка… Как водичка!
Вот так мы и ехали целые сутки… Голодные, но зато с сухофруктом во рту… Страдающие от жажды, но ведь жадно глотающие ржавую жижицу… В час, да по крышечке… Словом, иссушенные и измученные пустыней Регистан… Но зато ведь едущие!.. Причём обратно и домой!
В такую родную Лашкарёвку!
прим. Автора: 40-миллиметровая сигнальная ракета для обозначения сигнала химической тревоги.