У них снова были похороны, и вот уже во второй раз могиле предстояло остаться без тела.
Борис Климентьевич вырыл небольшую ямку, как в прошлый раз. Правда тогда рытьём занимался Стёпа, но и его душа отправилась на тот свет.
Вадим никому не сказал про смерть парня. Зассал покаяться в таком перед всеми. Решил замуровать эту тайну глубоко в душе, чтобы у неё не было шансов вырваться из него. Но Васильев, однако, понимал, что даже так она будет отравлять его существование, превращать сны в кошмары.
Другие, пускай думают, что хотя бы Стёпа выжил, среди фанатиков, но выжил. Это хоть как-то уменьшит горе от утраты Алеса.
Новость о смерти поляка, была ударом для всех. Неожиданно, как пуля, она пронзила их сердца, остановив биение тех на мгновение.
К особому ужасу Вадима, смерть Алеса подкосила Арину. Та и так дико боялась за мужа, и даже попросила старого радиста помочь ей помолиться, когда началась стрельба. А уж в момент появление Вадима перед её глазами, да после новости, Арина слегла.
Смерть Алеса, дала Арине полное понимание того, насколько её муж был близко к смерти. И это её понимание, подтверждалось кровью, которой перемазался Вадим, и след на шлеме от пули, что прикрывал его голову.
Так что Арина не присутствовала на похоронах, а лежала на кровати.
Борис Климентьевич поднялся на ноги и стряхнул грязь с колен.
— Всё. — Сообщил он.
Рустам выступил из неровного строя людей, наклонился, и положил маленький свёрток из белой и красной ткани в ямку. В него была завёрнута всего одна вещь — фотография. Фото Алеса с семьёй на берегу озера. Счастливый момент из позапрошлой жизни, запечатлённый в порыве радости.
Фотографию обнаружила Ксения, прибирая кровать Алеса. Он прятал её под подушкой, возможно мечтая, что когда-нибудь встреться с семьёй, как мечтают дети о монетке, положив туда же зуб.
Рустам завалил ямку землёй. Борис Климентьвич поставил над ней крест.
— Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного Алеса, и прости ему вся согрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие Небесное. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. — Сказал всё тебе слова, что и на похоронах Ильи старик, но в конце добавил. — Пускай небеса всплакнуть хоть немного, ведь это был хороший человек.
У Вадима зажгло глаза. Он протёр их. Это воспоминания жгли душу. Васильев и остальные, пережили вместе с Алесом многое. Поляк был с ними с самого начала. Ему были обязаны жизнью, наверное, все, кто стоял сейчас у одинокой могилки.
— Столько пережить, столько перетерпеть, чтобы вот так… — Не смогла закончить Ксения.
Никто сейчас не мог говорить. Все речи вытекли из голов со слезами.
Народ постоял пару минут и пошёл к автобусу. Людям было невыносимо находиться здесь.
Вадим встал на секунду и пошёл в сторонку.
— Ты куда? — Спросил Марк.
Васильев отошёл недалеко, к покосившемуся дорожному знаку, стоящему возле пропавшего поворота.
Взяв в руки маркер, Вадим написал заученное наизусть сообщение отцу Арины, и пририсовал к нему кошачью мордочку.
«Чеслав Григорич, Арине очень плохо. Мы едем её спасать в Екатеринбург»
***
Другие варианты они отбросили. Искать нужные лекарства в более мелких городах, это всё равно, что искать иголку в стоге сена. Екатеринбург, и только Екатеринбург гарантировал Арине и ребёнку спасение. Там были хорошие роддома, разрекламированные, как и полагалось в большом городе.
Рустам обещал довезти автобус до цели за пару суток, и клялся, что не заснёт, пока этого не сделает.
Вадим был ему благодарен.
Борис Климентьевич корпел над последним оставшимся костюмом химической защиты. Спецназ все свои запасы держал при себе.
Костюм ещё меньше стал походить на стандартное обмундирование пожарных. Резина, кожа и плотная ткань обволокли его везде, где только можно.
Старик клеил, шил, клепал без продыху, готовя снаряжение к самому худшему.
Арина спала. Она теперь очень часто находилась в состоянии дрёма. Дорога… Нет, «Лес» пил из неё кровь, вытягивал дух. Ему было мало убитых миллионов, он теперь хотел и Аринину жизнь, вместе с не рождённой девочкой.
Ксения обложила себя медицинскими справочниками, зачитываясь ими, ставя заметки, записывая всё интересное в тетрадь. У неё всё путалось в голове. Медицинские термины, о которых она раньше не слышала, взрывали ей мозг. Названия лекарств, дозировки и методы лечения, заполняли всё больше страниц тетради.
Марк с сыном занимались подсчётом припасов, так не предусмотрительно оставленных спецназом. Еды, оружия и патронов жителям автобуса теперь хватало с лихвой.
Вадим бесцельно бродил по салону, туда-сюда, грызя ногти, чем он с детства не занимался.
— Успокойся Вадим. Нервами никому не поможешь. — Сказал Борис Климентьевич, сам только недавно так же ходящий.
— Но это единственное, что я могу сейчас.
— Сейчас, да. Но дождись своего момента. Ну, хватит уже ходить, сядь.
Вадим сел рядышком, прислонился спиной к стене.
— Какое у тебя отношение к богу? — Спросил старик.
— Борис Климентьевич, не надо, пожалуйста, мне сейчас про бога втирать.
— Значит не очень. — Пожилой радист, словно не заметил краткой вспышки злобы Вадима.
— Не знаю я, какое у меня к нему отношение. — Не захотел обижать старика Васильев и поэтому он заговорил на предложенную тему. — Двояко у меня с ним. Мой дед со стороны отца был ярым коммунистом, и в бога не верил и презирал. А бабушка со стороны матери верила, в церковь ходила, молилась постоянно. И они оба мне свою точку зрения в голову вливали. Поэтому и двояко у меня всё в отношениях с богом.
Я вроде как порой и обращаюсь к нему. Но это всё не слишком серьёзно, без веры. Это просто ритуал, к которому меня приучили. А начинать реально верить я не хочу.
— Почему? — Спросил Борис Киментьевич.
Вадим ненадолго задумался.
— Потому что это будет вера не от любви к богу, а из-за страха перед адом. Корыстная вера короче будет. А за такую веру в рай не пускают. Так что лучше и не начинать.
— Но ты всё же попробуй. У тебя жена при смерти. Может ты и думаешь, что это бесполезно, что это глупость, но это будет куда полезнее, чем твоё хождение. Уж поверь мне. Даже если ей это не поможет, то поможет тебе. Даст хоть какую-то опору.
Вадим не стал продолжать этот разговор. Он ему надоел.
Борис Климентьевич немного подождал отклика от Васильева, да так ничего и, не дождавшись, полностью погрузился в работу.
Вадим был сейчас готов молить хоть бога, хоть чёрта, чтобы они помогли Арине. И он молил, понимая, что чуда не случиться. Бог не спуститься с небес и не поможет больной жене. Так это не работает. Высшие силы это костыль для души, когда та начинает хромать. Они поддержат тебя, но всё остальное ты должен будешь сделать сам.
Васильев вернулся к постели Арины, провёл рукой по её волосам. Та не обратила на это внимания, продолжая спать.
Где-то тикали часы, отмеряя время, оставшееся до приезда в Екатеринбург.
***
Город их не пустил. Он закрылся от мира покрывалом из какого-то ржавого тумана, как ребёнок прячется от монстров.
Туман был непроглядным. Мощные фары автобуса не пробивались через него даже на пять метров.
Кроме тумана, была ещё одна проблема. Дорогу по всей ширине заставили машины. Большой город не смог принять в себя всех.
Зачем беженцы вообще туда попёрлись не понятно. Чуть позади простирался ЕКАД.
— Ну что ж, не беда. Найдём объезд. — Не унывал Рустам.
— Слишком долго. — Возразил Вадим. — Мы и сюда-то еле добрались.
— И что ты предлагаешь? — Спросил Марк.
— Я возьму питбайк, — благо его не забрали, — и поеду дальше один.
— Нет уж. Это самоубийство. — Отрицательно помотала головой Ксения. — Когда ты в прошлый раз поплёлся за лекарством один, ты чуть не погиб.
— А есть другие варианты? Объезда может и не быть. Да и на моцыке я всё обследую быстрее.
— Когда раньше ты ездил на разведку, то там хотя бы расстояния были маленькие. — Поддержал медичку Марк. — А тут огромный город. Километры пути.
— Мне похуй Марк. У меня жена с кровати встать не может. Я поеду, и это даже не обсуждается.
Вадим всех растолкал и пошёл за костюмом.
Борис Климентьевич работал не зря. Хороший у него результат получился.
Васильев снял костюм с вешалки и начал напяливать на себя. Грузный тот стал. Ничего удивительного. Оброс всё же всякими материалами.
Старик подошёл к станку и достал из закромов противогаз КИП-5, старьё о котором все забыли.
— Я его наладил. Так что он работает. — Сказал Борис Климентьевич. — Лучше тебе ехать в тот туман с ним. Чтобы надёжнее было.
Тяжёлый ящик, вмещающий в себя системы регенерации воздуха противогаза, прикрепили к Вадиму ремнями под левую грудь. За спину повесили рюкзак, и положили в него запасной баллон для противогаза и противоударный ящичек, чтобы в него можно было сложить лекарства.
Марк вручил Вадиму ВСС «Винторез». В одиночку лучше было звуков не издавать.
— Арина спит? — Спросил Вадим Ксению.
— Да. — Ответила та. — Хочешь, подойти к ней?
Васильев кивнул и подошёл к кровати жены.
Лицо Арины блестело от выступающего пота. Кожа совсем побледнела.
Вадим наклонился и поцеловал жену в холодный лоб.
— Вадим. — Услышал он.
Арина смотрела на него полуоткрытыми сонными глазами.
— Что малыш? — Спросил он.
— Если со мной что-то произойдёт… Прошу тебя, живи.
— Не надо так говорить. Я привезу тебе лекарства, и ты увидишь нашего карапуза. — Васильев улыбнулся и вернулся в хвост автобуса. Там его ждал питбайк.
Вадим всё же нашёл себе дело вчера. Он отремонтировал своего железного коня. Поменял искорёженное переднее колесо, поставил новую самодельную фару.
Васильев был благодарен фанатикам, за то, что они пожалели выкидывать сломанный питбайк.
За пределами автобуса почти стемнело. Солнце собиралось окончательно скрыться за горизонтом.
Под ногами чавкала грязь, сочась водой. Вчера прошла гроза, омывшая навеки изменившуюся землю, смыла кровь и предательски укрепила «Лес».
Проводить Вадима вышли все. Никто не испугался надвигающегося мрака. Проводить друга возможно в последний путь, было для них сейчас важнее чем обезопасить себя.
— Вадим, — заговорил старик, — я хочу отдать это тебе. — Борис Климентьевич протянул к Васильеву руку с ТТ и запасным магазином к нему.
— Я, не… могу это взять. — Запротестовал Вадим. — Это ваша семейная реликвия.
— Возьми я сказал. — Старик схватил Вадикину руку и вручил пистолет. — Тебе он будет куда нужнее, чем мне.
Вадим глянул на оружие.
— Спасибо. — Сказал он и убрал ТТ в кобуру.
— У меня в рюкзак к тебе положен скотч и сигнальной ракетницей. — Сообщил Борис Климентьевич. — Ракетницу не потеряй. В этом противогазе говорить ты не сможешь, так что помощь у тебя получиться только при помощи неё.
Васильев кивнул, надел противогаз, поправил его и водрузил поверх резины ещё и шлем с забралом.
— Удачи. — Сказал Рустам, и за ним по очереди повторили остальные. Только Лёша промолчал, внимательно смотря на самоубийцу. Ну, да Вадим и не ожидал от него ничего.
Рука крутанула рукоять, питбайк с жужжащим звуком повёз хозяина в сторону ржавого тумана.
Вадима быстро окружила мгла. Автобус почти сразу стал невиден за ржавой пеленой, а через десяток метров пропал даже свет его фар.
Покорёженные автомобили стояли на дороге кое-как. Деревья то сгребали их в одну кучу, а то наоборот оттаскивали подальше друг от друга. Перевёрнутые, смятые, сплетённые корнями и ветвями остовы машин мешали проезжать. Они прятались в тумане, и появлялись из него в самый неподходящий момент.
Васильев сильно не разгонялся, чтобы не напороться на них. Кроме машин, здесь, разумеется, были и более привычные препятствия: извивающиеся корни деревьев, разрывающие землю, ямы, ухабы и здоровые лужи непонятной глубины.
Взор заметил, а мозг подметил, что деревья здесь были уж больно странные, даже страннее чем обычно. Слишком искривлённые, стоящие в самых немыслимых эпилептических позах, и покрытые влажными нарывами.
Екатеринбург точно скрывал какую-то тайну. Неспроста же все растения в нём выглядели побитыми, полудохлыми? Возможно, на него сбросили невероятное оружие, химическое, или биологическое. А может «Лес» здесь просто не прижился.
Навряд ли в Екатеринбург остался хоть кто-то, кто сможет это пояснить.
Из-за деревьев и тумана стали выглядывать первые дома. Их стены облепила ржавая пыль, конструкции покорёжила и искривила растительность.
И тут же проявились следы бешеной спешки, паники. «Муравьи» пытались выбраться из «муравейника», крича и вопя. Вот только их столько в него набилось, что дорог на всех не хватило. Они застряли здесь, пытаясь пролезть по головам других к спасению, но, как и все потерпели неудачу.
Водители не боялись ехать через толпу. Вооружённый человек, позабыв о морали, выгонял стариков из их машины.
Ад щекотал людям пятки, и они согрешили на миллионы лет наказаний, чтобы убежать от него, позабыв видимо, что в рай с такими прегрешениями не пускают. Так что окочурились здесь все, зря свои души очернив. А Екатеринбург из муравейника, превратился в склеп.
Вадим затормозил. В паре метров от него стоял киоск, почти не тронутый хаосом.
Васильев слез с питбайка, подошёл к строению, протёр стёкла покрытые ржавчиной. Внутри таилась всякая макулатура: журналы, кроссворды, раскраски, газеты, бульварные романы и карты. Последние-то и были нужны.
Дверь киоска, разумеется, оказалась заперта. Ответственный работник запер её, даже не смотря на апокалипсис.
Вадим нацелил ствол ВСС на замок двери и выстрелил.
Внутри было тесно, но достаточно уютно. Продавец сделал всё, чтобы железная коробка как можно меньше походила на темницу.
Вадим порылся в бумажках, всё ненужное кидая на пол. Карты нашлись быстро. Екатеринбург простирался на них во всей своей красе. Самый большой железобетонный лабиринт в этой местности.
Роддомов в нём хватало. Пути в нём были разнообразны и ветвисты. Езжай, как хочешь, главное, чтобы дорога не заросла.
Вадим вышел из киоска и уселся обратно на питбайк. Судя по карте, не далеко должен был быть роддом. К нему-то Васильев и покатил.
Дороги как таковой не было. Деревья, грязь и покорёженный металл совсем её уничтожили, превратили в кучу тропок, которые ещё надо было найти.
Питбайк с хозяином кружились по несколько минут на небольших пяточках пути. Проезды находились с трудом. Ржавая мгла и общая каша, скрывали узкие проходы, через которые даже двухколёсный транспорт проезжал не сказать, что бы легко.
Через пятнадцать минут мучений Вадим остановил железного коня. Свалка из всего стала совсем не проходимой, и только ноги могли провести человека к цели.
Васильев спешился, заглушил мотор моцыка и пошёл дальше пёхом. До роддома и так оставалось немного.
Пройдя по широкой дороге, уже таковой не являющейся, и миновав завалы из поваленных заграждений, Вадим оказался среди довольно высоких зданий. Верхушки тех скрывались во мгле и тьме.
Солнце сверкнуло последними лучами и скрылось за горизонтом. Всё, началась полноценная ночь, в омертвелом городе, ощущавшаяся зловеще.
Вадим видел опасность в каждом кусте. Чёрные коряги казались монстрами, а воющий ветер, призывами тех к охоте на глупца, пришедшего сюда.
Тишина громадного города пугала, давила на сердце. Нависающие со всех сторон дома и древа, угнетали, унижали своей огромностью.
Мурашки бегали по спине человека. Телу становилось холодно, не смотря на герметичность костюма.
Васильев пытался смотреть во все стороны, карту и часы одновременно. Во тьме двигались тени, карта становилась всё более не понятной, а часы тикали, напоминая о себе.
До цели было совсем близко. Ещё немного и Вадим увидел бы столь долгожданное здание, но его остановила замеченная фигура впереди.
Она стояла на грани видимости. Свет фонарика практически не доставал до неё, лишь очерчивал контуры. Туман же скрывал все детали.
Вадим мог поклясться, что перед ним стоял человек. Даже сквозь мглу и тьму узнавались мешковатые очертания ОЗК, округлый образ шлема и обвислая морда противогаза. За спиной виднелся горб, вернее не горб, а рюкзак. Выпуклость же на животе, точно была всего лишь подсумками разгрузки.
Васильев сказал что-то. Сам не понял что. Противогаз заглушил все слова, и в итоге через резину пробилось лишь слабое мычание, не слышимое из-за воя ветра.
Фигура ушла в туман, скрылась из видимости. От её движений у Вадима полностью исчезла уверенность, что это был человек. Резкие движения и покачивающаяся походка не походили на людские. А клекот, доносившийся от «противогаза» явно не был человеческим голосом.
Вадим простоял на месте больше минуты, от осознания того, как близко и как глупо он оказался за спиной смерти. Так ещё ведь и позвал ту тварь. Хорошо, что она не услышала.
Придя в себя, и обойдя то место, где он видел монстра, Васильев проскользнул в переулок, и очутился во дворе с детской площадкой по центру.
Ранее место детской радости, исказилось, и в данный момент походило на мрачную сюрреалистичную картину. Кривые древа-исполины, соседствовали с яркими качелями, горками и каруселями.
Остатки детской площадки пробуждали воспоминания о былом счастье, а покрытые нарывами деревья, напоминали об ужасах дней сегодняшних. Вместе же, всё это превращалось в невыносимый для Вадикиного рассудка коктейль.
Двор закончился. Васильев пробежал мимо очередных домов, и увидел свою цель.
В полусотне метров возвышалось по большей части стеклянное снаружи здание роддома. Его высота и протяжённость, позволяли хорошо видеть хранилище Арининого спасения.
Вадим широко улыбнулся, и ступил в сторону здания, однако второй шаг не сделал.
На мгновение налетевший ветер подразогнал мглу, и взгляду Васильева открылось пространство до самого входа в роддом.
В чёрный зев прохода вбежала уже ранее виденная фигура.
Вадим выругался и посмотрел на часы. Ещё и баллон пора было менять.
Сделав это, и положил использованный баллон в рюкзак, Васильев направился к зданию.
От стеклянной входной двери роддома остались лишь осколки на полу. Внутри было темно. Покрытые ржавой пылью окна не пропускали никакой свет в помещения.
Яркий дизайн коридоров от запустенья и стараний враждебной природы, растерял всю милоту. Если раньше цвета и изображения на стенах ненароком заставляли улыбнуться, как от славного щенка, то сейчас они отвращали, как гниющий труп того самого щенка.
Нарисованные на стенах зверушки потрескались и осыпались. Их добрые улыбки, превратились в звериный оскал. Добрые глаза, ждали не счастья, а крови.
Вадим вошёл в вестибюль, зажёг фальшфейер. В красном, пыльное помещение выглядело ещё более ужасно. Каждая чёрная тень пугала.
За отодвинутым от стенки диваном прятался человеческий труп, весь покрытый странными укусами, и выжатый досуха.
Васильев отшатнулся от тела и покрутился вокруг своей оси, вглядываясь во все проходы. Никого. А ведь кто-то должен быть. Фигура вбегала в здание и должна прятаться где-то здесь.
Искать её, конечно, он не собирался, у него и так было полно дел. В одном из помещений этого огромного здания лежали искомые препараты. Но в каком именно?
Вадим оглядывал стены, искал схемы. Ничего подобного здесь не было. Роддом хранил свои тайны в установленных повсюду сенсорных экранах. Те не работали. Их электронные мозги без тока отказывались даже зажечь экран, так что про попытки у них что-нибудь узнать, можно было забыть.
Человек углубился в здание, пошёл по коридорам, надеясь, что наткнётся на склад, или кладовую с лекарствами.
Вадиму всё попадались двери, ведущие в процедурные кабинеты, и кабинеты врачей. Повсюду темно как в жопе. Вещи разбросаны, пол усеян документами. Бумага, над которой люди корпели целыми днями, из которых у человека порой вся жизнь состояла, внезапно стала ничем. Её бросили, затоптали и забыли.
Иногда попадались запертые двери. Вадим вглядывался в таблички на них и решал выстрелить ему в замок, или лучше не надо. Пока ещё ни разу не рискнул выстрелить. ВСС хоть штука и тихая, но не до такой степени, чтобы стрелять, и не бояться, что услышат. Всё же не надо забывать, что где-то здесь бродил монстр.
Васильев прошёл весь первый этаж, посмотрел на часы. Он слишком много времени потратил. Можно было бы вернуться назад к автобусу, но если же цель совсем близко, уже на следующем этаже?
Вадим рискнул, пошёл дальше, пошёл по лестнице наверх. Почти добравшись до второго этажа, он остановился на полушаге. Возле приоткрытой двери, на полу и стенах, блестела прозрачная, с красным оттенком слизь, совсем свежая, ещё до конца не растёкшаяся.
В горле у Вадима пересохло. Тварь была где-то совсем близко, на этом этаже.
Сначала Васильев просунул в коридор ствол оружия, осмотрелся. Никого, но при этом слышался звук вдалеке. Вадим не мог его определить. Странный это был звук: чавкающий, противный, не естественный для этого места.
Ноги провели Вадима подальше. Слизи прибавилось. Она толстым слоем обклеивала всё, капала с потолка, камками застывала в углах, образовывала наросты.
Вадим быстренько прошёл до ближайшего кабинета, пытаясь ступать как можно мягче. И произошло чудо. Он срубил джек-пот.
Васильева занесло в кладовую, где медицинский персонал хранил препараты. В сотнях пачек хранились лекарства, растворы и всякое такое, о чём Вадим и не знал.
Руки немедленно полезли в подсумок на поясе, к списку, завёрнутом в целлофан. Глаза ещё раз пробежались, по словам, и, стали их искать на полках, среди коробок и упаковок, бутылочек и склянок.
Вадим протёр окуляры противогаза, чтобы было лучше видно, и продолжил водить пятном света по полкам.
Не то, опять не то, не то, не то, не то, не то. В противогазе становилось всё душнее. Васильев не мог дышать от напряжения. Стёкла перед глазами запотевали. Хотелось дышать как можно чаще, но КИП не был рассчитан на геройствующего муженька, его создавали для людей более спокойных.
И снять противогаз было нельзя. Ржавая пыль и сюда проникла.
Нашёл! Один из пунктов в списке есть. Следующий обнаружился в шкафчике. Третий в нераскованной коробке на полу.
С последним пунктом пришлось повозиться. Он под потолком хранился.
Дрожащие руки всё сложили в ящик и положили тот в рюкзак.
Вадим посмотрел время. Ещё есть запас.
Васильев вышел в коридор, благодарив бога за то, что не пришлось бежать за лекарствами в ту клоаку, в которую превращался этаж дальше.
Он поскорее добежал до двери к лестнице, выскочил на спуск.
Внизу послышался клёкот и шаги.
Вадим чуть не упал от резкого торможения. По лестнице поднимались монстры, шаркая мягкими подошвами ног и скребя стены когтями.
Вот куда теперь? Наверх хер ли.
Чудища не успели увидеть человека. Тот бесшумно поднялся на третий этаж. На последних ступеньках ноги Вадима опять вляпались в слизь. Здесь она ещё гуще поросла; засохшая, пряма мягкими сталактитами с потолка свисающая.
Твари тоже на третий этаж потянуло. Возможно, что они Вадима услышали.
Васильев вошёл в коридор. На забрале шлема появилась испарина. Воздух пропитала мерзкая влага.
Шаги приближались. Они были слышны даже за закрытой дверью. Её ручка зашевелилась. Суки умели открывать двери.
Вадим спрятался, где успел. Заскочил за каталку, прижался к стене. По костюму потекла прозрачно-алая слизь.
Дверь открылась, в коридоре показались твари. Даже на таком жалком расстоянии, их поначалу можно было спутать с людьми в ОЗК и с противогазами. Мешковатые, чёрные, лоснящиеся, местами раздутые и то расширяющиеся, то сужающиеся тела, и правда, походили на костюмы химической защиты. Вечно шевелящаяся не там где должна голова, словно вся сразу же вдыхала воздух. Огромные круглые глаза, которые можно было сравнить только с окулярами противогаза, смотрели во все стороны не зависимые друг от друга. Одна большая круглая ноздря с шипением, жадно вдыхала воздух. Бесформенная дыра, что заменяла тварям рот, была окружена кривыми, разноразмерными клыками и волосками. Эта пасть чавкала и причмокивала.
Существа замерли. Их глазищи забегали так, что дурно становилось. Ноздри часто и мощно задышали.
Твари задвигались в сторону Вадима.
Васильев забыл, как дышать от страха. Его обязательно заметят. Ещё пара шагов и он окажется, наведу.
Вадим вскинул ствол ВСС и включил фонарик на нём.
Монстры взвизгнули ослеплённые внезапно возникшим светом.
«Винторез» четырежды щёлкнул, прошипел. Дымящиеся гильзы затонули в слизи. Четыре пули вошли в чёрные тела чудищ, по паре в каждое.
Тварей это не убедило подыхать. Из них и кровь-то не особо текла. Густая жижа вышла немного, и всё.
Зато сколько визга было. Всех рожениц разбудили бы, если бы роддом ещё работал.
Монстры ринулись вперёд. Из их пастей вырвались длинные, в полтора метра длиной языки с двумя крючьями на конце.
Вадим зажал спуск. Пустил длинную очередь в одну, а затем и в другую тварь.
У первой продырявило грудь, резануло горло и разорвало голову. Круглая башка слегка сдулась, кожа складками повисла на черепе. Второй, пули попали в живот грудь и плечо.
Это скосило существ, повалило и загнало в вечный сон.
И как по волшебству в коридоре объявились ещё семь тварей. Их распирала злоба и желание здесь, и сейчас убить нарушителя спокойствия.
До них было метров пять. До двери два.
Вадим, не раздумывая побежал к выходу на лестницу.
Монстры его опередили, резво преодолев чуть большее расстояние.
Васильев выстрелил в ближайшую скотину и понёсся прочь.
Твари выпустили в него языки, но никто не дотянулся.
Вадим бежал почти в полной тьме. Пятно света, создаваемое фонариком, прыгало от пола к потолку.
На пути встречались препятствия, часть из которых Вадим врезался, а какие-то успевал заметить и перепрыгнуть, или оббежать.
Васильев увидел поворот, забежал за него и опора под его ногами куда-то внезапно исчезла. Он падал короткое мгновение, после чего больно приземлился на какой-то прибор и свалился с него.
Забрало шлема забрызгало слизью. Всё тело накалилось болью. Встать не получалось, хоть и очень хотелось. А ещё в ушах слышался писк. Не звон как обычно бывает после сильного удара, а именно писк. Многоголосый писк, похожий на… детский.
Болящим телом Вадим почувствовало, как небольшие руки хватают его за одежду.
Васильев отдёрнул правую руку, и стёр с забрала слизь. Он прозрел и оттого захотел ослепнуть.
К нему тянули руки невысокие, худые твари, похожие на тех, что гнались за ним. Подрастающее поколение.
Вадим с воплем дикого ужаса раскидал существ. Одно даже со всей дури огрел ногой.
Человек пополз назад, отмахиваясь от тварей руками и ногами. Мелкие монстры «десятилетки», отскакивали от него и приближались вновь, бегая на четвереньках.
Васильев забился в угол, схватил ВСС и отогнал существ короткой очередью. Патроны в магазине закончились.
Испуганные твари убежали от него окончательно, прижались к противоположным стенкам, спрятались за инкубаторами.
От того, что мельтешение тёмных тел перед глазами Вадима закончились, он смог узреть всю перспективу. Дыра в полу, в которую он провалился, вела в ад созданный безумным художником.
Пол был мягок от гниющих трупов людей и мутировавших животных. На них пищали, визжали и извивались мизерные чёрные тела, до отвращения похожие на младенцев. А слева от Вадима…
Он хотел закричать, но глотка отказалась издавать какие-либо звуки. Всё туловище окаменело от ужаса. Но зато телесная боль перестала чувствоваться, ведь стала неважной, не значительной по сравнению с болью рассудка.
На расстоянии чуть больше метра на него смотрела здоровенная тварь, лежащая на боку, с хилыми руками и ногами, и огромным животом. Кожа на пузе, настолько растянулась, что стала полупрозрачной, и через неё можно было увидеть десятки эмбрионов с разной степенью развития. В матке плавали бесформенные комочки плоти и уже готовые к рождению существа.
Тварь заверещала. Ей было страшно не меньше чем Вадиму. Она звала на помощь. Как хорошо, что та уже была здесь.
Из дыры в потолке появились взрослые особи, готовые ценой своей жизни защитить потомство.
Первый оказавшийся в помещении монстр, сразу же побежал на Вадима.
Патроны в ВСС закончились. Васильев достал из кобуры ТТ и выстрелил твари прямо в голову. Одного выстрела хватило. Существо сдохло.
Не теряя времени и желая как можно скорее выбраться отсюда, Вадим выскочил в коридор, через окно. В нормальные времена, матери, и отцы смотри через это окна на свои рождённые чада. Теперь же, оно служило путём спасения грязного и усталого человека от чудовищ.
Васильев поднялся на ноги и побежал. От увиденного и пережитого, он был готов на любое безумство, способное вызволить его из этого кошмара. Он бежал к очередному окну, занявшему целую стену, и чей взор на улицу был перекрыт слоем ржавой пыли.
За спиной верещали чудовища, не отставая от человека и даже нагоняя его.
Вадим выстрелил в окно. Стекло разбилось на мелкие осколки, и в коридор начала проникать ржавая дымка.
Что творилось на улице, было всё так же не понятно. Туман скрывал всё, что находилось в нём.
Вадим пытался не думать о том безумном поступке, что собирался сделать. Он выкидывал из головы думы о последствиях ждущих его после.
Васильев прыгнул во мглу, навстречу свободе, и почти сразу же врезался в ствол дерева.
Гравитация потянуло его тело к земле. Вадим, цепляясь за кору древа, съехал вниз и очутился среди переплетения коряг.
Падение вышло куда лучше, чем Васильев мог себе представить. Хоть у него и болело всё тело, но зато кости не пострадали.
Он смог потихоньку подняться и хромая пойти по своим следам к питбайку.
Верещание существ со временем отдалялось. Твари не желали уходить из своего жилища. Ну и хер на них.
Вадим шёл с остановками. Ему было необходимо переводить дух и унимать боль.
Глаза Вадима всё время поглядывали на часы. Времени хватало. В запасе была пара минут.
Ноги с каждым шагом становились словно ватными. В руках силы тоже не прибавлялось.
Отдышка была всё больше. Жжение в носоглотке и лёгких усиливалось.
И ещё мешал видеть сраная ржавая пелена перед глазами. Она снова покрыла стёкла противогаза.
Вадим уставшей рукой поднял забрало шлема и протёр круглые стёкла. Не помогло. Васильев ещё раз их протёр. Опять не помогло.
— Да что ж за поебень! — Промычал в резине Вадим и на этот раз со всем усердием протёр стёкла. Ничего не изменилось.
И Вадим допёр до того, что произошло. Пыль осела не на внешней стенке стёкол, а на внутренней. Она проникла в противогаз.
Вадим живо ощупал лицевую часть резиновой маски. Дырок на ней не было, да и не могло быть. Она всё время была защищена забралом.
Со страхом, Васильев провёл трясущимися пальцами по обоим хоботам противогаза и быстро обнаружил проблему.
Шланг, подающий очищенный воздух в противогаз заимел на себе дырку.
Вадим запаниковал, весь задёргался, не зная, что ему делать дальше. Он часто дышал и матерился, забывая, что тем самым больше вдыхает яда.
Голова пульсировала в ритм сердца, кружилась, мутила рассудок.
Васильев был готов заорать от досады. Он ведь выбрался оттуда, из того ада. Выбрался блять, чтобы вот так сдохнуть, на полпути к Арине.
Арина теперь не дождаться лекарств, потому что её дурачок муж умрёт здесь, среди города-мертвеца со всем необходимым в рюкзаке.
«Рюкзак» — подумал Вадим. Он попытался остановить свои мысли на рюкзаке.
Вадим снял его и положил перед собой, потом открыл. В нём лежал скотч и спасение в одном лице.
Васильев взял моток и обклеил клейкой лентой разрыв на хоботе противогаза.
Можно было продолжать путь.
Вадим пошёл ускоренным шагом.
Скотч хоть и перекрыл путь ржавому туману к ноздрям Васильева, но не предотвратил отравление.
Лёгкие уже достаточно приняли в себя яда, чтобы начался медленный процесс убиения.
Вдохи получались болезненными. Даже самые слабые попытки впустить в лёгкие воздух, отдавались сильным жжением, распространяющимся по всему организму. Жгло глаза, рот и нос, жгло грудь, жгло вены, испепеляло кожу.
Боль, которую сначала можно было заглушить мыслями о цели, теперь заняли все мысли.
Понемногу начинало ломить суставы. Зрение становилось хуже.
Вадим практически в агонии дошёл до питбайка, врезаясь во всё подряд. Руки прикоснулись к ручкам руля. Задница и пах к кожаному сидению. И по рукам, и по заднице с пахом прошлась волна боли.
Железный конь завёлся с первой попытки и понёс хозяина на границу мглы.
Вадим ехал ещё не забытым маршрутом, борясь со жжением. Он пылал огнём. Тело от напряжения ослабевало.
Мимо проносились кусты, машины, деревья. Васильев их не замечал. Его глаза уже ничего не замечали, затуманенные агонией.
Езда в слепую до добра не доводит. Переднее колесо зацепилось за что-то, и питдайк сбросил Вадима с себя.
Человек пролетел полтора метра и приземлился в лужу.
Силы идти, бороться выбило, из Вадима, вместе с воздухом из лёгких.
Удар на время заглушил боль. Прохлада воды, охладила горящую от жжения кожу.
Остатками воспалённого разума Вадим осознал, что так просто валяться он не может. Его ждут. Ему нельзя умирать. Если умрёт он, умрёт и Арина с ребёнком. Он должен пожить достаточно чтобы…
Вадим сжал грязь в воде и пополз. Из противогаза вырывался гул рычания.
Налитые кровью глаза выражали гнев на весь мир, на всю вселенную.
Руки цеплялись за землю и тащили Вадима вперёд, к рядом стоящей машине.
Уже почти лишённое разума тело доползло до автомобиля и село опёршись об него.
Вадим вырвал из рюкзака ящик с лекарствами и ещё раз запихнул в него руку. На самом дне лежала ракетница.
С воплем и рычанием Вадим выстрели из ракетницы вверх.
Красный огонёк полетел к небу, преодолевая ржавый туман и кроны деревьев.
Терпя невыносимую боль, Вадим улыбнулся и обнял драгоценный ящик мёртвой хваткой.