***
Вильяра не смогла проследить путь Стурши и Нимрина по изнанке сна. И кажется, вовсе не потому, что беззаконник запутал следы — само место, куда они стремились, оттолкнуло её. Смиряя тревогу и недовольство, мудрая настроилась на долгое ожидание.
Стурши… Тень вернулась неожиданно быстро, одна. Тень вернулась подозрительно живой. Тень, от лица Нимрина, попросила большой целительский набор, которого у мудрой с собою не было. Зверь Юни унёс котомку с Вильяриными пожитками в дом Лембы, однако посылать туда Тень, беззаконника… Нет уж, лучше Вильяра сходит сама. И она велела Стурши ждать, а сама изнанкой сна метнулась к кузнецу.
Как же Лемба рад был её видеть! Как Вильяра рада была видеть друга детства! Жаль, мудрой сейчас не до бесед, не до совместной трапезы, не до поваляться на шкурах — лишь ненадолго слиться в поцелуе, забрать нужное, и сразу назад.
А могла бы не спешить: Стурши её не дождался. Она послала зов Тени, потом — Нимрину, и упёрлась в пустоту. Не холод смерти, не повод ужасаться! А от Тени — должен быть, наверное, холодок? Жаль, не сообразила раньше проверить… Ещё несколько попыток, столь же безуспешных. И ощущение, что глухая тишина, пустота — тоже из-за места, куда ушли Нимрин и Стурши, что именно оно закрыто наглухо.
«Мудрый Латира, куда ты отправил моего Нимрина? Ты сам-то знаешь, старый?»
«Туда, где не справится никто, кроме него. А что, малая?»
Вильяра пожаловалась.
«Оба не отзываются на безмолвную речь? А как же твоя особая связь с Нимирином? Если с ним случится что-то дурное, ты почувствуешь первой.»
«Старый, я не хочу изнывать от безвестности и ждать, пока с ним что-то случится!»
«Не хочешь изнывать, поднимайся в Залу Совета. Тут у нас веселье: будем голосовать за временное послабление в законе.»
«Какое?»
«Мудрые, совершившие запретный обряд на собственной крови, не подлежат изгнанию. До следующего беззакония или известий о прошлом, более существенном.»
«И много у нас таких?»
«Тридцать девять признались в солнечном поклонении Наритьяре Среднему. Ещё шестерых Наритьяра Старший подучил призвать камни-алтари в Домах Теней. Не считая Скундары, у которого получилось. Который пошёл до самого конца и погиб от руки им же сотворённой Тени.»
«Скундара был Повелителем Теней? Это ничтожество?»
«Увы, был. Мы с Альдирой не раскусили дурня вовремя.»
«Старый, но как же тогда… Если Скундара погиб… Альдира говорил, после смерти Повелителя тени слабеют и со временем развоплощаются. А Стурши вы совсем-совсем зачаровали, я видела. А потом, вдруг, он вернулся почти живой. Значит, кто-то ещё стал Повелителем и возродил Тень?»
«Да, малая, у Теней всегда есть Повелитель, даже когда его нету. Поэтому они не развоплощаются так, как должны. Я надеюсь, твой Иули, наконец, развяжет этот узел.»
Вильяра всё сильнее беспокоилась и злилась:
«Прости, о мудрый Латира, я не понимаю твоих речей. Ты мог бы выражаться яснее? Ты распорядился моим воином, а я отвечаю за него!»
«А главное, Нимрин — твой близнец по духу. Я понимаю твою тревогу, малая. Но ты — Вильяра мудрая. Ты служишь своему клану и всем охотникам Голкья, не щадя жизни. Да и Нимрин — не только твой воин, он здесь единственный на ногах, в силе и разуме из клана Иули. Он ведь показал нам своего сородича в плену у Камня-алтаря, ты видела. Жди! Терпи! Надейся на лучшее.»
Без сомнения, лучшее для двоих чужаков — вернуться домой, исцелив все раны духа и тела. Так думала Вильяра — и всё равно ярилась, до сжатых кулаков и стиснутых зубов. Пора, пора ей петь песнь разделения! Но прежде нужно как-то исполнить обещанное Нимрину и дождаться его оттуда, где он сейчас. И что ещё со вторым Иули, Онгой? Почему Стурши ушёл, не забрав то, за чем приходил?
«Малая, ты далеко? Поторопись, а то мудрый Нельмара уже раздаёт камушки для голосования.»
«Уже близко.»
«Ты примешь совет учителя?»
«Да, хотя я очень зла на тебя, старый. Вообще, зла! Могу послушать и сделать наоборот… Но я внимаю тебе, о мудрый Латира.»
«Положи в кувшин белый камень.»
«За послабление в законе?»
«Да. Не стоит изгонять оступившихся и доводить тех, кто им сочувствует, до раскола Совета.»
«Я услышала и поняла тебя, о мудрый Латира.»
Вильяра ещё раз послала зов Нимрину: снова безответно. Спела самой себе песнь умиротворения, лишь после этого шагнула из коридора в большую Залу.
Протолкнулась мимо осквернившихся, не допущенных до голосования. По обычаю, они собрались кучкой у дверей, солнечные вместе с затенёнными, уже не разбирая оттенков аур.
На возвышении стоял Нельмара: пока Вильяра отдыхала в иглу под боком у своего воина, хранитель знаний вернулся, а вот Наритьяры Младшего по-прежнему не было видно. За правым плечом Нельмары возвышался мощный Альдира, из-за левого — хитро выглядывал Латира. Мимо троих мудрых ручейком текла череда братьев и сестёр по служению. Останавливаясь напротив Нельмары, каждый получал из рук в руки три небольшие гальки-окатыша: белую, серую и чёрную, чтобы одну из них опустить в стоящий тут же узкогорлый кувшин, а две другие сбросить в мешок. Белая галька — «за», чёрная — «против», серая — «я не берусь за это отвечать». Когда подошла очередь Вильяры, в самом-самом хвосте, Нельмара вручил ей камушки и сипло уточнил, слышала ли она, за что голосуем? Не дожидаясь ответа, проскрипел, за что. Знахаркина дочь отметила, какой он бледный и замученный: брови нависли на глаза, щёки оплыли вниз, и даже кончики ушей опустились. Альдира с Латирой тоже устали, но глядели бодрее. Старый подмигнул — Вильяра подмигнула в ответ и открыто опустила в кувшин белую гальку. Обычай предписывает скрывать свой выбор, но раз она голосует последней, то уже ни на кого не влияет. А что на неё взъярятся опустившие чёрную, Вильяра подумала потом и мысленно плюнула.
Наконец, гальки вытряхнули из кувшина и старательно пересчитали. Двести восемьдесят шесть голосов, из них пятьдесят четыре мудрых не пожелали отвечать. Сто девятнадцать опустили белую гальку, за послабление закона. Сто тринадцать — чёрную, против. Перевес в шесть голосов — очень мало! Но по сдержанной улыбке Альдиры, по блеску глаз Латиры было видно: они довольны. Нельмара только вздыхал и устало переминался с ноги на ногу, наблюдая, как разбредаются по своим местам, от входа, обладатели слишком солнечных и слишком затенённых аур.
Сорока пяти кланам не придётся выбирать новых хранителей, а старейшим — учить их. Однако мудрые запомнили, кто дал слабину. Великие песни всех уровняли и объединили, а нынешний день — снова разделил. Даже не искушённая во внутренних делах Совета Вильяра понимала: это не к добру. А ещё ей горько и странно было видеть среди не оступившихся знакомые лица. И ладно бы, молодёжь, Наритьярины ученики! Но кто бы мог подумать, что один из её соседей, Ашмира, метил в Повелители Теней? Ладно, хоть не Стира…
Хранитель знаний прокашлялся и возвестил:
— Слушайте меня, о мудрые! Теперь, когда мы решили, кто в Совете, нас ждёт ещё одно неотложное: выбор нового Голкиры. По праву временного главы Совета, а отпускаю вас на сутки, чтобы вы подумали, обсудили меж собой достойнейших, уладили срочные дела кланов, немного отдохнули. Желает ли кто сказать или спросить нечто, прежде чем мы разойдёмся?
— Хранитель, куда ты всё-таки дел Наритьяру Младшего? Почему он до сих пор не отвечает на безмолвную речь? — спросил Ркайра, старейший из не голосовавших, заступивших на солнечную сторону.
Нельмара ответил:
— Я уже сказал, нас растащили в разные стороны одичалые от крови круги. Надеюсь, когда Совет соберётся вновь, мой временный ученик вернётся. Мы послушаем, где он так надолго застрял… Желает ли кто-то ещё сказать или спросить?
Невнятный гул сошёл за молчание, Нельмара назвал точное время следующего сбора и тяжело опустился на помост. Альдира с Латирой присели рядом, наблюдая, как мудрые расходятся из Залы: кто — ногами, кто — сразу на изнанку сна. По отрешённым лицам большинства мудрых было ясно: они с головой погружены в безмолвное обсуждение итогов Совета.
Вильяра не стала исключением: «Мудрый Латира, ты доволен?»
«Да, малая. Даже тем, что ты сдуру показала свой выбор. Подойди, поговорим вслух.»
Вильяра протолкнулась сквозь редеющую толпу в середину Залы, поклонилась всё ещё главе мудрых — Нельмаре. Тот устало кивнул, не открывая глаз. Латира тоже скользнул по Вильяре отсутствующим взглядом, а вот Альдира внезапно попытался взять в оборот. Схватил за руки, уставился в глаза и обрушил град обескураживающе бессмысленных вопросов. Тут же, под шумок, попытался придавить её волю… Колдунья вырвалась: мгновенным, слитным движением тела и духа. Вздохнула поглубже, собирая в упряжку злые слова — Альдира хлопнул её по спине и расхохотался:
— Молодец, сестрёнка! Вот теперь верю, что Великий Безымянный обломал об тебя зубы. Даже у своего поганого учителя ты взяла самое нужное. А чего он не дал — Латира доучит.
Вильяра вздёрнула губу над клыками:
— Старый-то доучит. А тебя я не ударила лишь из уважения к вашей с ним дружбе! Что за поганые шуточки?
— Просто испытание силы. Не держи зла, мудрая Вильяра, с тобой я пошёл бы в круг, как с равной, — и он улыбнулся так зазывно, что колдунья потупила взгляд.
А удар сердца спустя одарила Альдиру самой манящей из своих улыбок и протянула, красиво играя голосом:
— Когда мне станет не с кем ходить в круг, я подумаю о тебе, о мудрый Альдира.
Отказ, да не слишком учтивый! Вильяра попыталась разозлить собеседника, но он не поддался. Церемонно склонил голову:
— У нас много времени впереди. Я подожду, о прекрасная Вильяра, пока мудрость твоя сравняется с силой и красотой.
Вот же заноза! Вильяра сердито фыркнула. Похоже, ей не одолеть Альдиру в словесной перепалке, а всерьёз нарываться на ссору — ни к чему.
— Эй, мудрый Латира, ты позвал меня, а сам-то ты где? Что ещё ты желаешь услышать от меня, да непременно — вслух?
Однако заговорил, неожиданно, Нельмара:
— Мы желаем, о мудрая Вильяра, чтобы ты рассказала нам всё о Нимрине, воине из Иули. По праву временного главы Совета, повелеваю тебе правдиво и полно ответить на все наши вопросы.
Колдунья превратила ещё один возмущённый «фырк» в короткое, резкое:
— Спрашивайте.
Спрашивал, в основном, Альдира: вновь донимал дикими перескоками с одного на другое! Едва успевала ответить, тут же получала следующий вопрос. Без продыху, без видимой связи с предыдущим! Колдовской силой он её больше не давил, одной болтовнёй заглумил до головокружения. Так, бывало, Латира брал в оборот ярмарочных воришек…
Вильяра выставила перед собой ладони:
— Мудрые, хватит! Хранитель знаний, я не творила беззакония, чтобы со мной так разговаривали!
— Не творила, — подтвердил Нельмара. — Но чем больше мы узнаем о пригретом тобою Иули, тем вернее поможем исполнить обещание, которое ты дала, и освободиться.
— Я не просила о помощи никого, кроме моего временного учителя, мудрого Латиры…
— А я попросил, — оборвал её старый. — Погоди, малая, послушай… Мудрые, моя временная ученица не только в праве, а должна знать то, что мы обсуждали между собой. Хранительница Вилья — одна из нас, и это её напрямую касается.
Нельмара с Альдирой переглянулись, недовольно поморщились и согласно кивнули. Нельмара заговорил:
— Мудрая Вильяра, помнишь ли ты, как обратилась ко мне, когда кузнец Лемба нашёл чужака на тракте? Я рассказал тебе тогда о первых Иули на Голкья. О тех, кто выстроил себе этот дом. Я рассказал, как Стрелы Тьмы не нашли в нашем мире ничего ценного для себя и убрались прочь. Отмечу особо: тогда наши Зачарованные Камни не питали Иули колдовской силой и были между собою почти одинаковы. Так было до тех пор, пока ведьма Нархана, сильнейшая из непосвящённых и одарённая сновидица, не привела из-за звёзд Иули-одиночку. Что за обряды творили эти двое на древнем бродячем Камне-алтаре, не знает доподлинно ни один из мудрых. Но нам известно, что именно тогда Зачарованные Камни начали всё отчётливее тяготеть либо к солнцу, либо ко мраку и теням. Колдуны, питаясь от них, всё чаще становились опасно однобокими. Объяснял ли тебе Наритьяра Старший, почему мудрым заповедано избегать пристрастия к единственному Камню? Хотя не все мы следуем благому обычаю, увы, не все.
— Учитель говорил и показывал, что дневной круг даёт больше силы днём, ночной — ночью, каждый — в своё время года. Потому хранителю важно знать все Зачарованные Камни в своих угодьях и пользоваться ими сообразно ходу светил. Однако Наритьяра никогда не предостерегал от пристрастия к одному Камню. Мой любимый Камень — у дома Кузнеца: круг там утренний, весенний.
— Сумежный, самый безопасный. Примерно такими были раньше все наши круги. Такими они должны быть. Но Нархана со своим Иули как-то сместили равновесие, и чужак, поначалу бессильный, вдруг обрёл на Голкья великое колдовское могущество. А потом эти двое исказили путь духов и наплодили воплощённых Теней из жертв своих изуверских обрядов. А однажды они что-то не поделили между собой, и… До последнего времени мы считали, что Нархана убила своего чужака, навсегда закрепив искажения этой жертвой…
— Нельмара, ты же знаешь, мой учитель Тмисанара думал иначе, — вставил Альдира.
— Однако наш учитель так и не докопался до теневого корня, — возразил ему Латира. — И тот Иули, которого старейший Тмисанара разыскал за звёздами и привёл на Голкья, тоже не нашёл никаких следов сородича, но куда-то сгинул сам. Сейчас Иули Нимрин отправился вызволять с алтаря Иули Нарханы. А следы моего знакомого Иули, приведённого Тмисанарой, мы с Нимрином собирались поискать, да не успели.
Вильяра слушала очень внимательно, однако уже начала путаться в разных Иули.
— Мудрые, я правильно поняла, что Иули являлись на Голкья всего четырежды? Первый раз их было много, они выстроили Пещеру Совета, но быстро забросили её и ушли ни с чем. Вторым пришёл Онга Нарханы. Третий — твой Иули, Латира. Четвёртый — мой Нимрин. Так?
— Да, это те Иули, которых мы знаем. Возможно, кто-то ещё бывал на Голкья, в призрачном обличье или во плоти, — сказал Альдира.
Нельмара отрицательно качнул головой:
— Вряд ли мы пропустили бы их, они слишком заметные. Итого, на Голкья сейчас двое Иули: Нимрин и Онга. Третий — неизвестно, где. Возможно, давным-давно покинул Голкья.
— Мой Иули не был сновидцем и нуждался в проводнике между мирами, — нахмурил брови Латира. — Правда, незадолго до исчезновения он много выспрашивал меня о душекрадах. Я был молод, горяч и старательно искал его дружеского расположения… В общем, я наболтал чужаку лишнего. А колдун-то он был сильный и умелый, у него могло получиться. Хотя проще было меня попросить, я бы не отказал ему.
В зрачках Альдиры вспыхнули опасные искорки.
— Просить проще, если надо один раз, и знаешь, куда идти. А если Иули желал путешествовать из мира в мир, никого не спрашивая, не уговаривая, то проще заделаться душекрадом… Но вот уж не думал я, друже, что ты так падок на чёрное! И что даже Иули сбежит от тебя на ту сторону звёзд!
Латира смутился, будто набедокуривший подросток, Альдира смотрел на него сверху вниз, как старший на младшего, и довольно ухмылялся. Постепенно такая же ухмылка проступила на лице Латиры. Не хватало им только плечами потолкаться! Вильяра глазам своим не верила, глядючи на этих опытных, матёрых, умудрённых…
— Не кори себя, Латира, а ты, Альдира не язви его, — осадил старых друзей Нельмара. — Если третий Иули убрался с Голкья, это очень хорошо. Нам достанет хлопот с двумя оставшимися.
— Хлопот? — переспросила Вильяра. — Но Нимрин…
— Нимрин помог нам. Он выглядит довольно здравомыслящим, сам по себе, — перебил её Нельмара. — А вот чего ждать от подранка Нарханы, не знает никто.
— Вряд ли, чего хорошего! — почти в один голос сказали Латира с Альдирой.
— Если он выживет и не останется беспомощным калекой! — сказала Вильяра. — Слово целительницы, в том видении, что явил нам Нимрин, раненый чужак не походил на способного жить. И Стурши не забрал у меня целительский набор. Возможно, Иули Онга уже мёртв.
Латира отрицательно качнул головой:
— Возможно, но не наверняка. Я гадал, и камушки выпали за то, что стараниями Нимрина Онга выживет: восемнадцать из двадцати. Пятнадцать из двадцати, что исцелится. Десять на десять — Онга сохранит здравый рассудок. Столько же, что Камень-алтарь отпустит его. Шестнадцать из двадцати — Онга постарается отомстить за то, что с ним сделала Нархана, всем охотникам. При благоприятных для нас раскладах, мы и дальше будем иметь дело со здравомыслящим Нимрином. А при неблагоприятных… Насколько я понимаю народ Иули, они в любой сваре встают за своих. Нимрин — довольно молодой, Онга — матёрый, значит, быть ему из двоих вожаком.
— Я думаю, нужно поскорее спровадить всех Иули отсюда: по-хорошему, как дорогих гостей, — подытожил Нельмара. — А если станут беззаконничать — изгоним по-плохому.
— Надёжнее всего скорее изгнать их туда, откуда не возвращаются, — жёстко припечатал Альдира. — Чтобы эти двое никому ничего не рассказали о Голкья. Чтобы такие, как они, не повадились шляться к нам за колдовской силой. Чтобы не расшатывали равновесие дальше. Большие Врата надёжно запечатаны, но тайные тропы сновидцев и душекрадов перекрыть невозможно. Значит, лучший оберег для Голкья — неведение.
В этот миг Вильяра почти возненавидела своего собрата по служению! Попыталась прожечь его яростным взглядом:
— Альдира, ты предлагаешь мудрым совершить беззаконие? Пролить кровь зимой? Отплатить лютой неблагодарностью тому, кто избавил нас от Голкиры-узурпатора? Кто вместе с нами пел Великие песни?
Альдира обаятельно улыбнулся:
— Если Иули посягнут на кого-либо из охотников, — мудрый выделил голосом множественное «посягнут», — То они сами поставят себя вне закона. Долг мудрых будет — защитить наш мир и наши кланы от них. Прекрасная Вильяра, ты ведь уже лила кровь этой зимой, обороняя свой клан? Беззаконники с чёрной кровью ничем не лучше беззаконников с красной.
— Но мой Нимрин не…
— Пока — не, — согласно склонил голову Альдира. — И пока ему ничего не грозит от нас. Мы даже поохотимся на его душекрада. Поганью меньше — звёзды светлее. Вильяра, что ты поняла про врага Нимрина, кроме того, что возможно рассказать словами? Споём вместе песнь разделённой памяти?
Вильяра поморщилась, передёрнула плечами:
— Да, если это поможет взять след того душекрада.