Крувэйл прекрасный город. По крайней мере, он нравился Гумбергу. Не смотря на все свои недостатки, коих было на самом деле достаточно, этот город был любим различными, разной степенью славы, личностями. Город не был особо большим, поэтому здесь многие знали друг друга, а ещё больше знали тех, кто здесь живёт. Тех, кто любит славу, чтобы их узнавали на улицах прохожие, чтобы выполняли любой их каприз. Чародеи, известные авантюристы, актёры, барды и другие подобные.
Сказать, что Гумберг тоже прославился… Ну, он думал, можно было. Со временем пепельноволосого наёмника стало узнавать всё больше и больше прохожих, раза два — три на дню точно. Конечно, другие знаменитости бы посмеялись над бледным, но ему и это внимание докучало. Иронично, что популярные люди ездят в глушь, чтобы скрыться от внимания, а тут всё было ровно наоборот. И иронично также было то, что как бы не был богат и популярен Гумберг, ему довольно часто приходилось ночевать на улице, как бездомному. Любой другой бы посмеялся с него, но как хорошо, что пепельноголовому было плевать.
Всадник проехал под аркой, соединяющей два длинных, многоквартирных здания. Проехался через площадь, между палатами торгашей и гостиниц. Наконец, он добрался до гильдии. Банк находился совсем рядом, но прежде чем обналичить всю сумму и отправиться в Армгмар, к детективу, он решил зайти в знакомое ему место, толи из — за ностальгии или ещё чего. Последний раз он был там около полугода назад.
На удивление, в гильдии было довольно тихо. Обычно, даже за закрытой дверью было вечно слышно вскрики, вопли и гул. Таковы были большинство посетителей гильдии — вечно пьяные, жаждущие славы и денег, наёмники. И тот, кого он там встретит, совсем не отличался от остальных.
Дверь скрипнула, открыв перед Гумбергом знакомую картину. Множество больших, потрёпанных столов из тёмного дуба, высокие, украшенные разноцветной мозаикой окна, угловатые, широкие, мощные колонны, выточенные из стволов деревьев, на которых располагались потухшие факелы. Гигантская, тёмная люстра, нависающая над головой Гумберга, с которой изредка капал воск на неудачливых авантюристов, коими назывались самые обычные наёмники.
Внутри всё было также, как и когда — то давно. Ни расстановка столов, ни персонал не сменился, люди, слегка сонные и безжизненные, обычно бегали между столов, разнося выпивку как в каком — то кабаке, теперь же скучно брели по своим делам, вытирая столы или меняя свечи. Рядом с объявлениями, висящими на широких досках, стояло всего несколько человек, и те, плюнув, направились к выходу, исподлобья глянув на бледного.
Внутри, (помимо выходящих наёмников), было всего трое посетителей. Двое из них Гумбергу были неизвестны, а вот третьего он знал, и знал очень хорошо.
Тордрак из клана Темнокамень — толстопузый, закованный в наборный доспех, с топором на поясе, светловолосый дварф. Спутанная борода без украшений, спускающаяся до живота, раскинутые по бокам короткие волосы, подобранные тёмной повязкой на лбу, и тусклые, серые глаза, под которыми проступали морщины.
Бледный подошёл к столу, за которым одиноко сидел Тордрак, задумчиво разглядывая пол. Перед ним, на столе, стояла кружка пива, из которой уже давно выветрилась вся пена. Дарф к ней даже не притронулся.
«Что — же тебя гложет, друг?» — Подумал бледный и сказал:
— Здравствуй, друг.
Дварф задумчиво поднял глаза, неясным взглядом осматривая наёмника. Ему понадобилось несколько десятков секунд, (всё это время Гумберг терпеливо ждал), чтобы осознать, кто стоит перед ним. Тордрак, в неверии встал со скамьи, с шумом уронив оружие на пол. Его взгляд прояснился, а на лицо налезла глуповатая, радостная улыбка.
— Серый! — Радостно прокричал дварф.
Прокричав это, Тордрак накинулся на друга, крепко сжав его. Ростом он доходил лишь до половины торса мечника, но силы в нём было больше, чем в троих Гумбергах, Бумбергах и ещё — кого — то — там вместе взятых, поэтому, обняв бледного, он заставил его выдохнуть, ойкнув, и чуть не сломал ему спину. Время чувственного, дружеского воссоединения прошло, и дварф отстранился от наёмника.
— Сколько долгих месяцев, друг! Серый, ты почти не изменился! — Крепко пожав руку Гумбергу, воскликнул Тордрак из клана Темнокамень. — Ты вообще не изменился! С тех пор ни на сантиметр не вырос, ха!
— Гм, то же самое можно и про тебя сказать… друг.
— Присядь, выпей, расскажи, что да как… Ох, прости, угостить не смогу. Бери мою кружку. Давай, садись, садись, — быстро дыша, упрашивал друг мечника, потом он сел, сделал паузу, и выдохнув, сказал: — Ну, рассказывай.
«Да, скверны дела» — Подытожил Тордрак после рассказа Гумберга.
Наёмник коротко пересказал все, что с ним приключалось за это время, но в детали не вдавался. Весь монолог дварф сидел, изредка причмокивая или морщась, но были и моменты, когда он заливался хохотом на весь полупустой зал, хотя Гумберг в этом ничего смешного не видел.
— Ну, из этих историй я могу вынести только одно. Не доверяй рыжим эльфам, особенно тем, у которых окровавленный нож в руках! — Улыбнувшись во все тридцать два зуба, хихикнул дварф.
— Гм, и это всё, что ты вынес? — Поднял бровь бледный. — Ладно, неважно. Тордрак, что — то случилось? Ты сидел с таким видом, словно у тебя уже…
— Порох в пороховнице кончился? Не, я ещё не отстрелялся, Серый. Как домой вернусь, ух, пусть бежит, прячется моя Лаврушка! Я ж её, месяца три уже не видывал. Только узнаю, что с Хъёлмендом мне изменяет, прибью голыми руками!
— Я не про это, Тордрак. Но вид у тебя действительно был… озадаченный. Гм, что — то случилось?
— А как же, — горько вздохнул Тордрак, склонив светлую бороду, — брат мой, двоюродный, Мальянк, слыхал может, заболел. Ну, я с самого Грестхольда, сюда, короче, махнул. С лекарством и деньгами. Думал, прикуплю, Лаврушке, подарок. Тут такие самовары чудные продают, дорогущие. А она любит их, больш чем меня, старая потаскуха! — Беззлобно пожаловался он. — А ночью, прям на дороге, вокруг поле чистое, прикинь, налетел кто — то! Один! Дык я бы ему как топориком своим, бах!
Один из персонала испуганно дёрнулся, когда Тордрак со злостью стукнул по столу.
— Влетел, как молния, чёрная вся! Я же деньги как, всегда там, под сердцем ношу, — дварф хлопнул по внутреннему карману, — А эта бестия, как в карету залетела, мешки похватала, шкатулку добротную, дорогущую, с золотым львом, в которой лекарство для сохранности лежало, тоже и фьюх! Исчезло! Кучер от шума чуть в штаны не наложил, я, признаться, тоже. Ни черта не разглядел!
Гумберг молчал. Молчал, обдумывая сказанное.
— Чистое поле, говоришь?
— Ыгы, — причмокнул дварф, присосавшись к пиву, которое сам и предложил, — Ни черта, говорю же.
«Смотрю, настроение у него всё же повысилось.» — Подумал наёмник.
— А новое лекарство здесь не купить разве?
— Ну дык деняк нет, — дварф допил пиво, отрыгнув, — Так бы я тут не сидел.
— Гм, коль так дело обстоит, я могу тебе денег дать. Если лекарство тут можно купить, конечно, а если нет… нет, я знаю где достать. Пойдём и купим, ты только, смотри, снова на эту бестию не напорись. Я с тобой пойду.
— Не — не — не-не! — Залепетал Тордрак, а после изрёк очередную дварфийскую мудрость. — Я у друзей долгов не беру, потому что долги людей ссорят! Спасибо конечно, я как нить сам…
— Так я не в долг. Для друга не жалко, проценты в банке всё равно начислялись уже, а куда их деть, я не знаю. В минус не уйду, а так хоть выручу друга. Сколько?
Дварф молчал, смотря на Гумберга мокрыми глазами. После, аккуратно утёр их, театрально смахнув слезу, и вновь накинулся на бледного с объятиями.
— Серый, Серый, друг ты мой! Век не забуду, жизнь отдам! Хочешь, хоть жену мою забирай, знаешь, какая она у меня? БО — РО — ДА-ТА-Я! Мечта, а не женщина!
— Спасибо, не надо, — скривился Гумберг, отстранившись от объятий, которые даже ему делали больно, — Лучше скажи, почему нелюди активно покидают город, точнее, эту округу в целом. Это будет лучшей благодарностью.
— Я же просил не называть нас так. — Нахмурился Тордрак.
— Не забывай, что я и сам не человек. Друг. — С притворно — грустной улыбкой заметил наёмник.
— Ладно, другу прощается. Извини, но благодарить толком нечем. Я понятия о деталях не имею, но! — Тордрак из клана Темнокамень сделал многозначительную паузу. — Говорят, это гномы что — то нашаманили, намагичили… А вообще, пошли, по пути расскажу.
— Гм, лучше уже тогда в ночь, Тордрак.
— Чего так?
— Нужно деньги обменять и в то место, куда мы пойдём за лекарством, лучше идти ночью. По пути расскажешь…
Когда ночь наступает, с неба, голубоватым туманом, спускаются облака, чтобы показать яркие звезды. В это время привычный мир привычных людей замирает, содрогнувшись, становится тихим, будто мёртвым, безмолвным. Нет прохожих на теперь уже пустых, дорогах. Все больше окон загораются светом в домах, а после гаснут, оставляя улицы и тех, кто не успел скрыться, на растерзание теням. Тьма опускается на город, в котором не каждый человек — это человек. И единственное твоё спасение — небольшие островки света, под фонарями. Но даже они не гарантируют твою безопасность.
«Гм, ты ехал, значится…» — Начал Гумберг, аккуратно ступая по тёмному переулку. Звон монет мог привлечь недоброжелателей, и дварф это осознавал, поэтому ответил тихо:
— На карете. Дорогой, етить его, а бестия та крышу пробила. Да я если её ещё раз, я ей по самые… Это я так, жалуюсь. Повторю, ехал за самоваром и лекарством для брата.
— А ничего ещё ценного или запрещённого не вёз? Чего — то, что могло привлечь эту бестию? Гм, раз так ворвалась, говоришь, что ты среагировать не успел, это был явно не рядовой налётчик.
— Налётчик не налётчик, а налетела так, что теперь я даже в чистом поле оглядываться буду. Не вёз я ничего такого. Чего тебя вдруг это заинтересовало? Ты же про беженцев узнать хотел. А ещё лучше скажи, чего мы всё же ночью идём? Не в бордель же, хотя я бы пожаловал к… — Прошептал дварф, кокетливо стукнув локтем локоть друга.
— Лекарство это, Sićuęgśąn Egżecie, или же в простонародье «Слюна Василиска», (не путать с настоящей слюной!), помогает снять каменную подагру. И такое лекарство здесь может продаваться только у одного человека. А принимает он только ночью.
— Почему ночью? И ты откуда столько знаешь? Сам болел?
— Я не могу заболеть. Не этим точно. Ночью принимает, гм, потому что днём спит. — Пояснил Гумберг.
— Вампир что ли? — Невесело усмехнулся его спутник.
— Не дури. Где твой брат умудрился наглотаться выделений василиска?
— Чёрт его знает. — Недовольно буркнул Тордрак.
— Ясно. Хорошо, почему всё же все гномов подозревают?
— Чего? — Поёжился дварф. — А, ты так тему меняешь. Понятия не имею, говорил же. Нашли, грят, руны какие — то, вот, изучали. Опережая твой вопрос сразу скажу где это было. Руны нашли под Тиссовой горой, у Призрачной рощи. Собралась, туда, значицца, толпа чародеев и волшебников всяких, да эти, экскр. экспре…эскперименты ставить. И чё — то у этого круга магов бахнуло, бахнуло так, что в самом Ремаре было слышно. Ну, оттуда и попёрло… что — то. Чума.
— Думают, эта чума и до сюда доберётся? Тогда почему только нелю… представители других рас уезжают?
— В душе не… В общем, не знаю. Может просто шуму наделали, а это всего лишь оспа какая — нить. А про другие расы, тут уж и я не знаю, не серчай.
— Не серчаю.
Дварф и мечник вышли из — за переулка, проходя через множественные гостиницы с самыми разными названиями. «Летучая рыба», «Пилигрим», «Чайка» и «Тёплый дом». Во всех них пепельноголовому приходилось ночевать и всё они были похожи. Путники прошли под одной из арок с вывеской о скором приезде труппы артистов, выступающих тут каждый год, прошли мимо фонтана, у которого лежал пьяница, что, из — за холода, возможно не доживёт до утра, прошли мимо улицы, раньше заполненной палатками, а сейчас абсолютно пустой, и, наконец, дошли до нужного места.
Высокое, слегка выбивающиеся из общего антуража, но такое же многоквартирное здание, с решётчатыми окнами и небольшими навесными балкончиками. Гумберг знал, что все квартиры объединены между собой, образуя обычный, многоэтажный дом, какой мог позволить себе не каждый. Такую практику часто использовали богатеи, просто выкупая определённую часть здания и снося стены. Но добиться разрешения было не легко, а тут не то, что этаж, а целый блок этажей был выкуплен.
Тордрак завистливо присвистнул.
Пепельноволосый мечник подошёл к двери из тёмной ели, аккуратно постучав кольцом на ручке, выполненной в виде морды льва. Он знал, что замок магический, и стук можно будет услышать из любой точки дома, а при попытке взлома, нарушителя бы обдало кислотой или молнией. Через секунду дверь отварилась, но за ней никого не оказалось.
— Чудеса… — Выдохнул дварф.
— Только не говори, что ты удивлён, Тордрак, — со стороны винтовой лестницы, ведущей на верх, раздался женский, немного сонный, хриплый голос, — Давно не виделись, птенчик.
— Кого это она птенчиком назвала? — Возмутился Тордрак, выискивая взглядом осмелившегося сказать это человека.
— Гм, это мне, друг. — Слегка побледнел и без того бледный Гумберг. — Давно не виделись…
Девушка сидела, закинув ногу на ногу. Магическим образом волшебное короткое платье из чёрной ткани не дозволяло увидеть больше позволенного, чем многие дамы при деньгах и пользовались. Такая одежда стоила не мало. И вот, эта девушка в платье с красивой застёжкой, в виде золотого жука скарабея, молча разглядывала Гумберга, расположившегося напротив волшебницы, за небольшим кофейным столом. Гумбергу было не совсем по себе, он редко находился в столь богатых квартирах, даже несмотря на то, что часто помогал всяким графам и баронам, его образ жизни можно было назвать немного… Мягко вольным и свободным, со всеми вытекающими последствиями, в чём наёмник непременно давал себе отчёт.
— Не ожидала увидеть тебя в столь поздний час, птенчик. Когда это ты, дорогуша, повадился к девушкам по ночам шастать? А ты, Тордрак, если будешь продолжать шастать по моему дому, заглядывая куда не надо и трогая разное, не удивляйся, если вдруг на лбу вырастит жабий чл…
— Мирана, нам нужна помощь, — перебил девушку Гумберг, краем глаза наблюдая, как испуганный дварф залазит на высокую табуретку рядом с ним, — У тебя есть «Слюна Василиска»?
Гумберг впервые в жизни перебил эту девушку, которая, правда, девушкой уже давно не являлась. Она не то, что ему в матери годилась, скорее, наверное, в бабушки, если не больше. Она долго молчала, думая, как реагировать на возмутительное поведение наёмника. Наконец, прикрыла глаза и, улыбнувшись одними губами, чуть показав белые зубы, сказала:
— А зачем вам Sićuęgśąn Egżecie? Думала, мы, птенчик, уже давно выяснили, что заболеть ты не можешь. Пока что…
— Это не мне, это…
— Твоему другу клептоману, я полагаю, — жестоко проговорила женщина, сверив взглядом дварфа, чьи ноги даже не доставали до пола, что с интересом разглядывал, а иногда и трогал разные безделушки, по типу колечек, игральных костей и каких — то вырванных страничек, лежавшие на круглом, кофейном столике, за которым они все сидели, — Если не хочешь, чтобы твоя борода медленно, волос за волосом, выпадала на протяжении месяца, пока не выпадет полностью, оставив тебя навсегда, то лучше положи эту чёртову жемчужину на место!
Тордрак дёрнулся из — за слов Мираны, которые медленно, но верно переходили от спокойного полушёпота до резкого выкрика с её стороны. Увидев, как дварф испугался, выронив покатившуюся по столу голубую жемчужину, и схватился за свою бороду, женщина залилась звонким, заразительным смехом, тем самым ещё больше озадачив мужчину.
— Гм, лучше не трогай здесь ничего, она не любит, когда кто — то касается её вещей, даже я. Так сколько? У меня с собой тысяча эллерм, утром смогу ещё сбегать. Хватит?
Дварф поперхнулся, услышав сумму.
— Даже тебя, голубчик, ОНА готова потерпеть, пока гости не тратят её драгоценное время. Говори, зачем пришёл, птенчик. Ах да, лекарство. Не хотелось бы тебя расстраивать, но его у меня нет. Последнее отдала за бесценок мальчику из бедной семьи, живущему в северной части города. Можешь забрать обратно, если надо, могу назвать адрес. — Без сарказма предложила волшебница, убрав прядь чёрных с белым волос.
— Гм, я, пожалуй, откажусь.
— Ну и ведьма… — Прошептал Тордрак, только не учёл, что у этой самой «Ведьмы» очень тонкий слух.
— Птенчик рассказывал мне о своём друге, но не упоминал, что он бестактный, вонючий дварф с цепкими пальцами и длинным языком, который я наверняка, могу безнаказанно укоротить. Принять такого вонючего мужлана в своём милом доме, где же это видано. Так ещё этот дварф, — Мирана буквально выплюнула это слово, — якшается с моим птенчиком и учит его неизвестно чему! Ужас, срам, да и только.
Дом был действительно милым. Нормальных размеров уютные комнаты, с бирюзово — синими обоями, украшенными разными узорами. Тёмная, утончённая мебель и мягкий диван, на котором уже успел посидеть Тордрак. Его, правда, тут же согнали и обиженный дварф начала бесцельно бродить по комнате. Они находились в кабинете, насколько мог судить Гумберг.
— Мирана, прошу, успокойся. Лучше скажи, где нам его достать. — Почти обеспокоенно поинтересовался мечник, а после добавил: — Помоги нам.
— Я абсолютно спокойна, дорогуша. Эх, всем бы такую широкую душу, как у тебя, голубчик. И такую же, как у меня, — притворно вздохнула она, — Разумеется, я помогу чем смогу, раз уж ТЫ просишь.
— Гм, спасибо, Мирана. — Гумберг невольно съёжился под взглядом волшебницы.
— Дорогуша, я думала, что ты избавился от этой привычки уже давно! — Глаза женщины блеснули ядовито — зелёным, а сама она лукаво улыбнулась. — Ну, слушай, как мы поступим.
Гумберг прыгнул на слегка мокрую траву. Судя по всему, в этих краях недавно прошёл дождь. За ним, следом, из портала неуклюже вылезал Тордрак, зацепившись за что — то ботинком. Чертыхаясь, он, вылетел, пропрыгав на одной только ноге несколько метров, прежде чем свалился в грязь. За спиной мечника появилась яркая, зелёная вспышка, и кольцо света, из которого они вышли, с треском лопнуло, оставив после себя гаснущие искры. «Гм, но порталы же запрещены, Мирана, — засомневался Гумберг.» «Небольшие можно, не засекут, — успокоила наёмника волшебница, — я же не армию перемещаю, так что давайте. Идите, идите!»
И они пошли, растерянно оборачиваясь.
«В это же время следующего дня. Будь аккуратен, птенчик, здесь водится множество василисков. Впрочем, если бы ни это, я бы тебя туда и не послала бы. Скажи другу, чтобы не глазел по сторонам, если он не хочет обратиться в камень. Уродливый, смердящий камень.» — В мечника всё ещё звучал удаляющийся голос Мираны. «Гм, полезная вещь, эта телепатия.» — Подумал Гумберг, наблюдая за растрёпанным дварфом.
— Да чтобы эта ведьма провалилась. Серый, ты откуда её вообще знаешь? — Пожаловался дварф, потирая спину.
— Смешно, что она про тебя то же самое спросила, — невесело хмыкнул бледный, — Это именно она приютила меня.
— Приютила? А, да, ты рассказывал. Эгкхм, очнулся, ничего не помнил, даже имени. Зато мечом орудуешь, как пить дать, не хуже бывалого вояки. Странно это, Серый.
— Гм, если коротко, то да, — пепельноволосый мечник мотнул головой, отгоняя мутные воспоминания, — Смотри, нам, кажется, в ту сторону.
Тордрак хотел было сказать что — то ещё, как бледный вдруг указал за его спину. Он обернулся. За небольшой поляной, на которую они вышли, простирался густой лес, изобилующий кустарниками и разными, дурманящими травами, растущие в этой местности. «Васильковый дол…» — Восторженно проговорил Тордрак, моментально выпрямившись. Дварф стоял, потерянно потирая бороду, блестящими глазами осматриваясь.
— Древние эльфы называли это место как — то по — другому, но я не выговорю. Всё равно никаких эльфов здесь не осталось. Зато василисков много, так что не глазей. А лучше, натяни повязку пониже, и взгляд нигде не задерживай, — наказал Гумберг, перепрыгнув через небольшую лужицу, и, тронув ошарашенного дварфа, двинулся вперёд, — Если не хочешь обратиться в камень. Я тебя не потащу. Пошли.
Двое путешественников двигались через поле, направляясь к лесу. Дороги не было, но Гумберг всё же разглядел небольшую, вытоптанную тропинку, которая затем уходит вглубь чащи. По обе стороны находится зелёная трава, в которой смешивается множество самых разных, красивых цветом. «Гм, Мирана говорила, что она часто собирает здесь травы. Но как же она спасается от василисков? Мазь? Нет, они если и не обратят в камень, то могут напасть. Значит, чем — то она их отпугивает.» — Пронеслось в голове мечника. Дварф шёл, откровенно пялясь, несмотря на предупреждения бледного. Что же, наёмник его не винил, наверное, сложно удержаться от любования такой красотой — простые и знакомые васильки, (коих тут было очень много), в честь которых это место так и прозвали, самые обычные ромашки, привлекающие внимание простотой и скромностью колокольчики. Но чем дальше в лес, тем большее разнообразие растений встречало путников, заблудших в это волшебное место.
Они зашли в лес. Не прошло и пары минут, как Гумберг начал подмечать смутно знакомые ему травы. Те, которые он изучал вместе с Мираной. Где они растут, как их правильно собирать, что из них можно сделать, как они подействуют на его тело… Но были и те, которые он помнил не по урокам волшебницы…
«Экстракт корневицы, быстрее! Несите бинты и мазь, нужно остановить кровотечение и снизить давление. Пекло, вы же не хотите, чтобы и этот образец мы потеряли. Боги, не путай альганит с мазалией! Если и этот будет дефектным из — за твоей оплошности, я лично отправлю тебя на эшафот. Бинты, я просил бинты и спирт!» — Какой — то мужчина кричал, нервно размахивая руками. Гумберг не помнил, где он мог это видеть, но отчётливо запомнил лицо этого человека. Бледное, морщинистое и отталкивающие. Под сухими, карими, чуть косыми глазами, словно две тёмных впадины, расположились синяки. Волосы чёрные, блестящие, уложенные назад. И имя… к нему обращались Влад…
— Серый, что с тобой? Ты бы сейчас видел своё лицо. Впервые вижу, чтобы ты такую рожу скрючил, — обеспокоенно дёрнул за рукав рубахи Гумберга, Тордрак, — Вспомнил чего?
— Гм, что, нет… — Охотник опомнился, отведя глаза от корневицы.
— Вот, теперь старое — доброе, гнусное лицо! — Похлопал по спине охотника дварф.
— Это у тебя, лицо… Гнусное. Под ноги смотри.
Путники вышли к одной из отправных точек. Небольшое, относительно общей площади леса, лысое пятнышко, по центру которого стоял многовековой дуб. Высокий, он своей кроной застилал небо, из — за чего под ним росло множество «ночных» трав, на месте, где погибло бы любое другое, светолюбивое растение. Поляна полностью была покрыта тенью всего одного дерева — дуба. Он один — высокий, статный и угрюмый, широкий, что и десятерых Гумбергов не хватило бы, чтобы обхватит этого исполина. Дуб, казалось, спокоен, бездвижен, даже ветер не мог пошевелить его ветви, и никакая стихия не могла нарушить его умиротворённый покой, он бы выстоял против любого бедствия. Дерево стояло, росло, наблюдало за этим лесом с незапамятных времён.
— Это не дуб вырос в лесу. Это лес вырос вокруг дуба… — Удивлённо прокомментировал Тордрак из клана Темнокамень.
— Я думал, ты восхищаешься больше камнями, чем деревьями. — Без улыбки заметил Гумберг.
Мужчина не ответил.
— Гм, идём, кончай глазеть. — Мечник почувствовал себя неудобно под тенью дерева, когда великовозрастный дуб заскрипел, словно прогоняя путников.
Дварф молча ушёл за бледным, ещё не один раз обернувшись.
Охотник остановился, подав знак рукой. Тордрак замер, оглядевшись, тем самым вызвав недовольный взгляд напарника. Поняв, он кивнул, натянув повязку со лба пониже. Бесшумно достал топор. Бледный не двигался, прислушиваясь. За кустами, впереди, метрах в десяти от них, слышался шорох веток. Это мог быть кто угодно — гигантский варан, виртохвостов, скорпинаг, выверка или живоглот. С последним Гумберг особенно не хотел встречаться. Но также, вполне возможно, что это мог быть нужный им василиск.
Кусты вновь зашуршали, послушался хруст веток, а через мгновение оттуда выскочила тень неизвестного противника. «Быстрая!» — Подумал охотник, отскакивая по направлению, в котором двигалось нечто. Ещё в полёте бледный развязал цепь на предплечье, подметив невероятную ловкость существа. Оно двигалось, прячась в тенях и ловко обходило все препятствия, ни на секунду не останавливаясь.
— Серый!
Наёмник обернулся на крик напарника, потеряв тень из виду. Неизвестный в ту же секунду, казалось, растворился в воздухе. Дварф стоял, удерживая древком топора сомкнувшуюся у его лица зубастую пасть. «Когда?» — Спросил у себя бледный, без паники выхватывая меч.
Антрацитового цвета клинок удобно пришёлся на ладонь. Взмах, и у ещё не опознанного чудища появляется широкая рана. Тёмно — бурая кровь окропила траву. Монстр ловко отпрыгнул от нового удара клинком, со свистом рассекающего воздух. Дварф выдохнул, освободившись от напора. Бледный продолжил наступать.
Наскок на правую ногу, выкинуть руку вперёд, придав инерции, развернуться, сместив центр тяжести и сменив ведущую ногу, описать мечом полукруг. Не останавливаться ни на секунду, сокращая расстояние. Монстр отпрыгивал назад, уходя из — под атак короткого клинка. Гумберг сделал ещё один разворот, размотав цепь и, сделав два прокручивающих движения, выкинул её вперёд. Цепь обхватила толстую шею существа, и Тордрак, подгадав момент, накинулся на тварь сбоку, в прыжке широко занеся топор. Чудовище прыгнуло в сторону, натянув цепь и свалив пепельноволосого наёмника с ног. Дварф нанёс ещё один рубящий удар, который оставил небольшую зазубрину на толстой шкуре монстра. Мужчина сделал ещё один замах, но тут же отлетел от мощного удара хвостом, словно детская игрушка.
С большим телом, покрытым толстой, серо — коричневой кожей, украшеной редкими перьями и пушком, длинной, широкой шеей и птицеподобной головой с глазами бусинками, тварь передвигалась на четырёх полных, монструозных лапах, не походивших ни на что другое. У неё не было острых когтей или жал, единственное её оружие — клюв, которым она рвала плоть зазевавшегося противника.
Наёмник встал, и наматывая цепь на руку, двумя быстрыми подскоками сократил расстояние между ним и чудовищем. Клинок зазвенел, засвистел, когда Гумберг в пол оборота рассёк пасть чудища, а вторым ударом распорол его торс, вызвав взрыв фонтана крови. Монстр заверещал, выпучив яркие, маленькие глаза — бусинки, вытянул шею, сомкнув клюв, полный острых, кривых зубов, рядом с ухом наёмника. Ещё один резкий разворот бледного мечника, и через мгновение в черепе твари оказалось короткое лезвие меча, выйдя через заднюю часть черепа монстра. Чудище обмякло, но Гумберг не успел даже выдохнуть, как она поддалась вперёд, раскрыв пасть. Мощный удар обухом топора пришёлся на голову клювастой твари, с хрустом вмяв и расколов кусок черепа.
Гумберг отошёл, наблюдая за падающим ничком монстром, и тяжело дышавшим дварфом, что стоял над трупом. Тордрак стоял, крепко сжимая топор и, хрипя, бешено осматривался.
— Что это было? — Осипшим голосом спросил Тордрак, делая паузу после каждого слова. Его голос звучал так, будто он не потерпит умалчивания или лжи.
— Cheszemłąin Zagóźl, или же буквально Клювастое чудовище. Также известное как живоглот. — Учёным тоном ответил Гумберг.
— Чего? Почему живоглот?
— Гм, потому что обедает тобой прямо в бою, — пояснил наёмник, а после добавил: — Этот ещё молодой. Вырастая, они становятся раза в три больше.
Тордрака передёрнуло. С опаской взглянув на уже холодный труп, что был размером больше него, он нервно сглотнул. Наёмник спросил:
— Как ты вообще проморгал его?
— Да я это, за кустами наблюдал. Кто это был? Тоже, как его, жироглот?
— Нет, — чуть нахмурился пепельноголовый, — Оно было намного ловчее и меньшн. Пошли, только прошу, прислушивайся. Если этот, гм, детёныш здесь и даже осмелился напасть, то вполне возможно, что рядом будут и его сородичи.
Тордрак нервно выдохнул. Путники ступали, теперь уже намного аккуратней. Перед глазами всё ещё стояла картина ужасного чудовища, а невыносимое ожидание встречи с ещё большим ужасным чудовищем нависало над душой, заставляя нервничать по пустякам.
Гумберг неосознанно надеялся поскорее наткнуться на василиска, прибить его и слить желудочный сок чудовища. Ведь именно он являлся главным компонентом лекарства, растворяя камень и позволяя василиску питаться своими окаменевшими жертвами. И он же помогал снять окаменевшую кожу с больного. Некоторые ведьмы, говорят, даже специально использовали на себе магию василиска, а после и противоядие, сохраняя тем самым себе молодость. Мирана, наверняка, была не исключением.
Вечерело. На удивление, в лесу, где должно было быть огромное количество василисков, (нет, не васильков), путники так и не нашли ни одного. Это удручало. Зато наёмник заметил чьи — то следы, оставленные на одной из полянок. След не был похож на след зверя, но из — за недавнего дождя Гумберг не смог определить, кому они принадлежали.
— Ну что, устроим привал? Мне кажется, лучше на охоту отправиться с утра. Есть чего пожевать? — Потянувшись и почесав пузо, поинтересовался Тордрак.
— Нет. Можешь спать, а я окрестности осмотрю.
— Э, нет, а вдруг на меня эта клюкастое чудище напрыгнет? — Взвыл дварф. — Давай лучше, сейчас лагерь подготовим, коль уж так надо, а потом ещё побродим. До темна. Как идейка? — Хитро улыбаясь, предложил Тордрак из клана Темнокамень.
— Гм, можно. — Согласился бледный.
— Отлично, мы, дварфы, никогда плохого не предложим! — Загордился напарник пепельноголового.
— Ты предлагал мне свою жену отдать.
— Не понял…
Сумерки сгущались. Словно чернила на воде, тьма застилала небо, и только яркие звёзды были всё также красивы, как и всегда. Гумберг и Тордрак так ничего и никого не нашли. Путники уже было возвращались к разбитому ими лагерю, где их ждала свежая бельчатина, попавшая в силки, установленные наёмником, тёплое пламя костра, изрыгающего, словно дракон, несчётное количество искр в черноту и постель, собранная из кучи мягких листьев. Знали бы они, что уснуть этой ночью им не суждено.
Лагерь находился под широкими кронами трёх дубов, на небольшой открытой площади, с одной стороны прикрываемой ягодными кустами. Небольшой костёр освещал пространство лагеря. Тордрак подошёл к костру, потянувшись. Пепельноволосый наёмник стоял позади, поскольку его что — то тревожило. «Что же не так?» — Думал он. Вот, дварф подошёл, откинув ногой ворох листьев. Вот его длинная тень, растворяющиеся во тьме неизведанности позади Гумберга. Вот те же самые кусты, которые напарник охотника знатно проредил от ягод.
— Чего стоишь, Серый? Давай, ща мяска пожарим и на боковую, вставать рано. Эх, тут правда, на полтора укуса этих белок. — Дварф покрутил тушки белок в своих мощных руках, подбирая палки, вместо шампуров.
— Тордрак, это же для твоего брата. Ты чего так спокоен? Гм, думал, всю ночь будем бегать за василисками. — Гумберга всё не покидало это странное ощущение, но несколько шагов в сторону друга он всё — таки проделал.
— Ты эту клюкваскую тварину видел? Нет уж, если я помру, брату вообще никто не поможет. Иди, помоги мне. — Спокойно, не отрываясь от своего занятия, пояснил мужчина.
— …Хорошо. Дай я только осмотрюсь. Ничего странного не замечаешь?
Бледный начал обходить лагерь, всматриваясь во тьму. «Да вроде нет» — Послышался отрицательный ответ напарника, но тот тоже напрягся. Наёмник тем временем уже прошерстил все кусты в округе, но так ничего подозрительного и не нашёл. Но даже так он не успокоился. В его голове всё ещё гудело странное ощущение, ни на секунду не утихая. Наконец, что — то подсказало ему поднять голову.
Мгновение. Ровно столько было времени и Гумберга на то, чтобы среагировать, после того, как он увидел странный блеск среди крон дубов. Блеск пары глаз. Рывок в сторону. На одних только рефлексах он закрыл лицо руками и успел. Острый наконечник короткого копья вошёл в его предплечье, застряв в кости. Тот, кто бил, бил со всей силы, используя массу тела. И вправду, этот кто — то ударил в полёте, рывком сокращая расстояние между ним и целью.
Быстро сообразив, наёмник перехватил копьё второй рукой, согнувшись от тут — же прилетевшего в его сторону второго. Неизвестный, точнее, один из, тот, что срыгнул на него сверху, выхватил кинжал, махнув наотмашь. Гумберг прикрылся второй рукой. Та тут же была рассечена. Тордрак кричал.
У бледного мечника не было времени, чтобы посмотреть, что происходит у его друга. «Стоит только моргнуть, как мне тут же продырявят голову.» — Промелькнуло в его голове. Несколько гибких, скользящих движений, и мечник всё же смог развернуться, встав лицом к двум нападающим, всё ещё держа первое копьё. От резких выпадов второго он уходил буквально в последний момент. По крайней мере, теперь он мог видеть, что происходило с Тордраком. Дварф стоял, борясь, точнее, вырываясь из цепких рук… Похитителей? В отличии от этих двоих, вместо того, чтобы атаковать его друга, они связывали его. Дварф дёргался как мог, кусался, кувыркался, бешеным взглядом смотря на своего напарника, осознавая, что он не в силах помочь ему.
Копьё пронеслось совсем рядом, поцарапав скулу охотника. Наконец, он отпустил копьё, перед этим дёрнув его на себя, а после рванул к противнику. Копейщик, не ожидавший такого, потерял равновесие и поддался вперёд, неуклюже переставляя ноги, и тут же напоролся на жёсткий кулак Гумберга. Раздался противный звук и кашель. Чуть не выплюнув лёгкие, противник почувствовал, что его схватили и уже через секунду его ноги оторвались от земли. Наёмник, сделав разворот, откинул неизвестного в сторону, выхватив цепь и обмотав ею руки второго силуэта, пляшущего с копьём наперевес на фоне огня. Дварф тем временем, смог вырваться, рванув к другу, но тут же был сбит с ног. Появилось странное синеватое свечение за спиной.
Несколько плавных, но быстрых движений, и Гумберг, неестественно выгнувшись и обезоружив противника, пинком отправив его в полёт, осознав его лёгкость. «Неужели?» — Не успел он додумать, как рефлексы заставили его пригнуться, вжав голову в плечи, стоило только услышать тяжёлое дыхание за спиной. Кинжал рассёк воздух над головой. Остальное было делом техники. Одним движением и одним ударом ладони наёмник выбил кинжал противника, перехватив его в воздухе, и тут же, вывернувшись и скользнув как змея, оказался за спиной недруга, молча приставив кинжал к его горлу. Все замерли, даже Тордрак. Свечение исчезло.
Тени стояли, не шевелясь. Каждый знал, что если человек, взявший кого — то в заложники, молчит, а не кричит, посыпая всех угрозами, то это что — то да значит. Например, то, что он сможет совершить задуманное. Наёмник знал психологию.
Гумберг пригляделся. Неизвестные побросали оружие и отпустили Тордрака, который тут же, на одних карачках дополз до наёмника, в спешке удаляясь от тёмных силуэтов.
— Встаньте ближе, чтобы я мог видеть ваши лица. Лица тех, с кем говорю.
Нападавшие сделали как он попросил.
«Все подозрения подтвердились, — мысленно ухмыльнулся Гумберг. — Эльфы. Что же мне на них так не везёт?»
Две девушки и два парня. Все стройные, жилистые и загорелые, как на подбор. Острые, чуть оттопыренные уши, завораживающие глаза с большими зрачками, зияющие тьмой. (Девушки, несмотря на общую «хлюпость» эльфов, находили в них что — то «ТАКОЕ». Скорее всего, всё дело было как раз в этих самых глазах, хотя мечник не разделял их мнения.) У каждого на лице татуировка, но в темноте было сложно разобрать, что именно было изображено. Все эльфы были ниже наёмника, да и простых людей в целом, поэтому на общем фоне они казались подростками, напряжённо ожидающими, когда их отчитают. Девушка эльф, которую он держал в заложниках, тяжело дышала, не в силах вырваться из жёсткой хватки охотника, хоть он и не давил на неё. Гумберг не любил убивать представителей других рас, поэтому хотел решить всё миром.
— Почему набросились на нас? — Холодно спросил он.
Девушка попыталась вырваться, но тут же напоролась шеей на нож, испуганно выдохнув. Её разгорячённое битвой, на вид, хрупкое тело прижималось к нему, и это, возможно, возбуждало бы молодой, здоровый организм любого юноши, тем более, на ней почти не было одежды. Но Гумберг не был здоровым, поэтому его голова оставалась всё такой — же холодной.
Одежда. Да, это было странно. По их одежде можно было судить, что где — то недалеко у них есть достаточно развитое поселение, так как пепельноголовый охотник отчётливо видел крой на их до неприличия, (особенно у девушек), коротких, серых, шкурных одеждах. Оружие же было из стали, что ещё больше удивило наёмника.
— Гм, вы живёте где — то недалеко? — Спросил мечник. Эльфы удивлённо переглянулись. — Судя по всему да. Не могли бы вы нас провести к своему старосте?
— Эй, Серый, ты чего? — Подал голос Тордрак, освободившийся от пут, что аккуратно, пригнувшись, подобрал топор и опасливо оглянулся. — Тебе по башке прилетело? Валить отседова надо, эти эльфы ещё не дай боги сожрут нас. Дикари!
Эльфы напряжённо молчали, проигнорировав замечание дварфа.
— Гм, ладно… Как там было… Ćjeszk'ąsch eś Zabjrz'ęch? Mn'ją sę'ó naze'ji, trzśeb'jmy połszcy dź'ą.
— Мы тебя с первого раза поняли! — Вскрикнула девушка. — С чего бы нам вам помогать? Особенно человеку!
— Гм. Хорошо, вы правы, незачем, — согласился Гумберг, — Мы уйдём, всё равно здесь больше нет василисков, а помимо клювастых чудищ наживать себе ещё врагов не хотелось бы. Но перед этим… Тордрак, собери их оружие и брось в костёр. С оружием ничего не станет, а мы выиграем время, чтобы уйти подальше. На всякий случай.
Подождав, когда дварф под пристальными взглядами выполнит просьбу, Гумберг ослабил хватку, откинув кинжал подальше. И тут же поддался назад, плавно увернувшись от удара вырвавшейся эльфийки. От второго не успел. Кулак прилетел прямо в его нос, но сил девушки не хватило даже на то, чтобы заставить его пошатнуться, не говоря уже о том, чтобы сбить с ног.
— Это тебе за тот подлый удар, а это за то, что перебили всех василисков! — Девушка эльф вскрикнула, но тут же отошла, ошарашенно смотря в горящие глаза мечника.
Он стоял, не шелохнувшись. Из его носа вытекла лишь одна единственная капелька крови. Эльфийка перевела взгляд на его рассечённую, а после и на другую, проткнутую копьём руку, что — то осознав. Что — то, что шокировало её.
— Ты не человек… Человек бы давно истёк кровью, но ты стоишь, как ни в чём не бывало, с таким видом, словно даже боли не чувствуешь! Кто ты!?
— Ты сказала, что мы перебили василисков, — холодно проговорил мечник. — Но мы этого не делали. Так что с ними стало?
— Отвечай, ты человек или нет? — Снова взорвалась девушка.
Её товарищи дёрнулись. Скорее всего, они видели, как ловко двигался чужак и как спокойно он одолел этих двоих, даже не используя оружия. В частности, свой жуткий меч за спиной.
— Гм, разве это важно? Хорошо… Я не уверен. Такой ответ тебя устроит? — Сдержанно произнёс Гумберг.
Девушка эльф нервно дёрнула ухом, недоверчиво осмотрев его с ног до головы. Охотник вздохнул. Ему не нравилось обсуждать эту тему.
— Знакомая мне волшебница подтвердила, что моё тело — определённо человеческое. Я дышу, ем и сплю, как человек, хоть делаю это намного, намного реже, чем любой другой. Моё сердце, гм, хоть и редко, но всё же бьётся, как у человека. Но боли я не чувствую, ты права. Ещё раз повторю, такой ответ тебя устроит?
— Тиа, мне кажется, они не убивали василисков, — неуверенно подал голос один из эльфов в коротком, сером плаще. Один из тех, кто связывал Тордрака. — Их нужно отвести к старосте. И, эм, мне кажется… Чужаки могут помочь.
— Но… Фараэль, ты уверен? — Засомневалась эльфийка, посмотрев на эльфа.
— Староста говорил, что нельзя приводить людей. А он, — эльф по имени Фараэль сделал паузу, осторожным кивком указав на бледного наёмника, — Явно не человек. Второй вообще дварф. Возможно, это судьба, как и говорила Шантил.
«Явно не человек? — Без улыбки заметил мечник. — Что же, это объясняет, почему меня, в отличии от Тордрака, пытались убить.»
— Или ты сомневаешься в словах Шантил? — С сильным укором спросил эльф, да таким, что Тордрака передёрнуло.
— Н-нет… Я сомневаюсь в них! Особенно в его ответе и в принципе, в нём… кем бы он ни был.
В груди что — то неприятно защемило. Впервые, за долгое время.