Даккарайская пустошь, еще недавно жарко горевшая золотом, с наступлением ночи погасла, будто уснув. Теплый майский ветер ласково гладил кудри вилоры, в чистом небе сонно помаргивали звезды, стыла полная, круглая луна, и ее рассеянный свет серебрил черные камни цитадели. Спали горы, кольцом стянувшие пустошь, спали притулившиеся у их подножий деревни и господские поместья, всё вокруг школы дышало покоем — только внутри крепостных стен его не было и в помине.
Нейл, вцепившись пальцами в прутья оконной решетки, скользил жадным, тоскующим взглядом по шипастым крышам, по ярко освещенным перекрестьям навесных галерей, по решетчатым куполам загонов, внутри которых кружились драконы с наездниками в седлах, — ночью Даккарай оживал, наполняясь людьми, отпирались окна и двери, людская толпа выплескивалась на мощеные черным булыжником улицы, одному ему приходилось куковать взаперти. А ведь он так надеялся, что хотя бы здесь свободы станет побольше! Так радовался — впервые за долгое время по-настоящему радовался — что опостылевший дворец наконец-то в прошлом!.. «Как был дураком, так им и остался», — подумал о себе Нейл. Губы его на миг скривились в ироничной полуулыбке. Свобода? Да как бы не так! Теперь у него ее отняли совсем.
Фантомага берегли как зеницу ока — и стерегли круглые сутки, ничуть не интересуясь тем, что он сам думает по этому поводу. Покидать отведенные ему комнаты на последнем этаже главного корпуса Нейлу разрешалось лишь раз в день и только в сопровождении охраны, гулять по Даккараю и подниматься на стены ему было строжайше запрещено… Конечно, всё это делалось для его же собственной безопасности, граф Бервик не уставал это повторять, и Зигги с Райаном поддакивали ему в унисон, однако Нейл с каждым днем всё больше жалел о том, что все-таки не утонул в свое время в сточной канаве. Дышать ему теперь стало совсем нечем. И с каждым днем он всё больше понимал беснующихся фантомов — потому что воли ему не было ровно так же, как им. Ладно еще дворец, на что там смотреть? Но Даккарай! Для Нейла он был неразрывно связан с Кассандрой, а значит, и с ним самим тоже — как же ему хотелось увидеть его вблизи, прикоснуться к нему, раствориться в нем, хоть ненадолго став его частью! Взглянуть на кадетский городок и драконьи ангары, пройтись по узким мощеным улочкам, что еще помнили стук подкованных железом сапог и звонкие голоса кадетов, посидеть в сумерках у фонтана на площади… Разве он не имел на это права? Разве его дар был ценнее дара того же Зигги, а жизнь — важнее жизни королевы Геона?.. Этих двоих никто не сажал на цепь! Номеру Третьему не возбранялось любоваться закатом на площади, в окружении цветущей гратии, а ее величество так и вовсе по полдня проводила в загоне, сменив шитые золотом платья на синий офицерский мундир. Конечно, их охраняли тоже. Но в передвижениях не стесняли — Нейлу из окна это было отлично видно. А вот ему самому ниже третьего этажа ходу не было. Но почему? Школа, как и вся Даккарайская пустошь, была надежно укрыта куполом, и даже приди фантомагу в голову сбежать, у него ничего бы не вышло. «А сбежал бы — так всё равно бы нашли, — безрадостно подумал Нейл, неотрывно глядя на резвящихся над учебным городком драконов. — Какой смысл в этих предосторожностях? Под купол даже Фаиз не пролезет!» Вспомнив об алмарце, которому никакие замки были не преграда, молодой человек криво усмехнулся. Фаиз говорил, что правящий дом «не хочет ссориться с первым алхимиком» — что ж, видно, все ошибаются. Королю на своего магистра плевать было точно так же, как на своего фантомага. Заботил его только Геон. И пусть язык не поворачивался вменить ему это в вину, однако… Нейл, снова с горечью усмехнувшись, прижался лбом к холодным прутьям решетки и закрыл глаза.
Из Мидлхейма его переправили сюда почти неделю назад — прямо из грота, куда Нейл спустился в компании верховного мага для очередной, как он полагал, тренировки с фантомами — однако на месте выяснилось, что нынче обойдется без них. В гроте, обычно таком пустынном и тихом, было не протолкнуться. Король и королева Геона, граф Бервик, пятерка буревестников, магистр щита и еще с пару десятков совсем не знакомых Нейлу людей толклись на узкой каменистой кромке берега, разбившись группами по трое-четверо в некотором отдалении друг от друга, а под высоким сводчатым потолком висел глухой гул голосов. Нейл, оглядев внезапное сборище, удивленно посмотрел на верховного мага, но спросить ничего не успел.
— Полагаю, дворец вам давно прискучил, Нейлар, — улыбнулся мэтр, заметив его растерянность. — Что ж, надеюсь, смена обстановки хоть немного разгонит вашу печаль! Вы, конечно, слышали о Даккарае — как насчет того, чтобы взглянуть на него вблизи?..
Нейл насторожился.
— Даккарай? — переспросил он, постаравшись, чтобы в голосе звучало лишь удивление. — Вы имеете в виду Даккарайскую пустошь, ваша светлость?
— И ее тоже, — герцог ностальгически прикрыл веки. — Вилора уже зацвела, и это воистину дивное зрелище! Признаюсь, мне даже жаль, что я не смогу насладиться им, отправившись вместе с вами.
— Я еду в Даккарай?.. — растерянно повторил молодой человек. — Но что мне там делать? Я не понимаю, ваша светлость, и…
Эль Гроув, не дослушав, мягко повел плечом.
— О, не беспокойтесь, — перебил он. — На месте вам всё объяснят. И о вещах не волнуйтесь, их доставят следующей же воронкой.
— Но…
— Пойдемте, — вновь перебил мэтр, склоняясь в поклоне перед обернувшейся в их сторону монаршей четой. — Нас уже ждут.
Нейл, спохватившись, тоже склонил голову перед их величествами и вслед за герцогом свернул с дорожки. Он действительно ничего не понимал, однако от слов «Даккарайская пустошь» сердце его забилось чаще. Он больше не нужен здесь, во дворце? Тюрьма распахнула двери? «Но почему именно Даккарай? — озадаченно подумал он. — Ведь я не наездник! И моим фантомам они тоже не нужны!»
Он неуверенно взглянул в лицо королю, однако обещанных эль Гроувом объяснений не дождался. Рассеянно кивнув, Рауль Первый препоручил его заботам графа и в компании супруги отошел к магистру щита. А Нейла, не дав ему и слова сказать, сдали с рук на руки номеру Шестому, тот раскрыл воронку, обхватил пальцами его запястье — и спустя несколько мгновений они оба шагнули в центр большой пустой комнаты, бывшей, по всей видимости, чьим-то рабочим кабинетом. Нейл оглядел высокие, в потолок, закрытые шкафы, массивный письменный стол, широкую софу у стены и не растопленный камин, на крышке которого в позолоченном канделябре горела одинокая свеча, покосился на плотно задернутые оконные занавеси, прислушался к неразборчивым голосам из-за приоткрытой двери в смежную комнату, откуда тянулась широкая полоса света, и сдвинул брови. Место было незнакомое.
— Да что происходит? — не выдержал он, разворачиваясь к Шестому. Тот и бровью не шевельнул.
— Пока ничего, — отозвался он, выпуская из пальцев его запястье. — Но это ненадолго… Третий! Принимай пополнение!
Голоса в смежной комнате примолкли. Заскрипел то ли стул, то ли кресло, следом донесся звук чьих-то торопливых шагов, дверь распахнулась, и Нейл увидел Зигмунда де Шелоу — изрядно похудевшего, но всё такого же круглолицего и румяного, лучащегося своей всегдашней добродушной улыбкой.
— Нейл! — радостно воскликнул Зигмунд. — Хвала богам, и ты до нас добрался, наконец!
Молодой человек неуверенно улыбнулся в ответ.
— Зигги, — пробормотал он. — Так вот ты где пропадал?..
Тот заливисто рассмеялся:
— Где я только не пропадал! Но теперь, уж надеюсь, мы вместе надолго… Спасибо, Томас. Ты назад?
Он посмотрел на Шестого, и тот кивнул:
— Да. Его сиятельство с остальными тоже скоро прибудет. Комнаты готовы?
— Давно. Второй день ведь ждем.
Шестой снова кивнул. Потом, прощаясь, коротко склонил голову и исчез в воронке, а Зигги, шагнув вперед, заключил Нейла в крепкие дружеские объятия.
— Сто лет тебя не видел! — шумно восторгался он, хлопая смущенного товарища по спине. — Ну, как ты? Ты к нам сюда прямо из столицы?.. Ай, да что же это я — даже дух не дал перевести! Пойдем, твои комнаты уже готовы, и мои рядом, я тебя провожу! Ты голодный? Хочешь чаю с пирожными? Я как раз думал заморить червячка, так вместе бы и… Как же я рад тебя видеть!
Нейл улыбнулся. Зигги был такой Зигги. И без пирожных, конечно, никак не мог обойтись.
— Я тоже рад, — сказал он, выходя вслед за другом в соседнюю комнату. Это была гостиная, и за круглым столом в центре сидело пятеро буревестников — ни имен, ни номеров их Нейл не помнил, но лица узнал. Молодые люди, отвлекшись от карт, подняли головы, Нейл вежливо улыбнулся, буревестники поприветствовали его нестройным хором и снова вернулись к игре, а Зигмунд потянул друга к очередной двери, что вела в коридор. Там было светло и пусто, только откуда-то издалека и будто бы снизу доносился неясный шум.
— Так мы и правда в Даккарае, Зигги? — спросил Нейл, вертя головой по сторонам, хотя смотреть было особо не на что — коридор с дюжиной закрытых дверей да голые стены.
Де Шелоу кивнул:
— В Даккарае, в главном корпусе. У нас тут теперь что-то вроде штаб-квартиры…
— А Райан? Он тоже здесь?
— Здесь, но сейчас в отлучке, наверное, только утром вернется, — Зигмунд свернул по коридору налево и остановился у одной из дверей. Нажал на блестящую медную ручку, первым шагнул через порог и щелкнул пальцами. На стене у двери зажглись свечи в изогнутом канделябре.
— Это твои комнаты, — сказал он. — Кабинет и гостиная, как у меня, тут раньше сидело руководство школы. Но кабинеты мы временно приспособили под спальни, так что жить можно… Камин в спальне растоплен, не замерзнешь. Ты осмотрись пока, а я распоряжусь насчет чая!
Он, сияя улыбкой, потрепал товарища по плечу и выпорхнул в коридор. Нейл прошелся по комнатам, оценил забранные стальной решеткой окна — это еще зачем? — похлопал дверцами пустых шкафов в чьем-то бывшем кабинете и вернулся в гостиную одновременно с другом. Вскоре какой-то боец в зеленом мундире принес им чай.
— Зачем мы здесь, Зигги? — терпеливо дождавшись, когда де Шелоу прикончит первое пирожное, спросил Нейл. — Что всё это значит? Мне ничего не объяснили во дворце, и я совсем запутался!
— Так ты всё это время был при дворе?
— Последние пару месяцев. Фантомы… — Нейл поморщился и махнул рукой. — Неважно. Что происходит, Зигги?
Он уперся в товарища прямым серьезным взглядом, и номер Третий, вздохнув, опустил глаза.
— Происходит всё то же, Нейл, — грустно сказал он. — Война. Ты ведь слышал про Хелвинд?.. Ну вот, он был всего лишь разменной монетой. Наших много погибло — но и данзарский строй мы проредили, сейчас силы примерно равны, если не считать магов…
Медленно помешивая ложечкой чай, Зигмунд пересказал другу последние вести с фронта, упомянул об очередных подкреплениях из Бар-Шаббы, что архимаг отправил в помощь Данзару, и со вздохом закончил:
— Конечно, и нам оказали помощь — Алмара все-таки поставила под наши знамена тысячу боевых чародеев, но этого всё равно мало, Нейл. Поэтому ты здесь, а вслед за тобой мы ждем королеву: герцогство Лилии трудно сподвигнуть на военный союз, но его величество, как я понимаю, рассчитывает на узы крови… Конечно, армия Лилии невелика, но Геону сейчас важен каждый дракон. А их у Трея эль Моури около пяти сотен.
Нейл, отстраненно кивнув, покосился на забранное частой решеткой окно:
— Но почему Даккарай, Зигги?..
— Всё должно решиться в Черной долине. А до нее от Даккарайской пустоши рукой подать. Основные силы Геона уже на месте, близ перевала, алмарские боевики тоже на подходе, но его величество полагает, что этого может оказаться недостаточно. И если Данзар сметет наш щит у Черной долины, на помощь придет Даккарай.
Нейл непонимающе сдвинул брови:
— Так разве он не пуст, Зигги?..
Номер Третий загадочно улыбнулся. Склонив голову набок, прислушался к чему-то, вынул брегет, взглянул на стрелки и поднялся.
— Пойдем, — сказал он. — Уже без малого полночь.
Он поманил друга за собой к окну. Нейл, пожав плечами, остановился у подоконника — за стеклом и решеткой было темно.
— Зигги…
— Тс-с. Погоди. Смотри.
Де Шелоу, опершись ладонями о подоконник, подался вперед, высматривая что-то во мраке. Нейл, ничего не понимая, последовал его примеру. Прошла минута, за ней другая, откуда-то издалека донесся глухой вибрирующий звук колокола, и только лишь отзвучал последний, двенадцатый удар, неподвижная тьма за окном вспыхнула сотнями огней — на галереях, на площади — а следом на мостовые хлынула людская толпа. Строй за строем бойцы в голубых, синих и коричневых мундирах расходились во все стороны — улицами и переулками, между осветившимися желтыми квадратами окон домов, деловито стремясь куда-то. Даккарай ожил, проснулся, ушла тишина.
— Зигги, — пробормотал Нейл, скользя взглядом по площади, еще минуту назад такой пустынной и темной, а теперь кипящей людьми, словно наваристый суп. — Это… Что это?!
— План «Д», — услышал он.
Что это был за «план» и чем он был так хорош, Нейлу узнать не удалось — ни в этот день, ни на следующий. Зигги, по его же словам, подробностей не знал, а вернувшийся к утру Райан в ответ на расспросы Нейла только развел руками. «Прости, старина, — сказал он. — Гриф «совершенно секретно», разглашать не имею права. Но, полагаю, скоро ты всё увидишь сам». Настаивать Нейл не решился. Правда, так до сих пор почти ничего не увидел — много ли там разглядишь из окна?..
Конечно, тут, в Даккарае, рядом был Зигги, и Райан тоже заглядывал иногда, но веселее от этого не становилось. Приказом графа Бервика к фантомагу приставили охрану, десяток дюжих гвардейцев, что ежедневно к полудню сопровождали его в Большой загон, для тренировок с фантомами, а всё остальное время несли караул в коридоре. Покидать свои комнаты без особого распоряжения Нейлу было нельзя. Он несколько раз попробовал прорваться хоть к Зигги, в соседнюю дверь, но каждый раз его ловили и водворяли обратно — под соусом всё той же заботы о его безопасности, и в конце концов он сдался. Где ему было тягаться с Бервиком и его буревестниками?..
Неделя тянулась точно год, и с каждым новым днем тоска всё плотнее сжимала объятия. Здесь было еще хуже, чем во дворце. Даже несмотря на Зигги и то, что «горничную» с «камердинером» вслед за Нейлом в Даккарай не прислали. Решетки на окнах, караул у дверей, сходящие с ума фантомы — и одиночество. Единственным развлечением Нейла было торчать у подоконника по ночам, глядя на то, как живут другие, и рисовать — рисовать каждую свободную минуту, изводя кипы бумаги и целые связки карандашей, благо, хотя бы в этом его не ограничивали. От скуки исследовав свои комнаты вдоль и поперек, молодой человек обнаружил за посредственной акварелью в рамке над кроватью потайную нишу, и рисунки теперь сжигал не все. Складывал самые лучшие в папку и прятал, а иногда, после очередной изматывающей тренировки в Большом загоне, когда карандаш не держался в руках, раскладывал портреты вокруг себя на постели и просто глядел на них — смутно предчувствуя, что, кажется, недалек тот день, когда он начнет разговаривать с бумагой…
Край холодной решетки больно врезался в кожу на бровью. Нейл, очнувшись, бросил прощальный взгляд на кружащихся под высоким куполом загона штурмовиков и отстранился от подоконника. Был еще только третий час ночи, а Даккарай затихал лишь ближе к шести, и Нейл обычно до самого рассвета стоял у окна, но сегодня он слишком устал в загоне. Да и что проку мечтать о воле, которой ему всё равно не видать?.. Молодой человек мановением руки задернул портьеры и щелкнул пальцами, зажигая свечу на прикроватном столике. Оглянулся на темный проем двери в смежную комнату, прислушался и взобрался с ногами на кровать. Повернул против часовой стрелки раму картины до щелчка, сунул руку в открывшуюся квадратную нишу, вынул папку и уселся на постели, подобрав под себя ноги. Бумагу и карандаши ему приносил Зигги, но эту папку — пустую — он нашел в тайнике. Наверное, бывший хозяин хранил в ней что-то важное и, покидая школу, забрал это что-то с собой, а папку оставил… Нейл потянул на себя завязки. В тусклом свете свечи с белого листа на него взглянула Кассандра. Закутанная в одеяло, в облаке буйных кудрей, с сердито нахмуренными бровями — такая, какой он запомнил ее в их последнюю встречу. Рука Нейла потянулась к груди, пальцы коснулись черного драконьего когтя, висящего на веревочке. С тех пор, как он вновь надел его там, в зеленом флигеле, он его не снимал. И к постоянным царапинам давным-давно притерпелся.
— Сандра, — пробормотал он, глядя на портрет. Потом тяжело вздохнул и медленно закрыл папку. Обычно это помогало, но сегодня, напротив, вдруг стало так тошно, что хоть волком вой. Будь они прокляты, эти фантомы! «Знать бы, чем обернется, — подумал Нейл, убирая папку назад в тайник, — близко бы я к пруду тогда не подошел!»
Он повернул раму, возвращая картину в исходное положение, задул свечу, улегся в постель — и снова вздохнул, вспомнив счастливый смех подружки, звонко дробящийся эхом в тиши спящего сада. Тот, самый первый фантом он поднял для нее. И поднял бы снова, даже зная, к чему это приведет. Он ни в чем не мог ей отказать. Да и кто смог бы?..
Перед глазами вновь встал недавний портрет, а следом его живой прототип, шмыгающий носом на холодном подоконнике в уборной женской казармы. Сандра сказала, что Клиффорда Вэдсуорта и остальных третьекурсников забрали на запад — в Хелвинд, но, похоже, это было не совсем так. Кадеты Даккарая носили коричневые мундиры. И несколько десятков таких мундиров каждую ночь строем проходили под окнами главного корпуса — сначала в направлении учебного городка, а потом обратно. Слух о том, что старший курс отправили в Хелвинд, был пущен для отвода глаз?
«План «Д», — уже засыпая, подумал Нейл. — Они все здесь, затем же, зачем и я. Геону важен каждый дракон…»
Занятие завершилось как обычно, в половине шестого, когда небо над пустошью побледнело, а звезды начали гаснуть. Кадеты развели зверей по ангарам, торопясь почистить их и задать корм — рассвет должен был застать Даккарай в безмолвии. После шести часов утра даже на улицы выходить не разрешалось. «Отбой наоборот», как называл его Рональд де Ласси, и остальные с ним соглашались.
«Да всё теперь стало наоборот», — подумал Энрике, снимая с морды Тьяго недоуздок. Дракон шумно зевнул, щелкнув пастью, ткнул наездника мордой в плечо — мол, до скорого — и свернулся клубком на лежанке. Кадет Д’Освальдо, прислушиваясь к голосам из соседних стойл, подошел к узкому зарешеченному оконцу и задрал голову. Прошло уже почти два месяца с тех пор, как все они вернулись в школу, и ожидание с каждой новой неделей становилось всё тягостнее. Они полагали, что их ведут в Хелвинд, даже Стрэттон был в этом уверен, но всё оказалось не так. Их вернули в Даккарай. И отнюдь не в кадетский городок — как выяснилось, там всё уже было занято. «Не понимаю, — в очередной раз подумал Энрике, — на кой ляд нас тогда вообще уводили? Ладно еще зелень, а мы?.. Только таскались напрасно туда-сюда!» Он качнул головой. Энрике был невеликий стратег, к тому же, ему ощутимо не хватало исходных данных — но кадетов, понятное дело, в суть будущей операции не посвящали. Стрэттон, конечно, уже через пару недель разжился целым ворохом слухов, но и сам до сих пор затруднялся сказать, было ли хотя бы в одном из них хоть слово правды. «Когда же? — думал Энрике, глядя на розовеющее небо. — Когда придет наше время?..»
Он понимал, что их к чему-то готовят. Ночи напролет они не вылезали из седел, а с рассвета до полудня их гоняли в тренировочных залах — рукопашный бой, стрельба, метание копья, снаряды — и лекций им больше никто не читал. Значит, придется сражаться, думал Энрике. Скоро, и всё же здесь — похоже, Морковка ошибся дважды. Неужели с западом дела так плохи, что враг ожидается прямо на Даккарайской пустоши?.. Реджинальд Стрэттон вполголоса, чтобы не слышал Клифф, высказывал осторожные предположения насчет Черной долины, Рональд горячился, клянясь, что врагу ни за что не дойти до нее, а Энрике делал ставку на Хелвинд — до того черного дня, когда город пал. Мастер Тайрин сам рассказал ученикам об этом, но о том, для чего они здесь, так и не проронил ни слова. Приказ о неразглашении? Или он сам не знал, куда их пошлют теперь?..
Молодой человек с досадой опустил взгляд на драконью лежанку. По совести, место назначения его не интересовало. Он наездник, и где бы он ни понадобился, он будет сражаться, но вот когда?..
— Энрике! — раздалось позади, и кадет Д’Освальдо обернулся. По ту сторону решетки в коридоре стоял Реджинальд Стрэттон.
— Ты что копаешься? — спросил он. — Рассвет на носу, наши уже почти все разошлись. Пойдем.
Энрике кивнул. Вместе они покинули опустевший ангар и быстрым шагом направились к воротам. Учебный городок был тих, мостовые свободны — только изредка мимо торопливой рысью пробегал кто-нибудь из бойцов. Их тут было много, и все наездники — не такие, как Реджинальд с Энрике, а уже давно выпускники, судя по нашивкам, приписанные к военным лагерям.
— Сколько же их нагнали сюда? — глядя вслед очередному голубому мундиру, задумчиво протянул Энрике. — И откуда? Из центра?
— Вряд ли, — высказался рыжий. — Центральные лагеря давно уж стоят пустые, скорее, восток или юг. А нагнали порядком. Тысячи две, не меньше. И ладно наездники, но драконов-то они куда распихали? Наших ангаров никак не хватит на этакую прорву хвостов!
Энрике пожал плечами.
— Даккарай большой, уж нашли, наверное, где разместить… Новостей не было, Реджи?
Стрэттон молча качнул головой. Как показалось другу — слишком поспешно, но Энрике не стал на него давить. Он давно уже подозревал, что Морковка своей информированностью был обязан не столько природному любопытству и широким связям, сколько причастностью к делу разведки, а раз так, то в теперешних обстоятельствах приказ о неразглашении распространялся и на него. К чему создавать проблемы другу?
Они успели в главный корпус до утреннего отбоя. Нашли своих у тренировочного зала, дождались начала занятия, а по окончании оного, отобедав, внутренней галереей вернулись во вспомогательное крыло, что теперь заменяло кадетам казармы. Три уборные, две общие спальни, мужская и женская, — правда, без окон, располагалось всё это в цокольном этаже, но условия были сносные.
Клифф пристроился возле лампы с какой-то книжкой, Рональд и Реджинальд сели играть в карты, а Энрике растянулся на своей койке, заложив руки за голову. Спать ему пока не хотелось. Он лежал, уставившись в потолок, вполуха прислушивался к голосам однокашников и думал о герцогине эль Тэйтана. В последнее время он постоянно думал о ней — это сердило его и смущало, но успело войти в привычку, от которой было трудно избавиться. Он был влюблен. Как сопливый юнец и впервые в жизни: конечно, ему и раньше случалось увлекаться, но то, что сейчас, — это было совсем другое. Орнелла не шла у него из головы, хоть его режь. Он ревновал ее к де Кайсару — люто и бешено, он ревновал ее к собственному брату, и если первый хотя бы сейчас был здесь, вдали от нее, то второй… Что за насмешка! Орнелла благоволила Санто, и пускай отношения их были скорее приятельские, даже они выводили Энрике из себя. Почему Санто? Ему назло? Или это наказание свыше?.. Энрике, привычно скрипнув зубами, скосил глаза на ушедшего в книгу Вэдсуорта, вспомнил Кэсс и дернул щекой. Может, Кассандра и не была влюблена в Клиффа, но он был ей дорог. А Орнелла ему, Энрике, скорее всего только плюнула бы вслед… Если б он мог надеяться хотя бы на дружбу! Кадет Д’Освальдо перевернулся на бок, прикрыл глаза и скользнул ладонью к плечу, коснувшись пальцами шрама под толстым сукном мундира. Он завидовал Вэдсуорту, но понимал, что одной только дружбы ему самому будет мало. «Может, и к лучшему, что всё так сложилось, — подумал он. — Дерево надо рубить по себе».
В два часа пополудни прозвучал приказ дежурного офицера погасить лампы, и кадеты разошлись по койкам. Спальня погрузилась в темноту. Энрике всегда засыпал мгновенно, стоило голове коснуться подушки, но нынче он еще целый час ворочался в постели, гоня прочь горькие мысли. Он был влюблен и несчастен. Однако усталость в конечном итоге взяла свое — тело расслабилось, веки отяжелели, и кадет Д’Освальдо следом за остальными провалился в сон…
А в начале седьмого вечера, когда до горна оставалось еще три часа, третьекурсников Даккарая подняли по тревоге к общему сбору. Данзарские войска, подошедшие к перевалам Черной долины еще на рассвете, бросили своих драконов на штурм.
Время пришло.