– Нет уж, – категорично высказался лис, отказавшись выпускать меня из лап. – Я тебя знаю. Сначала, – он выделил голосом это слово, – три поклона. Потом все остальное. Хочешь – мир спасай, хочешь – всем вокруг объясняй свои секреты. Что хочешь, то и делай. Но сначала – жениться.
– А тебе самому неинтересно про секреты? – вылез домашний лис. На то, что у него увели Пылинку, этот паршивец почти никак не отреагировал, а вот на нас с Сан Линем отчего-то косился весьма странно.
– Нет, – по-прежнему непреклонно помотал головой помощник главзла, а в перспективе императора. – Мне интереснее заключить брак. Вот тогда ее секреты от меня никуда уже не убегут.
– Логично, – вздохнул Гу Юнжень, опасливо отодвигаясь от господина Се Лянченя. Тот уж больно выразительно слушал наши последние новости и на бывшего ученика тоже посматривал весьма задумчиво. Словно решал – сразу пороть или сначала допрос устроить. И что тревожно, на меня он тоже так смотрел.
Короче говоря, мой двухвостый псих заявил, что для полноценной свадьбы в этой пещере есть все, что нужно: высшее присутствие в виде рассосавшейся между добром и злом Звезды; само по себе добро и зло; императорская власть – замена родительской; мой непосредственный опекун (формально он им стал на время обучения) в лице внезапно вытряхнутого из загашника ректора; свидетели Юань Шуай и Да Сьон…
– Только невесту осталось уговорить, – пробухтела я себе под нос и тут же получила перекрестье возмущенных взглядов – со всех сторон зашипели и засверкали глазами. – Ну что, что? Да помню я, что слово дала. Но почему надо выходить замуж в какой-то дыре, одетой непонятно во что, и…
– Так, – возмутился лис. – Отставить препираться! На! – В меня прицельно полетел кусок красной ткани. Повис на голове, загородив обзор. – Все, алая фата в наличии, слово согласия ты уже дала, все по местам, будем кланяться. Медведь, оглашай.
Да Сьон только хмыкнул, придержал за руку своего дернувшегося было домашнего дружка (да, я бессовестно подглядывала, сдвинув алую «фату») и традиционно зычным для китайцев голосом начал выкрикивать команды:
– Первый поклон земле и небу!
– Второй поклон родителям новобрачных! Императорская чета за них.
– Третий поклон друг другу!
– Все, можешь раздевать, – сдернул с меня занавеску лис и впился в губы поцелуем.
А я что, я ничего. Я замуж вышла…
И это значит, что беспокоить меня неудобными вопросами до конца медового месяца невежливо и вообще неприлично!
Хе-хе.
– А ну, стой! – сообразил Гу Юнжень. Орал он лису, оперативно, под прикрытием оскалившегося Баосы, тащившему меня в новый, только что открывшийся проход – в конце этого коридора светилось небо, и было понятно, что лабиринту там конец. – Стой!
– Да щаз, – бормотал мне в грудь Сан Линь, только прибавив ходу. – Моя жена, значит, и секреты мои. Я еще не решил, надо ли ими делиться. И вообще… мы заняты, приходите года через два!
– Увидимся в академии! – успела крикнуть я, пока меня несли в направлении медового месяца. – Когда-нибудь! Господин глава, соберите мои пожитки, пожалуйста! И осторожно с ингредиентами! Ланлинь! Кофе им не давай, самим мало! Пробирки не побейте!
– Она еще и командует, – уже едва слышно долетело до меня возмущение почти императора. А больше ничего не долетело, потому что мы выскочили на поверхность и Баосы тут же взлетел, оседланный лисом.
– Куда? – еле выдохнула я, когда очередной поцелуй в небе на секунду прервался.
– Не знаю, – бормотнул Сан Линь. – В гостиницу?
– Ну да! – Я ущипнула его за ребра. – В академию!
– Зачем?! Чтобы нас нашли?
– Как раз там искать будут в последнюю очередь. И все равно не найдут, пока сами не вылезем. Мы в подвале спрячемся.
– В том самом? – Взгляд мужа заволокло пеленой.
– Ага, – хихикнула я. – Привяжу тебя голым к кровати и…
– Полетели! Быстро!
Прошло семь дней. На академию плавно опускались сумерки, легкий вечерний ветерок трепыхал полупрозрачные шторки в моем жилище, я же, едва не мурлыкая от предвкушения, сосредоточила свое внимание на чашке с обжигающе горячим «три в одном». Поторопившись и сразу отхлебнув, я уже обожгла себе язык и теперь терпеливо ждала, пока напиток остынет. Можно было, конечно, остудить при помощи ци всего на пару градусов. Но за последнюю неделю полнейшего дурдома у меня едва ли не впервые выдалась свободная минутка, и хотелось сделать все как полагается, как в прежней жизни, где никакой ци не существует. Я и так эту минутку с боем вырывала у лиса, который всерьез загорелся идеей длить медовый месяц в подвале как можно дольше. Нет, не то чтобы я против, но не всю жизнь же?!
Кажется, только вчера мы выбрались из того проклятущего лабиринта, еще толком не осознав случившегося. Только вчера я привязала одного двухвостого… кхм… как и где грозилась.
Это было очень здорово. И надо будет обязательно повторить, конечно. Только вот все так завертелось, что пришлось прервать медовый месяц.
Все барды, летописцы и сплетники империи уже на каждом шагу вещают о неземной любви между двумя представителями древней династии. Ведь только высокие чувства могли толкнуть Гу Юнженя и Ланлинь вместе взяться за артефакт… А что им сказать на это? Что у дураков мысли сходятся и так получилось, что конкретно в тот миг ни один из них не думал даже о престоле? В сказку о любви поверят охотнее.
Вот и приходится им отдуваться, готовиться к пиршеству в честь их предстоящей свадьбы… Точнее, готовится больше Пылинка, пусть и вопила поначалу громче всех, отказываясь принимать такой исход. Гу Юнжень сейчас занят переворотом. А кто сказал, что будет легко? Звезда Звездой, а прежний император не торопится покидать дворец.
Полнейшей неожиданностью стало, что ректор принял сторону Гу Юнженя. То ли впечатлился тем, что тот в пещерах все же кинулся его спасать, то ли выбор Небесной Звезды заставил Се Лянченя пересмотреть свои взгляды. То ли за уши оттаскал, внушил чего надо и простил.
Как бы там ни было, многие прислушивались к мнению ректора и вслед за ним стали поддерживать бывшее главзло. Но надо отдать должное – и сам Гу Юнжень не опустился до кровопролития, в большинстве случаев решая все относительно мирным путем… Во всяком случае, без смертей.
Не будь дурак, понимал, что стоит ему вернуться к прежним методам, как от него тут же отвернутся новоприобретенные сторонники. Да и Пылинка опечалится. А печальная Ланлинь – это слишком даже для главзла. Она не только здорово умеет на совесть ему давить, щедро шандарахая по мозгам своим лотосом. Она еще и верещит на редкость противно и кидается в будущего мужа чем попало, если довести.
Главзлу я никакие ромашки на заднице не рисовала, иммунитетом от лотоса и от кувшинов по башке там не пахнет, так что пусть отдувается, перевоспитывается, а Пылинка рядом с ним взрослеет. Ей приходится – даже собственные истерики теперь надо применять исключительно с умом и на пользу делу.
Казалось бы, вот мы и пришли к финалу дорамы. Да, не совсем такому, каким он должен быть, но кого волнуют эти мелочи? Судя по тому, что Сиян так и не проявил своего присутствия, а мир не схлопнулся, как тот грозился, такой хеппи-энд тоже всех устраивает.
Что же насчет меня? Планировалось, что, как только мое участие во всем этом дурдоме больше не будет необходимым, я наконец-то вернусь к любимому делу. Что же имеем по факту?
К любимому вернулась, тут и не поспоришь… К конкретному такому, двухвостому и хитрожопому. И он даже не имеет ничего против того, чтобы я спокойно доучивалась и занималась своими опытами… Но без отрыва от семейной жизни. И даже умудрился у Се Лянченя выбить разрешение для себя проживать на территории академии! И обо всем этом поведал мне с честнейшей физиономией, невинно хлопая наглыми глазюками. Мол, все как скажешь, любимая, все, как ты хотела, все для твоего удобства.
Ну что ж, на добро отвечают добром. Сразу, как вылезла из подвала, я наладила ректора, главзло и оставшихся не у дел ребят разводить бурную деятельность по обелению имени Сан Линя. Надо было филигранно выстроить его репутацию – в частности, что касалось клана Мун. Нашла свидетелей, которые запомнили его лицо и искренне считали спасителем. Они же после подтвердили перед народом, что глава Мун творил ужасные вещи, свою кару получил не зря, а всех невинных лис спас… Короче, будущий помощник императора строг, но справедлив. И местами даже милостив.
Героем Сан Линь, конечно же, не стал. Но и злодеем его больше не считали. Даже восхваляли местами за справедливость. Казалось бы, радуйся! Но тут уже некоторых хвостатых задело, что спасал не он, находясь в отключке, пока мы с Козявкиным вершили правосудие. Соответственно, все это чествование незаслуженно и несправедливо. Нормально, да? Как не отрицать, что всех сжег, и правых, и виноватых, так там ничего не екнуло, чувство справедливости не взыграло. Подумаешь, оклеветали. А как что хорошее…
Я и сказала, что в таком случае, раз совесть гложет, можем пойти и дальше вершить справедливость уже вместе, спасать людей, прослыть героями в народе и прочее. После чего, оставив лиса в состоянии шока от подобного предложения, спетляла на занятия по контролю за ци. И сидела там до вечера, пока не убедилась, что Сан Линя поймало главзло и утащило думать над финансированием будущих сил правопорядка. Это надолго. Так что сейчас я спокойно восстанавливала нервную систему при помощи ароматного напитка. Кстати, кажется, как раз остыл и можно пить…
Но пальцы вместо чашки ухватили пустоту, а все вокруг вдруг застлала такая знакомая темнота.
– Сиян, мать твою! Дал бы хотя бы допить! – воскликнула я, пылая праведным негодованием.
– Меня выдернул посреди выяснения отношений. Я только подушкой замахнулась, а тут такая подстава… – грустно добавили у меня за спиной.
Обернувшись, я увидела Пылинку, сидевшую у все того же стола. Еще два кресла пустовали. Планируется еще кто-то третий для очной ставки или Сиян все же соизволит явиться? Вполголоса ругнувшись, села рядом с Ланлинь.
– Давно здесь?
– Не особо. Так, только успела поорать немного в пустоту. Но никто не пришел, так что вот сижу, жду, – вздохнула Пылинка, забравшись в кресло с ногами.
– А по какому поводу ссора с Гу Юнженем? – не смогла не спросить я. Во-первых, надо знать, не обижает он ли Пылинку, а во-вторых, банально интересно.
– Попытался войти ко мне в комнату, когда я заканчивала переодеваться! А на мои возмущения этот гад напомнил, что, когда мы были скованы артефактом, о стеснении речь не шла, друг друга за сталагмит водили. А ведь говорил, что отворачивается, не подглядывает. И кто он после этого?! – От возмущения Пылинка едва не подпрыгнула на месте.
Я же лишь вежливо покивала, кашлем замаскировав рвущийся наружу смех. Как-то не задумывалась об их физиологических потребностях. А ведь в самом деле, что им надо было делать в таком случае? Пардон, как-то во фляжку справлять свои дела под ханьфу?
– Вряд ли он подглядывал тогда. Не тот случай, когда в самом деле хочется увидеть все в подробностях, – все же поспешила успокоить надувшуюся девушку.
– Да знаю я, но все равно гад! – выдохнула она уже спокойнее и категорично скрестила руки на груди.
– Я рад, что не ошибся и судьба привела каждую из вас куда надо, – раздался довольный голос Сияна, появившегося прямо перед нами.
Я же испытала острое желание проверить, можно ли от моего кресла оторвать ножку для, скажем так, разговора. И, судя по тому, с каким свирепым видом Пылинка принялась дергать подлокотник своего кресла, уже зная от меня подробности участия и безучастия Сияна, подобные мысли посетили не только меня…