Ланлинь
Утром, если так можно назвать неопределенное время суток в лабиринте, Пылинка выглядела так, словно это она всю ночь стояла на посту и за Сьона, и за Шуая. Растрепанные волосы, залегшие круги под покрасневшими глазами, кожа бледнее, чем обычно… Но на вопросы друзей девушка заверила их, что все в порядке, просто плохо спалось. Гу Юнжень негромко хмыкнул в ответ на это заявление, но никак комментировать не стал.
Завтрак прошел практически в молчании, прерываемом ничего не значащими чисто бытовыми фразами от медведя и лиса. Гу Юнжень тоже непривычно притих, бросая задумчивые взгляды на пребывавшую полностью в своих мыслях Пылинку.
Собрав свои вещи, команда вскоре двинулась дальше. За первым же поворотом они нарвались на какую-то хищную тварь, покрытую хитиновым панцирем, источающим мерзкую, даже на вид ядовитую слизь. Хоть и ожидаемо, что на каждом шагу может скрываться опасность, но зверюга притаилась на каком-то уступе под самым потолком, и ее появление заметили не сразу. Своей целью она почему-то избрала Ланлинь, видимо, интуитивно определив в ней наименее опасного противника.
Но Гу Юнжень среагировал на секунду раньше и резко выдернул Пылинку с траектории прыжка монстра. Та лишь успела испуганно пискнуть, а главзло уже максимально задвинул девушку себе за спину и выстрелил в тварь чем-то убойным из своего арсенала. Дальше уже и парни включились в бой, и вскоре с опасностью было покончено.
– Ты как?
Неожиданно, но первым этот вопрос задал Гу Юнжень, бесцеремонно дернув Пылинку за руку, чтобы было удобнее ее пристально осмотреть. Но девушка, пребывая все еще в небольшом шоке оттого, что, во-первых, едва не погибла от лап твари, а во-вторых, этому помешал Гу Юнжень, лишь неуверенно пожала плечами.
– По сторонам нужно смотреть! Или телохранителей с собой брать получше, – беззлобно фыркнул он в сторону Шуая и Сьона. Те попытались было возразить, но мужчина уже не слушал, потянув Ланлинь дальше.
Следующие несколько секций они прошли без особых сложностей, сталкиваясь пока только с загадками, которые лис и Пылинка щелкали на раз-два. Гу Юнжень спорить не стал, уступая им в этом первенство. Лишь что-то проворчал себе под нос, что «надо дать и детям поиграться». А заодно погромче высказал надежду, что им извилин хватит не угробить тут всех.
– Я была не права, – внезапно тихо сообщила Пылинка, после того как они покинули очередную локацию с головоломкой.
– Только что? Как мы тогда прошли? – удивился Гу Юнжень, молниеносно обернувшись в сторону пещеры, которую они только что миновали. Но оттуда не доносилось никаких звуков, предвещавших опасность, и никакая живность не выползала, одержимая желанием всех перебить.
– Я не о загадке, – нетерпеливо мотнула головой Ланлинь. Поморщившись, она неосознанно потеребила свободной рукой сковывающий их браслет.
– Выражайся яснее. Раз уж мнишь себя императрицей… – начал Гу Юнжень с привычной насмешливой ухмылкой, но Ланлинь перебила его, несильно дернув за рукав.
– Как раз об этом! Я считаю, что ты недостоин быть императором, твои цели не имеют ничего общего с тем, что характеризует избранного, а методы их достижения бесчеловечны и аморальны, – выпалила она на одном дыхании, прямо встретив его взгляд. Несколько мгновений посверлила его глазами, после чего, отвернувшись, выдохнула и продолжила тише: – Но ты прав. Я ничем не лучше. – Девушка поморщилась, быстро облизнув губы. Признание давалось тяжело. Но, пусть его никто не требовал и даже не ждал, все же закончила: – Я не имела права так поступать с Сан Линем. Что бы ему там ни готовила судьба в дальнейшем.
Гу Юнжень удивленно приподнял бровь на это заявление. Искривив губы в ехидной усмешке, несколько раз демонстративно хлопнул в ладоши.
– И какой за этим последует вывод? Теперь, когда ты приняла себя, ты будешь открыто творить, как ты сказала, мерзости, добиваясь своего? Больше никаких игр в светлую и всепрощающую девочку-стебелечек? Или, наоборот, это повод начать вещать, что раньше ты была не такой уж непогрешимой, но вот сейчас все осознала и теперь будешь проповедовать лишь мир во всем мире?
– Если честно, мне абсолютно наплевать, что ты думаешь обо мне, – ответила Ланлинь, на секунду задумавшись, и криво усмехнулась. – Что касается выводов… Он здесь единственный: и ты, и я носим звание избранных не по праву. Какие из нас императоры?
Гу Юнжень несколько мгновений всматривался в ее лицо, подозревая, что девчонка над ним издевается или ведет какую-то свою игру. Тем удивительнее было увидеть там лишь спокойное ожидание, уверенность в своих словах и грусть. Первым порывом было высмеять эту глупышку, в очередной раз напомнить, что она из себя ничего не представляет, особенно с такими размышлениями. Но… Чего Гу Юнжень не любил делать, так это врать. Стоило признать: девчонка не так уж и безнадежна. Даже если взять одни только головоломки – Гу Юнжень впервые видел, чтобы кто-то так быстро справлялся с довольно трудными задачами, где на первый взгляд никакой логики и близко не было. Да и в плане боевых способностей не все так плохо. Что же касается ее рассуждений и мировоззрения… Наивной мышке просто не хватает опыта, знаний, может, уверенности в себе, вот и пытается ткнуться куда-то, казаться не той, кто есть.
– Мышка, в доброе и светлое верят единицы, далекие от политики. Справедливость также может быть разной. Как бы ты ни старалась угодить всем сторонам во время своего правления, всегда найдутся недовольные, всегда найдутся те, кому будет плохо или по крайней мере недостаточно хорошо. Нельзя сесть на трон и не заляпать свое белое ханьфу. Не верь тем, кто говорит, что это возможно. Всегда приходится чем-то жертвовать, наступать на горло своим желаниям, закрывать на что-то глаза. Здесь нет единого верного решения. Какие-то методы могут быть оправданны, какие-то по итогу окажутся неуместными и бесполезными. Жить без ошибок невозможно, не говоря уж о том, чтобы править, не совершая их. Да, я осознаю, что для народа навсегда останусь кровавым тираном. Мне никогда не забудут нападения на академию, свержения нынешнего императора, уничтожения глав некоторых кланов… Но разве это имеет такое уж большое значение, если больше не будет голодных смертей, никому не отрубят руку лишь за то, что нечем кормить детей, никто не сможет годами издеваться над слабыми, прикрываясь своим положением? Мой послужной список немаленький, но ни одна жертва не была принесена просто так. И на твоем месте, мышка, я бы тем более не торопился посыпать голову пеплом.
– Но как же тогда качества избранного? – недоверчиво вскинулась Ланлинь.
– А что с ними? Разумеется, на всех углах кричат о безгрешности и чистоте помыслов… А какие варианты? Прямо заявлять, что если вы с небольшой червоточиной, то у вас все равно есть шансы побороться за престол? В конце концов, не зря же нас с тобой все же допустили до испытаний, – хмыкнул Гу Юнжень, подмигнув Пылинке. – Не бывает чисто белого или чисто черного. В каждом есть множество иных цветов и их оттенков.
– Никогда не задумывалась… – пробормотала девушка и невольно улыбнулась. Почему-то после слов Гу Юнженя стало совсем легко. Так что ее следующая фраза прозвучала совсем спокойно, почти буднично: – Когда этот артефакт на шее меня задушит, ты, заняв престол, внесешь меня тоже в свой список жертв или оставишь на совести лабиринта?
Гу Юнжень едва заметно нахмурился, бросив на Ланлинь странный взгляд. Не сказать, что эта мышка вдруг растеряла свою уверенность по сравнению со вчерашним днем, даже сейчас голова высоко поднята, внутренний стержень определенно имеется. Но подобный вопрос оказался для него полнейшей неожиданностью.
– А вот нечего было соваться в опасные места. Сидела бы себе в академии, лиса своего и медведя строила, – проворчал Гу Юнжень, как-то сразу растеряв хорошее настроение. – Пришла бы сразу ко мне, я бы развенчал все твои наивные мечтания и отправил домой, учиться. Нет же, править захотелось…
– Мне бы тоже не хотелось, чтобы ты умирал, – честно призналась Пылинка, ничуть не обидевшись на его слова. – Насколько знаю, раньше хранитель не объявлялся на испытаниях, да и избранных не сковывали. Может, это знак, что второму умирать необязательно?
– Ты самый наивный кандидат в императоры, о котором я только слышал, – вздохнул Гу Юнжень с толикой сожаления. А в следующий миг их отвлек окрик Да Сьона, идущего впереди:
– Кажется, мы пришли.
А еще спустя пару минут они и сами вышли в пещеру, посреди которой величественно зависла Небесная Звезда…