Солнце, с осторожностью, достойной мыши, выглянуло из-за горизонта. Осветило ставший чужеродным мир.
Старые деревья здесь пожирались, распадались на питательный биоматериал, связанные корнями незнакомой растительности. Зеленоватая дымка медленно проплывала вдоль деревянных великанов, убивая всё, не способное её вдыхать.
Среди этой дымки, на раздолбанном асфальте, стоял автобус, слегка покорёженный, покрытый следами от попадания пуль, как больной чумой человек бубонами.
Внутри стальной конструкции, прятались люди и думали.
Алес ходил, взад-вперёд опустив голову и оперев руки о бока. Марк всё не мог наговориться с сыном. За две недели у них накопилось много тем для разговора. Ксения штопала бледного Илью. У Ильи вокруг глаз потемнело, а во всех остальных местах побелело. Плохо выглядел мужик. Рустам на месте водителя отдыхал, да в бойницы поглядывал. Борис Климентьевич, разложив вокруг себя радиооборудование, слушал эфир. Уже молчало всё. За две недели ничего не осталось, кроме бесконечно повторяющихся оповещений, бесполезных, очевидных, сильно заглушённых помехами.
Вадим и Арина просто сидели на полу, обнявшись, счастливые тем, что они вместе, и пускай за пределами автобуса ад, зато здесь они вместе.
— Ну и куда дальше двинем? — Спросил Рустам. — Вечно мы стоять не можем, а то ведь кто-нибудь найдёт.
— Дальше, на, восток, надо. — Сказал Илья. У него даже голос шатался.
— А зачем? — Спросил Вадим. — За две недели эта дрянь могла подвинуться на сотни километров. Лучше здесь где-нибудь засесть. Безопасное место найти. Я не потащу беременную жену через всю страну, заражённую «Лесом».
— И я не хочу рисковать сыном. — Согласился Марк.
— Значит безпечне место. — Алес остановился. — И какое? Есть что на примете?
Никто не ответил.
— Нет идей? — Снова спросил поляк. — Тогда пшейдзьмы далей, пока не найдём другой путь. Рустам, нам нужен запас, знаешь, где-нибудь блиский селение?
— Мы щас возле самой Вологды, но там, наверное, опасно. Можно в соседние деревни съездить.
— Попробуем. — Согласился Алес. — Старик, ты знаешь эти места?
— Да. Моя деревня тут недалеко, чуть южнее Вологды. В неё лучше скататься. У меня там есть некоторые вещи полезные.
— Так и сделаем. — Сказал поляк.
Рустам завёл мотор и нажал на педаль газа. «Вояж» раскачивался на разрушенной дороге, кренился с бока на бок.
Асфальт раскрошился от чудовищно быстрого разрастания «Леса», покрылся буграми и ямами.
Метры давались автобусу не просто, даже с новой подвеской и колёсами. При старых комплектующих, он бы встрял.
Но иногда, попадались нормальные участки дороги, немного, покрытые трещинами и свежей растительностью из них выпирающей.
Знакомую эстакаду, Рустам был вынужден объезжать. Она вся развалилась из-за росших рядом деревьев.
Алес поочерёдно заглядывал в каждую бойницу, вглядывался в полумрак среди не самой приятной на вид растительности. Пока всё спокойно было. Никто на рёв мотора не сбегался.
— Что страшно вокруг смотреть? — Спросил Вадим у друга.
— Трохен.… Да. — Через силу признался поляк. — Как в страшным сне. — Договорил он и пошёл к следующей бойнице.
— Мне тоже это всё на страшный сон кажется. — Сказала Арина, положив голову на ляжки мужа. — Столько смертей, крови… Люди гибнут не знамо от чего.… И этот «Лес». Я часто смотрела на него через окно своей камеры, и потом он снился мне в кошмарах.
Вадим погладил жену по плечу, нежно, как котёнка.
— Я всё думала, как же нам дальше жить, при таком. Что с нашим ребёнком станет, как нам его растить.… Сможет ли папа нас найти.
— Может, расскажешь, кто он такой? Точно ведь не обычный глава юридической фирмы. И что, и вправду бандит бывший, слухи не врали?
— Ну как бандит… Он проблемы с законом решал, у некоторых не хороших личностей. У него связи ещё со времён учёбы в вузе были, и он ими пользовался. Помню даже как к нему домой приходили люди за помощью. Все как те бандиты из «Жмурок», что ты недавно смотрел. Так что, может и он бандитом был,… не знаю… Я, пыталась всю жизнь об этом не думать. Но сейчас он хороший человек. Он мне обещал, что прекратит дела с всякими там Борисами.
— Видимо не совсем он свои дела забросил, раз Клык после его звонка, с тобой обходительный был.
— Видимо да, но я всё равно хочу, чтобы он нас нашёл. Ты ведь понимаешь, какой бы он ни был, он мой отец. Ближе него у меня только ты. — Арина посмотрела в глаза мужу.
— Понимаю. Я всё понимаю.
Ксения, стоящая рядом на коленях, устало вздохнула.
— Что с тобой? С Ильёй проблемы? — Спросил Васильев.
— Хреново мне. — Ответил за медичку Илья. — Даже лежать трудно.
— Он много крови потерял. Вся одежда вон, в крови. Переливание нужно.
— Ну, так давай сделаем. — Сказал Вадим.
— Здесь нельзя. Не при такой качке. Легко можно напортачить. Вот до деревни дотянем и тогда сделаем. У тебя хоть какая группа крови дурачина?
— Вторая положительная.
— У кого вторая положительная группа крови? — Спросила у всех Ксения.
— У меня. — Быстро крикнул Рустам, не оборачиваясь. У него сегодня было самое трудное вождение в жизни.
— Ну, пиздец. От этого ещё теперь кровь перекачивать. — Сказал Илья.
— Не привередничай. — Посоветовала Ксения.
Вадим услышал в голосе медички некоторые нотки, намёк для Ильи. Ей тоже не нравился Рустам, за ту мимолётную слабость, просто она в отличие от бугая, не осмеливалась высказывать недовольства вслух. Словно она имела право хоть кого-то в чём-то упрекать, после внезапного раскрытия её вранья. Васильев не забыл, как она прятала тушёнку в рюкзаке, рассказывая, что у неё всё украли. Все насчёт этого молчат, не напоминают, потому что повода не было, да и Ксения со всеми обходительная с тех пор.
«Вояж» обогнул Вологду. Чёрт знает сколько часов и топлива на это убил. Вот только когда он от города стал отдаляться, солнце уже было в зените.
Между деревьев проходили яркие полоски света. Под самими кронами древесных чудищ, всё так и царил полумрак. Крупная листва на ветвях, росла очень обильно, не пропуская часть света через себя. Так что возле стволов деревьев всё так же клубилась зеленоватая дымка. Алес это подметил и запомнил. Дымок испаряется под действием солнечного света. Полезная информация. Подобная и жизнь может спасти.
— Эй, дед, показывай, где твоя деревня-то хоть. — Сказал Рустам.
Старик оторвался от радио, кряхтя, встал и, пройдя через весь салон, подошёл к водителю.
— Так сразу и не поймёшь. Всё изменилось ведь. — Сказал Борис Климентьевич, почёсывая репу.
— Прекрасно бля. Может я еду не туда, а вы мне даже об этом сказать не можете.
— Ну, уж простите, что здесь всё хуже, чем после бомбёжки. Вы б, наверное, тоже родной город сейчас не узнали.
Эти слова Рустама разозлили.
— А вот про мой город не надо тут! — Крикнул он и замолк.
Проползли по разрушенной дороге ещё час. Поездка по ухабам всех утомила и Рустама попросили остановить треклятый автобус.
— Нет, так справа не пойдёт. Разведку надо спендзиць.
Вадим хотел подняться и предложить свою кандидатуру, но Арина его удержала. Не одобряла она вдруг разыгравшегося геройства муженька.
Марку пойти в разведку, никто из-за сына не предложил. Илья был ранен. Ксения врач. Рустам водитель. Старик, старик.
Алес вздохнул и, взяв противогаз, самолично вышел наружу.
— Какое хоть назва искать? — Спросил он у старика, прежде чем уйти.
— Справа от дороги должен быть указатель, с названием «Михалёво».
Поляк кивнул и пошёл вперёд, переступая через ямы и выпирающие из асфальта корни.
Дед перекрестился ему вслед, пробормотал нечто уберегающее.
— Хоть бы вернулся. Без него пропадём. — Сказал Борис Климентьевич после быстрой молитвы.
— А кто если не он? Ещё один боец у нас валяется бледный как смерть. — Спросил его Рустам.
Старик промолчал.
Поляк всё отдалялся, осматривая по сторонам и держа оружие наготове, пока совсем не исчез из вида.
Люди замолкли. Даже Илья перестал издавать страдальческие звуки. Все стали прислушиваться.
Поняли пассажиры автобуса, всю свою беззащитность без солдата, только стоило тому уйти. Если сейчас к автобусу не дай бог что-нибудь подкрадётся и потом нападёт, что они будут делать? Растеряются, конечно же. Это там, в тюрьме они сражались с людьми, с понятным противником, да и просто выбора тогда не было. Беги, проливай кровь, или умирай вместе с остальными, вот и всё, из чего тогда могли выбирать эти люди. Они были зверьми, которых заперли в клетке и драконили несколько недель подряд. Но теперь, они снова люди. Испуганные, жалкие люди в стальной коробке. Наведайся к ним, и получишь кучу свежего лакомства.
Вадим, совсем занервничав, встал и пошёл к бойнице. Посмотрел в неё. Ничего, только деревья. Пошёл к следующей. Ничего. И так по кругу, как Алес.
— Идёт! — Радостно сообщил Рустам.
Народ подорвался со своих мест и побежал к лобовым бойницам, чтобы самим убедиться, что солдат возвращается.
Поляк шёл не спеша, всё так же осторожно.
— Ну, что там? — Спросил Вадим, когда дверь не успела ещё толком открыться.
— Ещё пять сотен метров. Там машина стоит, так что сразу заметите. — Ответил Алес и залез в автобус. — Как всё было без меня?
— Нормально. Я никого не видел. — Сказал Вадим.
Поляк улыбнулся.
— Зух Вадим. — Похвалил он приятеля.
«Вояж» рявкнул и стал перескакивать препятствия. Пятьсот метров он проехал без напрягов, слегка потряхиваясь и в конце этого маленького пути, остановился возле грязной, покорёженной машины с надписью ДПС на капоте.
— Ухты, а машинка-то много дерьма пережила. — Сказал Рустам, рассматривая брошенный транспорт.
— Ты лучше не на машину гляди, а на дорогу к деревне. — Вадим указал пальцем в сторону дороги, от которой осталось одно название.
— Я туда не того… не проеду. — Сразу сказал водитель. — Ну, может на метров, двести протиснусь и всё.
— А далеко дальше до вашей деревни Борис Климентьевич? — Спросил у старика Марк.
— Чуть меньше километра. — Ответил радист.
— Не слишком ли опасно настолько от автобуса отходить? Давайте поедим дальше. — Предложила Ксения.
— Нет, нельзя. Автобусу дизель нужен, а нам жратва. Патронами мы ведь питаться не будем? — Сказал Рустам.
— Тогда Рустам, посунонць сен… двинься, насколько сможешь, а дальше я, Вадим, стажец и Марк пуйдзьмы пешком. — Надавал всем приказов Алес, и стал готовиться к походу.
Арина хотела возразить, хотела не пускать мужа на самоубийственную ходьбу в деревню, но теперь тот её оставил, взглядом и мотком головой.
— Так надо. — Сказал он. — Без еды и топлива мы долго не проживём.
Жена печально кивнула, всё понимая.
Алес выдал напарникам оружие, предупредил, чтобы держались поближе к свету и подальше от тени, Рустаму и женщинам, приказал смотреть в оба, и в случае чего сигналить.
Небольшая группа вышла из автобуса, под лучи света божьего. У Вадима непроизвольно затряслись коленки, пробежал холодок по всему телу, не смотря на жару.
— Напшуд. — Сказал поляк, махнув в направлении деревни.
Люди пошли, молча, не только ступая, но и дыша с запредельной осторожностью.
Шагали исключительно по освещённым участкам, друг за другом, по следам впереди идущего.
О том, что здесь когда-то была дорога, напоминали лишь остатки асфальта, выглядывающие из грязи и травы.
С каждым метром, Вадиму становилось всё страшнее. Единственное надёжное укрытие всё отдалялось, а окружающее пространство, казалось всё более враждебным. Васильев чувствовал себя первобытным человеком, вылезшим из уютной пещеры, в мир, где всё хочет тебя убить.
По большей части, его ощущения, были правдивы. Один раз, Алес наступил на неприметный не то корешок, не то лиану, не то стебель, и в туже секунду бутон, выросший на ближайшем дереве, резко раскрылся, и плюнулся кислотой. Поляка спасли лишь, его выучки и рефлексы. Он отпрыгнул, сбив с ног Марка.
— Вкурвиць сен! — Выругался бывший солдат. — Осторожней надо быть. — Добавил он, мгновенно успокоившись.
Дыбящуюся и шипящую землю, люди обошли, и переступили все мелкие, мясистые корешки.
Группа поняла, что добралась до деревни, только когда уже вплотную подошли к её постройкам. Марк первый заметил среди кустов и стволов деревьев, то, что осталось от дома с двухскатной крышей. Кривое древо, переплетающееся ветвями с братьями, разорвало здание на куски. Раскиданные вокруг доски, брёвна и другие части дома, покрылись пупырчатым мхом и слизью. «Лес» и из них делал питательную биодобавку.
— Страшно смотреть на родную деревню. — Сказал Борис Климентьевич.
Из-за деревьев показывались и другие дома. Каким-то повезло больше, каким-то меньше.
— Эх, Тамары дом. — Сказал старик, да перекрестился. — Толькин. — Ещё сказал радист и снова перекрестился. — И никого ведь не видно. Не души.
Вадим всматривался в пустые глазницы зданий, видя только мрак. Вымерла деревня.
— А вот и мой. — Показал Борис Климентьевич на дом с обрушившейся крышей, разбитыми стёклами на окнах, и прижавшемуся к нему гаражу.
— Осторожно заходим. — Приказал Алес.
Группа приблизилась к дому, глянула в окна и вошла.
В комнаты, через разбитые окна намело грязи и гнилых листьев. Шкафы, тумбочки, различные ящики, были вскрыты, их содержимое брошено на пол.
— Дверь взломали. — Сказал старик, поднимая ржавенький замок с земли. — Кто-то здесь ещё должен быть.
— Посмотри Борис Климентьевич, осталось ли в доме ещё что-нибудь полезное. — Попросил Вадим.
Хозяин жилища вошёл внутрь. При виде следов погрома, взгляд его совсем померк.
— Эх, бедненький мой. — Произнёс старик, проходя на кухню.
Холодильник и вся кухонная мебель стояли раскрытые. Первый так и вовсе опустошённый. В нём даже льда не осталось.
Половик, лежавший на полу, кинут в угол, а прятавшийся за ним спуск в подвал зиял чернотой.
Борис Климентьевич спустился в вместилище сырого и спёртого воздуха.
— Всё украли! Ничего не осталось! — Крикнул старец из подвала.
— Стрых… Чердак, на нём что-нибудь есть? — Спросил Алес у поднимающегося старика.
— Хлам один. Надо ещё, гараж проверить. У меня там всё самое важное: инструменты, запчасти для радиооборудования, топливо, тушёнка, много чего.
Гараж, неизвестные взломать не смогли. На его дверях, висел, замок посерьёзней, здоровенный, блестящий, видно что, что-то важное хранящий. С таким, по-тихому не разобраться, без ключей.
Борис Климентьевич достал из кармана штанов небольшую связку ключей и отпер ворота.
Внутренне убранство гаража источало атмосферу уюта. Это место было не только укрытием для машины и всякой всячины для неё, но и местом работы, досуга, и вообще большей части жизни владельца.
Сразу за воротами, стоял дряхленький «запорожец», покрытый красной краской. Стены по бокам от машины, были заставлены канистрами и деталями, а сзади находилось, второе жильё Бориса Климентьевича.
Верстак, инструменты, оборудование, это не всё что здесь имелось. В углу ютилась раскладушка. Рядышком, стояла старинный телевизор на ножках, ещё чёрно-белый. Над ним, на гвоздике висел охотничий карабин СКС и потрёпанный, советских времён, рюкзак, отлично приспособленный для походов в лес.
— Вот эти две канистры берите. В них дизель. Должен быть ещё пригодный. — Сказал старик, а сам пошёл к верстаку.
Из-под него, радист достал металлический ящик, частично наполненный инструментами. В него Борис Климентьевич, ещё положил запчасти для радио и какие-то пожелтевшие журнальчики.
— Помогите-ка сынки, помогите, эти доски отодвинуть. — Старик опустился на четвереньки, когда с ящиком было покончено. — У меня подполом схрон. С тушёнкой и ещё парой вещей.
Марк подошёл к Борису Климентьевичу и они вместе стали отрывать доски от пола.
Алес и Вадим пока, следили за округой.
Старик достал из-под пола, ящик и мешок. Оба, громоздкие, шумные.
— Охренеть, сколько консервов. — Марк, сглотнул наполнившую рот слюну. — Ребята нам тут на… даже не знаю, на сколько… на долго хватит. Мясо, рыба, овощи, фрукты. Ну, вы дедуль и запасливый.
Борис Климентьевич широко улыбнулся, открывая ящик.
— А то. Я, да и семья моя столько пережили. Голод послевоенный, кризисы, Афган, девяностые. После такого, я по-другому и не могу уже. — Старец внимательно просмотрел всё содержимое ящика. Там лежали: лекарства, карты, упаковки с патронами калибра 7.62х25, всякого другого по мелочи, и коробочка.
Дед её схватил и раскрыл, словно это для него очень личное было, самое дорогое.
В коробке оказался пистолет, ТТ, воронённый, царапанный, но в целом, выглядящий, как новый. На его корпусе, было ножом выцарапано слово, странное для него, вот прям совершенно не подходящее, на немецком: «Tod». Вроде бы «смерть» по-нашему.
Борис Климентьевич облегчённо вздохнул.
— Здесь больше ничего нет. Ну, разве что… Вадим, возьми Арине своей раскладушку. Она у тебя в положении. Ей на холодном полу спать вредно.
Вадим кивнул и пошёл за раскладушкой.
Алес, этого будто не заметил. Поляк продолжал смотреть в пространство между деревьями. Между определёнными деревьями.
— Там кто-то есть. — Бывший солдат, медленно и незаметно снял оружие с предохранителя.
— Где? — Испуганно спросил Марк, прячась за машиной.
— Вон, где крыша синего дома из-за деревьев выглядывает.
— Бля. Этого нам ещё не хватало. — Сказал Вадим. — Кто там хоть?
— Не знаю, но он медленный, нерухавы. — Ответил Алес. — Вместе мы его завалимы. Выходим, якбы его не заметили, а как ближе подейдземы, резко нападём.
Мужики собрали вещи. Вадим водрузил на спину рюкзак с деталями и инструментами, да раскладушку взял.
Выдвинулись. Осторожненько пошли, не глядя на заветную точку. А там скрипнуло что-то. Совсем некто непутёвый был.
— Атаковаць! — Резко выкрикнул Алес, и первый поскакал к укрытию неизвестного, крича и матюгаясь. Остальные за ним побежали, тоже крича и брань по округе разнося. Если бы это дело не посреди страшного леса происходило, то эта сцена со стороны выглядела бы комично. Хотя, она и так выглядела комично.
Кто-то впереди выскочил из кустов и сразу же споткнулся, повалился лицом в грязь и ружьё туда же увалил. Человек, с простеньким самодельным противогазом на лице.
— Сдаюсь!!! — Завизжал он. — Сдаюсь!!! Не убивайте!!!
Алес ногой заставил ружьё отлететь от хозяина.
Четыре ствола нацелились на грудь и голову неизвестного.
— Кто!? Ты?! — Крикнул, разбрызгивая слюну Алес, чтобы страшнее выглядеть. — Снял маску!
Человек повиновался.
— Хе-хе. — Усмехнулся старик и опустил оружие. — Успокойтесь ребята. Это Стёпа Молоток.
Молодое лицо, красное, вспотевшее, испуганное, да ещё и с дурацкими усиками из чёрного пушка, смотрело на напавших с таким страхом, что и описать-то сложно. Чёрные глаза метались от одного человека к другому, круглые, крупные.
— Кто? — Спросил Вадим.
— Стёпа Молоток… Молотов вернее. Внук одной нашей…
— Стоять! Оружие на землю! Руки поднять! — Донёсся сзади голос, явно не терпящий неповиновения.
Четвёрка сделала всё как приказывали.
Борис Климентьевич обернулся, а за тем и остальные.
Среди полянки, заросшей не аппетитными грибами, стояла бабка. С широким тазом, морщинистым, истинно деревенским лицом, погрубевшим от нелёгкой жизни. Тело бабки скрывалось под кустарным защитным костюмом, сделанном из спортивного костюма времён олимпиады восьмидесятого года, сварочных перчаток и резиновых сапог. Но кому всё это было нужно, кто на всё это смотрел, когда на них дулом глядело ружьё? Ответ очевиден и не нуждается в написании.
— Нюрушка.… Это же я… Боря. — Пытаясь улыбаться, сказал старик.
— Да узнала я тебя старого чёрта. Но это не значит, что тебе можно расслабляться. Подними руки повыше и не двигайся. А ты вставай, давай непутёвый, ох, как же тебя только в ГАИ взяли.
Внучок поднялся на ноги и сам догадался собрать оружие недоброжелателей.
— Нюра, недоразумение это. — Стал оправдываться Борис Климентьевич. — Не хотели мы ему навредить.
— Ага, не хотел. — Бабка подошла ближе. — Как в тот раз, когда он ещё маленький был, ты его по всей деревне с прутом гонял?
— Ну, баб Нюр, не надо ща про это. — Попросил внук, смущаясь. Никто не заставит молодого парня смущаться больше чем родня, ну разве что голая девушка.
— Нюра, итить твою налево! Опусти сраное ружьё! Я сосед твой, или кто?! Столько лет рядом прожили! Опусти, кому говорю! — Рассвирепел старик. — Жили всю жизнь душа в душу, почти как суженные, а ты на меня теперь ружьё… Дура!
Бабка ухмыльнулась и повесила оружие за спину.
— Отдай им их оружие Стёпа.
— Но баб Нюр…
— Делай что сказано.
Внук с недовольством отдал автоматы чужакам.
Старушка подошла к Борису Климентьевичу и обняла.
— Ты где чёрт плешивый пропадал? Я уж думала и тебя того… схорчили.
— К Семёну ездил, однокашнику моему. Меня там зеки схватили и в колонию увезли. Вот там я и был всё это время, пока эти люди не помогли сбежать.
Бабка опустила деда.
— А от деревни нашей за эту пору, вот только это и осталось. — Старуха посмотрела на округу. — И я ещё.
— Неужели все погибли? — Испугался Борис Климентьевич. Словно только сейчас понял, что такое могло случиться.
— Ага. Зверьё лесное, да скотина домашняя взбесилась и всех пережрала. Я чудом уцелела. Мужнино ружьё взяла и выжила.
— А потом я её нашёл. — Толи похвастался, толи просто озвучил факт Стёпа, стряхивая грязь с чёрно-зелёной куртки ДПС.
— Зайдёте к нам, или к транспорту своему сразу вернётесь? — Спросила бабка.
— Лучше вы к нам. — Сказал ей на это Вадим. — Вам здесь лучше не оставаться.
— А куда ещё ехать? Некуда ведь? — Бабка опечалилась. — По радио говорили, что эта дрянь уже до Перми добралась.
— Как это нет смысла баб Нюр? — Запротестовал внучок. — А вдруг опять твари вернуться? Мы ведь их слышали по ночам. Вдвоём нас быстро прихлопнут.
— Помолчи Стёпа. — Попросила бабка. — Тебя я оставаться не заставляю. Это я уже жизнь прожила, а тебе ещё жить да жить. Так что ты и езжай с ними.
— Не я без…
По округе разнёсся рёв, экранирующий от стволов деревьев.
— Вернулись! — Испугался Стёпа.
— К нам! Скорее! До своего транспорта вы не добежите!
Группа с автобуса, пошла за бабкой и внуком, протиснулась на тропе между корнями, пересекли остатки огорода, где среди картошки, стояли кресты.
Дом бабки, был укреплён, насколько это было возможно. Вокруг него поблёскивали от влаги, заострённые жерди, смотрящие острыми концами во все стороны. Часть окон дома заколотили, вторую часть зарешетили.
Стёпа первый добежал до двери и отпер её.
— На чердак! — Крикнул парень и влетел в веранду.
Бабка заперла за гостями дверь. Те в свою очередь, побросали забранные из дома старика вещи, забежали на кухню, а там уже забрались на чердак.
Стёпа с бабулей подняли лестницу наверх, заперли дверцу люка и поставили на неё тяжёлый сундук.
— А теперь тихо все. Может и уйдут. — Приказала бабка и подошла к круглому оконцу.
Алес к ней подошёл.
— Выясний… Объяс-ните мне, что там ходит. — Сказал поляк, тоже прильнув к окну.
— Свиньи соседские. Преображённые.… Вон… Тихо. — Совсем шёпотом сказала последнее слово бабка.
На огород-кладбище, ступили синюшные существа, с повисшими складками жира, когтями вместо копыт. Всю плоть и сало, словно вытащили из-под кожи на голове, и натянули её прямо на голый череп, а милый пяточек превратили в бесформенную массу с двумя дырками. С клыков свиньи капала пенистая слюну, морда, скалилась и издавала хрюкающе-рычащий звук. На толстых шеях, выросли два отростка, похожих на лапки насекомого, только больше, с человеческую руку размером. Их, как и морды, покрывал слой грязи и крови.
Шесть существ, подошли к могилам, разнюхали провонявшую гнилым мясом землю. Завизжав и зарычав, они с необычной для их вида проворством, начали разрывать могилы, мордами, передними и шейными лапами.
Неглубоко зарытые тела, быстро оказывались в клыках чудовищ. Гнилые, червивые трупы «свиньи» жрали с чавканьем, разбрызгивая слюну. Черепа и кости они раскусывали с той же лёгкостью, с которой пресс давит пластилин.
Звери доели. Один на том же месте погадил, другой рыгнул, да так что пена и черви из пасти на пару метров полетели. Потом они ушли.
— Ещё минутку посидим, и спустимся. — Сказала бабка.
Спустились через десять минут, посмотрели во все окна и только когда поняли, что никого вокруг дома нет, успокоились.
— Забирайте Стёпу. Ему с вами лучше. В группе. Я и припасы свои с ним отдам.
— Я только с тобой поеду бабушка. — Сказал с трудом парень. Он был взрослым, но сейчас превратился в мальчишку. В такие моменты, подобное со всеми случается.
Бабка подошла к внуку и обняла.
— Дурачок ты мой. Я для тебя только обузой буду. А тебе в такое время обузы не надо. У тебя и так забот будет, хоть отбавляй.
Никто в этот разговор не вмешивался. Слишком он личным был, чтобы встревать.
У парня потекли слёзы, но сквозь них и нехватку воздуха, он согласился с бабушкой.
— Ну, вот и хорошо. Пойду, соберу твои вещи из комода, а ты еду собери.
Стёпа кивнул и вытер слёзы, попытался прекратить их поток. Получилось у него плохо.
— Поможешь мне, здоровяк? — Спросила бабка у Вадима.
— Да. — Ответил Васильев.
Они зашли в спальню.
Бабка подошла к комоду у заколоченного окна. Вадим достал из-под кровати большую сумку. Он сам с такой же из дома уезжал.
— Хочу попросить тебя кое о чём. Ты сильный вроде, сильнее чем тот бледный, да и лицо у тебя добрее чем у того с акцентом, и молод ты, не то что Боря. — Говорила бабка, вытаскивая одежду из комода. — Так вот. Защити Стёпу. Он у меня самый дорогой. Защитишь? Он не будет для тебя тяжким грузом. Ему сил и ума хватает. Его только подтолкнуть нужно в правильном направлении.
Вадим не сразу ответил. Брать на себя ответственность за кого-то. За чужого человека. Не все на такое пойдут. Васильев лично видел, как люди закрывали дверь, перед женщиной с изрезанным пьяным мужем лицом и не думая помогать. Видел, как толпа обходила человека валявшегося на земле, нехотя брать на себя груз, отказываясь тратить на него своё драгоценное время.
— Хорошо. — Ответил Вадим. Другой просто бы отмахнулся от просьбы бабки, но видимо у Васильева ещё осталась толька человечности внутри.
Бабка улыбнулась, кивнула.
Вадим брал одежду с кровати и клал в сумку. Другие гремели на кухне. Помогали собираться внучка.
Марк зашёл в спальню, чтобы передать, что Алес просит поторопиться. Бабуля послала его, куда подальше трёхэтажным.
И вот непонятно, от этого произошли последующие события, или они уже со всей скоростью неслись навстречу людям… не важно, итог всё равно был бы один.
Доски на окнах разлетелись в щепки, полетели бабке в лицо. Визжащая туша появилась из окна, повалила пожилую женщину и комод следом.
Бабка, от упавшего на неё комода, закричала. Тварь поддержала её воплем. У туши не получалось влезть в дом полностью. Голова и тулово до передних лап пролезло, а остальное застряло снаружи.
Вадим и Марк растерялись, позабыли, как держать оружие и стрелять из него.
Бывшая свинья, замахала шейными лапами из стороны в сторону, пытаясь попасть по бабке.
Острые как ножи лапы дотягивались, и страшно, кроваво. Они срезали с левой руки бабки пальцы, рвали лицо.
Старушка с крика перешла на визг.
В комнату вбежал Алес и Стёпа. Борис Климентьевич выглянул из-за их спин.
Парень заорал похлеще бабки нечто нечленораздельное, схватился за волосы.
Алес матюгаясь, оттолкнул его в сторону и жала спусковой крючок автомата.
Длинная очередь всех оглушила, расколола череп монстра, вывалила из него раскромсанный мозг.
Стёпа подполз к бабушке, плача, что-то бормоча, словно на иностранном языке, на языке душевной боли, который знают и в тоже время не знают все.
Бабка уже не кричала, а лишь тяжело и хрипло дышала. На крошево оставшееся от её лица, капали жгучие слёзы внука.
— Бабушка!!! — Закричал парень. — Бабуш-ш-ш-ш… — Он просто зарыдал, исказив лицо до неузнаваемости.
Старушка уже и не дышала.
— Курва! — Выругался Алес. — Идём! Щас ещё набегут! — Громко говорил он всем и парню лично.
Поляк схватил Стёпу за шиворот и потащил из комнаты.
Вадим, отошедший от ступора, повесил сумку на плечо, потом рюкзак и раскладушку взял в охапку и побежал за поляком.
Не мучаясь с замком, Алес выстрелом в него и ногой выбил дверь.
Из-за дома на него выскочила ещё одна «свинья». Она заскользила в грязи, и это дало солдату капельку времени. Пара очередей, увалили монстра.
Воздух деревни наполнился визгом чудовищ.
Люди бежали со всех ног, спотыкаясь и не оглядываясь.
«Свиньи» неслись по пятам, со звериным гневом и голодом рыча и визжа на убегающую еду.
От клыков монстров, группу спасли лишь бутоны, плюющиеся кислотой. Люди проскакали через их корни, а вот неповоротливые свиньи наступили на них.
Растения прыснули в обидчиков едкой дряни. И хоть кислота не сильно им повредила, но заставила остановиться.
Автобус показался из-за деревьев. Алес выстрелил в воздух, намекая, чтобы Рустам заводил мотор.
Махина взревела, передняя дверь открылась.
Пассажиры вбежали внутрь, бросили вещи и все хором, в разнобой закричали.
— Поехали!
— Поехали блять!
— Съёбываем!
Рустам задним ходом вывез автобус из тупика и на всех парах погнал его прочь, от злосчастной деревни.