Вильяра с Альдирой сидят у Зачарованного Камня.
В этот раз колдунья даже не пыталась войти в круг, и на предложение Альдиры — провести её туда — ответила отказом. Серый Камень удивительно щедр, а Вильяра не готова рисковать. Камень дарит ей не только силу: время на отдых и размышления, на беседу с наставником. Она многое пропустила, а теперь спешно навёрстывает. Альдира рассказывает ей о делах в Совете. Перечисляет, кто кого взялся учить из Наритяриных недоучек…
И тут же возвращается к случаю с Рыньи. Нет, Альдира не стал возить Вильяру лицом по насту, как сделал бы Наритьяра. Новый наставник обстоятельно разбирает, что пошло не так, а что Вильяре всё-таки удалось, и что — Рыньи.
Потом вдруг говорит:
— Имей в виду, Вильяра: я не лучший сновидец среди мудрых. Но я тоже заглянул в сон твоего Иули. Битва, ужасающая битва! К счастью, она разразилась давно и не у нас. Все схватки Солнечных Владык с Повелителями Теней, едва не сгубившие Голкья — слабое эхо той битвы. Давным-давно, по ту сторону звёзд чужаки Иули сцепились с равными им по силе Асми, солнечными. Иули победили и едва не истребили Асми. Но не истребили — те спрятались. А я сейчас ищу след Асми на Голкья. Я почти уверен, что один или несколько из них где-то здесь. Думаю, именно Асми вышвырнул твоего Нимрина у этого Камня. Солнечному чужаку зачем-то понадобился живым его кровный враг, и мне это ужасно не нравится. Истинное равновесие не настанет, пока все эти однобокие колдуны, любимцы старших стихий, топчутся по Голкья. Они же так и не закончили свою древнюю свару! Они втягивают в неё всё живое и стихии миров, которых касаются.
— Асми? Солнечные чужаки? Я никогда ничего не слыхала про таких.
Вообще-то, Вильяра и про Иули толком не знала, пока кузнец не показал ей свою находку, а она не начала расспрашивать Нельмару. Даром, что росла на Ярмарке, рядом с древним Домом Иули, ныне — Пещерой Совета. Многие поколения охотников смешали сказки с враками, опасных чужаков — с Тенями и чёрными оборотнями. Но про Теней с оборотнями знахаркина дочь хотя бы слышала. А про озарённых солнцем никто ей ни разу не сказывал… Или она сдуру пропустила мимо ушей?
Альдира хитро улыбнулся:
— Память Нельмары глубока и обширна, словно океан. Марахские травы сделали нашего хранителя знаний чрезвычайно болтливым. Мы с ним и ещё несколькими мудрыми вчера славно посидели в трактире. Я послушал и задал старейшим кое-какие вопросы. Расклад сходится. Сон Нимрина — ещё одно подтверждение. Нимрин сам не воевал в ту войну, он гораздо моложе. Скорее всего, кто-то наслал ему видения.
— Став Повелителем Теней, Нимрин получил память того Иули, которого нашли на алтаре. Возможно, тот Иули был достаточно стар. При чём здесь ещё какие-то Асми?
— Возможно, не при чём! Ты знаешь своего воина лучше меня. Как ты думаешь, Вильяра, почему Нимрину приснилась древняя война? Почему — она, а не стычка в Пещере Совета, не путь в круг, не Великая песнь, которая далась ему так тяжело и так дорого? Ты помнишь сказку про страшные сны Канрары?
— Помню. Да, возможно, ты прав, Альдира. А ещё я доверяю свидетельствам моих охотников. Тунье не померещилась вспышка у Камня. Зуни почуял солнечный след. Кто-то здесь побывал, правда. Удивительно, что раньше мы никогда не встречали подобных следов!
— Вовсе не удивительно, если древний Иули на алтаре был, в какой-то мере, противовесом Асми. И знай, Вильяра, я очень не хочу увидеть на том же алтаре нашего Нимрина.
Вильяра возмущённо фыркнула: конечно, она не желает своему воину такого ужаса. Она… Тряхнула головой, отгоняя жутковато-навязчивую мысль: не об этом ли толковал ей Пращур? Она знобко передёрнула плечами, представив себя на месте Нарханы… Фыркнула совсем сердито.
— Скажешь тоже!
Однако как же ей свербит — обсудить с Альдирой свои сны! А Пращур не велел болтать! И в сказках сказывают, нарушителей его воли ждёт недоброе. Пращур не мстит, он просто не является больше. Зато удача покидает ослушников навсегда.
Альдира смотрит на свою временную ученицу очень пристально, чуть исподлобья. Будто он тоже что-то про неё понимает, да помалкивает… Резко сворачивает разговор на приёмы счёта: упражнения в вычислениях занимают двух мудрых до темноты.
Солнце село, похолодало и завьюжило, пора уходить от Камня. Поесть, отдохнуть — снова петь над больным. Вильяра начинает подниматься, но Альдира придерживает её за руку:
— Погоди, Вильяра. Старый прошмыга завещал тебе своё логово при Ярмарке. Уходя, он просил, чтобы я обязательно проводил тебя туда. По-моему, сейчас самое время. Хранительнице Вилья не помешает убежище вблизи Пещеры Совета, на перекрёстке трактов и морских путей. Можешь потом поселить в логове кого-нибудь из старейших, как твой предшественник — старого прошмыгу. Но пока пусть оно будет твоим.
Вильяра приоткрывает рот, чтобы ответить. Мол, дорогу в то логово я и сама найду… Но нет, она не желает идти туда одна. Она рада любому живому спутнику. Альдире — особенно. Она говорит:
— Пойдём.
А вынырнув с изнанки сна, первым делом поднимает крышку знакомого сундука. Достаёт снизку бусин — заготовок для ключей. Находит среди них пёструю морскую гальку. Выплетает чёрный шнурок из узора на запасной куртке Латиры, сиротливо висящей на стене. Нанизывает бусину на шнурок и вешает себе на шею. Никаких чар в шнурке и гальке не ощущается. Но подвеска — точно такая же, как старый прошмыга подарил Вильяре во сне… Знахаркина дочь уверена: подвеска — та самая! Чуть слабее боль безвозвратной потери, чуть теплее в груди. Слёзы текут из глаз, Вильяра их не сдерживает. Альдира тихо присутствует, не смущая скорбящую ученицу ни словом, ни взглядом, ни вздохом. Удивительно он умеет молчать.
— Мудрый Альдира, я хочу, чтобы это логово было и твоим тоже. Если тебе вдруг надоест твоя каморка в Пещере Совета…
— То я с радостью загляну к тебе в гости, о прекрасная Вильяра. А пока нас ждут дела. Если понадобится помощь или совет — зови меня в любое время дня и ночи.
— Мудрый Альдира, пожалуйста, погоди уходить! Позволь спросить тебя прямо сейчас, по праву ученицы. Скажи мне, ты знаешь, кто утвердил закон: не поминать мёртвых по именам? Или это знает только Нельмара?
Мудрый удивлённо приподнял брови, однако ответил:
— Это не закон, а обычай, который вырос на моих глазах, недавно. В доме, откуда меня призвали, каждый охотник знал имена предков и мог вслух, без запинки перечислить их. Я помню пятьдесят восемь колен отцовского рода и шестьдесят три — материнского, а у кого-то выходило и больше. Дураки кичились, умные просто хранили память и передавали детям. За беззаконие мы тогда почитали — призывать умерших обратно на пути живых. Заклинать их наяву, искать встречи с ними на изнанке сна, а не просто называть по имени!
— А потом? Что случилось потом? — настойчиво переспросила Вильяра.
— Да вроде бы, ничего не случилось. Как-то постепенно охотники перестали обучать своих детей родословию. Насколько я замечал, в одних кланах и домах это произошло раньше, в других — позже. Большинство Альди по сей день не забывают предков, только стали заменять имена прозвищами.
— Насколько замечал — ты?
— Я не любопытствовал нарочно. С тех пор, как я отсёк собственную родовую ветвь, мне стало невместно копаться в чужих корнях. Дело каждого рода, кого и как им поминать. Мудрые в такое не вмешиваются. Насколько я знаю, даже беззаконным Наритьярам не было дела до охотничьих родословий.
— То есть, запрет на имена исходил не от мудрых? Не от Совета, не от старейших?
— Нет, — твёрдо припечатал Альдира. И раздумчиво добавил. — Возможно нам, мудрым, предстоит искоренить этот обычай, как поганый, вредный. Тем, кто уходит к стихиям, им уже всё рано. А надёжные и верные хранители наших снов не заслужили забвения. Мы же лишь ругаемся безымянными щурами, и всё.
— Да уж, как-то неловко!
Любительница помянуть предков заковыристой бранью впервые задумалась, как это выглядит с их стороны. Хотя, Пращур утверждал, будто живые и мёртвые желают разного и совсем не понимают друг друга. Но Вильяра с Латирой даже без слов договорились. И мама…
— Альдира, скажи мне, а давно ли хранители снов стали немы? Ведь в сказках охотники, зачастую, беседуют со щурами, а щуры — с охотниками. Они говорят и понимают друг друга. Или это не сказки — враки?
— Нет, не враки. Так было, только очень давно. Основатели Совета Мудрых прочертили борозду, отделяющую живых от умерших. Борозда росла и постепенно стала пропастью… Спасибо, ученица, что спросила меня об этом. Позже я постараюсь ответить на твои вопросы так, как пристало учителю. А за ужином мне будет, о чём расспросить Нельмару. Или пойдём вместе, сама его спросишь? В трактире Ласмы и Груны тебе будут рады.
— Не сейчас! — мотнула головой Вильяра. — Мне пора к Нимрину.
Конечно, Вильяра очень скоро объявится на Ярмарке! Лучшее место, чтобы показаться на глаза сразу многим охотникам. После они разъедутся по домам, расскажут, что их мудрая жива и бодра. Клан перестанет чувствовать себя сиротой… Но не сегодня.
Ночь Вильяра провела рядом с больным. Песни, очевидно, шли Нимрину впрок: смертной безнадёгой от него больше не веяло. До выздоровления, как до весны, но колдунье уже не надо петь над ним непрерывно, выкладываясь в полную силу. Чужак вернулся со щуровых троп, его тело припоминает, как лечить самоё себя. Теперь Вильярина задача: поддержать его, не сбивая с толку излишним целительским рвением.
Между заботами о Нимрине мудрая успела позаботиться о себе: поесть, ненадолго сходить к Камню, отоспаться на лежанке Туньи. Лениво, медленно пробуждаясь, Вильяра с удовольствием слушала, как Рыньи развлекает Иули сказкой про похождения Канрары. Мальчишка ловко сплетал слова, подыгрывая голосом. Приятно послушать, жаль прерывать.
В ту страшную зимовку знахарка Уюни совсем не рассказывала дочери сказок. Вдалбливала ей все премудрости своего ремесла, заставляла учить, без конца переспрашивала, проверяла. В пустом, вымершем доме им отчаянно не хватало, на ком оттачивать целительские навыки. Но мать ловко плела видения, и к весне маленькая Яли знала о лечении двуногих больше, чем иные взрослые. Летом на Ярмарке она быстро добрала недостающий опыт…
А вот сказок — сказок ей до сих пор ужасно не хватает, хотя на Ярмарке их тоже немало сказывали! Это ведь не только удовольствие слушать. Это общая память всех охотников. Это прошлое Голкья, из которого тянутся следы в будущее. Досадно не различать следов, которые узнаёт любой. Для мудрой — не просто досадно: опасно. Предания мудрых точнее охотничьих сказок, но ýже, как вершина горы ýже её подножия… Эх, жаль, за собственной хворью и лечением Иули Вильяра упустила возможность, не застала старейшего Нельмару в говорливом настроении! Или ещё не совсем упустила?
Поручив Нимрина заботам Рыньи, Вильяра отправилась завтракать в трактир к Ласме и Груне. Изнанкой сна — в логово Латиры, оттуда — пешком по замёрзшему заливу.
Тропинки, лыжни и санные следы от береговых пещер быстро сплелись в утоптанную колею, которая почти не уступала тракту, проложенному мористее. Снежные стены выросли вдоль колеи, заслонили окоём, загородили от промозглого ветра, несущего с моря запахи открытой воды.
Над правой стеной, всё ближе и ближе, высились самые большие в селении купола: тот самый трактир. Вильяра поспешила свернуть в переулок — через пару поворотов поняла, что заплутала. Снежный посёлок на льду залива каждую зиму отстраивали заново. В этом году мудрая забрела сюда впервые. Ну, да ничего, сейчас попадётся кто-нибудь навстречу, подскажет путь.
Колдунья пошла медленнее и едва не споткнулась о вытянутые поперёк проулка ноги. Двое рослых, добротно одетых архан дрыхли, облокотившись друг о друга и о стену. Странное место они выбрали для отдыха! Конечно, здоровый охотник переночует под открытым небом и не кашлянет… Если перед тем не перебрал марахской травы! Вильяра наклонилась над ближайшим засоней: проверить, всё ли с ним хорошо. Арханин тут же приоткрыл ярко-золотые глаза, смерил женщину острым, не одурманенным взглядом, лениво махнул рукой в толстой рукавице, мол, проходи мимо.
— Я иду к Ласме и Груне, в трактир. Это туда? — спросила его Вильяра.
— Обратно, до второго поворота направо, потом налево, — буркнул арханин, щурясь на неё против света.
— В Снежных норах вам было бы теплее и удобнее, — подсказала Вильяра в качестве ответной любезности.
— Нам и тут хорошо. Иди уже, красавица… Ой, прости, о мудрая! Не приметил сразу твою серёжку. Наверное, ты — сама Вильяра, хранительница сих гостеприимных угодий? Позволишь нам с братом подремать тут?
Вильяра коротко кивнула, подтверждая и позволяя. Конечно, охотник ведёт себя не слишком почтительно, но не настолько, чтобы его наказывать: она же не Наритьяра Старший! Арханам на ярмарке мудрая не рада, велела всем убираться в родные угодья. Но эти двое не выглядят бродягами, скорее — почтенными купцами. Такие легко находят дом, где зазимовать… Тем более, странная прихоть: спать на снегу в переулке, ну да ладно. Второй арханин так и дрыхнет, даже ухом не повёл. Может, это он нагрузился дурманом? Но вроде, не пахнет… Вообще, оба почти не пахнут, будто недавно чистились ворожбой… Колдуны, крепкие телом и одетые тепло, один — несомненно трезвый. Нет, их здоровье — точно не Вильярина забота. Мудрая развернулась и побрела назад, высматривая нужные повороты.
Путь ей указали верный. Зажатая между стен тропа нырнула под арку: лесенка вниз, лесенка вверх — первая зала. Самая холодная, обычно она давала приют всякому бездомному и калечному сброду, но сейчас пустовала. Во второй тоже сидело не больше двадцатки охотников. Мудрую узнавали, вставали и кланялись, наперебой желали здоровья. Вильяра коротко отвечала и шла мимо. Прошла трактир почти насквозь, завершив путь в зале с большим столом посередине. Пятеро мудрых приветствовали сестру по служению, не вставая. Хозяева трактира поднялись и поклонились, Ласма придвинула к столу ещё один стул. Вильяра уселась, бросив взгляд на пустое место и полупустую плошку рядом с Нельмарой. Принюхалась, фыркнула, велела принести ей разваренную сыть и немного мясной похлёбки. Без пряностей! Альдира с другой стороны стола одобрительно подмигнул.
Нельмара скользнул по Вильяре отрешённым, плывущим взглядом, откинулся на спинку стула и с полуслова продолжил предание об одиннадцати основателях Совета Мудрых.
И голос сказителя подобен был вою метели, и плетение слов его подобно сплетению корней, и образы сказуемого, подобно морским валам, вставали перед ошеломлённо внимающими слушателями…
Вообще-то, мальчишка Рыньи сказывал живее. Зато хранитель знаний излагал стародавние события в таких подробностях, каких Вильяра отродясь ни от кого не слыхала. Она развесила уши, и даже еду, принесённую Груной, заметила не сразу… Лишь когда у неё в животе громко заурчало, и Нельмара смолк, озираясь по сторонам, будто разбуженный.
Мудрый упёрся взглядом в плошку давно отсутствующего соседа, недоумённо хлопнул ладонью по сиденью пустого стула:
— Что-то я не припоминаю, Наритьяра не говорил, куда он пошёл?
— Говорил. По нужде, — отозвался Тринара. — Давненько его нет, однако!
Мудрые переглянулись, Альдира встал и раскатисто рявкнул:
— Всё! Волею временного главы Совета, повелеваю! Больше никакой марахской травы! Мудрый, уснувший в отхожем месте, это уже полное поганство.
— Чтобы не сказать, беззаконие, — усмехнулся старейший Гунтара, скиталец по чужим мирам, которого Вильяра почти не знала.
— Сейчас я за ним схожу, и… — прорычал Альдира.
Нельмара, внезапно побледнев, начал судорожно выдираться из-за стола, путаясь в ногах и ножках.
— Альдира, он не спит, он…
— Что? — резко обернулся глава Совета уже с порога залы.
— Он… Я послал ему зов… Его больше нет среди живых.
— Что!? — вскричали все.
— Мудрый, утонувший в навозной яме, это, уж точно, полное беззаконие, — протянул Гунтара, берясь за голову. — Стоило мне возвращаться на Голкья с той стороны звёзд, чтобы застать здесь такой разор!?
Альдира с Вильярой обменялись быстрыми взглядами, и хранительница угодий сорвалась вслед за главой Совета. Её угодья, что бы здесь ни случилось! Она догнала Альдиру в длинном коридоре, прорытом в снежной толще, молча побежала следом.