Моросило. Влага всё больше обволакивала поднебесный простор, разрушенные дома, страдающих людей. Водная пыль оседала на касках солдат, достреливающих последние патроны, на шерсти тварей доедающих труп, и на бортах автобуса.
«Вояж», заглушённый стоял посреди дороги, напротив автобусной остановки. Слева от него, из-за деревьев выглядывали руины деревни, или посёлка. Жизнь там не прослеживалась.
Возле остановки собрались жильцы автобуса.
Вадим и Арина спрятались под зонтиком. Алес, посматривал по сторонам, держа руку поближе к весящему на плече автомату. Борис Климентьевич, сжимал самодельный крест из досок. Марк задумался, положив ладони на плечи сына. Рустам, спрятал руки в карманы. Ксения рыдала, она потеряла своё счастье. Стёпа докапывал яму. Он потратил на неё всего минуту. Много рыть не надо было, ведь и хоронилось не многое.
— Всё. — Сказал парень.
Народ невольно вздохнул.
Ксения подошла к ямке, могиле, и положила в неё коробочку. В деревянном ларце лежали ручные часы. Илья их всё носил, снимая лишь, когда шёл на разведку. Зеки эти часы не отняли, монстры не разбили, они пережили своего хозяина, и теперь будут похоронены за место него.
Стёпа закидал могилу землёй. Старик поставил рядышком крест и проговорил обязательные для себя слова:
— Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного Ильи, и прости ему вся согрешения его вольная и невольная и даруй ему Царствие Небесное. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Постояли минутку, молча. Двое суток они только и делали что говорили, отдаляясь от адского бункера, решали, как быть, что делать. Ничего в итоге не решили. То убежище являлось их единственной надеждой. Куда теперь податься было не ясно. В радиоэфире царила паника, все бежали, кто куда, прятались, умирали. Организованной эвакуации на заражённых территориях не существовало и не могло существовать. Опасность царила повсюду, поджидала за каждым углом и кустом.
Попытки собрать всех в одном месте были, и не однократно. То одни, то другие группы военных созывали людей на точки сбора. Но туда почти никто не шёл, ведь всегда такие сборы оканчивались побоищем. Слишком шумной, лакомой целью была толпа людей.
— Кхе-кхе. — Рустам прокашлялся перед началом слов. — Я… я хочу кое-что сказать об Илье… — Водитель вышел вперёд. — Он был… не плохим человеком.… М-да, не плохим. А ещё… ну… храбрым, сильным… порой слишком честным. Он… э-э… всегда говорил то, что думал,… не любил он скрывать свои мысли о людях, даже если от этого ему могло прилететь.… Вот, в общем.… Пускай бог его хранит. — Рустам вернулся на место.
— И радоваться он умел,… когда другие не могли. — Сказала Ксения. — Как тогда, когда мы автобус из… грязи вытолкали. Мы все грязные, потные, еле дышим, а он… с улыбкой, радостью такой… искренней кричал: «Смогли!».
Люди непроизвольно улыбнулись. В головах промелькнул тот момент.
— Ла-дно хлопцы. Дольше ос-та…ваться небезпечне.
Народ пошагал к автобусу.
— Ты бледная. — Сказал Вадим жене.
— Мне плохо. Тяжело это всё переживать. Мы добрались до момента, когда начали умирать, и, мне страшно. — Ответила ему Арина, держась за живот.
— Может тебе показаться Ксении? В твоём положении всякое может быть.
— Её сейчас лучше не трогать. Если мне плохо, то ей больно, очень больно. — Арина помолчала до подхода к «Вояжу» и потом взглянула на мужа. — Я хотела тебя попросить…
— Хорошо. — Ответил Вадим на недосказанную просьбу.
Он отвёл Арину в автобус и взял баллончик с краской.
— Снова писаць? — Спросил Алес.
— Ага. — Кивнул Васильев.
— Тогда, закрыен тебя. — Сказал поляк и встал напротив входа в «дом».
Вадим подошёл к сохранившемуся строению на остановке, взятому в клещи кустарником. Он потряс баллончиком и написал такие слова: «Папа, мы едем дальше на восток. Догоняй. Целую». И ещё в конце мордочку кошки пририсовал. Отличительный знак. Арина говорила, что отец её в детстве «кися» называл. Глупо, как и то, что сейчас делал Вадим. Не мог старик выжить. Давно бы отправил весточку через радио, если бы до сих пор дышал. Или догнал. С тех пор как он позвонил во время их захвата зеками, от него не было вестей. Радио не издавало его голос. Все телефоны остались в тюрьме.
Но Васильев не отказывался от этого дела. Напротив, соглашался сразу же. Убежище изгнало их голодными пастями, Илья погиб, топлива остаётся всё меньше. Поэтому, вот эти надписи были тем, что осталось от их надежд. Крохи, жалкие и убогие, не достаточные для спасения утопающих в отчаянии разумов.
Как только Вадим зашёл в автобус, путь продолжился. Алес с Рустамом решили, что надо дотянуть до города Котельнич, найти там топлива и провианта, а может и остаться на ночь. Часы показывали, шесть часов вечера. На более, или менее безопасную и осторожную проверку Котельнич, может уйти значительное время. До темноты справиться не удастся. Ильи больше нет. Из помощников у поляка теперь имелись одни гражданские без серьёзной военной подготовки. А с таким составом разведгруппы, уверенно не поработаешь.
Котельнич показался ровно в семь. «Лес» потрепал его, как немецкая овчарка котёнка. От города лежали ошмётки тут и там. Отдельные улицы ещё узнавались, не поглощённые до конца враждебной растительностью. Дорога к Кирову прекратила своё существование. Южное направление, по улице Победы, ещё было доступно.
— В тот двор. — Алес показал налево.
Рустам кивнул и спрятал автобус за домами.
Детскую площадку во дворе, смело к стене пятиэтажки, мощными корнями дерева. Соседнее здание рухнуло и поросло вьющимися стеблями. По асфальту ползла лёгкая дымка. Тень от дома мешала солнцу полноценно уничтожать ядовитые пары.
Вадим, Алес и Стёпа облачились в комбинезоны, надели противогазы и взяли оружие. Борис Климентьевич прибавил к снаряжению, защиту для предплечий, локтей и коленей, сделанных из кожи и металлолома.
Аринаподошла к мужу и поцеловала его в одно из стёкол противогаза, оставив след от губ.
Васильев усмехнулся и обтёр стекло.
— Вы мальчики как настоящие сталкеры. — Арина хохотнула.
Стёпа шуточно встал прямо, выпятил грудь.
— Се-рьё-зней, прошен. — Сказал Алес, подходя к выходу.
— Ребят, вы сразу пройдите обратно по дороге. Я там заправку заприметил. — Попросил Рустам.
— Мы хотели сначала проверить дома, чтобы знать безопасно ли здесь, и чего-нибудь полезного из них скоммуниздить. — Ответил на запрос друга Вадим. — Вот как проверим их, так сразу к заправке сбегаем.
Погода решила сегодня не улучшаться. Солнце совсем спряталось за облаками. Зелёный дымок сгущался, скоплялся в низинах, воронках, подвалах, валил из разбитых окон, раскрытых подъездов.
Трое людей подобрались к ближайшему подъезду, огляделись, заглянули внутрь, освещая углы фонариком.
На полу был брошен чемодан с вмятиной. Лестница устрашала пришлых засохшими пятнами крови и мелкими кусками фарша. Труп отсюда утащили, длинный след вёл на улицу и к двери в подвал.
Группа прошла по лестнице и проверила двери. Все были заперты, кроме одной. В неё и вошли.
Квартирка тут же заразила гостей чувством уюта. Простенькое, не богатое жильё годами насыщалось любовью хозяев, заставлялось вещами, наполнялось запахами. Жившие здесь люди, любили это место и оставили частичку этой любви здесь. Она отчётливо ощущалась до сих пор.
В автобусе не было такого. Вадим должен был признать это. Они украсили его внутри, оборудовали всем, чем надо и стали представлять, что это их дом. Но это конечно было не правдой. Не смогли пассажиры «Вояжа» выделить ему той же любви, что и хозяева этой квартиры своему жилью.
Как не украшай тюремную камеру, она всё равно останется местом неволи. Не Вадим, не Арина, не остальные решили, что будут жить в том автобусе. За них решила судьба, величайший тиран в истории. А там, где есть неволя, уюту и любви, трудно появится.
Алес прошёл на кухню, а Васильев со Стёпой в гостиную. Здесь уже побывали другие люди. Давно. Следы ботинок успели, стать ели заметными от слоя пыли. В тумбочках и шкафах порылись со знанием дела, но погрома не устроили. Наверное, люди хорошие попались, просто страдающие, как и все, а возможно, что просто боявшиеся шуметь.
В окно лезли ветви и стебли, скрывающие происходящее за ними.
— Может, в другую квартиру пойдём? Здесь походу уже позняк чёта искать? — Спросил Стёпа у Вадима.
Васильев кивнул.
Двое вернулись в прихожую. Алес присоединился к ним через полминуты.
— Пусто. — Сказал он.
Первый этаж обчищали медленно, не шумя сверх меры. Запертые двери взламывали ломиком, но если его мощи не хватало, стреляли по замку из пистолета с глушителем.
Стащить удалось не многое, ведь многое, уже было стащено. Жалкие остатки еды, не влезшие убегающим жильцам в сумки, завалявшиеся не там где надо и потому забытые лекарства. Прострочки тоже хватало, разной, от вот только недавно перешедшей черту годности, до неприлично старой, не выкинутой от лени, или плохой памяти.
Со вторым этажом разобрались быстрее. На нём, все двери кроме одной были не заперты. Присвоенное, собирали в сумки, чемоданы и пакеты. Стёпа их брал и быром относил в автобус.
Люди брали не только еду, лекарства и прочие очень полезные, жизненно важные вещи, но так же предметы для досуга: шахматы, шашки, иные настольные игры, книги, журналы, кроссворды. Человек должен иметь возможность отвлечься от ужасов в такие тяжкие времена.
Третий этаж видимо, раньше был заселён самыми ответственными личностями. Они все двери заперли наглухо.
Стёпа размял руки, взял лом и вломился в первую квартиру. Не сразу, измучив себя и инструмент, вспотев и покраснев.
Когда дверь поддалась, Стёпа стукнулся каской о стену и чуть не упал.
— Хе, Стёп, ты себе башку сдуру не пробей. — Усмехнулся Вадим, входя в квартиру вслед за Алесом.
Парень смутился и вздохнул.
В этой квартире совсем недавно имелась жизнь. Посреди прихожей стоял стул. На вешалке, среди головных уборов висели противогазы, прорезиненный плащ, ружьё МР-153 и патронташ.
Через щель приоткрытой двери в туалет, было видно сваленные друг на друга мешки с мусором. Ванная использовалась по назначению. Под потолком висело высохшее бельё.
Небольшая, но комфортная кухня показывала, как бедственно жили в этой квартире люди. Раковину заполняли грязные тарелки. Вокруг обесточенной, как и всё здесь, микроволновки, выстроились консервные банки. Стол держал на себе лишь блюдце и наполовину оплавленную свечу.
Алес провёл рукой по покрывающей стол клеёнке в горошек.
— Кто бы тутай не жил, его нет уже не-делю. — Сказал поляк.
— Тогда мы пошли осматривать. — Сообщил ему Вадим и вышел из кухни. — Стёп, обыщи гостиную, а я спальни проверю.
— Ок. — Не стал спорить парень.
Спальни было две. Первая служила верой и правдой супругам. Большая неприбранная кровать, занимала значительное количество места в ней. Зеркало на шкафу, отражало явившееся на улице солнце, выглядывающее из-за закрытых штор. Телевизор на стене, притянул к себе, всю пыль какую мог. Под ним стоял самодельный мемориал, или что-то вроде того. Куча свечей были расставлены на тумбочке, вокруг фотографии женщины с короткими светлыми волосами. Фотографию удерживала от падения, икона Богородицы.
Здесь случилась трагедия, как и в каждой квартире данного поселения, как и в каждом жилье, попавшемся на пути «Леса». Своя, такая же страшная и душераздирающая, как у многих и у многих, до, вовремя и после этого.
Вадим проверил шкаф, кинул на кровать то, что приглянулось. Нашёл немного старой одежды подходящей для беременной, много носков: строгих, в клеточку, в крапинку, со всем уж не серьёзных, забавных.
В отдельной коробке, нашлись детские вещи, для девочки. Тоже старые, из двухтысячных. Васильев всё вывалил на кровать, в одну кучу. Потом простыню как мешок использовал и вынес добро в прихожую.
Вторая спальня ещё на входе была с изюминкой. На двери красовалась надпись: «Без стука не входить!».
Вадим вошел, не постучав и сразу остановился. На одноместной кровати, лежало прикрытое одеялом тело. Из-под ткани, торчали лишь длинные светлые волосы лежащие веером, и почерневшая рука.
Труп. Рядом со светильником валялась пустая и смятая пачка снотворного.
Васильев сглотнул и начал своё дело. Обыскал ящики, шкаф, компьютерный стол. Ничего подходящего не было. Только вещи для тоненького подростка имелись, и интересные исключительно ему.
Со стен на Вадима смотрели кумиры сегодняшних подростков, на полках стояла подростковая литература и учебники. А так же кое-что сокровенное. Дневник с серой обложкой, обклеенной наклейками из разных лет жизни толком не пожившего человека.
Почерк на белых становился всё лучше с каждым годом, но информация оставалась такой же, искренней, секретной. Мысли о прошедшем дне, о родителях, о мальчиках, о нравящемся и не нравящемся.
Взрослому мужику такое чтиво было не интересно, по крайней мере, пока он не листнул к числу месячной давности. «Видела в инете посты о странной херне у немцев…».
— Я же написала, без стука не входить. — Услышал Вадим шёпот за спиной и резко обернулся.
Тело лежало на месте, в той же позе. Почудилось? Нет, что-то зашевелилось под одеялом. В области туловища. Как будто забулькала вода на огне, вылилась из кастрюли и начала разливаться. Шевеление зашло за пределы тела, поползло к краю кровати.
На свет выползли чёрные жуки и немедленно полетели в сторону Вадима.
Васильев задом наперёд выбежал из спальни и хлопнул за собой дверью.
— Что прои-за-шло? — Спросил прибежавший Алес.
— Надо убираться из этой квартиры к хуям. — Расплывчато и нервно ответил Вадим.
Проверку подъезда закончили через час. С домом помучались до позднего вечера. До заправки не пошли, устали как черти.
Арина помогла снять мужу комбез и подвела его к тазику с тёплой водой.
Вадим отлепил от себя футболку, помыл голову, подмышки, да завалился на кровать. Уставшее тело словно ушло в матрас, приросло к кровати.
— А тут у тебя что? — Спросила Арина, доставая что-то из поясной сумки.
Она вытащила дневник. Вадим думал, что бросил его в той квартире.
— Я это, нашёл, в доме. — Устало сказал Васильев.
— И сюда принёс? Зачем? У нас тут есть чтиво получше, записей девочки подростка. — Удивилась жена.
— Если тебя это не интересует, тогда отдай. — Вадим забрал у любимой вещицу и отвернулся к стенке.
Чтобы найти искомую страницу, Васильев был вынужден снова полистать.
Нашёл:
«14 июня 2020.
Видела в инете посты о странной херне у немцев. Нюрнберг вроде эвакуировали. Люди погибли. Пока толком не объяснили, что случилось».
Вадим о произошедшем дерьме через телик узнал, утром четырнадцатого. В интернете потом информацию перепроверял. Все источники разное говорили. Кто о теракте, кто о промышленной аварии, или войне. Лишь самые редкие очевидцы во всю глотку орали о чудовищных деревьях, разрушающих город. Им сначала никто не поверил, у виска покрутили, и адекватные версии стали рассматривать.
Следующие за четырнадцатым два дня, Васильев пропустил. Там одни подростковые интриги были.
«17 июня 2020.
Родители сегодня долго спорили. Накрашенная сучка из зомбоящика про Германию опять рассказала. У них там военное положение. Народ эвакуируют в соседние страны.
Я так мечтала съездить в Берлин. Не судьба.
Отец говорит, что это всё враньё, какой-то хитрый план, или европейцы друг дружку поубивать решили.
Мама предлагала подождать объяснений чинуш».
В первую неделю, объяснений толком не было. Пока «Лес» пожирал километр за километром, политики всех стран кидались друг в друга гнилыми помидорами, обвиняли, орали, саммиты собирали. Военные, без толковых разъяснений ситуации и приказов сверху, действовали по ситуации.
«20 июня 2020.
По всей сети разнёсся слух, что правительство, не только наше, но и НАТО знают, что это за дрянь почти дожрала Германию и лезет дальше. Слух пошёл от анонима, с фотографиями, скринами отчётов.
Если верить написанному, это началось из-за метеорита. Сраного метеорита. И власти это знают, и играют сейчас в спектакль с политиками Европы».
Вадим тоже читал те разоблачения, путешествующие от одного независимого СМИ к другому, от блогера к блогеру. Социальные сети полнились гневом людей. Государство сначала игнорировало потоки льющихся на них фекалий, но потом ответили. «Это фейк, злостная дезинформация. Кучка злоумышленников решила воспользоваться случаем».
А тем временем эвакуировались города: Франции, Польши, Швейцарии, Нидерланд, Чехии, Австрии, Италии, Бельгии, Дании. Миллионы гибли, и столько же мобилизовалось. Армейские склады стремительно пустели, под наплывом солдат, ополчения и просто толп гражданских.
Васильев стал листать дальше. Две с половиной недели жизни, девочка подросток, Нина, кратко описывала события, уже ставшие огромным следом на теле истории. Бойня в Катовице, эпидемия во Львове, бои за Калининград, побоище на отрезке дороги Е28, между Вильнюсом и Минском, невиданные потоки беженцев на Русской границе, прорывавшиеся через погранзаставы, ещё до официального разрешения, применение ядерного оружия.
«7 июля 2020.
На главной дороге пробка. Я такого не видела у нас никогда. Отец говорит, что она доходит до Кирова.
Мать же, всё про продукты думает. Магазины пусты, новых продуктов никто не везёт. Гречу, соль, сахар и другие, жизненно важные сейчас товары можно достать только у перекупов за тройную цену, или обмен.
9 июля 2020.
Мимо города пролетали вертолёты, военные. Летели в сторону Кирова. По радио — да мы теперь пользуемся радио — сообщали, что там готовят оборону.
По свободным от машин улицам ездила машина с рупорами, или как это называется. Просят эвакуироваться. Но как нам это сделать? Выезды до сих пор полны машин.
12 июля 2020.
Оно добралось до нас. Весь день за окном разноцветная мгла. Интернет всё. Мобильная связь работает плохо, даже радио шипит от помех. Ничто не может пробиться через мглу.
Я думала, что мне раньше было страшно, но теперь я понимаю, тогда это был не страх. Страх пришёл сейчас.
13 июля 2020.
Больница переполнена. Люди, надышавшиеся той дряни мучительно умирают. Папин друг задохнулся из-за аллергии. У маминой коллеги погиб сын. Обоих я не раз видела. Дядя Рома был всегда со мной добр, всегда здоровался при встрече, даже когда я из-за своего характера этого не делала. Феликс заигрывал со мной, я ему нравилась, и я это знала, каждый раз отшивала его.
И вот ещё я сейчас подумала, что раньше я не ценила их доброты. Плевала на советы дяди Ромы, гадила на все попытки Феликса, хотя он был единственный, кто по-настоящему пытался меня добиться. Я была сукой и шанса измениться у меня не будет.
17 июля 2020.
Позавчера умерла мама. Мамочка. Мне не написать все, что я сейчас чувствую. Я лежала несколько дней в отрубе. Не могла подняться с кровати. Когда не спала, плакала, когда спала, стонала. Я видела кошмары о том, как мамочку ужалило то растение что убило её, как она лежала с гниющей ногой и температурой под сорок, и мы ничего не могли сделать. Лекарства не помогали. Врач, добравшийся до нас с риском для своей собственной жизни, лишь развёл руками. Уже было поздно. Яд попал за пределы ноги, ампутация не поможет.
21 июля 2020.
Папа нашёл чью-то нычку в соседнем доме. Сказал, что одному ему всё не снести. Придётся помогать.
25 июля 2020.
Папа тоже. Я одна. Мне плохо. С каждым днём всё хуже. Укусы насекомых словно горят и распухают. Я похожа на чумную и чувствую себя так же. Это всё. Конец. Я знаю это. Еда не лезет в меня, постоянно хочется пить. Подниматься с кровати всё сложнее. Чтобы заснуть, я принимаю снотворное. На этот раз приму больше. Хватит с меня».
Последние строки читались с большим трудом. Подчерк стал почти не разборчивым.
Вадим закрыл дневник. Девочка пережила слишком много для своего возраста и умерла в мучениях. Но умерла ли? Васильев подумал, а ему точно послышался тот голос? Возможно, что она до сих пор лежит там живая из-за безумного, чудовищного чуда. Чувствует, как внутри её тела ползают чёрные жуки.
Содрогнувшись, Вадим убрал дневник, перевернулся на другой бок, лицом к свету, попытался забыть, о чём думал только-только. Получалось не ахти как.
— Идите все есть. — Созвала к себе народ Арина.
Стёпа подлетел к столу самым первым и занял любимое место.
— Что у нас сегодня? — Спросил он.
— Рис. — Ответила Арина. — Держи.
Парень взял тарелку и, не дожидаясь никого, начал трапезу.
Вадим слез с кровати, размял спину. Тело устало.
Люди собирались у стола. Борис Климентьевич подошёл с Лёшей. Они вместе ковырялись в радио. У мальчика появился живой интерес к познанию всякого.
Васильев заметил, что Ксения не собиралась ужинать. Медсестра всё лежала, но, уже не рыдая, а смотря в одну точку на стене.
— Ксень пойдём есть. Ужин готов. — Сказал ей Вадим.
Ксения не отозвалась и вообще никак не отреагировала на слова Васильева.
— Ксень. — Вадим дотронулся до её плеча. Женщина тут же его отдёрнула.
Арина увидела происходящее и тоже подошла к подруге.
— Тебе нужно поесть. — Сказала девушка. — Я понимаю, что ты сейчас сломлена, но нельзя же…
— Нихуя ты не понимаешь. — Озлобленно прервала Арину Ксения и взглянула на парочку. Какой же гнев был в её глазах. — Вы оба ничего не понимаете. Откуда вам. Счастливая блять парочка. Вам жизнь всё на блюдечке с голубой каёмочкой подавала. Всё у вас сук легко и просто получалось. Всё вам-вам. А мне хуй. Мне жизнь в одиночку.… Ни мужа, ни детей. Только день за днём «утки» за больными убирать, получая копейки.… Впервые в жизни я счастлива была с Ильёй, но и его у меня отобрали…. Потому что вот вам сукам всё, а мне ничего…. Отъебитесь… — На этом она закончила и снова отвернулась к стенке.
— Да как ты.… Да как ты… — Хотела что-то ответить Ксения, но Вадим её увел, посадил за стол.
Народ молчал. Стёпа живал рис.
— Она это не со зла. У неё просто горе. — Сказала Марк. — Потом оклемается, и всё разрешиться.
— Я знаю, что горе, но всё равно обидно. — Арина вздохнула. — Мы с ней всегда были добры. Делились, чем могли.
— Дадим ей время Арин. Позже поговорим. — Сказал Вадим, беря ложку.
Жители автобуса начали трапезу. К одиннадцати закончили и легли спать.
***
— Вроде там чисто. — Доложил Стёпа.
Алес взял у парня бинокль и сам посмотрел.
Заправка тихо стояла возле дороги. Ничто в ней не рыпалось, не издавало лишних звуков.
— Ходзьмы. — Приказал Поляк и обошёл машину, за которой пряталась группа.
Вадим и Стёпа пошли за ним.
Три человека в лучах рассвета пробежали вдоль проезжей части, спрятались среди теней деревьев, посмотрели ещё раз на заправку и подошли к ней ещё ближе. Нельзя было спешить, делать неверные шаги. За городом, или на его окраинах, слышался замогильный вой. Улицы заросли плотоядными растениями, жрущие всех подряд. Кости людей и чудовищ лежали на асфальте и в грязи. В окнах, кажется, блуждали неясные тени, следили за людьми, дожидались чего-то.
Группа добежала до заправки, перебравшись через стену из машин.
Люди прижались к холодному и влажному бетону здания. У Вадима жгло лёгкие. Сколько бы он не бегал в противогазе, но привычным это дело для него так и не стало. Фильтры пропускали жалкие крупицы вдыхаемого воздуха.
На плечо Вадиму упала рука. Васильев вздрогнул и посмотрел на Алеса. Поляк указал на участок земли напротив чёрного выхода. В тёмной грязи, наполненные влагой, виднелись следы ботинок.
— Свежие. — Прошептал Алес и пошёл к двери, держа оружие на изготовке.
Дверь была взломана и слегка приоткрыта.
Поляк не пошёл дальше. На земле была не одна пара следов, а четыре. Значит, возможно, что трое проверяли помещения, оставив четвёртого на стрёме, или даже двух.
Алес взял в левую руку карабин с привязанной к нему верёвкой, пристегнул к еле держащейся ручки двери и резко дёрнул.
Из коридора вылетел грохот двух ружейных выстрелов. В кусты улетела крупная дробь.
— Блять! Ребята! Тревога! — донеслось эхо до ушей Вадима.
Алес заглянул в проход. В полутьме потрёпанный мужик перезаряжал двустволку. У него тряслись руки, адреналин и спешка приводили к ошибкам. Он не мог сунуть патрон в ствол.
— Стаць! — Грозно крикнул поляк и ослепил противника светом фонарика.
Мужик бросил ружьё и поднял руки над головой.
— Не стреляй! Я не хотел! Случайно! Случайно вышло! Думал, твари полезли!
Группа вошла в здание. Мини-маркет заправки не раз был разграблен. День за днём всё вновь и вновь, превращаясь в сцену драматических историй людских вылазок. Заправка повидала стрельбу, грызню, и сейчас, им предстояло узреть это ещё разок.
Из-за кассы вылезли трое с ружьями, одетые в охотничий камуфляж и грязные обмотки.
Вадим и Стёпа кинулись к ближайшим укрытиям, поднимая пыль.
Алес продолжил стоять, где стоял. До него пули всё равно долететь не могли. Туловище пленника остановило бы их.
По помещению понеслись крики, матюги, непонятные выкрики. Все орали друг на друга. Слова перемешались в кашу, в которой уже ничего не возможно было разобрать.
Поляк закончил обмен ругательствами одним действием.
К щеке пленника прислонился ствол автомата, поднажал, чтобы на коже остался слез.
— Жуць.… Бросьте ору-жие.
— Тварь! Отпусти его! — Выкрикнул женский голос. Крайний человек слева был женщиной, исхудавшей, грязной.
— Послушайте, люди. — Начал Вадим. — Мы не убивать вас пришли. Нам припасы нужны. Мы заберём часть продуктов и уйдём.
— Здесь и нам мало. Всё разворовано. Так что пошли нахуй суки не русские. — Огрызнулся бородач в разгрузочном жилете. Он стоял по центру.
Третьим был пацан. Молодой совсем. Из-за слоя грязи и тени капюшона, Вадим не мог понять, есть ли тому восемнадцать. Но зато, эмоции грязь спрятать не могла. Боялся пацан, видя перед собой троих мужиков с автоматами и лицами, спрятанными за резиной. Кем Васильев и остальные были в его глазах и глазах того мужика с женщиной? Бесами, прибежавшими к ним, чтобы грабить и убивать? Ну, уж точно не миротворцами.
Тупиковая была ситуация. Всем хотелось то немногое, что осталось от богатств заправки, но тех не хватило бы и на одну из сторон. Такие дела редко заканчиваются мирным урегулированием.
— Я повто-ряю… бросьте. — Вновь сказал Алес и поднажал стволом на щеку пленного.
— Ребята… не глупите. Отдайте… блять… им всё. — У пленного потекли слёзы. Ему хуже всех было в этой заварушке. При плохом её окончании, он точно умрёт.
— Я сдаюсь. — Женщина бросила оружие и подняла руки вверх.
— Дура, ты чего делаешь? — Высказал возмущение мужик по центру. — Они нас всех порешат из-за тебя.
— Да пошёл ты. — Оскалила зубы женщина. — Героя из себя строишь, когда моего мужа на прицеле держат. А если бы, вон твоего, взяли, ты бы перед ними на коленях ползал.
Парень сдался следующим.
Мужик, горько вздохнул и последовал примеру сына.
— Держите руки поднятыми. — Сказал им Вадим. — Стёп, проверь их.
Стёпа вылез из укрытия и подошёл к сдавшимся людям. Потом обшманал карманы, бросил на пол всё, что могло представлять опасность.
— Где припасы отсюда? — Спросил Вадим, пытаясь делать более дружелюбный голос. Ему не нравилось, что люди при виде его трясутся от страха.
— За кассой. — Живо ответила женщина. Она боялась помедлить и спокойный тон Вадима, этого не изменил бы. У неё муж на прицеле, да и её жизнь на волоске.
Стёпа залез за стойку кассы и уже через пару секунд выудил оттуда рюкзак.
— Не густо. — Сказал он. — Тут и половины рюкзака нет.
— Это всё, что мы нашли. — Ответил на ещё не заданный чужаками вопрос пленный мужик. — Заправку вычищали не раз и не два.
— А топливо? — Спросил Алес.
— Нету. — Ответил мужик. — Никакого. Вообще. Последнюю канистру стащили ещё неделю назад.
— Плохо. — Разочаровался Вадим.
Пленники перепугались, отошли на шаг.
— Не бойтесь. — Поспешил их успокоить Васильев. — Мы уйдём и не тронем вас.
— А… при… припасы? — Дрожащим голосом спросила женщина.
У Вадима от этого вопроса мурашки побежали по спине. Тело словно облили ледяной водой.
Васильев забирал у этих людей последнее. Они не стали бы рисковать ради продуктов на полрюкзака, если бы это не было вынужденной необходимостью.
— Простите… — Выдавил одно слово Вадим и пошёл к выходу.
— Ну, вы и суки.… Гореть вам.… В аду вам сукам всем гореть. — Рассвирепел мужик.
— Оружие мы вам оставляем, так что найдёте ещё. — Сказал Стёпа. По его тону можно было понять, что ему было, не жаль этих людей.
— Да ну, ещё значит найдём? Ты хоть понимаешь сопляк, что ты говорить?! — Не успокаивался мужик. — Для нас каждая вылазка как поход на минное поле. На грабёж соседнего магазина решаемся неделю, пока кишки слипаться не начнут.
Стёпа на слова голодного мужика только плечами пожал.
Алес отпустил пленного и, не разворачиваясь, глядя на ограбленных людей, пошаркал на улицу.
Небо поголубело. Солнце поднялось выше и разогнало ядовитые пары. Видимость улучшилась. Пока всё так хорошо пошло, группа поспешила вернуться к автобусу.
Не отошли они от заправки и ста метров, как услышали крики и стрельбу сзади.
Троица обернулась. Прошумел ещё выстрел. Из здания вырвался усиленный эхом визг.
Чёрный выход озарился вспышкой третьего выстрела и оттуда выскочил мужик перепачканный кровью. Прямо за ним бежали приземистые существа с горбами и словно крокодильими пастями. Они клацали челюстями, хватались клыками и когтями за одежду добычи.
Мужик упал, и на него навалилось сразу пять тварей. У них получалось рвать и шинковать в фарш человеческое мясо, не хуже чем мясорубке.
— Ухо-дим! — Громким шёпотом приказал Алес.
Группа побежала. Твари услышали, а потом и увидели людей, заверещали и погнались.
Несмотря на размеры, существа развивали большую скорость, отталкиваясь от земли всеми четырьмя конечностями. Любое препятствие не было преградой для них. Всё твари перепрыгивали с ловкостью кошки и скоростью собаки.
— Не… успеем… до… бежать… — Задыхался Стёпа.
— Может туда? — Вадим показал на брошенный посреди дороги микроавтобус.
— Так. — Согласился Алес.
Стёпа как самый прыткий, первым заскочил в укрытие. Вадим вторым. А поляк прикрыл его. У него вышло скосить пару сук. Длинными очередями выбить из них дух.
— Рустам! Рустам! Приём! — Закричал в рацию Вадим, оказавшись в газели. — Езжай в сторону заправки! Нас прижали!
— Понял! Щас! Держитесь! — Ответил ему водитель.
Алес закрыл дверь перед носом у существ, и через секунду ему в лицо полетело стеклянное крошево. Одна тварь влетела в окно и попыталась схватить лицо человека челюстями.
Поляк в последний миг успел отдёрнуть голову.
Вадим и Стёпа изрешетили тварь. Ей на смену прибежали другие. Они рвались внутрь, разбивали окна.
Люди держались в центре салона, прижавшись, друг к другу спинами, убивая одно существо за другим.
На полу становилось невозможно стоять. Его засыпали гильзы, и залила кровь. Ноги скользили.
Долго так продолжаться не могло. Запас патронов таял на глазах, твари зажимали и брали числом, трёх автоматных стволов на всех не хватало. К счастью, долго это всё и не продолжалось.
Заревел и загудел автобус, снёс кучку существ и с визгом затормозил.
Группа немедленно вылезла из укрытия и побежала к открытым дверям «Вояжа».
— Быстрее! — Кричал троице Борис Климентьевич, стреляя из СКС.
Стёпа и на этот раз был быстрее всех. Он так спешил, что, чуть не сшиб старика.
Автобус сорвался с места, ещё до того как последний человек залез внутрь.
Не замедляя хода и снося всё на своём пути, он выехал на улицу Победы и с боем вырвался из города.