В окружении наёмника, люди часто, (особенно перед каким — то важным событием), говорили, что ощущали чувство, которое можно охарактеризовать так: «Идёшь куда — то, а в голове стойкое ощущением того, что куда бы не свернул, куда бы не отправился, хоть на другой край света, всё равно придёшь туда, куда надо и тогда, когда надо. И точка.» Так вот, Гумберг чувствовал себя ровно так же. Он был уверен — бежать бесполезно, а потому молча двигался за эльфами.
Как бы он не старался, как бы он не выглядывал хоть какие — то видимые ориентиры, следы или приметы, он не мог определить способ, по которым ориентировались эльфы. Мягко ступая, словно кошки, они уверенно двигались сквозь, казалось бы, одинаковые деревья и кусты. Пепельноволосый охотник, со всем его опытом, усидчивостью и прекрасной памятью, был уверен, что не смог бы запомнить этот путь, даже если бы прошёлся по нему сотни, тысячи раз.
Шум окружающей растительности, неясные, мокрые тени, прячущиеся за стволами древних деревьев, множество дурманящих, самых разных трав, от которых у его напарника сводило лицо в приступе чиха, вызывая недовольные взгляды провожатых. «Эти одежды. В них действительно удобно двигаться. Нет, они просто сами по себе очень ловкие. Даже ловчее тех, которых я повстречал в городе.» — Рассуждал охотник, двигаясь вперёд и стараясь подражать движениям эльфов.
— Чёрт, долго нам ещё идти? У меня ноги гудят! Вся подошва так скоро сотрется, етить его…
Тордрак начал жаловаться. С его комплекцией ему действительно было трудно передвигаться, постоянно виляя. Гумберг был удивлён, как долго его друг терпел, поддерживая темп и стараясь не отставать вот уже несколько часов. Скорее всего, до этого он молчал из — за страха перед эльфами, а теперь же чаша терпения была переполнена.
— До раннего утра, дварф. Молчи. — Подал голос один из молчавших до этого момента эльфов.
Тордрак тихо застонал, но ничего не ответил. Его раса славилась стойкостью, но это было «выше» его предела, как бы это не звучало. И всё же он стерпел. Наёмник замялся, покосившись на друга, а после и на эльфов. Всю ночь чтобы дойти, и неизвестно, сколько ещё они там пробудут.
«Надеюсь, даже если они не смогут вернуться к порталу завтра, точнее, сегодня, то Мирана всё же откроет новый на следующий день.» — Мысленно понадеялся Гумберг.
Так они и двигались, в абсолютной тишине. Тучи закрыли луну, лес сгустился и, как и подозревал бледный, он совсем потерялся, ещё кое — как вспоминая направления. Через час он окончательно запутался, бросив вымерять шаги и повороты. Тьма сковала лес, лишь редкие светлячки, рассекая черноту, изредка пролетали под их ногами.
— Гм, разве не опасно так идти?
— Это безопасная часть леса, — на удивление, ответила на вопрос Гумберга эльфийка, — Можешь расслабиться.
— Тиа, кажется? Гм, почему вы напали на нас? И скольких таких вот, как мы чужаков, уже успели убить? — Гумберг задал вопрос напрямую, не юля. Последнее его не особо интересовало, но спросить было явно нелишним.
— Тебе это так интересно? Если нет, то заткнись. — Прошипела эльфийка кинув грозный взгляд на наёмника. Но после добавила, чуть тише: — Вы первые за этот месяц. Так что не особо много… За это время.
— И мы не убиваем их, а прогоняем. Если они не сильно сопротивляются. — Добавил один из эльфов. Тот, что в самом конце.
— Ясно. Гм, Тиа, ты сказала, что чужаки убивают василисков. Но чужаки бы не зашли так далеко в лес, я прав? Следовательно, василиски ещё должны были остаться. Если судить, по твоим словам, то они вам зачем — то нужны. Почему же вы забрались так далеко? Гм, разве в лесу ещё не должно было остаться большая часть?
— А не многовато ли вопросов, чужак?
— Да. — Ответил эльф, идущий позади. Кажется, его имя Фараэль. — Должны были. Вы не единственные, кто убивает василисков, и мы бы и не наткнулись на вас, если бы нам не пришлось заходить так далеко.
— Значит, мои догадки верны. Гм, а почему пришлось?
— Виртохвосты. Они пожрали всех василисков. В этом лесу обычным животным не выжить, зато вараны, виртохвосты, василиски, живоглоты и прочие прекрасно себя чувствуют, охотясь друг на друга. Ты правильно мыслишь, что люди бы не зашли так далеко. И наша с вами встреча — не случайность, это было лишь вопросом времени.
— Фараэль!
— Тише, Тиа, сама же говорила. Ничего, это им можно сказать.
— Не случайность? — Запыхаясь, спросил Тордрак, подслушивающий наш разговор. — Что эт значит?
— Наша староста предсказала о скорой встрече с чужаками. Вот только какая это встреча будет и чем она кончится, было неясно. Вы одни из немногих, кто не достали оружие при виде нас. Тиа поступила слишком неразумно, накинувшись на вас.
Тиа цокнула. Рядом идущая эльфийка с серебристыми волосами хихикнула.
«Так значит именно она набросилась на меня первой,» — Подумал Гумберг, — «И у эльфов бывают серебристые волосы?»
— Гм, но как виртохвосты смогли убить всех василисков? Разве они не должны были обратиться камнем? И почему вам так нужны эти самые василиски? Разве если их не будет, у вас больше не будет нужды в лекарстве? — Не прекращая, посыпал вопросами наёмник. — Вы же ради него так далеко зашли?
— …Верно. Видишь ли, пепельноголовый чужак, виртохвосты, как и вараны, не могут обратиться в камень. Если у вторых что — то с глазами, как мы подслушали у таких же как вы, чужаков, то у первых просто иммунитет.
— Вараны? — Удивился Тордрак. — Это те, ящерки?
— Ящерки? Не смешно, чужаки. Здесь они настоящая напасть, но, одновременно с этим, и наш источник пищи. И отвечая на твой вопрос, дварф, — да. Но также, — эльф сделал паузу, — Мы находили их окаменевшие трупы. А вот виртохвостов нет.
Второй эльф, не сказавший до сих пор ни единого слова, тот, что всё это время молча вёл нас, хмыкнул.
— Наверно, пожрали василисков, вот и обратились. Чё гадать то?
— Верно, дварф. Обычно василиски всегда могли справиться с виртохвостами, давя их количеством и разоряя немногочисленные гнёзда, сокращая популяцию. Также они были полезны, избавляясь от живоглотов, — эльфа передёрнуло, и он опасливо озирнулся по сторонам, — но в один момент… Виртохвостов стало больше. Мы не знаем причину. Они начали свою охоту на василисков, убивая их и разоряя гнёзда под покровом ночи. Таким образом, мы лишились мяса василисков, их защиты от живоглотов и прочих всего за несколько месяцев.
— И вы продолжили убивать их… Гм, погоди, ты сказал мяса василисков?
— Да. Его намного легче добыть, чем любое другое в этом лесу, оно мягче и легче к приготовлению. И его банально больше. — Спокойно ответил Фараэль.
— Гм, но как же каменная подагра? И как вы не обращаетесь в камень от их взгляда?
— Каменная подагра — так вы называете болезнь? Думаю, как и вы, люди, мы делаем… лекарство из этих самых василисков, так что с этим у нас проблем не было… До поры до времени. — Фараэль делал паузы, подбирая слова. — А на счёт окаменения, то тут всё просто. Эффект тот же, какой и от болезни, и лечится также. Со временем появляется иммунитет. Но вместе с этим мы обучаем молодых воинов избегать прямого зрительного контакта с василисками.
— Короче, нам, опытным, уже и не нужно лекарство.
— А ты сильно опытная? Серому, вон, проиграла. — Тордрак приободрился, да так, что, похоже, его чувство юмора взяло вверх над страхом. Возможно, он просто понял, что убивать их не собираються.
— Ты! — Вскипела девушка, сжимаясь.
— Тиа… — Фараэль укоризненно позвал её, успокаивая.
Эльфийка чуть вздулась, но послушалась, ускорив шаг. Вторая тоже ускорилась, быстро окинув идущих взглядом. Нависла тяжёлая тишина.
— Как и сказала Тиа, нам оно не надо. В отличии от…
— Гм, от молодых. — Предположил Гумберг.
Фараэль медленно кивнул.
— Мы скоро выходим за пределы безопасной территории, так что заткнитесь. — Послышался голос спереди.
— Многолетний опыт, пепельноголовый чужак. Многолетний опыт. Ты не подумай, кстати, воинов у нас достаточно, чтобы защищаться от виртохвостов и добывать еду. — Подытожил Фараэль, последней фразой словно предостерегая чужаков, но в конце добавил, намного тише: — Но недостаточно, чтобы с ними справиться…
— Но если вам нужны василиски не ради еды, значит, ради лекарства… У вас заболели… дети? — Осенило Гумберга. — Из — за этого вам так резко понадобились василиски?
— Заткнись! — Прошипела эльфийка, чуть замедлившись. — Мы вышли…
Шесть силуэтов растворились в кромешной тьме.
Лес, поглотивший путников, был тих. Настолько, что каждый шаг, каждый хруст под ногами разносился на десятки метров вокруг. Гумберг к этому времени уже наловчился, и почти не уступал эльфам, даже Тордрак, казалось, стал тише ступать, выглядывая почву под ногами. Стоило всего лишь Тие погрозить кулаком, когда он выпалил ещё один насмешливый комментарий. Дварф, разумеется, показал ей неприличный жест в ответ, но как только кое — кто пообещал оставить его в лесу, совсем одного на растерзание живоглотам, сразу же утих. Наконец они пришли до пункта назначения.
Даже Гумберг с облегчением выдохнул, завидя то, как эльфы перестали красться, а вдалеке показались первые пятнышки света за густыми зарослями. Хотя, это больше похоже на свет, испускаемый светлячками. С трудом, (для чужаков), они преодолели природный барьер из терновых кустов, оврагов и прочего, оказавшись на краю красивой, но не большой, поляны. За спиной группы из четырёх эльфов, Гумберга и дварфа, оказались ещё два силуэта. Эльфы.
«Когда же они успели присоединиться? Нужно быть внимательнее…» — Заметил наёмник, всмотревшись в их новых — старых провожатых. Тоже невысокие, смуглые, с копьями наперевес. Фараэль слегка кивнул, они ответили тем же, и, расступившись, разошлись в разные стороны. Мечник осмотрелся, не шёл ли с ними кто — то ещё, кого он не заметил. Нет, сейчас здесь только они шестеро.
— Что — же, на удивление, мы дошли довольно быстро. Идём дальше. — Тихо сказал Фараэль, махнув рукой.
Тордрак, хрипя, выдохнул и сплюнул. Путь ему дался не легко. Наёмник положил ему руку на плечо, ожидая, когда он сможет отдышаться и попутно разглядывая картину, открывшуюся перед ним.
Гумберг никогда не видел такого места, как это. Точнее, не помнил, когда мог видеть хоть что — то похожее. Отдалённое и скрытое, окружённое опасной, даже хищной природной территорией, место, на которое, (до этого момента), никогда не ступала нога человека. И будет ли кто — то из людей здесь когда — нибудь ещё?
Поляна была большой, настолько, что там могла поместиться крупная деревня. Только в этой деревне, скрываемой густой растительностью на многие километры, вместо привычных, грубо сколоченных домов, были огромные шатры, самых разных цветов и размеров, украшенные самыми разными предметами. Черепа, вырезанные из дерева предметы искусства, разные глиняные статуэтки, разукрашенные цветными красками. Цвета. Это было что — то. Все оттенки синего, фиолетового и даже зелёного. В темноте это казалось диким, как некоторые бы выразились, смешением неизведанного и волшебного, в лице множества светлячков, служащих здесь источниками света вместо огня, и чего — то простого, первобытного и грубого по сравнению с современностью — шатры, сделанные из серых и тёмных шкур животных, украшенные так, как украшали свои жилища первобытные люди.
— Разве эльфы не живут на деревьях? — Делая паузу после каждого слова, спросил Тордрак, борясь с отдышкой.
«Как бы не устал, а что — нибудь такое всегда горазд вставить?» — С ухмылкой подумал мечник, ещё раз оглядевшись. Фараэль и эльф с эльфийкой к этому времени уже ушли.
— Где ты здесь видишь деревья, идиот? — Обратилась Тиа к дварфу. Она была единственной, кто осталась с ними двумя.
— Вокруг лес, вообще — то, девочка.
— Кого ты… Да с чего ты… Ты, со своими комментариями, грязный, вонючий, старый… — Начала перечислять девушка, не зная, что ответить.
Тордрак тем временем отдышался, выпрямился, нарочито деловито обернулся, оглядываясь вокруг и игнорируя эльфийку. Гумберг молчал, наблюдая.
— Ну, что бы ты не говорила, а на ветках то ты сидела, над нашим лагерем то. Вот я и подумал. — Ухмыльнувшись во все двадцать восемь своих зубов, ехидно пояснил Тордрак.
Эльфийка, на удивление, не ответила, лишь молча двинулась в сторону одного из шатров, нагоняя остальных. «Что, она ждала нас?» — Пронеслось в голове бледного.
— Тордрак, пошли. Как — то неудобно получилось. И, гм, пожалуйста, постарайся больше не кидаться своими расистскими колкостями.
— А я что, я же правду говорю… Ай, пошли, Серый. Интересно, чё им там от нас надо, да? — Спросил дварф, посмотрев на друга снизу — вверх блестящими глазами.
— Да. — Кивнул наёмник.
Десятки заинтересованных, подозрительных и пугливых взглядов въедались в спины пришедших. Все эльфы, живущие здесь, смотрели на двоих чужаков с опаской или наоборот, презрением, шептались, отступая подальше и уводя детей в дом. Почему — то, на улице было достаточно многолюдно, несмотря на то, что уже поздняя ночь, а, если точнее, очень, очень раннее утро. Пепельноволосый мечник осмотрел поселенцев. Все смуглые, (хотя при таком освещении было трудно различить), поджарые и низкие, по комплекции больше напоминающие человеческих юношей и девушек, а не взрослых мужчин и женщин. И только сейчас Гумберг понял. Понял, почему эльфов, этих, на первый взгляд дикарей, называют грациозными и утончёнными. Именно сейчас, на общем фоне самых обычных обывателей, тихо — мирно проводящих время, он осознал это — эльфы совсем не грациозны. Всё изящество и грация, которыми описывали представителей этой расы, вводя в заблуждение людей, было скрыто за этими, самыми обычными, не в обиду им, людьми. Такими же, как и сам Гумберг и любой другой человек, дварф, халфлинг или гном. Неловкие, скованные в движениях и мыслях, (Тордрак ко второму типу не относился), существа. Но только тот, кто видел их настоящих, на охоте, при выслеживании добычи или в попытке скрыться от противника, мог понять истинное значение такого понятия как «С грацией эльфа» и тому подобное. Не те, кто был обманут собственными ожиданиями, но те, кто, не разбрасываясь пустыми словами, всерьёз заинтересовался, откинув предрассудки. Пепельноволосый охотник был ни тем, ни тем, но именно он смог увидеть то самое, за что эльфов хвалили немногие избранные, пытающиеся разъяснить их красоту, их природу простым людям, через множество поэм и историй. Историй, что создавали эти самые ложные образы и ожидания.
Найти Тию не составило труда. Она стояла, окружённая мерцающими светлячками, у входа в один из шатров. Казалось, эти парящие звёздочки сами по себе стягивались к эльфийке, окружая её со всех сторон. Завораживающие зрелище, настолько, что даже Тордрак приоткрыл рот, открыто таращась.
— Фараэль был у старосты. Она сказала, что примет вас утром, а сейчас вам лучше отдохнуть. — Девушка сказала это куда — то в пустоту, посмотрев на одного из светлячков, севшего ей на указательный палец. — Вы свободны.
Поняв, что путники до сих пор никуда не делись, она подняла тёмные, как сама ночь, глаза, в которых отражалось множество ярких, холодных искр, и, не скривив лицо, послала их куда подальше. Чужакам ничего не оставалось, кроме как удалиться искать место для ночлега. Такого, к сожалению, не оказалось, да и они ни у кого не спрашивали. Решили спать на земле, разведя небольшой костёр, но затея провалилась сразу — один из эльфов прикрикнул на них, сказав всё убрать. Наверное… Бледный наёмник не смог точно перевести его слова, но суть всё же уловил. Наверное…
— Гм, я посторожу, Тордрак. Не уверен, что они вели нас так далеко, чтобы перерезать горло ночью, но осторожность не повредит. — Предупредил охотник.
— Хорошо. Смотри, аккуратней только, — дварф лёг, сняв обувь и вытянув гудящие ноги, — Спокойной, друг.
— …Спокойной.
Холодная трава щекотала голую кожу, лезла в нос и колола глаза. Любой другой человек не смог бы уснуть при таких условиях, особенно под пристальным взглядом незнакомцев, у которых ещё не ясно что на уме. Но это всё не касалось дварфов, особенно тех, что без перерывов шли долгие часы по труднопроходимой местности, к которой они были совершенно неприспособленны. Да, именно так. Спустя минуту Тордрак захрапел, окончательно отбив желание спать, (если бы оно было), у Гумберга. Так они и провели беззаботную ночь, без каких — либо событий. Охотник сам не заметил, как пронеслось время.
Утро встретило Гумберга яркими лучами восходящего солнца. Светило медленно, но уверенно поднималось над кронами высоких деревьев, из — за чего поляна встречала рассвет немного запоздало. Поселение начало оживать на глазах. Казалось, что здесь могло быть необычного? Земля всего лишь сделала ещё один оборот, и любой грамотный человек бы просто принял это бы как данность, обыденность, что — то очевидное, являющееся нормой, что — то, что сопровождало всю его жизнь. Но эльфы… Эльфы ощущали всё по — другому.
Светлячки, как и звезды на небе, такие же крошечные и бесчисленные, испускающие холодный, мерцающий свет — исчезли. Поляна наполнилась теплом. Эльфы, уже проснувшиеся, спокойно расхаживали туда — сюда по своим делам, общаясь и обсуждая, несомненно, что — то важное для них, для их крошечной общины, окружённой большим и жестоким миром. Почти никто уже не обращал внимания на устроившихся прямо на голой земле дварфа и человека, так внезапно пришедших сюда ночью. Только дети, пробегая мимо, кидали заинтересованные взгляды. Вообще, было сложно понять, кто из них по — настоящему ребёнок, а кто уже переступил порог и стал юношей. Зато взрослых было отличить легко. Их лица, несмотря на такую же молодость, утратили какую — либо свежесть и огонёк в глазах, сменив место спокойности и возможно даже, цинизму. Но это только наружно. Что же действительно творилось в голове у эльфа, было довольно легко прочитать, и о никаком холодном и расчётливом характере речи быть не могло. Они такие, какими их описывают в книгах только на охоте, Гумберг это вчера отлично осознал. «Эльфы — как дети. Дети, у которых есть собственные дети, или даже внуки.» — Такой вывод сделал наёмник, наблюдая за окружающими его взрослыми эльфами и их детьми, гоняющими небольшой, серый мячик. У одного из них, как успел разглядеть мечник, на одной из рук несколько пальцев было покрыто серой, каменной корочкой. Но это не мешало ему веселиться с остальными сверстниками, вызывая сдержанные ухмылки прохожих.
Гумберг обернулся, услышав тихие шаги в его сторону. Из этой ночи он вынес урок, и впредь, по крайней мере здесь, был намного внимательнее. Тиа шла, аккуратно ступая босыми ногами по траве. Охотник приветственно поднял рассечённую девушкой, (рана затянулась ещё ночью) руку. Эльфийка сделала тоже самое, кинув презрительный взгляд на развалившегося рядом громко храпящего дварфа. Гумберг легонько пнул его, заставив проснуться. Не дожидаясь, когда тот придёт в себя, девушка заговорила:
— Староста вас ждёт, чужаки. И не рекомендую задерживаться, — холодно предупредила Тиа, а после ответила на вопросительный взгляд наёмника: — У меня терпение не вечное.
— Доброе утро. Гм, я видел только одного заболевшего. Где остальные? И почему он, — Мечник кинул бегает с другими детьми?
Эльфийка проследила за взглядом Гумберга. Вздрогнула.
— А что, другие могут из — за него заболеть? Этим вы люди и славитесь, принижать других из — за незначительных мелочей. Где? Тут бегают, что же им ещё делать? А другие дома сидят! — Огрызнулась эльфийка так, будто это было очевидно.
— Но почему его не вылечат?
— Потому что есть те, кому лекарство сейчас нужнее, идиот!
«Никаких медицинских палат и прочего. Ясно.» — Подумал охотник, ещё раз оглядевшись. Мальчик подбежал ближе, улыбнувшись девушке своими зияющими дырами зубами, и приветливо помахал той самой, окаменевшей рукой. Эльфийка помахала в ответ, натужно улыбнувшись. Ребёнок подобрал мяч и убежал к остальным детям.
— Пошли!
Пришлось поторапливаться. Тордрак, разбуженный резким голосом эльфийки, и всё ещё заспанный, шёл, еле перебирая свои короткие ноги. Наёмник же внимательно рассматривал дом старосты, который так нормально вчера и не разглядел. Самый обычный, такой же, как и все остальные шатры, единственное — странный камень на верхушке, высеченный в форме звезды. И, кажется, он слегка пульсировал. По крайней мере, Гумбергу так показалось.
— И это её дом? Такая же лачуга, как и все остальные. — Прокомментировал Тордрак, вызвав недовольный взгляд провожатой.
Пепельноголовый мечник же догадывался, чем эта лачуга отличалась от остальных. Когда небо застилала тьма, а вся природа засыпала, как и жители этой деревни, светлячки, словно очарованные, стягивались к этому месту. Вполне возможно, не без причины в лице этого самого камня на верхушке. Но то были только догадки.
Из шатра вышли трое. Фараэль, молчаливая эльфийка, сопровождавшая наёмников ночью и третья, неизвестная Гумбергу.
Он никак не мог ожидать того, что предстало перед его взором. Тиа низко поклонилась, скромно сопровождая взглядом третью эльфийку. Стройная, она мягко ступала, абсолютно бесшумно, словно не касалась земли, как сам ветер. В простом, но аккуратном платье из белоснежного льна, открывающее загорелые плечи, она была такой же, как и все эльфы здесь — с волосами, цвета вороньего пера и карамельной кожей. Но было одно существенное отличие. Под покровом длинных, густых и блестящих ресниц, на пепельноволосого мечника смотрели два больших, ясных и голубых, как само небо, глаза. На чистом и аккуратном лице не было каких — либо татуировок. Она выглядела моложе любого эльфа в этом месте.
Прекрасная эльфийка приоткрыла рот, словно собиралась что — то сказать, разомкнув медные губы, но в последний момент передумала. Прошлась вперёд, хрупкими руками сняв венок из цветов, украшающий её волнистые, короткие волосы, и прижав его к скромной груди, взглянула в горящие глаза охотника, пытаясь в чём — то убедиться. Тихий вдох, и она заговорила:
— Скажи мне, человек, откуда ты?
Гумберг не сразу осознал, что обращались к нему. Пару секунд он простоял в ступоре, находясь под заинтересованными взором старосты.
— Гм, я издалека, госпожа.
Наёмник поклонился, встав на одно колено. Тордрак повторил за другом. Почему — то, никто из них не смел поднять глаз, посмотрев на эльфийку вновь. Любые мысли испарились, оставив двоих в немом ожидании будущего. Девушка подошла ближе, аккуратно взяла охотника за голову, погрузив свои тонкие пальцы в его тусклые волосы и подняла его лицо так, чтобы их глаза встретились. Девушка чуть улыбнулась.
— Скажи, человек, знаешь ли ты, кто твои родители?
— Гм, нет, госпожа.
— Прошу, Ринн, подойди сюда, — староста обратилась к эльфийке, выходившей с ней из шатра, — А теперь, человек, взгляни на неё и ответь, знакома ли она тебе?
Эльфийка, сопровождавшая охотника, не сразу поняла, что от неё хотели. Она дёрнулась, как будто проснувшись только сейчас, и неуверенными шагами подошла к старосте, боязно посмотрев на Гумберга. Мечник, стоявший на одном колене, замер. На мгновение ему показалось, что он смотрит в зеркало. Они молчали.
— Да вы же одинаковые… — Прошептал, нарушив молчание, Тордрак.
Тиа, так и не поднявшаяся с колен, покрутила головой, не понимая, о чём идёт речь. Фараэль пригляделся к Гумбергу, замерев с широко раскрытыми глазами. Именно эта девушка отличалась от всех эльфов в поселении. В темноте наёмник не разглядел, но теперь понимал, почему Тордрак посчитал именно так. У эльфийки, названной Ринн, была бледная кожа, в отличии от любого другого эльфа в этом лесу, такая же, как у Гумберга. У неё были тусклые, пепельные волосы, такие же, как у охотника, стянутые в неряшливою косичку на затылке. Такие же горящие глаза, как и у пепельноволосого мечника, но светлого, зелёного цвета, словно ярчайшие в мире изумруды. Но она была эльфийкой, это определённо, а он, в прошлом, человеком. Эльфийкой по внешности и натуре, начиная от пяток и до самых кончиков острых ушей.
Гумберг был потрясён, потрясён до самой глубины его тусклой, ничтожной души. Наёмник не мог выдавить из себя ни слова. Шок, подкосивший и чуть не заставивший упасть, дикое желание выпалить десятки, сотни вопросов, и вместе с тем что — то такое, что сдерживало все желания. В голове тут же начали рыться неисчисляемое множество вопросов, но ни единый из них охотник не осмеливался озвучить.
— Т..ты… — Всё что он смог выдавить из себя.
Голос бледного наёмника впервые в жизни дрогнул. Сердце забилось чаще, а сам Гумберг почувствовал, как кровь начала двигаться по телу. Внутри стало как — то тепло, впервые за долгие, долгие годы. Это ощущение сбивало с толку не слабее, чем кратковременный шок.
— Вижу твоё замешательство, человек. — Староста отпустила голову охотника, но та так и осталась в том же положении. — Думаю, нам лучше поговорить внутри. Тиа, ты давно могла встать. Все, пойдёмте.
Она развернулась, придержав платье, и такими же лёгкими шагами ушла в сторону дома. Фараэль поддержал её за руку, пригнувшись. Эльфийка скрылась внутри, оставив молчавших гостей снаружи. Ринн и Гумберг так и не двигались, оставаясь в немом окаменении. Тиа всё также осматривала то бледного охотника, то такую же бледную эльфийку. Тордрак встал, покосившись на эльфов, и тихо потрепал за плечо друга.
— Чёрт, Серый, давай вставай, идём.
Мечник опомнился, отведя взгляд от ошарашенной эльфийки и поднялся с колен. Но вместо того, чтобы зайти внутрь, он приблизился к девушке, взяв её за тёплые руки. Та отпрянула, но не вырвалась. Гумберг подошёл ближе, чуть ли не вплотную, посмотрев ей в глаза.
— Ответь мне, сколько ты уже… такая?
Его голос был абсолютно холоден и спокоен, как и взгляд, несмотря на то, что всего секунду назад его распирало изнутри. Это действие, вместе с его вопросом, заставшим всех врасплох, ввели девушку в краску. На бледном лице появился контрастирующий с кожей румянец. Гумберг отпустил её ладони.
И только Фараэль смотрел в след старосты.
— Десять лет. — Тихо прошептала эльфийка с татуировкой ласточки под веком.
«Как я и думал. Её руки тёплые, а также реакция…» — размышлял охотник, — «Десять лет значит? Долго.»
Тиа откровенно пялилась на пепельноволосого наёмника. Не так, как обычно до этого, теперь в её взгляде что — то изменилось. То было замешательство и… Интерес? Она еле заметно вздрагивала, находя взглядом всё больше и больше похожих черт, и деталей в их внешности.
— Эгкхм, — Фараэль прокашлялся, — Староста сказала войти. Идём, плохо будет заставлять её ждать.
Услышав голос эльфа, Гумберг отошёл от эльфийки, и спокойной, но всё ещё нетвёрдой походкой последовал внутрь. Все остальные, молча, направились следом. Почему — то, сейчас охотник чувствовал… Пустоту.
Тепло. Внутри было тепло, но никак не душно. В шатре не было источников света в лице факелов или ламп, как привыкли путники, не было здесь и импровизированных окон, как в других домах. Вместо этого повсюду летали небольшие, цветные огоньки под потолком. «Магия» — Пронеслось в голове у наёмника. Пол был украшен множеством разноцветных камушков и мягких ковров. Балки, держащие шатёр, были украшены множеством рисунков и украшений из обсидиана. Засушенные цветы и ягоды находились всюду, своим запахом дурманя разум. Десятки, а то и несколько десятков венков были у края, сложенные в одну большую кучу.
— Она, что здесь, только и делает, что венки плетёт? — Не без иронии шепнул Тордрак Гумбергу, поймав на себе испепеляющий взгляд девушки, зашедшей вместе с ними. Но Тиа, к удивлению, ничего не сказала.
Гумберг никак не отреагировал, выжидающе смотря на старосту. Ринн вошла последняя, неважно выглядя.
Глава эльфов сидела с небольшой, глиняной чашкой в руках, прямо на куче мягких тканей и подушек, сложенных друг на друге. Плавным движением руки пригласила остальных присесть тоже. Гумберг медленно опустился на ковры, почтительно сев на колени, но всё также не спуская с неё глаз. Дварф развалился рядом, тяжело выдохнув. Фараэль, как будто, так и было положено, сел справа от эльфийки, тоже на колени. Тиа, хоть и выглядела взволнованно, свободно раскинула ноги, упёршись руками за спиной, а Ринн аккуратно приземлилась рядом.
— Прошу, назовитесь, чужаки. — Миролюбиво попросила эльфийка.
Гумберг покосился на друга. Дварф слегка кивнул и представился первым:
— Тордрак из клана Темнокамень… Ваше величество. — Замявшись, добавил дварф.
— Гм, у меня нет имени, госпожа. — Ответил на молчание старосты Гумберг. Ему не особо хотелось представляться не его именем.
Всё волнение еще на входе моментально выветрилось, испарилось, оставив место холодному расчёту. Возможно, именно здесь он и узнает о том, как стал… Стал таким. Поэтому ошибок совершать было нельзя.
— Хорошо, человек, такой ответ имеет право быть. Но всё же… Отныне, здесь, на нашей территории, твоё имя — Lam’lis Dającrer Rwi’eis. Моё же имя — Шантил Весеннерождённая. — Шантил представилась, а после указала на рядом сидящих эльфов: — Фараэля и Тию ты уже знаешь, Ламлис. С тобой так же шёл Синдаэль, один из наших лучших охотников.
— Спасибо вам, госпожа Шантил. Носить это имя будет для меня честью. — Поклонился Гумберг — Ламлис, почти не слукавив.
— Я думала, узнать о тебе получше, а вместе с этим, и о прошлом Ринн. Ведь вы похожи, как заметил Тордрак из клана Темнокамень, если можно так выразиться, как две капли воды, за неимением того, что Ринн — эльфийка, а ты — человек. — Звонко проговорила Шантил Весеннерождённая. — Но я видела твоё замешательство, Ламлис. Так что, думаю, нам обоим будет полезно обменяться знаниями. Да, Ринн?
Девушка неуверенно кивнула, слегка дрогнув, поглядывая на Гумберга — Ламлиса.
— Прежде всего, госпожа Шантил, позвольте задать один важный вопрос, — подождав, пока Шантил кивнёт, Гумберг продолжил: — Нам сказали, что вы предугадали наше появление. Это правда?
— Да. — Тихо кивнула эльфийка.
— Магия духов? Мистицизм? Вещанье?
— Первое. Всё потому, что вы появились из ниоткуда, этим вы меня и заинтересовали. — Посмеялась она. — Совсем не как остальные.
— Только поэтому? — Уточнил бледный наёмник.
— Только поэтому. — Подтвердила эльфийка.
Опустилось неловкое молчание. Шантил сидела, подобрав колени и улыбаясь, отложила чашку в сторону. Поправила волосы, убрав одну из чёрных прядей за ухо, окинула всех взглядом, выжидая, но никто так и не сказал ни слова.
— Что же, надеюсь, никто не будет против, если я скажу? — Заговорил Фараэль. — Нам нужна ваша помощь, чужаки, это правда. И взамен этого мы поделимся всем, что знаем, а также всем, что вы попросите.
— Нам нужны ингредиенты для «Слюны василиска». У вас они есть? — Сразу предупредил Гумберг.
Дварф вопросительно посмотрел на охотника, собираясь что — то сказать.
— Тордрак, не забывай, за чем мы сюда пришли.
— Что же, я подозревал, что вы это скажете, но до последнего надеялся… Сколько вам нужно? — Приложив ладонь ко лбу, спросил эльф, смотря на Гумберга — Ламлиса.
— Немного, на одного. — Ответил Тордрак, вопросительно посмотрев на Шантил и добавил, смутившись под ответным взглядом: — На низенького…
— Хорошо, вы получите то, за чем пришли сюда. — Шантил кивнула, на что Фараэль отреагировал тяжёлым вздохом. — Фараэль сказал, что уже посвятил вас в нашу беду. Вы можете с этим помочь?
— Непременно, госпожа Шантил. Гм, теперь, когда я пообещал, могу ли я? — Подождав, когда девушка утвердительно кивнёт, Гумберг всё же решился задать откровенно терзавшие его вопросы. — Откуда Ринн? Вы знаете, сколько ей лет? Как она вела себя десять лет назад?
Девушка засмущалась, но наёмник не обратил на это внимания, продолжив:
— И чувствовала ли ты тогда боль? — Обратился он на прямую к ней. — И, гм, можешь ли ты иметь детей?
— Что за допрос!? — Возмутилась Тиа, заслонив собой эльфийку, но тут же успокоилась, увидев успокаивающий жест старосты.
— Ринн, ты не против? Отлично. Тогда слушай внимательно, Ламлис. Слушай и внимай. — Серьёзно наказала Шантил. — Десять лет назад…
Зрачки небольших зелёных глаз резко расширились, превратившись из небольших чёрных щёлочек в зияющие тьмой дыры. Эльфийка по привычке испуганно дрогнула и тут же отпустила тетиву. Со свистом стрела пронеслась чуть выше, врезавшись в широкую и мощную шею василиска, украшенную десятками шипов разных размеров, а после отскочила с глухим стуком, улетев куда — то в сторону. Поначалу непонимающие глаза василиска сузились, а мускулистое тело длинной в несколько метров сжалось и напружинилось, но стояло ему осознать, что только — что произошло, магзверь тут же заверещал, сорвавшись с места и широко раскинув крылья. Лучница выхватила ещё одну стрелу с серыми перьями, вскинула лук и попыталась прицелиться ещё раз, но было поздно — василиск взлетел, подняв ворох листьев и обломав ветви могучих деревьев.
— Тиа! — за спиной лучницы раздался голос эльфа.
— Да, он улетел! Но он приземлится где — то рядом, я уверена, мы ещё можем его отыскать! Нам стоит лишь…
Она замолчала, повернувшись в сторону шума листьев. Фараэль, её нынешний напарник, совсем ещё молодой вышел, обеспокоенно осматривая охотницу.
— Ни за что. Это опасно. Конечно, он был шокирован и уязвим, когда понял, что ты не окаменела, но сейчас уже наверняка отошёл и готов к битве. — Голос эльфа был спокоен и тих. — Нарваться на засаду подготовленного василиска явно не лучшая идея. Легче уже найти нового.
— …Ты прав, Фараэль. Прав, как обычно. Прости меня, это я виновата.
Тиа опустила голову, украдкой взглянув в глаза напарника. Эльф сделал несколько шагов вперёд, мягко опустив свою руку на её плечо.
— Ничего. Пошли, лучше, обойдём эту часть леса ещё раз. Может, даже, найдём кого повкуснее, чем василиска.
— В этом лесу? — с сомнением спросила лучница. — Смешно!
Фараэль прыснул. Прошёлся, намочил кончик большого пальца, ловя направление ветра. Повернулся обратно, чуть улыбнувшись и вопросительно склонив голову.
— Идём?
Кусты каждый раз шелестели, когда Тиа то и дело цепляла их своим новым луком. Из берёзы, он был тяжелее и длиннее её обычного. Пусть к стрельбе из него эльфийка привыкла, но всё равно каждый раз забывала о новых габаритах своего оружия, то и дело цепляясь о ветки кустарников.
— И всё равно, он не пробивает шкуру василисков, — жаловалась охотница.
— Не ври. Ты только на прошлой неделе подстрелила одного, — возразил эльф.
— И я ненавижу тот день, когда сделала это. Сидеть те шесть часов в засаде было просто невыносимо, — недовольно шипела она. — Я думала, что отправлюсь к предкам в любой момент. От боли в суставах, нет, скорее, от скуки.
— Тем более это значит, что тебе нужно научиться передвигаться со своим новым луком. Старый ты же сломала.
— Не ври мне, Фараэль. Вы отдали его мне только потому, что я лучшая лучница среди всех. Нечего на меня наговаривать.
— Я не наговаривал, — шепнул эльф, — просто это была довольно весомая причина. Твоё мастерство, конечно, тоже.
— Эгкх, да откуда вы, пекло, достали эту бандуру! — намного громче прошипела лучница, ещё раз зацепившись за одну из веток ежевичных кустов.
— Ты сама знаешь, откуда — Фараэль приподнял руку. — Прошу, тише. Лучше поспешим, если мы хотим успеть вернуться домой до заката.
— Знаю, откуда, как — же не знать… — буркнула Тиа, но встретившись глазами с эльфом, тут же стыдливо отвела их, покраснев. — Хорошо…
Спустя час ходьбы через буреломы и пролески, эльф и эльфийка вышли к небольшой речке, течение которой привела их к огромному дубу. Огромный ствол, который не обхватили бы даже с десяток эльфов, покрытый толстой, бурой корой без единого повреждения. Раскидистые ветви блестели изумрудами в лучах солнца, но стоило зайти на поляну, во владения исполина, как всех пришедших накрывала тень, укутывая во мраке. И только редкие лучи солнца, проходящие сквозь листву, вырисовывали причудливую картину света на траве.
Фараэль и Тиа шумно выдохнули, потянувшись. Их ноги, пускай и привыкшие к таким долгим «прогулкам» всё равно гудели. Скорее, больше сказывалось психологическое напряжение от того, что за этот час они не наткнулись не то, что на василиска, а вообще на следы любого другого живого существа.
— Можем отдохнуть пару минут. Здесь нас вряд ли кто тронет, — устало проговорил эльф.
— Самая знаю, — огрызнулась Тиа. — Единственное безопасное место, как ни как. Фух.
С шумом плюхнувшись на траву под лучами солнца, охотница потянулась к пальцам ног, чувствуя, как растягиваются мышцы спины. Фараэль, молча наблюдавший за этим, заговорил:
— И всё же становится меньше…
— Чего? — не отрываясь от разминки, спросила эльфийка.
— Животных. Магзверей. Монстров в конце концов. Это видно невооружённым глазом — лес беднеет.
— Животных тут и до этого особо не водилось, — откинувшись назад, проговорила Тиа. Удобнее подперев руки за спиной и откинув голову, она продолжила, задумчиво глядя на ветви дуба: — А разве это плохо? Возможно, меньше неподатливых проходимцев начнут забредать сюда в поисках редких зверей, — охотница покосилась в сторону берёзового лука. — Меньше монстров — вот уж беда! Наоборот, счастье. А то, что василисков чуть поубавилось… мы всё ещё немногочисленны, Фараэль. Мы сможем прокормиться.
— Если бы я говорил про еду, Тиа… — задумчиво протянул эльф, поймав на себе удивлённый взгляд эльфийки. — Из — за того, что мы пользуемся дарами василисков, у наших детей всё чаще выявляется каменная болезнь. Проклятье, за которое мы должны быть благодарны нашим предкам.
Лицо эльфа помрачнело.
— А в попытке избавиться от него, мы только усугубляем положение, полагаясь на «лекарство» всё больше и больше. Это не более, чем проклятый порочный круг. А ведь всё началось с того, что эльфы, что были до нас, наши с тобой родители, решили поселиться именно тут. И теперь мы здесь словно в клетке.
— Ты же знаешь, что с нами будет во внешнем мире.
— Знаю. Но лучше уж попытаться вырваться, чем медленно ждать, пока нас всех убьёт болезнь. Не нас, так наших детей. Не их, так их детей. Я не хочу повторять ошибки предыдущего поколения и такой участи потомкам не желаю. Вот увидишь, Тия, через пять, нет, десять лет, всё изменится! Только нужен знак. Знак, что время перемен грядёт.
Тиа молчала, смотря в сторону напарника. Фараэль медленно повернул голову в сторону эльфийки, и с каждым мгновением его лицо всё больше заливалось краской от осознания того, каких вещей он только что наговорил.
Лучница засмеялась. Громко, звонко и заливисто, окончательно смутив эльфа. Тиа упала на спину, продолжая хохотать, закрывая лицо руками и покачиваясь из стороны в сторону. Наконец, спустя полминуты, она успокоилась, тяжело дыша.
— Это не смешно, — скрипя голосом, сказал эльф. — По крайней мере это то, что я думаю. А ты можешь смеяться над этим сколько угодно.
— Фух… Ах… Что? — Тиа, вся раскрасневшаяся, приподнялась на одном локте. — А, прости. Я не над тобой смеялась. Точнее, не над твоими словами.
— Тогда над чем? — Фараэль окончательно запутался.
— Пф, хах… — эльфийка издала ещё один предательски вырвавшийся смешок. — Просто. Просто видел бы ты своё красное лицо.
Эльф вновь покраснел, но тут же сам улыбнулся в ответ.
— Кто бы говорил. На себя посмотри.
Почти треть пути обратно они прошли за два часа при довольно быстром темпе. Ещё час им понадобилось, чтобы перебраться через реку. Поваленное дерево, служившее своеобразным мостом, куда — то исчезло, а потому пришлось долго брести в поисках подходящего, растущего как можно ближе к одному из берегов. Благо, Фараэль с помощью магии управился довольно быстро. Зачем же они пошли в обход, да ещё и через реку? А всё потому, что тот же Фараэль на своё же удивление обнаружил следы клювастых тварей, а встреча для охотников с ним означала только одно — смерть.
«Такими темпами, мы доберёмся до дома только к полуночи, — безнадёжно думала Тиа, устало перебирая ноги. — Да, прямо к полуночи.»
Эльфийка резко остановилась. Фараэль, заметивший это, обернулся, растерянно проговорив:
— Что с тобой, Тиа? Ты что — то увидела?
Эльфийка не ответила, смотря в одну точку и вслушиваясь, пока её напарник удивлённо мотал головой, пытаясь найти причину такого поведения лучницы. Безнадёжно.
Тиа сорвалась с места, быстро преодолев с добрый десяток метров, побежав в сторону одного из оврагов, находившихся за елями. Под возгласы Фараэля прыгнула вниз, скатившись по почве. Затормозила, больно стирая кожу пяток.
В одном из оврагов лежал человек. Весь в крови и грязи, он тяжело дышал, держась за солнечное сплетение. Тиа тут же выхватила лук, положив стрелу с серыми перьями на тетиву. Напружинилась, прыжком долетев до неизвестного, оказавшись прямо перед ним. «Мелкая. Значит девушка. Нет, даже для человеческой женщины слишком мелкая, в ней росту едва ли три с половиной локтя. Человек ли? Может, половинчик? Нет, для них она слишком высокая, а для дварфа слишком стройная,» — внимательнее разглядывая незнакомку, делала выводы лучница.
— Тиа!? — Раздался голос эльфа. — Ты где?
— Спускайся! — крикнула лучница, убирая стрелу. — Тут…тут раненный…
— И что нам с ней делать? — закончив последний осмотр и вытерев пальцы о траву, спросил Фараэль.
Охотница не ответила.
— Умыть её мы кое — как смогли, и рану её я тоже обработал. Корневица солнечного мака и ширилан, которое тебе повезло найти, остановит кровотечение, так что она могла бы быть в порядке… Другое дело…
— Что?
— Другое дело, — повторил эльф, — что с такими ранами не живут. По крайней мере, эльфы, а она, несомненно, эльф. У неё наверняка останется широкий, горизонтальный шрам на солнечном сплетении. Я даже не представляю, чем такую рану можно было бы нанести. Её сердце должно было быть задето в любом случае. Но вот только с ним вроде всё в порядке, а такая ужасающая рана уже почти затянулась.
— Но?
— Но кровь, она не успела даже толком запечься. Это невозможно. Хотя, честно говоря, она вся… — эльф мотнул головой. — Она вся какая — то невозможная. Я, разумеется, слышал, что эльфы, живущие вне леса, бледные, но, чтобы настолько? Даже волосы. Она и не дышит почти, сама посмотри.
— Не собираюсь я на неё смотреть, — недовольно проговорила лучница, нервно поглядывая в сторону солнца. — Мы и так потеряли кучу времени. Лучше подхватывай её и потащили к нам.
— К нам? — удивлённо спросил эльф, опешив и сверив неизвестную эльфийку взглядом.
Невысокая даже для эльфа, с худощавым лицом, бледная, как мрамор, она лежала на подстилке из травы и мха, почти не двигаясь. Её такая же бледная грудь, перевязанная льном, что прихватил Фараэль, еле вздымалась вместе с редкими вдохами. Порой, она прекращала дышать на долгую минуту, и именно в эти минуты она казалась натурально мёртвой. Фараэль несколько раз поднимал её веки, чтобы проверить реакцию зрачков на свет. Большие, завораживающие глаза, цвета ярчайшего в мире изумруда реагировали мгновенно. Жара не было.
— А ты собирался её бросить? Конечно к нам. Возможно, это тот самый знак, о котором ты просил. Знак о времени грядущих перемен. Так что давай быстрее вернёмся домой. Всё лучше, чем стоять тут, разве не так?
— Хорошо, — после недолгого молчания, согласился эльф.
Аккуратно подхватив бледнокожую эльфийку, Фараэль отпихнул ногой остатки верхней одежды незнакомки, больше напоминающей грязные лоскуты ткани. «Что же с ней случилось?» — промелькнуло в голове эльфа в этот момент. Он посмотрел перед собой, на ожидавшую его Тию.
— Пошли.
Кусты биризревка зашуршали, открывая путь к лагерю, стоящему под двумя дубами. Множество светлячков витало в округе, из — за чего голубой свет мягко стелился на траву, украшенную цветами цвета лазури и серебра. Несколько знакомых Фараэлю эльфов с именами Тирлариил и Кельральил тащили несколько свёртков внушительного размера. Из — за одного выглядывало древко копья, украшенного резьбой в виде волны. Лицо Фараэля чуть напряглось.
— Привет, Фэр. — Поздоровался Тирлариил, а после, заметив выражение лица и взгляд эльфа, пояснил, мотнув головой в сторону свёртков: — Чужаки. Сегодня забрались в самую чащу. Мы дали пару знаков, но они даже не думали о том, чтобы уходить. Подождите, а это кто? Кто — то из наших ранен? Фэр, ты тут?
Фараэль поначалу молчал, продолжая сверлить взглядом свёртки ткани. Наконец, поднял глаза. Сказал:
— Прости. Привет, Тилар. Нет, это… Мы нашли её по пути. Кажется, она из эльфов, живущих во владениях людей.
— Тогда она наверняка чужачка, — холодно проговорил эльф со свёртком. — Скорее всего, отстала от своей банды. Вам нужно было оставить её помирать в том же месте, где и нашли. Ты же знаешь правила, Фэр. Или дай угадаю, тебя Тиа надоумила?
Тиа, на удивление эльфа, вместо того, чтобы начать сыпать угрозами, лишь испуганно повернулась в сторону Фараэля.
— Нет, это была моя идея, Тилар, — не колеблясь, соврал он. — А если ты готов оставить умирать своего же собрата по виду, то, возможно, роль тупого рубаки подходит тебе лучше всего.
— Не зазнавайся, магик. — Эльф начинал вскипать, сильнее сжимая свёрток. — Не то…
— Не то, что? — посмотрел ему в глаза Фараэль, и, не дождавшись ответа, сказал: — А в прочем, нам нужно идти. К старосте. Увидимся завтра, Тирлариил. Спокойной ночи.
Фараэль развернулся, взял Тию под руку, заставив её охнуть от неожиданности, и повёл в сторону одного из шатров. Эльфийка, быстро перебирая ногами, не поспевала за высоким Фараэлем, безнадёжно пытаясь что — то сказать. Но резко замолкла, увидев крепко стиснутые зубы напарника. Молча пошла рядом.
Шатёр старосты не сильно отличался от других шатров в поселении, но его всегда можно было легко найти, ведь стоял он в самом центре, окружённый мисарисами — низенькими цветочками цвета перламутра, сияющими малахитом при лунном свете.
Фараэль скинул своё копьё на землю. Так же поступила и Тиа со своим луком. Выдохнув, эльф подошёл к самому входу. Выдохнул ещё раз. Прежде чем успел сказать первые слова, раздался звонкий голос старосты:
— Входи.
Он вошёл, держа на руках бледнокожую эльфийку.
— Ринн была необычной с того самого момента, как её нашли. Бледную и тускловолосую, её обнаружили Тиа и Фараэль во время охоты. Они принесли её без сознания ко мне, уговорив меня помочь. Разумеется, первым делом я проверила, нет ли на ней чар. Как оказалось, не было.
Ламлись сидел, не отрывая взгляда от Шантил и казалось, не дыша. Всё, что он делал сейчас, это внимательно слушал, ловя каждое витающее в этом тёплом шатре слово, сказанное её звонким голосом. Слушал и запоминал.
— Её сердце почти не билось, а сама она была холодной как лёд. Тогда я думала, что, возможно, она сильно отравлена. И опять чтобы я не пыталась сделать, ничего не помогало. Она проспала два дня. Я стояла над ней, внимательно слушая, как она дышит. Мне не давало покоя то, что привело её к такому состоянию. Я надеялась, что как только Ринн проснётся, — староста взглянула на эльфийку, — она сама всё расскажет.
Когда она проснулась, то вела себя так, словно не осознавала, где находится, безразлично осматривая всё своими горящими глазами. Как у тебя, Ламлис. Я пыталась её лечить вновь, но ничего не помогало. За то находилась она вполне в стабильном состоянии, что удивляло ещё больше. Спустя несколько дней моих попыток что — то разузнать или хотя бы завязать беседу, она наконец ответила мне на какой — то случайный вопрос без какого — либо смысла. Настолько неважный, что я его уже и не помню. Зато помню всё остальное.
В то время с ней было бесполезно общаться. Но, спустя долгие недели она научилась поддерживать простую беседу. Это радовало. И тогда мы поняли, что всё это время у неё не было даже имени.
— Отныне, при тебе, Фараэль, и при тебе, Тиалэль, я даю имя этой эльфийке. — Шантил стояла, держа за руки бледнокожую эльфийку, внимательно смотря ей в глаза. Слишком внимательно. — Принимаете ли вы её под свою опеку?
— Да, госпожа Шантил, — синхронно ответили Тиа и Фараэль, стоящие на коленях перед старостой.
— Хорошо, — эльфийка мягко кивнула. — Отныне, имя тебе Риннаэль.
Названная Риннаэль эльфийка стояла, абсолютно не двигаясь и молча в непонимании смотря на старосту. Несколько раз она обернулась, ища взглядом Тию и Фараэля, что так и не подняли головы. Мягкие руки Шантил опустились на голову пепельноволосой эльфийки, аккуратно повернув её к себе. Староста вновь заглянула ей в глаза. В эти большие, сияющие изумрудами глаза. Ничего.
«Я не могу прочитать её мысли, — с небольшим страхом осознала она. — И это не потому, что их попросту нет. Наоборот. Что — то там, в самой глубине её сознания. Что — то кричит, метается пожаром, выхватывая образы языками пламени. Вкус крови и хлад стали. Шёпот, слов которого не различить. И больше ничего.»
— Мы назвали её Ринн, ведь имя своё она так и не вспомнила, как и что — либо другое за эти десять лет, ведь так? Что с твоим лицом, Ламлис? Хорошо, я продолжу. Мы не знали, сколько ей лет по понятным причинам, ведь, как и все эльфы, она не стареет, и до сих пор с того дня выглядит на семнадцать человеческих лет. Что говоришь, боль? Да, прости. Никто не знает. Она, конечно, несколько раз умудрилась пораниться, но никогда на это никак не реагировала. Я думала, от шока. Прости.
Прошли месяцы, и она стала нам помогать. Оказалось, что Ринн ловчее любого из нас, а её слух и зрение превосходит кого — либо на моей памяти. Она стала охотницей, прекрасно владеющей копьём и луком. Спустя ещё годы, её, помимо внешности, было не отличить от нас. Конечно, она до сих пор остаётся скромной и застенчивой. Подними голову Ринн, я нисколько тебя не принижаю. Умница. По большей части, это, наверное, всё, Ламлис. За последние четыре года ничего не поменялось, но, как она говорила когда — то, ночью ей приходили смутные образы из предполагаемого прошлого. Только теперь вряд ли она что — то вспомнит. Так ли это, Ринн?
Эльфийка кивнула, подтверждая слова старосты. Всё, о чём поведала Шантил ничуть не удивило Гумберга. В ответ пепельноволосый мечник рассказал свою, ничем не отличающуюся историю, о том, как он три года скитался по королевству Вестеросса, пока не начал меняться также. Шантил понимающе кивнула, заглянув мечник в глаза.
— Значит, ты действительно такой же, как и я… — Тихо прошептала эльфийка, но Шантил, сидящая на приличном расстоянии, всё равно её услышала. — Так кто же я?
— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, Ринн. Но я рада, что ты была с нами всё это время. Жила, охотилась, спала под одной крышей со всеми нами. Но, также, возможно, что именно в Ламлисе ты найдёшь по — настоящему родственную душу, — проговорила эльфийка, смотря на покрасневшую девушку, — Возможно, твоё будущее переплетено нитями судьбы с ним.
— Исключено! — Громко возразила Тиа, привстав и смотря прямо на старосту не находящими покоя глазами. — Что это вообще за предл… Простите.
— Я не спрашивала тебя, Тиа. Это решение должна принят она, а не ты. — Холодно заметила Шантил, обращаясь к поклонившейся эльфийке.
— Но…
— Молчи, Тиа. — На удивление холодно наказала Шантил. — Что ты думаешь об этом, Ламлис?
— Мне всё равно, — ничуть не удивился наёмник, в отличии от дварфа. Почему то, он подозревал, что эта беседа закончится чем — то таким. — Она вольна делать что хочет и идти куда хочет. У каждого свой путь, я не верю в такое понятие, как судьба.
— Веришь или не веришь, это ничего не меняет, Ламлис. Ринн, ты до сих пор ничего не ответила.
Эльфийка замялась под тяжёлыми взглядами присутствующих. Она сидела, заламывая пальцы и молчала, пока не наткнулась на Фараэля. Он сидел, смотря на неё с теплотой. Увидев, как она посмотрела на него, он мягко улыбнулся, слегка кивнув.
«Как и думал, я уже знаю ответ.» — Подумал мечник, уже не ожидая очевидного ответа.
— Нет. Я останусь здесь. Тут мой дом, и если вы так хотите прогнать меня, госпожа Шантил… Прошу, позвольте мне остаться… Я жила здесь сколько себя помню и считаю это место моим домом! — Голос эльфийки, казалось, стал громче, избавившись от какой — либо робости.
Все отреагировали по — разному. Гумберг — продолжал молчать, Тордрак — ошарашенно смотря то на эльфийку, то на Шантил, Тиа — сначала замерла, а после широко улыбнулась, накинувшись с объятиями на Ринн, Фараэль — незаметно выдохнул, прикрыв глаза. Одна только Шантил сидела с ничего не выражающим лицом. Ринн молчала, как и Тиа с Фараэлем. Даже наёмник почувствовал витающие в округе напряжение.
— Я рада, что именно это твой ответ, Ринн. И я не в коем случае не пыталась тебя прогнать, дорогая. Где же это видано, чтобы кто — то отрекался от семьи? — Наконец, ответила эльфийка, тепло улыбнувшись.