В уборной женской казармы лагеря Райленд было тесно и шумно. Женщины и девушки, уже офицеры и еще кадеты, теснились у раковин, плескали себе в лицо холодную воду и торопились скорее проснуться. Горн отзвучал четверть часа назад.
Кадет Д’Элтар, склонившись над рукомойником, сунула в рот зубную щетку. И недовольно насупилась — Орнелла, как всегда явившаяся в уборную позже всех, нимало не смущаясь втиснулась между Кассандрой и Сельвией, отпихнув подругу к самому подоконнику, а последняя тумба в ряду стояла вплотную к окну, и сквозило от него будь здоров. «Вот вроде весна пришла, — ежась, подумала Кассандра, — а так и не скажешь!»
— Не пихайся, — буркнула она, остервенело орудуя щеткой. — Сначала проспит всё на свете, потом лезет по головам…
Кадет эль Тэйтана в ответ сморщила нос и показала подруге язык.
— В тесноте да не в обиде, — легкомысленно заявила она, набирая полные пригоршни воды. — Бр-р! Еще чуть-чуть — и будет лёд!
— Зато для лица полезно, — отозвалась кадет Д’Ориан, растирая покрасневшие щеки полотенцем. Она всегда и во всём старалась найти хорошее. Орнелла, отфыркиваясь, протянула руку к жестянке с зубным порошком:
— Полезно? У меня скоро кожа станет как кирзовый сапог!
Кассандра сплюнула в раковину и, прополоскав рот, выпрямилась.
— Да не трать ты на нее время, Селли, — сказала она. — Сама знаешь, эту неженку хлебом не корми, дай только пожаловаться… Ай!
Это Орнелла, изловчившись, наступила подруге на ногу.
— Кто бы говорил, — невнятно буркнула она, принимаясь за чистку зубов. Кассандра шлепнула ее по спине полотенцем. Сельвия, улыбнувшись, махнула на сопящих подруг рукой и отошла. Ежеутренние препирательства кадетов Д’Элтар и эль Тэйтаны давно уже успели стать своеобразным ритуалом, без которого не обходилось ни одно умывание. Несмотря на суровую школу Даккарая, по совести, «неженками»-то были обе…
— Поторопитесь, девочки, — уже направляясь к выходу из уборной, сказала Сельвия. — На построение опоздаем.
От рукомойника долетело дружное «Угу!», и кадет Д’Ориан улыбнулась снова. Как бы Орнелла с Кассандрой ни задирались друг к другу спросонья, в главном они всегда оставались единодушны.
Никто никуда не опоздал, вслед за построением пришел черед завтрака, а в половине девятого кадеты отправились на занятия. Устных лекций у второкурсников в пятницу не было: разминка на плацу, урок рукопашного боя, двухчасовое занятие по летному делу… С погодой им нынче повезло чуть больше, чем всегда в последнее время — метели не случилось, однако ветер свирепствовал не на шутку, и на землю кадеты вернулись только что не покрытые льдом. Дрожа от макушки до пят, сквозь зубы кляня неласковую весну, они разводили драконов по стойлам молча, мечтая только о том, чтобы поскорее оказаться в тепле, и даже Кассандра, всегда любившая свободные вылеты, на этот раз не сокрушалась о скоротечности времени. Те два часа в небе показались ей вечностью. «Это не март, а какой-то ужас, — думала она, орудуя скребницей. — В прошлом году тоже было холодно, но чтобы такой сумасшедший ветер!..»
— Что, Яр, — спросила она, — и тебя укачало?
Удалой разведчик, обычно сам не свой после вольных полетов, стоял смирно. Не ёрзал, пытаясь игриво дотянуться зубами до ее косы, не фыркал сквозь решетку на штурмовика в стойле напротив, не мел хвостом — он устал и тоже порядком замерз. Наездница с сочувственным вздохом почесала ему шею.
— Ничего, — в утешение им обоим сказала она, — в конце концов потеплеет. А через три месяца уже лето…
Очередной тяжкий вздох вырвался из груди. Помянутые три месяца ощущались сейчас тремя годами. А со следующей недели, по слухам, второй курс вслед за третьим начнут уводить на ночные вылеты — и вот тогда-то им действительно будет, где померзнуть! Подумав об этом, Кассандра совсем пригорюнилась. Она любила летать, но перспектива когда-нибудь насмерть примерзнуть к седлу ее вовсе не радовала.
Отложив скребницу, кадет Д’Элтар задала зверю корм, перетряхнула лежанку и, повесив на крюк повод с недоуздком, устроилась на соломе под теплым боком Яра. До обеда был еще целый час, за стенами ангара утробно выл ветер, и высовывать нос наружу, едва-едва отогревшись, наезднице не улыбалось. «Успею переодеться, — подумала она. — Да и штопать сегодня ничего не надо». Прикрыв глаза, Кассандра откинулась затылком на жесткий хребет дракона и снова вздохнула, вспомнив жаркую тишину школьной прачечной. Сколько времени она провела там, сидя с раскрытым учебником на бельевых тюках! В лагере Райленд, конечно, своя прачечная тоже имелась, но она была огромная, шумная, вечно полная обслуги, и найти там укромный уголок было равносильно чуду. «Интересно, — подумалось Кассандре, — мы когда-нибудь вернемся в Даккарай? Или он теперь в прошлом? Зачем только нас вообще забрали оттуда, какой с нас здесь прок?..» Не поднимая век, девушка тревожно сдвинула брови. В Райленде было полно наездников — настоящих, не таких, как она и ее соученики. «Ладно еще третий курс, но мы? Что мы можем? И неужели Клифф все-таки не зря опасается — неужели нас тоже пошлют воевать?»
Беспокойные мысли прервал шорох со стороны коридора и голос кадета эль Тэйтаны:
— Вот ты где! А я-то гадаю — кто тут вздыхает, как призрак старого замка?..
Кассандра, против воли улыбнувшись, повернула голову и открыла глаза:
— Снаружи демоны знают что творится, — сморщив нос, обронила она. — Заходи, не стой в коридоре! У нас тут тепло. А, Яр?
Дракон, приподняв башку, взглянул на кадета эль Тэйтану и заурчал. Орнелла ему нравилась — почти так же сильно, как ее недотрога Сау. Герцогиня неуверенно обернулась куда-то через плечо.
— Да нас тут много, Кэсс, — сказала она, взглянув на Санто и Сельвию, топчущихся за спиной. Кассандра лениво махнула рукой:
— Ну все и заходите! Надышим — еще теплее будет! Как там — «в тесноте, да не в обиде»?..
Орнелла, фыркнув, просунула руку меж прутьев решетки, сдвинула внутреннюю задвижку и вошла в стойло. Следом протиснулись остальные. Кассандра подвинулась на лежанке, и вскоре все четверо рядком устроились под боком Яра, зарывшись ногами в солому. Разведчик зевнул и, выгнув шею, пристроил голову на колени Сельвии. Та ласково почесала ему переносицу.
— Надеюсь, это светопреставление скоро кончится, — по примеру подруги откинувшись затылком на драконью спину и прислушиваясь к вою ветра, сказала Орнелла. — Я сегодня на вираже чуть из седла не вылетела.
— Та же история, — отозвался кадет Д’Освальдо. — И холод такой! Разве это весна? На юге уже вот-вот снег сходить начнет, трава полезет, а здесь…
— Тебе, наверное, тяжелее всех нас, Санто, — сказала Сельвия, сочувственно коснувшись плечом его плеча. — Ты южанин. Никогда не была на юге! Кайя рассказывала, что зимы там мягкие, а лето жаркое, и в садах прямо над головой растут персики и апельсины…
— И вишня, — сказал молодой человек. Сводную сестру он на дух не выносил, но Сельвии можно было всё. Санто действительно с первого дня в Даккарае был влюблен в нее по уши. — Вишневые деревья очень красиво цветут.
Кадет Д’Ориан мечтательно вздохнула.
— Вишня! Никогда ее не пробовала. Она правда такая вкусная, Санто?
— Очень, — отозвался кадет Д’Освальдо, не сводя с нее исполненных обожания глаз. Орнелла, покосившись в их сторону, тихонько фыркнула себе под нос. «Бедняга, — подумала она. — Любопытно, он ей когда-нибудь всё же признается?..»
— А у нас в Каменном Логе одни только скалы, — вслух сказала она. — И кедры. Но это тоже красиво. Особенно летом — в Предгорье такие закаты!..
— Лето, — эхом откликнулась Сельвия, и все четверо с грустью понурились, вспомнив о том, как до него еще далеко. Под потолком драконьего стойла повисло молчание. Мысли Орнеллы вились у стен родного дома, такого далекого и недосягаемого сейчас, такого незыблемо надежного — и одновременно такого же хрупкого и беззащитного, каким в одночасье стал весь ее мир. Сельвия, бездумно скользя ладонью по крутому лбу Яра, мечтала увидеть вишни в цвету, Санто, глядя на нее, мечтал бросить к ее ногам весь юг с его фруктовыми садами, а Кассандра, прислушиваясь к заунывному вою ветра, думала о Нейле.
На этой неделе им везло. В понедельник дневальной в передней стояла Лотта де Шард, одна из кадетов третьего курса, имевшая привычку засыпать на посту ровно через час после отбоя, в среду дежурила уже сама Кассандра, а в воскресенье по графику в ночной караул должна была заступить Орнелла. Ничто не мешало друзьям увидеть друг друга, и в понедельник Нейл, как всегда, пришел. Они несколько часов проболтали, сидя бок о бок на подоконнике, но этого всё равно было ничтожно мало — что такое несчастные три часа, да еще и помноженные на сигнальную азбуку, ведь не поговоришь толком! — поэтому среды кадет Д’Элтар ждала с нетерпением. Только напрасно. Нейл так и не появился. «А послезавтра? — гадала она. — Придет ли? И что же там у него случилось?..» Кассандра, хмурясь, закусила губу. В том, что что-то всё же случилось, она была совершенно уверена. Просто так Нейл обещаний не нарушал. «Неужели дома неладно? — беспокойно ерзая затылком по хребту Яра, думала Кассандра. — Неужели с его светлостью… Да нет же! Разве такое возможно?»
Товарищ говорил ей, что тревожится об отце, — рассказывал о его странном, внезапном исчезновении, о его молчании, о той отписке, что прислали герцогине эль Хаарт из королевского алхимического корпуса… Он опасался, что могло случиться «непоправимое», и пусть никогда не уточнял, что конкретно, но Кассандра, глядя в голубые глаза фантома, за горячей тревогой, дрожащей в них, каждый раз видела что-то еще: что-то, что от нее скрывали, что-то куда более серьезное, чем неудачный опыт в лаборатории или «груз ответственности», лежащий на плечах первого алхимика Геона. Что-то, о чем Нейл не мог сказать ей, но о чем постоянно думал, — и что, по всей видимости, всё-таки произошло. Только вот что же, что? Если с его светлостью случилась беда… Кассандра, не закончив мысль, коротко и упрямо сдвинула брови. «Не может такого быть! — саму себя одернула она. — Не может — и точка!» Герцог эль Хаарт всегда представлялся ей незыблемой скалой, сдвинуть с места которую вряд ли под силу даже богам, и она мысли не могла допустить, что это может вдруг оказаться не так. Нет, конечно же, нет, с его светлостью всё в порядке, а Нейл… В конце концов, помимо Кассандры у него есть своя жизнь, есть служба — к тому же, в солдатском госпитале, а ведь идет война! Наверное, просто пришлось выйти вне графика, вот он и не пришел в среду. Но в воскресенье у него должен быть выходной. Ко всему прочему, это будет шестое число, а шестого марта Нейлу исполнится двадцать лет — не выдернут же его снова, да еще и в его собственный день рождения? Служба службой, но он и так спины не разгибает, должна же быть у этого его мэтра де Берни хоть какая-то совесть?..
«Он придет, — вновь возвращаясь мыслями к другу, как заклинание твердила про себя Кассандра. — В воскресенье — уж точно! И пусть только попробует кто-нибудь ему помешать!..»
В жарко натопленной гостиной эль Хаартов было сумрачно. Нейл, сидя у камина в отцовском кресле, бездумно следил за еле ползущей по кругу стрелкой часов и вполуха прислушивался к голосу младшего братца — Мелвин, привычно устроившись на диване под рукой своей воспитательницы, читал ей вслух о приключениях поросенка Пиля. Нейл, краем уха поймав знакомое имя, улыбнулся. В детстве он тоже любил эту книжку. Ее когда-то подарила ему покойная тетушка Мэриам. Вспомнив маленькую, кругленькую старушку в старомодном чепце с лиловыми лентами и запах лакричных леденцов, что везде сопровождал ее, Нейл улыбнулся снова. Он любил тетушку Мэриам. А она, приезжая погостить, всегда привозила ему целую гору игрушек и не спускала его с рук, балуя без всякой меры. Она умерла, когда Нейлу было девять. А всё, что от нее осталось, — эта книга да старая шкатулка с секретом и фигуркой грифона крышке… Нейл перевел взгляд с циферблата часов на пустое кресло напротив. Герцогиня сразу после ужина поднялась в спальню супруга, из которой и так почти не выходила с тех пор, как герцог вернулся домой, — Нейлу стоило немалых трудов убедить мать уступить ему хотя бы ночное дежурство у отцовской постели. «Кто бы мог подумать, что она так сильно к нему привязана», — в очередной раз подивился молодой человек, вновь взглянув на часы. Стрелки показывали начало десятого. Раньше одиннадцати подниматься наверх смысла нет, мама пост не оставит, вечернюю порцию лекарственных порошков Нейл лично смешал и отнес отцу час назад, так что времени оставалось еще предостаточно. И деть его было решительно некуда. Молодой человек повернул голову к дивану. «Беда вам с нашим семейством, госпожа Делани!» — невесело подумал он. Учитывая состояние его светлости, ношение амулета ему до поры запретили, и прислуге была дана свободная неделя. Герцогиня эль Хаарт все дни проводила при муже, Нейл готовить не умел, так что вопросы кухни снова легли на плечи воспитательницы. Да, помощь ее светлости она предложила сама, но тем не менее!.. «Стоит хотя бы повысить ей жалование, — сделал себе мысленную зарубку Нейл. — Если, конечно, еще раньше она от нас не сбежит».
— Хотите, сегодня я сам уложу Мелвина, госпожа Делани? — спросил он. — А вы передохнете немного. Вы так давно не садились за книги.
Воспитательница подняла свою гладко причесанную голову от вязания.
— Какие уж теперь книги, — тихо, печально вздохнула она, и Нейл в ответ с молчаливой благодарностью прикрыл веки. — Не беспокойтесь, господин эль Хаарт. Облегчить заботы ее светлости мне только в радость и, уверяю вас, я совсем не устала.
Нейл бросил на нее сомневающийся взгляд. Несмотря на последнее утверждение, выглядела воспитательница бледной и утомленной, немногим лучше герцогини. «Еще бы, — подумал он. — С Мелвином и без всякой кухни с ног собьешься!» Молодой человек снова скосил глаза на часы, подумал и встал.
— Как бы то ни было, — заявил он, подходя к дивану и подхватывая умолкшего братца на руки, — вы заслужили отдых. Нет-нет, не спорьте! Пересаживайтесь к огню, устраивайтесь поудобнее — а мы с Мелвином за вами поухаживаем. Да, Мелвин?
— Да! — с готовностью подхватил тот. — А как?
— Ну, например, сварим кофе, — улыбнулся Нейл. — С пряностями. Как у отца, наверное, не получится, но…
По щекам и шее госпожи Делани стремительно разлился густой румянец.
— Ну что вы!.. — протестующе ахнула она, однако Нейл решительно отмел все возражения. И, посадив счастливо взвизгнувшего братца себе на плечи, отправился варить кофе. Пить он его до сих пор не пил, но по крайней мере от запаха уже не тошнило…
Кофе был сварен и торжественно доставлен в гостиную, к донельзя смущенной таким вниманием воспитательнице, Нейл велел брату пожелать госпоже Делани доброй ночи и унес его в детскую, настояв на том, что все-таки уложит Мелвина сам, а около одиннадцати, благополучно справившись со своей непростой задачей, вошел в спальню отца. Герцог спал, а герцогиня сидела в кресле у изголовья его постели, держа мужа за руку. Услышав шаги у себя за спиной, Вивиан обернулась, и сын только с жалостью вздохнул про себя — такой она сейчас выглядела осунувшейся и потерянной. Нейл подошел к матери и обнял ее за плечи.
— Уже поздно, мама, — тихо сказал он. — Иди, отдыхай.
— Но, милый, я совсем не устала, — прошелестела она, вновь обращая взор к мужу. — Правда!
Нейл вспомнил госпожу Делани и философски качнул головой. Женщины!.. Ну вот к чему, спрашивается, весь этот героизм?
— Неправда, — сказал он, целуя мать в щеку. — И мы оба это знаем. Ты плохо выглядишь, мама, ты едва сидишь, а нам и отца довольно — я не хочу, чтобы ты свалилась следом.
— Но…
— Иди спать, — ласково, но твердо проговорил сын. — Я посижу с ним, а утром ты меня сменишь. Хорошо?
Вивиан, подняв на него глаза, улыбнулась с оттенком печали.
— Как ты похож на отца, — обронила она, и у Нейла не возникло сомнений, кого именно мать сейчас имеет в виду. — С вами обоими бесполезно спорить. Хорошо. Я пойду спать, но если вдруг…
Сын улыбнулся и подал ей руку, помогая подняться.
— Конечно, мама, — пообещал он. — Если понадобится, я тебя разбужу. Доброй ночи.
— Доброй ночи, — эхом откликнулась она. Коснулась ладонью плеча сына, бросила тоскующий взгляд на лицо спящего мужа и тихо вышла, прикрыв за собою дверь. Нейл, подбросив в камин еще пару поленьев, опустился в кресло возле кровати. Поправил одеяло на груди его светлости, накрыл его руку своей и тихо вздохнул. Выглядел герцог немного получше, чем в день своего возвращения, но… С новым вздохом молодой человек отвел глаза. Ему тяжело было видеть отца таким — непохожим на себя самого, больным и беспомощным, словно бы постаревшим на два десятка лет, а от мысли о том, что это, быть может, еще не конец, у него у самого начинало ныть сердце. Конечно, Нейл был не врач, пусть и служил при госпитале, а главный дворцовый лекарь, раз в день исправно наведывающийся к эль Хаартам воронкой, не уставал повторять, что герцог вот-вот пойдет на поправку, да только успокоения всё это не приносило. Нейл вспомнил сегодняшний визит лекаря, вспомнил его слова: «Обойдется. Приступ мы купировали, это главное, а его светлость всегда отличался крепким здоровьем — милостью богов, отдых и надлежащий уход скоро вернут его вам и Геону» — и мрачно поморщился. «Нам и Геону! — безрадостно повторил про себя он. — Особенно Геону!.. И как скоро после этого отец сляжет с новым приступом?»
В бессильной злости молодой человек передернул плечами, кресло под ним предательски громко скрипнуло, и сомкнутые веки герцога эль Хаарта, потревоженно дрогнув, приподнялись. Чуть затуманенные серые глаза взглянули на Нейла снизу вверх.
— Нейлар, — тень улыбки скользнула по губам его светлости. Сын, мысленно отвесив себе подзатыльник, склонился над постелью.
— Простите, отец, — виновато сказал он. — Я вас разбудил.
— Ничего… Я и так всё время сплю, в отличие от вас.
— Это ведь хорошо, — Нейл заставил себя улыбнуться. — Сон — лучшее лекарство!
Первый алхимик Геона ласково коснулся пальцами его руки.
— Есть и получше, — сказал он. — Я рад, что ты здесь, Нейлар. Хотя, признаться, мне совестно, что из-за меня ты не спишь ночами…
— Ничего страшного, отец. На сон у меня есть целый день, пока с вами мама. Как вы себя чувствуете?
— Подозреваю, так же, как выгляжу, — тихо фыркнул тот. — Но не беспокойся, сердце мое крепче, чем кажется. Дало сбой, бывает, так что ж?.. В конце концов, возраст не щадит никого. Да еще эта Дымка!
Нейл, встревоженно нахмурив брови, приподнялся в кресле:
— Прошу вас, отец! Не думайте об этом, вам нельзя волноваться и…
Первый алхимик Геона с мягкой усмешкой взглянул в лицо сыну:
— Брось, Нейлар. Меня с утра до ночи пичкают успокоительным, откуда тут взяться волнению? Ну да будь по-твоему, не думать так не думать… Какой нынче день?
— Пятница. То есть, уже почти суббота. Четвертое марта.
— Весна пришла, — задумчиво обронил его светлость. Бросил взгляд на занавешенное окно, потом вновь перевел его на сына и сокрушенно качнул головой: — Прости, мой мальчик. Я испортил тебе двадцатилетие.
Нейл махнул рукой.
— Да и пусть его! Я всё равно не собирался праздновать, — он, умолкнув на миг, добродушно улыбнулся: — Хотя Мелвина который день прямо-таки распирает от какой-то тайны. Не удивлюсь, если они с госпожой Делани готовят мне сюрприз ко дню рождения.
Герцог эль Хаарт улыбнулся тоже.
— Жаль, я не смогу поучаствовать, — сказал он, и сын ободряюще сжал в ладонях его руку.
— Вы живы, отец. Это для меня лучший подарок. Дать вам воды? Или мятного отвара? Он уже должен был настояться, если хотите, я принесу.
Его светлость отрицательно качнул головой.
— Пока не нужно. Посиди со мной, Нейлар, поговори со мной — так и время пойдет быстрее… Устал я лежать бессловесной колодой! А твоя мать мне и рта раскрыть не дает — разве только затем, чтобы влить в меня очередное лекарство.
Герцог протяжно вздохнул, и Нейл, пряча улыбку, поправил ему подушку.
— Мама просто беспокоится, — сказал он. — И делает всё возможное, чтобы вы поскорее встали на ноги. К тому же, королевский лекарь так ее застращал…
— Могу себе представить, — без энтузиазма кивнул первый алхимик. С помянутым господином он был хорошо знаком — как с ним, так и с его привычкой перестраховываться почем зря по поводу и без. — Поверь, Нейлар, всё, что он говорит, обычно следует делить на два, а то и на три. «Не навреди» — это, конечно, хорошо, однако… Ну да боги с ним, с лекарем! Как твоя служба?
— Пока никак. Я взял отпуск за свой счет, пока вам не станет лучше. Но это не страшно, справятся без меня — полковник Рейли всё-таки добился того, чтобы нам увеличили штат.
Его светлость одобрительно кивнул.
— Это хорошо, — сказал он. — Признаться, я и сам думал этим заняться, особенно после твоих рассказов о плачевном состоянии госпиталя…
— Вам бы сначала поправиться, отец!
— Это само собой, — улыбнулся герцог. Помолчал, думая о чем-то своем, и наконец поднял глаза на сына: — Мне не хватало тебя, мой мальчик. И мне до конца жизни будет стыдно за то, как я с тобой поступил.
Лицо его посуровело, на высоком лбу еще резче проступили морщины, и Нейл обеспокоенно подался вперед:
— Отец, пожалуйста, вам не стоит… Это всё уже не важно!
— Нет, — перебил его герцог, тяжело качнув головой. — Это важно, Нейлар. И я хочу сказать тебе об этом, пока у меня еще есть такая возможность.
— Отец!
— Я поступил недостойно, — словно не слыша его, продолжал тот. — Я не должен был делать того, что сделал, не должен был вмешиваться, и, поверь, не было дня с тех пор, чтобы я не жалел об этом, но я просто хотел защитить тебя! Я боялся новой трагедии, боялся за вас обоих — вы ведь еще так молоды, а юности свойственно смеяться в лицо опасности… Конечно, я верю, что между вами нет ничего, кроме дружбы, но кто может поручиться, что так будет всегда? Всё течет, всё меняется, а тебе девятнадцать, Нейлар, и время давно пришло.
— Время?..
— Время любить. Увы, детская дружба, очень часто перерастает в юношескую влюбленность! Но молодая баронесса — не маг, вот в чем беда. И одна только мысль о том, что тебе придется когда-нибудь пережить то, что пришлось пережить твоей матери, повергает меня в ужас. Я не мог позволить, чтобы история повторилась, Нейлар, — и только поэтому… Прости меня. Прости, мой мальчик. Я лишь хотел как лучше — но вместо этого обидел тебя и обманул твое доверие. Надеюсь только, что когда-нибудь ты поймешь…
Он умолк, не закончив фразы, и Нейл придвинулся ближе. Взял отца за руку, утешительно сжал в ладонях его ладонь и сказал серьезно:
— Я понимаю. Не надрывайте сердце, ему сейчас и без того непросто… Я понимаю. И не сержусь, поверьте, — да и как я могу, когда сам виноват куда больше вашего? Ведь в том числе и моими стараниями Сандра оказалась в этом всеми богами проклятом Даккарае!
Лицо его ожесточилось. Герцог эль Хаарт склонил голову:
— Ты не мог знать, что начнется война.
— Но что такое драконы я знал, — сын криво усмехнулся. — Сандра за эти годы прожужжала мне о них все уши! Драконы и без всякой войны опасны — сколько наездников калечится еще во время учебы? Зверь всегда остается зверем, даже самый вышколенный, даже в самых опытных руках: попадет вдруг шлея под хвост, и пиши пропало! То с другим таким же сцепится, то нажрется какой-нибудь желтозубки и взбесится на ровном месте, а что есть человек в сравнении с драконом? Букашка!..
— Ну, — рассудительно заметил его светлость, — по крайней мере насчет желтозубки ты можешь быть спокоен, Нейлар. Она растет только в предгорьях, а ими Райленд не богат.
— Да, — улыбнулся молодой человек, — хоть что-то в нем нашлось хорошее!.. И зачем зверье всякой дрянью травится? Ладно еще люди, им вечно новых ощущений не хватает, но животные?
— Инстинкт, Нейлар. Ядовитые растения спасают от паразитов, взять хоть ту же чемерицу… А вот насчет людей согласен. Дурман до добра не доводит.
Нейл кивнул.
— Жаль, Фаиз это понимать отказывается, — добавил он. — И вроде умный же человек — ну вот зачем? Да еще и в таких количествах, что иной раз зрачков не видно!
Его светлость неодобрительно нахмурил брови. И, поколебавшись, спросил:
— Надеюсь, тебе он ничего такого не предлагал?
— Фаиз? Мне? Нет, конечно! — Нейл помолчал и тихо фыркнул себе под нос: — Какой же я буду «святоша», если вдруг начну курить всякую дрянь с ним за компанию?..
— «Святоша»?
— Это он меня так называет, — со смешком пояснил сын. — Ну, помимо «ханжи» и «кислятины»… И еще «дурака», конечно, — это его любимое.
Герцог эль Хаарт крякнул.
— Высокие отношения, — протянул он. — И ты всё это молча терпишь, Нейлар?
Нейл в ответ только махнул рукой.
— Это же Фаиз, отец. У него все не такие, один он весь в белом! Я уж привык.
Его светлость в искреннем недоумении шевельнул бровью. Он даже приблизительно себе не представлял, как можно привыкнуть к такому обращению.
— Мда, — помолчав, высказался он. — И что ты нашел в такой дружбе?
Нейл пожал плечами.
— Да какая там дружба, — сказал он. — Так… Временное совпадение интересов… Да и Фаиза я уже давно не видел.
Его светлость вздохнул про себя. «Нет ничего более постоянного, чем временное! И почему Нейлару так не везет с друзьями? Что этот алмарец, что Райан, что Кассандра Д’Элтар…» Мысль свою герцог не закончил. По совести, даже он не мог не признать, что баронесса, в отличие первых двух молодых людей, действительно была Нейлу другом. Окажись она юношей, а не девушкой, даже на отсутствие дара можно было бы закрыть глаза, но увы! И вдвойне увы, что на замену ей не нашлось никого, кроме Фаиза ан Фарайя. «С которым, судя по всему, вы всё так же общаетесь, — подумал он, из-под опущенных ресниц глядя на сына. — «Давно не видел»? Дня три-четыре, с тех пор, как я здесь? Ты никогда не умел лгать, мой мальчик».
— Что ж, — уже вслух обронил герцог, — тебе виднее, Нейлар. Только прошу тебя, будь осторожнее! Восток умеет втираться в доверие, и мне не хотелось бы, чтобы ты тешил себя иллюзиями. Они обычно очень дорого обходятся.
Молодой человек криво усмехнулся, вспомнив Райана Рексфорда.
— Я знаю, — без выражения отозвался он. Помолчал, бросил взгляд на стенные часы и вновь выпрямился в кресле: — Наверное, я всё же принесу мятный отвар, пока он не остыл. И, может быть, сонного порошка?..
Первый алхимик поморщился.
— Нет уж, благодарю покорно! У меня от него уже изжога. Думаю, вполне можно обойтись мятой, спасибо, Нейлар.
Нейл спустился в кухню за мятным отваром, его светлость выпил чашку и, прикрыв веки, вновь откинулся на подушки. Даже недолгая беседа с сыном утомила его. Сердце! Как не вовремя, думал он, лежа с закрытыми глазами и прислушиваясь к шелесту книжных страниц, — Нейл, снова устроившись в кресле, листал какой-то справочник. Наверняка, лекарский, про себя улыбнулся герцог. Вовремя или нет, но он был рад вернуться домой, и трогательная забота семьи согревала ему душу. Они совсем не отходили от него — и Вивиан, и Нейлар. И даже маленький Мелвин, которому не разрешали тревожить захворавшего батюшку, то и дело ускользал из-под надзора своей воспитательницы, чтобы вскоре найтись в отцовской спальне. Как он скучал по ним! И если бы не война, если бы не эта проклятая Дымка, от которой нет спасения…
Болезненная усталость взяла свое, тело расслабилось в теплой мягкой постели, герцог уснул. Нейл, подняв глаза от книги и прислушавшись к его тихому дыханию, улыбнулся.
— Спи, — шепнул он, глядя на отца. — И поправляйся скорее, папа…
Герцог, словно услышав его, не просыпаясь улыбнулся в ответ.