У всех дорог есть свойство заканчиваться. На них ты можешь пережить порой невероятные вещи, испытания, увидеть самых удивительных людей.
Дороги переплетаются с другими дорогами, или становятся частью их. Порой они бывают труднопроходимыми, заполненными грязью и огромными лужами. В других же случаях они автобаны, по которым водитель едет на полной скорости, навстречу ветру.
Вадикина дорога тоже закончилась. Он столько повидал на ней, что лучше было бы забыть про это. Ему попадались страшные люди, и ещё более ужасающие чудовища. Он сам порой творил такое, насчёт чего придётся оправдываться перед всевышним.
Как хорошо, что эту дорогу, этот путь не придётся продолжать, ведь у автобуса закончилось топливо.
Рустам остановил автобус посреди поляны и расслабился на промятом сидении.
— Всё, конечная остановка. Дальше автобус не поедет. Попрошу всех пассажиров…
— Давай без этого Рустам. — Заткнула водителя Ксения и снова обратила всё своё внимание к больному. — Ну что, как ты герой?
— Хер… — Вадим закашлялся. Изо рта вылетели брызги и приземлились на резиновую поверхность кислородной маски, подключённой к небулайзеру.
Васильев дышал надрывно, с хрипом, ахами и охами. У него неизвестно до какой степени, были поражены лёгкие. На простое дыхание ему приходилось тратить значительные силы.
Кожу Вадима покрывали повязки с нанесёнными на следы болезни лечебными мазями. Без повязок, эта исхудалая человеческая фигура, выглядела совсем ужасно. Сейчас Васильев походил на чумного; бледный покрытый бубонами.
Как ему удалось выжить, никто не знает. Это чудо, истинное, неподдельное чудо.
После почти двух часов, со времени его отъезда, Рустам заметил вспыхнувшую в небе сигнальную ракету.
Он и Марк быстро надели, что могли для защиты тела, напялили противогазы и понеслись спасать друга.
Вернулись они еле дышащими. Фильтры их противогазов забило ржавой пылью, да и силы у них заканчивались. Вадим во всей своей снаряге был тяжёлым.
С Васильева сбросили всё, осторожно уложили на кровать, и стали откачивать. Сердце у него не билось.
На все запросы Арины сказать что случилось, народ отмалчивался, притворялся, что не слышит её.
Ксеня давила Вадиму на грудь, делал массаж сердца, выпускала воздух из своих лёгких в его лёгкие. Он не просыпался, не показывал хотя бы жалких признаков жизни.
Тогда вмешался Рустам. Водитель оттолкнул медичку, и сам, своими крепкими руками начал давить Вадима. Это помогло. Пациент выжил.
Дальше у Ксении была куча работы. Двое больных, постоянно нуждались в уходе, строгом приёме лекарств, и просто нежности.
Медсестре помогал Марк и Борис Климентьевич. Они оба бегали по салону, приносили Ксении таблетки, мази, растворы, сообщали об улучшении, или ухудшении самочувствия обоих больных, следили за приёмом лекарств.
Два дня Вадим практически ничего не видел, но время, мази и капли вернули ему зрение, хотя правый глаз всё же начал видеть куда хуже, чем левый. Препараты поступали Васильеву в организм, исключительно через капельницу, еда и вода, через трубочку во рту.
С Ариной было не меньше хлопот. Она тоже ослабла, ей тоже надо было строго соблюдать график приёма лекарств и пищи, а так же проверять давление и количество белка в моче.
Если бы мир не рухнул, и Ксения до сих пор работа в больнице, то у неё были бы все шансы получить премию, или повышение.
От момента отъезда из Екатеринбурга, до приезда на поляну, пошла неделя.
Рустам выжал из автобуса всё что смог, под конец вымолил у того, проехать последние сто метров.
«Вояж» встал почти по центру поляны и издох. Он и так уже работал на последнем издыхании, без нормального техобслуживания и приличного топлива. Его дорога закончилась. Ему приходилось колесить ещё до того, как за его руль сел Рустам. Со времён, когда он сошёл с конвейера, прошли годы, он проезжал мимо десятков городов. Он заслужил покой.
Рустам открыл все двери, впустил свежий утренний воздух в салон и закурил. Это была последняя сигарета. Ею Рустам отметил последний день, когда его можно было назвать водителем. Эра машин закончилась, все дороги исчезли. Теперь все будут двигаться пёхом, по тропам.
Так что, можно сказать, что у Рустама началась преждевременная пенсия.
Далее жильцов теперь мёртвого автобуса, ждала подготовка. Подготовка к особому случаю. Арина скоро должна была родить. Срок этого события неумолимо приближался. Прекрасный и ужасный момент; прекрасный от того, что родители, наконец, увидят личико дочки, подержат малышку на руках, ужасный, потому что мир вокруг по волшебству не поменяется к лучшему.
Шли дни. Вадиму понемногу становилось лучше. Его заставляли потихоньку ходить и принимать пищу самостоятельно.
Голос у него стал, как у знатного курильщика, прокуренный, хриплый, грубый, вымученный.
Пятна на коже почти исчезли. На их месте оставались следы, как после оспы.
Живот втянулся, рёбра стали легко считаемы через кожу, голова красовалась голым черепом. Все волосы валялись в мусорном ведре.
Порой Вадим садился у кровати Арины. Они разговаривали. В голосе девушки больше не слышалась обида. Васильев был окончательно прощён. Его поступок не оставил в голове Арины никаких обвинений. Муж её любил, теперь этому не было сомнения.
Марк взял большинство обязанностей на себя. При первой встрече Вадим посчитал его горе отцом одиночкой, неудачником, которого бросила жена, оставив с ним недоразвитого ребёнка. Может, тогда он и был прав, но сейчас язык бы не повернётся сказать о нём такое.
Марк переменился, и словно заново родился. В его голосе и движениях появилось больше уверенности, и меньше зажатости.
С его сыном всё было похуже. Лёша совсем погрузился в себя. Он вечно сидел в каком-нибудь углу и бормотал себе под нос, не пойми что. И даже родной отец не мог вывести пацана из этого состояния.
Не изменился лишь Борис Климентьевич, слишком старый, чтобы меняться. Его взгляды на жизнь и мир были настолько старыми, что они намертво прикипели к разуму старика.
Пожилой радист ещё до катаклизма повидал многое, и какой-то там «Лес», чудовища и злые люди, не могли поколебать его.
В один из ужинов, Вадим сел кушать за стол вместе со всеми остальными. Он так привык к приёму пищи на кровати, что сидение за столом, казалось ему не привычным.
На этот раз, на ужи был консервированный суп неизвестной природы.
— Что это? — Спросил Вадим, подавшего еду Рустама.
— Гороховый суп. — Ответил тот. — Я решил подать еду помузыкальней, а то все в последнее время ходят такие грустные.
Народ улыбнулся, оценил дурацкую шуточку.
— А вообще, не смотрите, что он так выглядит. Я его пробовал. Он ничего. — Прибавил друзья уверенности Рустам.
Вадим первый попробовал варево.
— Есть можно. — Его вердикт был сигналом.
Все начали класть ложки супа в голодные рты.
— Теперь, наверное, будем жилища строить, раз автобус всё? — Спросил Марк.
— Надо бы. — Согласился Борис Климентьевич. — Зимой в этой стальной коробке будет холодно. Надо хотя бы землянки вырыть.
— Да. А автобус будем, как… этот… ДОТ использовать. — Сказал Вадим.
Светлые идеи приходили одна за другой. Уже и про ров речь пошла, и про обеспечение лагеря водой, и про всякое другое. Но тут вмешала Арина.
— Ребята! — Взвизгнула она, лёжа на кровати.
Все резко глянули на неё.
— У меня… воды отошли.
Люди не сразу поняли смысл сказанного, а потом допетрили, и подорвались.
— Горячую воду и полотенца сюда! Положите её поудобнее! Быстрее мать вашу! — Надавала команд Ксения.
Борис Климентьевич побежал за водой. Марк понабрал чистых полотенец. Вадим и Рустам помогли Арине улечься так, чтобы ей было удобнее рожать. Делали они это, слушая упрёки медички.
Вода в пыльный тазик была налита, полотенца были не те, муженёк жену не правильно укладывал.
Под Арину наложили подушек, устроили её так удобно как смогли. Воду добыли. Самые лучшие полотенца притащили.
Арина кричала, потела.
— Возьми её за руку дебил! — Накричала на Вадима Ксения.
Растерявшийся Вадим выполнил приказ. Жена так сжала ему руку, что он побоялся, как бы та её не сломала.
Ксеня вымыла руки, расставила ноги Арины как можно шире и сказала:
— А ты дорогая, тужься! Давай! Сильнее! Сильнее говорю! Из тебя так ребёнок не выйдет! — Ксения кричала, а у самой руки тряслись. Она никогда не принимала родов. Всё, что она и другие сейчас сделали, у неё было подчерпнуто из медицинских книжек.
— Ты слышала её Арин? Тужься. — Мягко, но настойчиво сказал Вадим. — Вот так. Так ведь? — Васильев посмотрел на Ксению.
— Так-так. Э-э… Головка!.. Головка появляется! Ещё немного Арина!
— А крови-то сколько. — Удивлялся Рустам. — Столько и должно быть?
— Ага. — Подтвердили Марк. Борис Климентьевич почему-то промолчал, хотя у него-то точно были дети.
В уши всех людей окружавших роженицу, влетел визг.
Ксения держала новорождённую девочку всю покрытую алым.
Выпустившая из себя ребёнка и семь потов Арина, протяжно выдохнула.
— Теперь вроде пуповину… — Недоговорил Вадим.
— Я знаю. — Сказала Ксения. — Чистый нож сюда.
Рустам дал нож.
Ксеня разрезала пуповину и передала ребёнка матери.
Арина улыбалась сквозь гримасу мучений.
Вадим легонечко дотронулся до дочки кончиками пальцев. Та была мокрая, тёплая, дрожащая.
У Вадима непроизвольно потекли слёзы. Всё было не зря. Все эти месяцы пути, боли, нужды, крови, пережиты, дорога закончилась, и у неё хороший конец. Но…
***
Ранее утро обещало жаркий день. Небо было ясное, с лишь парочкой облачков.
Вадим уже не спал, да он вроде вообще не спал. Мысли не давали ему уснуть. У него ведь дочь родилась. Маленький лучик света в царстве тьмы.
Он слез с пастели, надел спортивки, доковылял до спиртовки и поставил греться чайник. Пока тот грелся, Вадим решил передохнуть за столом. Слишком уж много он сделал со своим-то самочувствием.
Чайник грелся. И очень удачно, ведь скоро автобус должны были посетить гости.
Роды Арины не прошли бесследно для этой местности. Запах её крови пролетел через открытые бойницы и разлетелся во все стороны. Созывая тем самым гостей.
Те получили приглашение ещё ночью, пустили слюни и не спеша пошли к новым соседям.
И вот пока чайник грелся, а Вадим, не переставая глядел в сторону жены, гости вышли на поляну. Здоровенные твари, с плоскими, чем-то похожими на человечески лица мордами, одинаково ловко двигающиеся на двух и четырёх конечностях.
Жильцы автобуса не знали о гостях, не ведали они так же, что на радостях забыли поставить часового. Алес бы их за это вздрючил.
Монстры подошли вплотную к автобусу, встали на задние лапы и прислонили ноздри на приплюснутых коротких носах к открытым бойницам.
Вадим ужаснулся. Одна из открытых бойниц была над обеденным столом, за которым он сидел.
Автобус слегка покачнулся. Люди мигом проснулись.
— Что это? — Спросила Арина, прижимая к себе дочь.
— Тише. — Попросил Вадим и указал на нос, торчащий из бойницы.
Но младенец не захотел слушать папу. Девочка зарыдала, разбуженная столь бесцеремонно.
Через сталь автобуса пробился рёв. Чудища услышали добычу.
— За оружием! — Крикнул Вадим и пошагал к ящикам с автоматами, держась за мебель.
Его перегнали буквально все. Даже старый Борис Климентьевич.
Марк дал по автомату Рустаму, старику, Ксении и себе.
— А мне? — Спросил Васильев.
— Да куда тебе-то? Ты еле стоишь? — Тоже спросил Марк.
— Давай говорю! — Разозлился Вадим.
Марк не смог отказать. Отдал уже заряженный АК и два запасных магазина.
Вадим вернулся к своей семье и сел рядом.
Девочка к тому моменту замолчала. Арина дала ей грудь. Ребёнок жадно впился в сосок и начал кушать.
Автобус ещё раз покачнулся. На его левом борту появилась вмятина, а на правом тут же засверкали утренним светом разрезы.
— Ебать… Да они броню рвут как бумагу! — Испугался Рустам.
Всё новые и новые когти впивались в сталь, и резали, терзали её.
И вот уже образовалась дыра достаточного размера, чтобы одна из тварей смогла просунуть в неё лапу по самое плечо.
Борис Климентьевич выстрелил в конечность существа. Три автоматные пули увязли в коже.
Монстр взревел, вытащил лапу и стал со всей дури раскачивать «Вояж». Собратья присоединились к нему.
Многотонная махина поддавалась
С полок валились даже прикреплённые к ним вещи. Ящики с боеприпасами упали, рассыпав патроны. Чайник разбрызгал кипяток, ударившись об пол.
Автобус встал на два колеса, Твари поддели его за днище и перевернули.
Перспектива внутри «Вояжа» резко изменилась. Людей понесло к правому борту. Всё перевернуло. На мгновение воцарился хаос.
Арину и ребёнка чудом не придавило кроватью. Вадим получил книгой по голове и заработал шишку.
— Блять! — Выругался Рустам. — Нога! — На его ступню упал ящик со всякой всячиной внутри.
К Рустаму подползла облитая раствором глюкозы Ксения. Она посмотрела ногу и сказала диагноз:
— Перелома нет. Но болеть будет долго.
Твари не успокаивались, вынюхивали и пытались достать людей.
Одна из них, смогла вырвать бронепластину, приваренную на лобовом окне.
Теперь вход внутрь был открыт.
Добыча встретила хищников залпом из автоматов. Пули исковеркали всю морду монстру, полезшему в автобус вперёд всех. Какая-то из них смогла убить тварь.
Марк и Борис Климентьевич накидали на пути тварей мебель, соорудили баррикады на скорую руку. Но разве могла кучка мусора остановить существ, рвущих сталь? Нет, разумеется.
Те не замечали препятствий. Даже пули не особо их тормозили.
— Ксень! Открывай люк! — Крикнул Рустам.
В конце автобуса, на перевёрнутом потолке был люк.
Ксения подскочила к нему и попыталась открыть. Железка шла тяжело.
— Ударь! — подсказал подползавший к Ксении Рустам.
Медичка так сильно как могла, ударила по люку ногой.
Рустам посмотрел какова обстановка снаружи. У люка твари не тёрлись. Они все сбежались к пролому.
— Сюда! — Крикнул Рустам. — Наружу!
— Ты сдурел?! — Задал верный вопрос Вадим.
— Ага! Полностью ёбнулся! Очень хочу спастись! — Ответил Рустам, и первый же выполз наружу.
Вадим подтолкнул жену к люку.
— Вылезай отсюда! — Сказал он ей.
Выползшая под лучи солнца Ксения, приняла у Арины ребёнка, а потом помогла выползти на свет и самой девушке.
Далее ретировался Лёша. Потом Борис Климентьевич. Вадима пришлось вытаскивать.
Марк же перед тем как выпрыгнуть из автобуса, оставил тварям подарок, в виде гранаты, брошенной к остальным боеприпасам.
— Съёбываем! — Марк поднял всех и погнал прочь от «Вояжа».
Прогремел взрыв. Людей повалило. Половину тварей превратило в кровавые ошмётки. По всей поляне разлетелись куски автобуса.
Люди не вставали, испуганные взрывом. Только один единственный из них встал и побежал дальше.
Марк поднял голову. Это убегал его сын.
— Лёша! — Крикнул Марк, в спину убегающему чаду, и тоже вскочил да побежал.
— Лёша! — Повторил Марк.
Сын его как будто не слышал. Продолжал всё так же бежать, да ещё и надевая противогаз. Откуда он у него вообще?
Марк догнал сына и схватил за футболку.
Лёша резко обернулся.
У обоих зазвенело в ушах от выстрела.
Марк отпустил сына, отпрянул от него, схватился за грудь, упал.
Мальчик, побежал дальше. Для него словно ничего не произошло. Он спрятал ТТ Бориса Климентьевича за пояс и скрылся в полумраке деревьев.
Марк проводил сына недоумевающим взглядом слезящихся глаз, и умер.
Тут к нему подбежали, остальные ошарашенные произошедшим. Никто не мог произнести не звука от удивления. Только девочка надрывалась, случайно выражая эмоции взрослых.
Выжившие твари пришли в себя, заревели, заметали грязь. Их по-настоящему разозлили. Они были готовы убивать людей не ради пропитания, а ради мести.
Монстры побежали к жертвам.
— Бежим! — Крикнул Вадим.
— Куда?! — Вырвалось у Рустама.
— Не знаю! — Ответил Васильев и потянул жену за собой, к деревьям. У них было спасение. Там были единственные укрытия.
Люди бежали от чудовищ, без шансов убежать. Твари двигались слишком быстро.
Вадим всё тянул Арину за собой, сжимая её руку до боли. Ребёнок визжал взахлёб.
До деревьев оставалось всего ничего. Люди почти добрались до призрачного спасения, но их остановили. Из «Леса» выползла тварь покрупнее всех тех, что гнались за людьми.
Танк.
Он выстрелил из орудия. Сразу несколько монстров разорвало на куски.
Из башни танка вылез человек и начал долбить по существам из пулемёта.
Чаща извергла из себя ещё бронетехнику. БТРы, БМП и всякие другие машины. Между ними встали люди с автоматами. И все застреляли.
Жильцы разрушенного автобуса приникли к земле. Над их головами пролетали пули и снаряды.
У тварей не было шансов. Их разнесли за мгновение.
Стрельба замолкла. Люди опустили оружие. Стволы пушек стали выпускать не снаряды, а дым.
Кучка выживших потихоньку поднялись на ноги, шатаясь и дрожа.
— Мы мирные! — Крикнул «прокуренным» голосом Вадим. В его интонация слышался страх.
Васильев бросил автомат на землю. Остальные тоже бросили всё, что могло быть похоже на оружие.
Незнакомцы молчали, просто смотрели. Из-за их спин появился некто более расположенный к разговору. Этот кто-то пошёл к выжившим.
Он снял противогаз и Вадим чуть не упал от удивления, а Арина визжа от радости побежала к этому человеку.
Её любимый папаша нашёлся.
Чеслав Григорич обнял дочь, одетую в одну ночнушку и перепачканную с ног до головы.
Папаша не изменился ни на йоту. Он был всё такой же жилистый, краснолицый, изрядно полысевший и полностью посидевший. На его лице красовались такие, как и прежде усы.
Вадим подошёл к нему и жене неуверенно.
Чеслав Григорич поглядывал на внучку, умиляясь и улыбаясь.
Резко его взгляд обратился к Вадиму.
— Плохо выглядишь зятёк. — Сказал папаша.
— За дочкой вашей ухаживал. — Васильев даже не улыбнулся.
Чеслав Григорич отпустил дочь, подошёл к Вадиму и пожал ему руку.
— Молодец. — Добавил к рукопожатию он.
Вадим только кивнул.
— Пап, как вы нас нашли? — Спросила Арина.
— По следам. — Чеслав Григорич глянул на дочь и сразу заулыбался всем лицом. — Эта ваша… — папаша не смог определить по горящим обломкам, на какой технике ехала его дочь, — оставляла, хороши следы.
— А время-то вы зря не теряли. — Вадим взглядом указал на целую толпу вооружённых людей.
— Это ещё не всё. Неподалёку человек пятьдесят прячется… А что же мы здесь стоим. Вы столько пережили. Идёмте за мной. Эй! Вы! — Обратился к знакомым дочери Чеслав Григорич. — Тоже за нами идите! Гостями будете!
Они взяли тело Марка, — того надо было похоронить по-людски, — и пошли на встречу с настоящей безопасностью.
Вадим улыбался, не смотря на боль и усталость. Ведь дорога, по которой он, Арина и все остальные шли слишком долгие месяцы, наконец-то закончилась. Все дороги заканчиваются. Закончилась и эта. И никто не будет по ней скучать.