Десятого февраля Кассандра получила письмо из дома, от матери, и узнала, что стала тетей, — у старшей сестры родился первенец. Баронесса писала, что роды были тяжелые, однако всё обошлось — малыш, пусть увидевший свет несколько раньше срока, родился здоровым и крепким. По желанию Кристобель нарекли его Лестером, в честь отца. «Твоей сестрице пришлось непросто, — писала баронесса младшей дочери. — Ты ведь знаешь, дорогая, у нее всегда было хрупкое здоровье! Но, милостью Сейлан, она справилась, и прогнозы врачей оптимистичные. Господин Ларрэ уверяет, что через неделю-другую Кристобель уже сможет встать с постели. Она настрадалась, бедняжка, но что поделать? Дети не даются легко. И она счастлива своим материнством — конечно, насколько можно быть счастливой, не имея никаких известий от мужа». Прочтя эти строки, Кассандра понурилась. Виконт Ван’Оррин, вынужденный вернуться домой в начале осени и в надежде, что молодая супруга через месяц-другой присоединится к нему, очень скоро оказался отрезан от семьи Туманным хребтом. А с объявлением войны всё почтовое сообщение с Данзаром было разорвано. Виконту даже не смогли сообщить, что он стал отцом. «Да и куда сообщать? — подумала Кассандра. — Неизвестно, где он сейчас — он ведь боевой офицер и, вполне возможно…» Продолжить мысль у кадета Д’Элтар не хватило духу. Не сказать, чтобы муж старшей сестры так уж Кассандре нравился, однако Крис любила его, и он ее тоже. А война их разлучила. Хорошо, если сейчас он в Данзаре, а не в долине Клевера, хорошо, если жив и здоров! И хвала богам, что Крис дома, с мамой и папой, а не где-то там, в стане врага, совсем одна с младенцем на руках! «Будь проклята эта война и весь дом Норт-Прентайсов», — мрачно подумала Кассандра. Она два раза перечитала письмо и прибрала его в тумбочку, в общую связку. Она скучала по дому, такому близкому теперь и всё равно невозможно далекому, тосковала по родителям, по сестре… Но больше всего ей не хватало Нейла. Быть может, если бы им удалось встретиться перед ее отъездом в Райленд, было бы легче, но не случилось. Кассандра знала из писем Зигмунда де Шелоу к Орнелле, что все адепты Геона еще в ноябре покинули Бар-Шаббу; в день своего возвращения домой она видела из чердачного окошка, как Нейл прогуливался по саду, она ждала его у окна всю ночь — но он так и не пришел. Почему? Он ведь наверняка знал, что она дома! И даже если бы его заперли на все замки, магу они не помеха — так почему, почему?..
«Он же не знает, что я нарушила слово, — думала Кассандра, вяло ковыряя ложкой рагу за ужином. Оно было гораздо вкуснее вчерашней пересушенной говядины, но письмо от матери всколыхнуло тоску по дому, растревожило память и убило весь аппетит. — Да, я пообещала не приближаться к магам без амулета, а сама полезла за тем диверсантом, но Нейл же не знает! Никто не знает! Все поверили, что это была случайность, — и мэтр Бенно, и мастер Тайрин, и капитан Рид! Я даже Орнелле ничего не сказала!»
Кассандра опустила ложку и отпихнула миску в сторону.
— Я пойду, девочки, — допив кофе, сказала она, не глядя на подруг. — И ты тоже не засиживайся, Селли, карта сама себя не разметит.
Кадет Д’Ориан кивнула. Картография у нее по сей день хромала, и Кассандра, у которой этот предмет был одним из любимых, взялась подтянуть подругу перед квартальным зачетом. Кайя бросила взгляд на почти полную миску кадета Д’Элтар и шевельнула бровью:
— Всё в порядке?
— Да, — невнятно проронила та, поднимаясь с лавки. И направилась к выходу из столовой. Кайя вопросительно посмотрела на Орнеллу.
— Что это с ней? Рагу хорошее.
— Письмо из дома получила, — задумчиво отозвалась герцогиня. — У нее вчера родился племянник.
Сельвия расцвела улыбкой.
— Так это же замечательно, Орнелла! — воскликнула она. И, вдруг осекшись, встревоженно подалась вперед: — Или ее сестра…
— О, с ней всё в порядке, — поторопилась уверить кадет эль Тэйтана. — Кэсс просто тоскует по дому. Да и в семье такая радость — а она здесь сиди и за ворота шагу сделать не смей! Веселого мало, сама понимаешь.
Кадет Д’Ориан сочувственно вздохнула, глядя на исчезающую в дверях спину Кассандры. Кайя пожала плечами и вернулась к еде. А Орнелла, по примеру подруги отодвинув в сторону свою миску, подперла голову рукой. Судя по тому, как весь ужин кадет Д’Элтар теребила цепочку на шее, тосковала она не только по дому. Да и по ней, как выяснилось, в восточном пригороде было кому скучать, помимо родни. «Вот же сумасшедшая парочка! — с невольным восхищением подумала герцогиня. — Одной на магию плевать, второму — на толпу мундиров! Не дружба, а колба с горючей смесью, того и гляди подорвешься». Кадет эль Тэйтана нахмурила брови. Не в последнюю очередь «подорваться» могла и она сама — за неуместное сочувствие. Не Кассандра промолчала, обнаружив на территории лагеря постороннего человека, не Кассандра впустила его в казарму — и не она же пообещала ему завтра сделать это снова. Да, Нейлар эль Хаарт был гражданином Геона и сыном королевского магистра алхимии, но военное положение никто не отменял. И если б речь шла о ком-то другом, Орнелла ни за что не решилась бы нарушить устав, но Кэсс была ее лучшей подругой. А за своих герцогиня эль Тэйтана стояла горой. «Совсем как те Д’Алваро, — промелькнуло у нее в голове, и девушка усмехнулась. — Вот уж правда, дурной пример заразителен! Одна надежда, что до «смерти», согласно девизу, у нас всё же не дойдет».
Правда сейчас ее мысли занимало другое. О том, с кем ей предстоит встретиться завтрашней ночью, Кассандра узнает в свой срок: завтра же, перед самым отбоем, иначе она ни себе, ни подруге жизни не даст, изведется на мыло — терпение не ее конек. Но вот что касается этого ее «брата»… «Фантом — еще куда ни шло, — напряженно размышляла Орнелла, невидящим взглядом уставясь в стол. — Но он не способен к человеческой речи! И одно дело я, а совсем другое — Кэсс. Ну как этот маг не утерпит да явится к ней во плоти? Здесь ведь не Даккарай, и таких же, как он, кишмя кишит! Если его поймают, мы обе точно залетим за компанию».
Она мимолетно нахмурилась. И, вдруг знакомо почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась. Большая столовая была полна коричневых, голубых и синих мундиров — кадеты Даккарая ели вместе с действующими наездниками Райленда, для них выделили несколько десятков столов у стены. Позади того, где сидела кадет эль Тэйтана с подругами, расположился старший курс. Но все молодые люди были заняты — кто ужином, кто болтовней, и в сторону девушек никто из них не смотрел. Видно, показалось, как всегда в последнее время. «И, кажется, скоро я к этому начну привыкать», — без энтузиазма подумала Орнелла, поворачиваясь обратно и протягивая руку к своей кружке.
Кадет Д’Освальдо у нее за спиной вновь приподнял голову, скользнул взглядом по длинной золотой косе и, тоскливо вздохнув про себя, вернулся к еде.
«Послезавтра» выпало на пятницу. Нейл с трудом дождался ее, пусть терпеть пришлось всего лишь каких-то два дня, — и оба этих дня он почти не запомнил. Весь охваченный лихорадочным возбуждением в преддверии скорой встречи с подругой, он почти перестал замечать окружающую действительность. Благо, на службе это никак не сказалось: госпитальная лаборатория была не чета королевскому алхимическому корпусу, импровизация и эксперименты здесь не приветствовались, а за те несколько недель, что Нейл служил под началом мэтра де Берни, рецепты обеззараживающих эликсиров, целебных мазей и лекарственных порошков он вызубрил наизусть — и приготовить любой из них мог теперь даже с закрытыми глазами.
Сражение за Волчьи холмы тоже прошло мимо него. Разумеется, новости до столицы добрались быстро, пятый солдатский госпиталь не стал исключением, и Нейл краем уха слышал что-то об отступлении, о переправе, о диверсии в Рыбачьей долине — но особо не вслушивался. Все его мысли занимала Кассандра. Скоро, совсем скоро! Он сможет увидеть ее, услышать ее голос, сказать, как ему ее не хватало и как он жалеет, что не смог прийти к ней в ту ночь… Конечно, она не будет сердиться. Она поймет. Если б еще проклятый фантом умел говорить! Много ли там настучишь когтями — иной раз даже на одну короткую фразу уходит по две минуты!..
Ловя себя на этих мыслях, Нейл каждый раз лишь скрипел зубами от досады. Овеществленный фантом, как бы реально он ни выглядел, всё равно оставался фантомом и голосовых связок, как у человека, не имел. Нейл в порыве отчаяния даже раздобыл анатомический фельдшерский справочник и попытался воссоздать внутреннее птичье устройство на примере представленных в нем иллюстраций, но ожидаемо потерпел крах. Картинок тут было мало. Требовались вполне определенные знания и, как минимум, живой материал — но не ловить же ему было всамделишную ворону и не потрошить же ее в собственной спальне?.. Да и то, даже в этом случае гарантий на успех предприятия не было никаких.
Время до пятницы тянулось медленно, а когда она наконец настала, и вовсе словно остановилось. За день, проведенный в лаборатории, Нейл извелся вконец. Он то и дело взглядывал на часы, ерзал на стуле, дважды чуть не опрокинул на себя полную кастрюлю кипятка вперемешку с хирургическим инструментом, и впервые за всё время своей службы покинул госпиталь ровно в восемь, вместе с мэтром де Берни. Хвала богам, по графику сегодня дежурил Пристли, и не пришлось просить его поменяться местами. Из госпиталя Нейл пешком вернулся к себе, на Медную улицу. По пути заглянул в бакалейную лавочку, купил к ужину полфунта сдобных булок, и к девяти часам вечера уже сидел за столом, вороша свои записи. Их было множество, и ни одна не подавала надежд на то, что в обозримом будущем белая ворона сможет таки обрести голос. То есть, голос у нее, конечно, был — каркала птица не хуже живых своих товарок, да ведь требовалось-то от нее вовсе не это!
— Знал бы заранее, — пробормотал Нейл, скользя глазами по бесконечным рядам формул, — сделал бы попугая. Да что за…
Он вдруг осекся. А, собственно, какая разница, внезапно пришло ему в голову. Ведь фантом — это просто сгусток материи, по воле творца облеченный формой! «Он в любом случае не имеет никаких внутренних органов, — снизошло на мага. — И да, голосовых связок тоже — но ведь мои фантомы отнюдь не немые!» Он стиснул в руке перо. Как же ему это раньше не пришло в голову?
— И почему же тогда я никак не могу заставить тебя говорить?.. — пробормотал он, поднимая голову и разворачиваясь к окну. На умывальном столике, в глубокой жестяной чаше, до половины заполненной колотым льдом, сидела большая белая ворона. Перед тем, как отправиться на встречу с Кассандрой, Нейл решил все-таки попробовать еще разок — тем более, до полуночи было далеко, и время всё равно пришлось бы чем-то занять. — А? Что молчишь, подлая? Только каркать горазда?
Он крутанулся на табурете, вытянул руку и прикрыл глаза. Птица, до этого сидевшая неподвижно как истукан, шевельнулась. Встопорщила перья, повела головой и, щелкнув загнутым клювом, хрипло заклекотала. Ну что ты будешь делать! Опять то же самое! Фантомаг, упрямо сведя брови на переносице, сосредоточился. Губы его шевельнулись, шепча знакомое имя…
— Ка-р-р!
Да чтоб тебя!
Нейл плотно сомкнул веки. Вытянул вперед и вторую руку тоже, потянул на себя тонкую вязь прозрачных силовых нитей — и, вздрогнув, подпрыгнул на стуле от громкого стука в дверь. Кружево поползло, распускаясь, словно незаконченное вязанье. Ворона, сидящая на груде льда, рассыпалась мелкой снежной пылью. Чтоб тебе пусто было, кто бы ты ни был!..
Молодой человек, сердито шипя, открыл глаза и потянулся за амулетом. Стук повторился. «Ну, погоди, — рывком поднимаясь на ноги, пообещал Нейл пока еще неизвестно, кому. — Получишь ты у меня сейчас пару ласковых! Велел же не беспокоить!» Он сунул голову в петлю цепочки и, в два шага достигнув порога, повернул ключ в замке.
— Я ведь, кажется, ясно сказал… — начал он, распахивая дверь, и умолк, стушевавшись. По ту сторону обнаружилась одна из горничных доходного дома, как на грех, самая миловидная. Звали ее Пэнси, и Нейлу она очень нравилась. Она чем-то напоминала ему Молли. Мысленно плюнув, молодой человек кое-как смирил раздражение и после паузы сухо закончил: — Я очень занят. Что-то срочное?
Пэнси улыбнулась и протянула Нейлу небольшой запечатанный конверт:
— Простите, ваша милость, я помню, вы просили вас не тревожить. Но вам тут принесли записку, и я подумала, может, что-то срочное?..
Нейл, смутившись, опустил глаза.
— Спасибо, — неловко сказал он, забирая конверт. — Но передай консьержу, Пэнси, чтобы остальную корреспонденцию он отложил до завтра. Я действительно очень занят.
— Как пожелаете, ваша милость, — присела та. И наградив вскинувшего на нее взгляд постояльца еще одной, на этот раз кокетливой улыбкой, упорхнула. Нейл поспешно захлопнул дверь и опять повернул в замочной скважине ключ. Явная благосклонность хорошенькой горничной ему льстила, пусть и вгоняла через раз в почти ребяческое смущение. Нейл, бросив ностальгический взгляд на дверь, улыбнулся и разорвал конверт. Имени отправителя на нем не значилось, подписи внизу выпавшего из него небольшого листочка тоже не имелось — да оно и не было нужно. «Завтра выходной? — прочел Нейл. — Заезжай к восьми». Послание было предельно коротким и безликим, но этот стремительный, змеящийся почерк и дорогие черные чернила говорили об отправителе больше, чем сказала бы личная печать. Фаиз. «И как всегда, ни «здравствуй», ни «до свидания», — подумал молодой человек, сминая листок в кулаке вместе с конвертом. Присел у печки, приоткрыл дверцу, бросил бумажный комок в огонь и поднялся на ноги. — Как только я до сих пор не послал его куда подальше?..»
Он улыбнулся снова. Правду сказать, Нейл немного кривил душой — на самом деле Фаиз ан Фарайя оказался вовсе не так уж плох, особенно теперь, когда терпеть от него побои трижды в неделю нужды больше не было. Само собой, высокомерное ехидство алмарца и сейчас никуда не делось, временами он доводил Нейла до белого каления своими желчными замечаниями и уважал приятеля не больше, чем год назад, — но его присутствие скрашивало одиночество. Родители с братом остались в восточном пригороде, и навещать их выходило нечасто, Зигги которую неделю был чем-то занят, Райан пропал с концами еще несколько дней назад, а о Сандре и вовсе говорить не приходилось. Фаиз же был здесь, под самым боком. И временами, если удавалось застать его в хорошем настроении, они недурно проводили время вдвоем — точнее, втроем, хотя на этот счет у самого Фаиза было несколько иное мнение…
В тот день, когда они пересеклись в таверне Лусетиуса, Нейл впервые перешагнул порог зеленого флигеля позади алмарского дипломатического корпуса. Таких маленьких двухэтажных домиков, затерянных в небольшой тополиной роще, там стояло полдюжины в ряд — совсем одинаковых, расположенных на небольшом расстоянии друг от друга. Жили в них посольские маги. И если другие, как мимоходом обмолвился Фаиз, ютились во флигельках по трое-четверо, то он в своем обиталище царил единолично. Правда, как выяснилось еще в передней, скучать в полном одиночестве ему всё же не приходилось. Не успели приятели войти, как из темноты крохотного чулана у лестницы навстречу им выступила знакомая Нейлу высокая широкоплечая фигура.
— Гаяр?.. — удивился молодой человек. — И ты здесь?
— Куда же без него, — скучливо обронил ан Фарайя, одним движением плеч сбрасывая свой плащ на руки соплеменнику. Тот перекинул его через локоть и с поклоном повернулся к гостю:
— Рад вас видеть, мушир. Позвольте ваш плащ…
Нейл, мало что понимая, исполнил просьбу. И посмотрел на Фаиза:
— Вы и здесь вместе живете? Все втроем, как в Бар-Шаббе?
— Нет, — алмарец, приостановившись у зеркала возле вешалки, провел рукой по волосам. — Салим остался дома.
— Третий лишний? — вырвалось у Нейла. Фаиз насмешливо хмыкнул:
— Местами. Но явно не теми, о которых ты подумал… Гаяр, кофе! И шаашир раздуй, тот, что побольше — смесь пусть гость выберет, мне всё равно, — он взглянул на топчущегося посреди передней Нейла и добавил: — Проходи, я пока переоденусь. И не вздумай переться по коврам в грязных сапогах, эль Хаарт! Гаяр даст тебе туфли.
Названный поклонился.
— Да, мэ шахри, — отозвался он. Фаиз взбежал вверх по лестнице на второй этаж, а его гость, наконец-то поняв, что ему во всём этом кажется странным, растеряно наморщил брови. «Мэ шахри» в переводе с алмарского означало «мой господин». А его самого Гаяр только что назвал «муширом», что значило примерно то же, только по отношению к высокородному иноземцу. Бывший сосед адепта ан Фарайя, учившийся вместе с ним на боевом факультете самой престижной магической школы из всех на двух континентах, оказался… слугой?
— Я думал, вы просто сокурсники, — неловко проговорил Нейл. Гаяр улыбнулся. — Алмарцы ведь всегда держатся вместе… А ты, получается, здесь тоже на службе?
— Да, мушир. Только я не алмарец, — Гаяр почтительно указал гостю на обитую бархатом банкетку у стены. — Присаживайтесь, я помогу вам снять сапоги. И принесу туфли. У нас не принято ходить по комнатам в уличной обуви.
Нейл сел. В последний момент успел остановить уже опустившегося на одно колено Гаяра, уверив, что с сапогами он справится сам, и сунул ноги в мягкие узкие туфли красного сафьяна — без задников, с лихо загнутыми вверх носами.
— Не алмарец?.. — повторил он растерянно. — А кто?
— Я из Шарара, мушир. И Салим тоже был оттуда родом. Пойдемте, я вас провожу. Господин сказал, смесь для шаашира выберете вы — что бы вам хотелось? У нас большие запасы, есть почти всё.
— Мята, анис и зеленое яблоко, — эхом откликнулся гость, следуя за шарарцем к тяжелой бархатной занавеси справа от лестницы. — Уму непостижимо! Я и представить не мог, что ты…
Он смешался, не закончив фразы. Даже Фаиз ему был не бог весть какой приятель, а уж с его соседями по комнате Нейл и вовсе только здоровался при встрече — но относиться к ним он привык как к равным. А теперь? Как себя держать? Всё у этих алмарцев не слава богу!..
Бархатные черные складки сомкнулись у него за спиной, и глазам Нейла предстала большая, выстланная яркими пушистыми коврами гостиная. Да уж, без туфель здесь не обойтись, подумал он.
— Прошу, присаживайтесь, мушир, — сказал Гаяр, жестом указав гостю в центр комнаты. Там стоял низкий овальный столик эбенового дерева, а вокруг в живописном беспорядке были разбросаны парчовые подушки. Стульев в жилище Фаиза ан Фарайя, как и всякого другого алмарца, не имелось вовсе. Нейл послушно сел, по-восточному скрестив ноги, и смущенно опустил глаза на завернутый в платок брусничный пирог. Он всё еще держал его в руках.
— Гаяр! Ты не мог бы прибрать это пока куда-нибудь? — спросил он. — Я заберу, как буду уходить.
— Конечно, мушир, — с готовностью поклонился тот, протягивая руку. Нейл почувствовал, что краснеет. Что за дурацкое положение!..
— Зови меня по имени, — попросил он. — Я не против, Гаяр, честное слово!
— Ну что вы, — серьезно сказал шарарец, глядя на него сверху вниз. — Это неправильно. И господину не понравится. Вы его гость, а я вам не ровня.
Он принял у Нейла из рук злосчастный пирог и удалился, пообещав, что шаашир «сейчас будет». Нейл вздохнул. И, поерзав на подушках, обвел взглядом гостиную. Она была просторная, роскошно убранная, но всё равно какая-то безликая. На каминной полке не теснились, как во многих домах, эмалевые портреты в серебряных рамках и фарфоровые фигурки розовощеких детишек, диван у стены был укрыт белым льняным чехлом, который, похоже, ни разу не снимали, а огромный резной буфет черного дерева стоял с пустыми полками. Сомкнутые бархатные занавеси слева от камина намекали на то, что из комнаты есть еще один выход, — интересно, куда он ведет? В кабинет? Флигель, кажется, не так уж и мал…
Позади гостя мягко колыхнулись, расходясь в стороны, складки бархата, и в гостиную вошел хозяин дома. Нейл поспешно отвел взгляд от камина.
— Осматриваешься? — фыркнул Фаиз, усаживаясь на подушки напротив. Он переоделся — теперь на нем были черные шелковые шальвары и ярко-желтый восточный халат, тоже плотного, узорчатого шелка, из-под которого выглядывал воротник шитой золотом нижней сорочки. Нейл, оглядев всё это великолепие, счел его несколько броским и вычурным, но весьма живописным.
— Что ты так вытаращился на меня, эль Хаарт? Халатов никогда не видел?
— Видел, конечно. Но такие — разве что на картинках, — Нейл пожал плечами. — А в Алмаре все так ходят? Круглый год? Или зима у вас все-таки бывает?
Фаиз неопределенно шевельнул рукой:
— Бывает, но не вроде вашей. Хотя ночью в пустыне, положим, и летом замерзнуть можно…
Он отвлекся на шорох дверных занавесей — вернулся Гаяр с большим серебряным подносом, на котором чего только не было. И большой пузатый шаашир, и кофейный набор на две чашечки, и блюдо с фруктами, и полдюжины узорчатых пиал с какими-то восточными сладостями… «Вот надо же мне было так у Лусетиуса объедаться!» — с досадой подумал Нейл. Он питал слабость к миндальной пастиле, но сейчас в него даже одного-единственного засахаренного орешка не влезло бы. Гаяр разлил кофе по крохотным чашечкам-наперсткам и подал один из них гостю. Нейл покачал головой.
— Спасибо, но мне бы лучше воды…
— Простите, мушир. Сейчас принесу.
Шарарец вернул наперсток на поднос, подал второй своему господину и снова вышел. Фаиз поднес к губам чашечку.
— Ну и зря, — сказал он. — Хоть попробовал бы, эль Хаарт!
— Я не люблю кофе.
— Да? Раньше-то пил.
— Вкусы меняются, — сухо отозвался Нейл, опуская глаза и протягивая руку к обвитой ярким шелком трубке шаашира. Ан Фарайя тихонько хмыкнул себе под нос, но промолчал. Гаяр принес гостю высокий бокал с водой, забулькала колба шаашира, к потолку поплыло вязкое дымное кружево с ароматом аниса и зеленого яблока…
— Так и знал, — отняв от губ мундштук, проронил Фаиз. — То эти вечные лимоны, то снова анис! Просто любопытства ради, эль Хаарт, — неужели тебе хоть раз в жизни не хотелось попробовать чего-нибудь новенького?..
— Ты сказал, тебе всё равно.
— Ну так речь-то не обо мне, — поморщился алмарец. — Боги! Как тебе только с самим собой не скучно?
Он запрокинул голову, вновь сунул в зубы мундштук, и вверх одно за другим поплыли аккуратные дымные колечки. Нейл следил за ними не без внутренней зависти. У него такие никогда не получались. «И что с того, что мне нравится одно и то же? — с внезапным раздражением подумал он. — Не всех тянет на эксперименты!» Молодой человек сделал глоток воды, поднес к губам мундштук своей трубки и, по примеру Фаиза, запрокинул голову к потолку. По лицу его пробежала короткая гримаса боли.
— Что с шеей? — не меняя положения, лениво поинтересовался ан Фарайя.
— Глаза у тебя на подбородке, что ли?.. — Нейл, кривясь, растер ладонью ноющий затылок. — Да всё эта лаборатория. Сижу весь день скрючившись в одной позе, спина скоро отвалится — и это ведь я еще даже месяца не служу! Что дальше-то будет?
— Известно, что. Вечно больная голова и горб в перспективе. Тренировки-то давно забросил, эль Хаарт?
— Да не то, чтобы…
— Ну, понятно. И стоило на тебя, лентяя, столько времени тратить?.. Гаяр! Поди сюда! А ты давай раздевайся, мученик.
— Чего?!
Фаиз расхохотался.
— Ничего, — насмешливо блестя глазами, сказал он, выпрямляясь. — Оно мне надо, чтоб ты тут весь вечер скрипел, как ржавая дверь? Мы еще даже за нарр не сели! В форме себя держать надо, эль Хаарт, а то к сорока годам весь по частям рассыплешься… Снимай, говорю, камзол и рубаху. Гаяр тебя разомнет.
— Да у меня уже всё прошло, Фаиз, правда!
— Угу. Брехать так толком и не научился, а всё туда же. Кончай упираться, сам же потом спасибо скажешь — Гаяр целый год у лучших банщиков Дворцового холма обучался. Через полчаса будешь как новенький. Ну?..
Позади знакомо зашуршала занавесь. Нейл повернул голову, прислушался ко вновь занывшей шее и, печально вздохнув, покорился судьбе.
Фаиз не соврал, даже не приукрасил — спустя помянутые им полчаса второй помощник мэтра де Берни словно родился заново. Развалившись на подушках с самой блаженной миной, он глядел в потолок и улыбался. Руки у Гаяра определенно были золотые. «Жаль, каждый день к нему за спасением бегать не будешь, — подумал Нейл. — И тренировки, похоже, все-таки стоит вернуть». Вздохнув про себя, он повернул голову и посмотрел через стол на ухмыляющегося алмарца.
— Что, поплыл, эль Хаарт? — ехидно поинтересовался тот. — А крику-то было! «Не буду», «не хочу»!..
— Так я же не знал, — счастливо жмурясь, протянул Нейл. — И где ты только такое сокровище откопал?
— Где взял, там уже нет, — фыркнул алмарец. — Вставай давай, растекся лужей. Гаяр сейчас доску принесет. Хотя, сдается мне, играешь ты примерно так же, как врёшь.
Нейл нехотя сел, нашарил рубашку и скользнул в нее головой.
— Ну, — проговорил он, берясь за камзол, — так же, не так же, а Райана, бывало, обыгрывал.
Ан Фарайя пренебрежительно сморщил нос.
— То-то достижение, — обронил он. И, отложив курительную трубку, позвал: — Гаяр!..
Шарарец принес им доску и фишки, поднос с угощением отодвинули к краю стола, вновь глухо забулькал шаашир. Остаток вечера пролетел незаметно. И зеленый флигель Нейл покинул в самом приподнятом настроении — Фаиз, конечно, от души поупражнялся в своем извечном ехидстве, да и в нарр гостя разделал под орех — игроком он был сильным, не поспоришь, но впечатлений это не испортило. Вечер определенно удался!..
«Глядишь, завтрашний выйдет не хуже, — ностальгически улыбнувшись, подумал Нейл, вспомнив записку. Назавтра по графику у него и впрямь был свободный день. — Высплюсь как следует, к обеду заеду домой, проведаю маму, а уж после… Надеюсь, будет, что праздновать». Он бросил взгляд на заполненный льдом таз. Снег, недавно бывший фантомом, уже начал подтаивать — в комнате было тепло. А стрелки настенных часов показывали лишь половину десятого. Раньше полуночи в Райленд соваться нельзя, так что времени еще предостаточно. «Что же не так с передачей речи? — возвращаясь к главной своей проблеме и хмуря брови, подумал молодой человек. — Может, регистр не тот?.. Взять пошире?..» Задумчиво качнув головой, он вернулся к столу, пролистнул одну тетрадь, вторую — и потянулся к высокой стопке библиотечных книг.
В половине первого ночи большая белая ворона бесшумно спланировала с крыши казармы на карниз уже знакомого окна. Выждала пару минут, огляделась, прислушалась — и прижалась правым глазом к стеклу. За ним было темно. Птица переступила с одной лапы на другую. Вновь обернулась, высматривая дозорных, поколебалась и осторожно ударила кончиком клюва в стекло. Раз, еще раз. На третьем ударе изнутри донесся тоненький скрип отодвигаемой задвижки. Припорошенная снегом рама подалась назад, открывая узкую щель. Ворона шевельнула крыльями. И, помедлив, все-таки скользнула внутрь. Оказавшись в уборной, она перепрыгнула с подоконника на умывальную тумбу, моргнула несколько раз, привыкая к темноте…
— Нейл?
Знакомый, чуть дрожащий голос заставил птицу вытянуть шею. Из темноты навстречу ей шатнулась размытая тень.
— Нейл!..
Голубые глаза фантома вспыхнули радостью. С тихим ласковым клекотом белая ворона распахнула крылья — а следом две теплых тонких руки подхватили ее с тумбы и стиснули в неожиданно сильном объятии. Клюв ткнулся в мягкие спутанные кудри.
— Нейл, — прошептала Кассандра, прижимая к груди притихшую птицу и не замечая холода, струящегося от ее белых перьев. — Ох, Нейл! Ты пришел! Как я тебя ждала…