— Ещё один, — Ликон мазнул взглядом по небольшой кучке гладких, почерневших от времени костей, лежащих у входа в одно из многочисленных ответвлений очередного перекрёстка. — По всему видать давно лежит! Всё мясо с костей истлело!
— Сами вскоре недалече ляжем! — Остромир зачем–то поковырял кости сапогом и наступил на одну превращая в труху. — Недолго осталось!
Воздушник с трудом подавил рвущиеся в ответ резкие слова. Твинского мага он невзлюбил с первого взгляда. И виной тому была не только зависть к более успешному собрату по ремеслу, сумевшему, даже став ушлёпком, многого добиться в жизни. Этот недостаток Ликон ему ещё мог бы простить. Его бесило то высокомерие, с которым Остромир стал относиться к нему с самой первой встречи. Пренебрежение к пьянице–неудачнику сквозило буквально во всём: в словах и жестах, в снисходительном тоне и презрительных взглядах. Вот только не ко времени сейчас перебранка будет! Как бы и впрямь в этом Троими проклятом лабиринте навеки не остаться. А что? Очень даже запросто!
Лабиринт… Ликон с ненавистью посмотрел на опостылевшие за несколько часов стены. Каких только небылиц не сочинили за столетия про это страшное место; каких только ужасов не придумали; какими чудовищами не населили… Капризы Йоки! Мог ли он подумать, что когда–нибудь сам окажется здесь? Действительность, как обычно, оказалась более прозаичной, но от этого не менее суровой. Нет здесь никаких ловушек или чудовищ. Стены одни! Бесконечные километры стен, хищно стиснувших в своих объятиях узенькие улочки. Эти каменные тропинки беспорядочно петляли во все стороны, завязываясь в тугие узлы и тут же снова разбегаясь множеством боковых ответвлений, насмешливо приветствуя пленников стеной очередного тупика и терпеливо задувая в душе последние искорки надежды.
— Ты рано впадаешь в отчаяние, Остромир, — Вимс пожевал губами, неодобрительно посматривая на герцогского мага. — Выход отсюда есть. И мы его обязательно найдём! — старик раздражённо хлопнул рукой по гладким камням. — Чем мы хуже тех татей, что сумели отсюда спастись в прошлом?
— А сколько их спаслось? — непримиримо передёрнул плечами Остромир. — Судя по количеству скелетов; не шибко много!
— Так у них изначально надежды почти не было! — возразил Вимс, выразительно сплюнув на выложенную красным камнем дорогу под ногами. — Босым тут долго не пробегаешь.
Ликон зябко поёжился, тоже покосившись под ноги. Что да, то да. Это место само по себе гиблое, а босому тут совсем беда! Благо Вимс, сразу как они в лабиринт попали, всё доходчиво объяснил. Лабиринт был одним из творений Лишнего. И, по сути, служил последней инстанцией в правосудии Проклятых. Если вина татя была не доказана, но у творившего суд асура оставались сомнения в его невиновности, маг отдавал его судьбу в руки Лишнего. Идея была довольно проста. Маг открывал специальный портал и забрасывал несчастного в лабиринт. Найдёт выход — хорошо, нет за ним вины. А не найдёт.… Вот только по традиции испытуемый забрасывался сюда голым. Ну, чтобы предстать перед оком Лишнего чистым как младенец. Оно бы и ничего. В лабиринте, по словам Вимса, холодно никогда не бывает. Вот только камень под ногами. Ликон машинально потёр правой рукой об одежду. Да уж. С виду простой камень, а прикоснешься, будто в горный ручей руку сунешь. Аж пальцы сводит. Босым по такому много не побегаешь!
— Ну. Мы может и не босые, а только времени и у нас немного! — не пожелал сдаваться Остромир. Адепт воды, оставив злополучные кости в покое, скинул с плеч мешок и потянулся за баклажкой. — Мы почитай полдня уже здесь бродим, — маг сделал глубокий глоток и недовольно скривился: — А сколько ещё бродить будем — лишь Вопящие знают! — Остромир, поболтав баклажкой, прислушался, оценивая по плеску сколько осталось и продолжил: — А Вельд уже во дворце, поди. Коль до окончания ритуала не успеем, так можно и вовсе не спешить, — резюмировал он. — Чтобы сдохнуть, это место ничем не хуже других.
— Ну, так пошли дальше — коли время дорого! — решил пресечь затянувшуюся перепалку Ликон. — Стоя здесь, мы точно никуда не успеем!
— И куда на этот раз пойдём, Ликон? — Остромир буквально пробуравил спину воздушника взглядом. — В какую сторону свернём?! — махнул он рукой на веером расходящиеся дороги. — И куда придём? В очередной тупик?!
— А что ты предлагаешь? — анчал заводится Ликон.
— А я уже дачева предлагал! — рассерженной коброй зашипел в ответ адепт воды. — Камешек они пожалели! Что?! Шибко нам теперь этот камешек помогает?! Бродим теперь незнамо где! И конца–краю этому не видно!
— Да кто же знал, что у нас на дороге портал сюда окажется. Да ещё почти рядом со стеной! — разозлившись, сжал кулаки Ликон. — Мы даже сами не поняли, как сюда попали!
— Хватит вам лаяться, дети айхи! — Вимс, схватив спорщиков за локти, развернул их в сторону перекрёстка и громко произнёс: — Лучше посмотрите, кого нам Трое в помощь послали!
— Смотри, как стоит. Сколько гордости, спеси, высокомерия! — язвительно прокомментировал Албыч, насмешливо разглядывая статую древнего мага. — Ну как же! Владыка древнего мира, по своему могуществу почти равный богам! — перевёртыш ехидно захихикал. — Хунгар вполне доходчиво объяснил, насколько они заблуждались! Сгинули за кромкой вместе с Лишним своим!
Жихарь с тоской окинул взглядом пустое, мрачное несмотря на яркий свет подземелье, не смог зацепиться взглядом ни за что, хотя бы отдалённо напоминающее выход и почти с ненавистью уставился на разглаголивающего мага. Лучше бы до дворца довёл, как обещал, чем на эту каменюку пялиться, да языком чесать! Всё равно его никто не слушает. Ну, разве что Тимоха. Юноша, усмехнувшись, покосился на молодого воя, почтительно застывшего рядом с колдуном. С тех пор, как Албыч его из пелены вытащил, Тимоха от своего спасителя и на шаг не отходит! Будто за короткую верёвочку привязанный. Даже позволил Албычу себя на другую сторону через пелену ту жуткую, опять провести, хоть и трясся при этом как припадочный на паперти храмовой.
Но с воя, что взять? По всему видать, головой тронулся от счастья, когда нежданно от смерти лютой спасся. Остальные вон своими делами заняты, на разглагольствования колдуна внимания не обращая.
Миха, по своему обыкновению, сновал по залу, заглядывая в каждый угол. Хоть подземелье и пустое, но мало ли какую захоронку найти удастся? Ушлый воришка своего не упустит!
Абашев…
Жихарь оглянулся на стоящего у самого входа в зал княжеского мага и, встретившись с ним взглядом, тут же поспешно отвернулся, проклиная своё любопытство. И это он Албыча безумным считал?! Воистину всё в этом мире познаётся в сравнении! Он ещё там у арки почти физически ощутил на своей шкуре, всю ту ненависть и жажду убийства, что пылали в глазах окончательно спятившего мага. И как только Албыч с ним договориться сумел? Всё–таки колдун тоже сумасшедший! Подошёл безбоязненно к безумцу, долго шептался о чём–то. Вернее говорил один Албыч, а кун лишь молча стоял, продолжая буравить взглядом что–то видимое только ему. Жихарь даже засомневался, что Абашев слышит, что ему говорят. Поэтому присоединение куна к их отряду оказалось для Жихаря неприятной неожиданностью. А кто бы на его месте обрадовался, когда у тебя за спиной всё время бредёт безумный маг с глазами убийцы?
И зачем он колдуну понадобился? Жихарь поначалу надеялся, что Албыч просто схитрил. Ну, чтобы на драку со спятившим сил не тратить! Ан нет! И куна как и остальных, аккуратно сквозь завесу провёл — в ней не бросил!
— Значит так, — наконец–то налюбовавшись вдосталь, перешёл к делу колдун. — Статуя эта непростая! К ней в древности просители подходили. Подношения к её ногам несли, чтоб доступ во дворец Проклятого получить. Вот и нам також поступить надобно, — Албыч обвёл взглядом свой разношерстный отряд. — Каждый подходит к статуе, подносит в качестве подношения монету и выбирает, — старик на мгновенье задумался и решительно махнул рукой — ну скажем, тьму. Всё равно вы ничем не рискуете, коль в ту же дверь, вслед за мной войдёте, — решил уточнить он.
— А если я что–нибудь другое выберу, матер? — решил уточнить, прекратив своё броуновское движение Миха. — Тогда как?
— После того, как мы выберем одно из трёх наказаний; привратник откроет нам дверь на площадь трёх дворцов. На самом деле: дворец один, — хмыкнул Албыч. — Просто входа в него три. Для каждого выбравшего одно из трёх наказаний — свой. Ты можешь выбрать, что хочешь внучок, — задушевно улыбнулся колдун. — Но тогда и входить ты будешь через другие двери. Те, кто пойдут со мной — наверняка в тронный зал попадут. Там и встретимся, если тебе повезёт.
— Да нет! — Миха энергично затряс головой — Это я так. Спросил просто!
— Слишком много слов, старик. Время не ждёт.
Жихарь зябко поведя плечами, вновь покосился в сторону Абашева. Вот ведь! Всю дорогу молчал, а тут заговорить решил. Лучше бы и дальше помалкивал! Вроде и голос тихий, бесцветный какой–то, а жутью до самых костей пробрало. Нет. Зря колдун с ним связался! Видят Трое, зря!
— Времени у нас полно, кун, — На Албыча, судя по всему, слова мага тягостного впечатления не произвели. — Обряд с Вельдом — дело нескорое. Так что успеем. Будет у тебя возможность поквитаться, ежели твой кровник тоже туда добраться сможет.
— Доберётся. Он шустрый.
— Ну и ладно, — не став спорить с куном, Албыч направился к статуе. — Тогда приступим.
— Мастер, — высунулся из–за плеча Жихаря Миха. — А у меня это… Монетки нет.
— Ну, значит, тебе не повезло.
Даже не оглянувшись, Албыч встал прямо перед статуей. Все замерли, буравя взглядами спину колдуна. Жихарь даже голову в плечи втянул на всякий случай, ожидая чего–то этакого! Как оказалось, зря ожидал.
— Что? Не работает? — спина Албыча вздрогнула, словно слова Абашева укололи его не хуже скорнякского шила. — Похоже, наш общий друг, рассказывая о своих похождениях, кое–что утаил не только от меня?
— Твоя правда, кун, — легко согласился колдун, разворачиваясь. — О смерти привратника он умолчал. Боюсь, что проход на гору нам придётся открывать самим.
— Мы думаем об одном и том же, старик? — от слов Святозара повеяло запредельным холодом.
Жихарь, судорожно взглотнув, попятился в сторону, чувствуя, как мгновенно наэлектризовался воздух, между замершими друг против друга магами.
Первым сделал свой ход Абашев. Видимо предвидя подобный исход, кун подготовил своё заклинание заранее, пользуясь тем, что находился у всех за спиной. Святозар взмахнул руками и резко свёл их вместе. Миг, и вот уже он сжимает между ладоней бешено вращающийся водяной шар. Толчок в сторону перевёртыша, ещё один взмах руки и тысяча голубых капелек, на которые распался шар, прямо в полёте превращаются в острые кусочки льда. Жихарь горным козлом скакнул ещё дальше, в сторону, чувствуя, как мимо проносится неотвратимая смерть.
Албыч никуда прыгать не стал. Резко присев, колдун стукнул ладонью по каменной плите и будто пыль из ковра выбил! Перед глазами Жихаря всё поплыло, утрачивая чёткость. Воздух уплотнился, став вязким словно липовый мёд. И почти таким же липким. Льдинки вязли в нём словно мошка в миске с киселём, образовав в метре от Албыча ледяное облако. Ещё взмах руки и на Жихаря дохнуло нестерпимым жаром, словно рядом у кузнечного горна заслонку приоткрыли. Албыч поднялся, и льдинки пролились каплями дождя у его ног.
— Чего смотришь, вражина? — тяжело дыша, Абашев опёрся рукой о стену, изо всех сил стараясь не упасть. — Твой верх. Так и бей — не тяни!
— Э нет! — Албыч заметно побледнел, но на ногах держался твёрдо. — Зачем мне на тебя ещё силы тратить? Ты же сейчас до донышка выложился, кун! — Колдун не спеша достал из–за пояса нож и двинулся к Святозару. — Да и кровь живого большую силу имеет, чем мёртвого. Мне оно так сподручней будет.
Жихарь, покосившись в сторону бледного как снег Михи, отвернулся. По ушам, разрывая ненадолго наступившую тишину, ударил истошный вопль.
Шли медленно. Оно и понятно. Русин и Невронд, от ран страдая, на одном упрямстве ноги передвигали, а Герхарда, так до конца и не пришедшего в себя после заклинания, Пётр почти волоком тащил. Око сущности и то отдать пришлось! Тут уж не до спешки! Впрочем, из–за медленной скорости их инвалидной команды Герхард не сильно переживал. На проведение ритуала много времени требуется. Так что если суждено им дойти до алтаря Лишнего, то до окончания церемонии точно успеют. Тут главное дойти! А вот с этим проблемы! Кристаллов нет, людишки по дороге сюда полегли, а те, что живы остались в ближайшее время не бойцы. Их сейчас любая встретившаяся тварь в один присест играючи схомячит.
— Когда же конец этой дороги будет? Где же развилка? — прервал размышления мага Невронд. — Этаким манером, мы ни в жизнь до дворца этого, будь он неладен, не добредём!
— Это если вообще добредём, — тяжело пропыхтел Пётр, со свистом вдыхая воздух. Герхард чувствовал, что его сподвижник держится из последних сил. Огневик и сам от отката ещё не отошёл. А тут такая обуза. Старался как–то ему помочь, поменьше виснуть на плечах, но пока получалось плохо. — Дорога безопасней не стала. Скорей уж наоборот. Раз этого прихвостня Лишнего поблизости нет, все здешние твари намного злее сделаются.
Герхард мысленно с ним согласился, теряясь в догадках. Когда немного придя в себя после боя, он решил посмотреть, куда сбежал перевёртыш, то не нашёл его. Даже сам себе поначалу не поверил! Убрал руки с Ока, зачем–то протёр их грязной тряпкой, вновь ухватился за камень и, через мгновение чертыхаясь, отбросил, задавшись вопросом: не сошёл ли он с ума? Будущий адепт Лишнего пропал, растворился, исчез, словно недошлёпок именуемый Вельдом и не входил этим утром в проклятый город. Во всяком случае, Око сущности от которого он, и за тридцать вёрст находясь, спрятаться бы не смог, было холодно и пусто.
— Если твари впереди или нет: у нас выхода другого нет, как до дворца дойти попытаться, — Герхард встряхнул головой, гоня прочь сомнения. — Куда бы этот гадёныш не запропастился, коли жив, всё равно к алтарю придёт — никуда не денется!
— А ежели он прочь из города кинется? — усомнился Пётр. — Смог же в первый раз, зов алтаря преодолев, отсюда в Вилич уйти. А вдруг и во второй раз сможет?
— Ежели и кинется, далече не уйдёт, — зловеще ухмыльнулся Невронд. — Угрим, поди, все выходы отсюда перекрыл. Недаром воев со всего княжества стянул.
— Сколько бы ни стянул, а весь город наглухо не перекроешь. Чай не деревня, — обернулся, шедший чуть впереди Русин. — Бывалый человек завсегда брешь найдёт.
— Вот для того я весточку отцу Яхиму с недошлёпками и послал, — согласился с воем Герхард. — Отписал, что Вельда мы потеряли, и он может из города в бега податься. Дойдёт та весточка до радетеля — хорошо; нас, конечно, всё равно не простят, но хоть семьи не тронут, а сгинут недошлёпки те, ну и Лишний с ними — нам хуже уже не будет.
— Перекрёсток впереди, мастер, — резко остановившись, прервал завязавшуюся дискуссию Русин.
Лежащий впереди перекрёсток Герхарду сразу не понравился. Очень уж близко к дороге каменные глыбы прилегали, совершенно закрывая обзор. Что там за поворотом, только Вопящие знают. За такими завалами целый отряд затаится, может. И не углядишь!
— Может Русина вперёд пустим, мастер? — пришёл видимо к такому же выводу Невронд. — Пусть разведает.
— А смысл? — скривился адепт воды. — Нам всё равно иного пути нет. Мы либо тут пройдём, либо сдохнем. Так зачем силы делить? Уж лучше вместе навалиться, коли там вражина какой затаился.
Невронд поморщился, но спорить не стал. Лишь Русину выразительно головой кивнул. Тот, вскинув арбалет, занял место с другой стороны от магов. Молча, тронулись, настороженно вглядываясь в нагромождение камней. Герхард напрягся, отчаянно молясь Троим о том, чтобы всё обошлось. Не в том они сейчас состоянии, чтобы выдержать хорошую стычку.
Не обошлось. В воздухе противно просвистело, и Пётр сдавленно охнул, заваливаясь вбок. Герхард попытался удержать ускользающую из–под него опору, не смог и рухнул рядом, придавливая огневика своим телом. Над головой гулко щёлкнул арбалет Русина, хрипло взревел Невронд, бросившись вперёд. Вспотев от усилий, Герхард приподнялся, сполз с Петра, развернул его к себе. Долго вглядывался в закатившиеся глаза, давя неожиданно набежавшие слёзы. Именно сейчас к Герхарду пришла необъяснимая уверенность, что он тоже скоро умрёт, что ему не выбраться из этой ловушки. Как бы он не трепыхался, чтобы не делал: конец один — смерть. Вот только сдаваться адепт воды не собирался.
Превозмогая сильную слабость, Герхард заставил себя подняться и медленно побрёл вперёд, к уже такому недалёкому повороту. Шум схватки стих, а значит, так или иначе, там всё кончено. Вот он сейчас и узнает, как.
За поворотом выросла гора. Теряясь вершиной в плотной завесе тёмно — бронзовых облаков, она мрачно нависала над головой, намертво перегораживая проход. Отвесная, непреодолимая преграда; если бы не ступени, вырубленные прямо в камне, как раз напротив дороги. Возле нижней ступени, прислонившись к ней спиной, сидел Путята. Остекленевшие глаза, воткнутый по самую рукоять в горло нож, залитая кровью одежда. Рядом Русин, сосредоточенно шарящий за поясом. Герхард покосился налево и нашёл глазами Невронда. Десятник стоял у самой обочины и не выпуска из рук окровавленный меч, мрачно взирал на каменную лестницу.
— Путята, значит, — маг подошёл к застывшему десятнику, и устало плюхнулся прямо на камни. — А остальные где? Матвей? Невзор?
Невронд покосился вниз и, снисходя к измождённому магу, опустился рядом на корточки.
— Один он был, мастер. Остальные видать наверх полезли. А ему вишь, не под силу было. Всё же хорошо я его в прошлую схватку зацепил. Вот и остался тут нас дожидаться. Пётр как?
— Мёртв.
Помолчали.
— Нет ничего! — обернулся между тем Русин. — Даже запасного болта к арбалету не оставили. Всё с собой унесли!
— А ты что хотел? — хмыкнул в ответ Невронд. — Он же умирать остался. Зачем ему что–то из вещей оставлять? Ты лучше скажи, что это за гора такая, мастер? — повернулся он к Герхарду. — И почто его дружки туда карабкаться удумали?
— В каждом проклятом городе есть своя гора, — тяжело вздохнув, проинформировал маг. — Та, на которой живёт асур.
— Значит и нам туда лезть? — с сомнение задрал голову десятник. — Высоко.
— Тяжко придётся, — мрачно заметил Русин. — Ступени то выше колен каждая! Неужто проклятые великанами были?
— Не выше тебя они были, Русин, — усмехнулся в ответ Герхард.
— А как же они тут поднимались?
— А никак, — отрезал маг. — Древние маги этой лестницей и не пользовались никогда. Они во дворец либо через порталы попадали, либо по лепесткам ветра поднимались. А лестница эта для простого люда строилась. Чтоб значит, пока наверх лезли, о ничтожестве своём не забывали.
— Полезем, значит? — Невронд с сомнением посмотрел наверх, оглаживая бороду.
— Полезем, — с тяжким вздохом подтвердил маг. — Вот только это будет нелегко.
Я ошарашено огляделся. Не понял. Только что по дороге бежал, от возможной погони удирая и вдруг раз, в глазах на мгновение помутилось, и я уже здесь стою. Понять бы ещё теперь, где это «Здесь» находится. Две стены, уходящие ввысь на десятки метров и я между ними. Просвет между стенами узкий. И двух метров не будет. Запросто руками до обеих дотянуться можно. Я зябко поёжился. Стены ощутимо давили, нависая над головой. Подспудно рос страх, что они в любой момент начнут сдвигаться, наподобие тисков, А что. Я в этом поганом городе уже ничему не удивлюсь.
Провёл ладонью по стене. Гладкая какая. Будто камень полировали. И швов не видно совсем. Строители пирамид удавились бы от зависти! Ладно.
Я тяжело вздохнул, тряхнув головой. Здесь я ничего не выстою. Наверх тут даже альпинисту с полным снаряжением не подняться, значит нужно идти вперёд. А где тут кстати вперёд? Я посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую и, пожав плечами, повернул налево. Хватит. Я один раз уже направо сходил! Еле ноги унёс!
Монотонность путешествия быстро приелась. Дорога петляла испуганным зайцем, путающим свои следы от настигающей погони, закручивалась в разные стороны, сплеталась с десятком других, и вновь разбегалась каменными ручейками. Прямо лабиринт какой–то! Знать бы ещё, зачем его построили, и какая зараза меня в него запихнула. Пару раз попадались скелеты. Но останки явно лежали тут не одну сотню лет и особого впечатления не произвели. Я тут такого за последнее время насмотрелся, что старыми костяками меня уже точно не удивишь!
Сама же дорога была до отвращения гладкой, ни соринки тебе под ногами, ни пятнышка, ни кустика или травки. Мёртвый мир, какой–то. Неприветливый.
Подойдя к очередной развилке, я остановился в раздумье. Так можно до бесконечности тут бродить. Вернее пока силы не иссякнут. Ещё вопрос насколько этот лабиринт огромный. Вдруг на тысячу миль тянется? Надо как–то дорогу отмечать что ли. Путь безлик и однотипен. Запросто могу по одному и тому же месту два раза пройти и даже не заметить. Только чем? Мешок у меня покойный Ратмир отобрал, за поясом только пара камней. Может ножом попробовать?
Нож скользнул по камню, будто карандаш по алмазу. Ни царапинки не оставил. Я попробовал поднажать. Тот же результат. Может под ногами попробовать? Встав на колено, потянулся ножом к дороге, уперевшись в неё рукой. И тут же руку отдёрнул. Она что ледяная? Аж пальцы свело! И не подумаешь даже. Так–то вроде вполне комфортная температура. Потерев пальцы между собой, я вновь наклонился, теперь уже избегая, касаться камня под ногами голой частью тела и вновь провёл ножом. Ясно. О метках можно забыть. Печально, но придётся и дальше брести наугад.
Вхожу в перекрёсток. В очередной раз поворачиваю налево.
— Лучше посмотрите, кого нам Трое в помощь послали!
Я развернулся на голос, покрепче ухватившись за нож и, встретился глазами с Ликоном. Мой бывший учитель хищно скалился, показывая неровные почерневшие зубы, что видимо в его понимании, изображало радость от встречи. Рядом, словно для контраста с грязной ободранной фигурой воздушника, стоял довольно молодой маг в богатой шубе и золотыми перстнями на пальцах. Высокомерная осанка, брезгливо скошенные губы, презрительный взгляд. По всему видать непростой ушлёпок. Абашев и то на его фоне пожиже смотрится. Но больше всего меня насторожил третий член этого комитета по встрече Вельда в лабиринте. Из–за спины Ликона, ласково улыбаясь, вышел Вимс. Ну, вот и встретились… Кто не спрятался, тот не виноват.
— Да будет с тобой благословление Троих, учитель, — постарался я вложить в свои слова как можно больше радости. — Безумно рад тебя видеть, мастер!
Решение присоединиться к трём магам я принял мгновенно. А что? Сплошные плюсы. Во–первых, выведут меня отсюда. А то в то, что я самостоятельности выбраться смогу всё большие сомнения появляться стали. Во–вторых, с этой троицей до дворца добраться шансов намного больше будет. Наверняка у них ещё и камешки, прихваченные с собой, имеются. Особенно у того, в шубе. Опять же во дворце, на первых порах их можно Путяте или вершителям противопоставить. Чем больше они друг друга поубивают, тем лучше. Да и Ликон с его противоядием под рукой будет. А то бегай, ищи его потом! Вязать они меня пока не будут. На доверии сыграть постараются. Зачем бычка тащить на своём хребте и присматривать за ним, когда он сам радостно за тобой следом бежит? Вот я к ним этим доверием сейчас и проникнусь!
— Как ты оказался в лабиринте? — Ликон подойдя ко мне, отечески приобнял. — И зачем сбежал от Никонта?
— Нету больше Никонта, — скорчил я расстроенную рожицу. — Ратмир убил.
— Ратмир? — вскинулся, подходя Вимс. — Зачем бы ему?
— А я знаю? — пожал я плечами. — Как от стены подальше отошли, так сразу и убил. А потом он и Матвей с Путятой и его воями в сече схлестнулись. Ну, я и сбежал, пока они промеж себя ратились.
— А сюда как попал? — не отставал Вимс.
— Тоже не знаю, — шмыгнул я носом. — Бежал без оглядки по дороге. Так страшно было! Тут раз; и я здесь. Думал так и сгину в лабиринте этом. А тут вы! Повезло мне!
— Да нет. Это нам повезло! — в голосе Вимса было столько доброты и сердечности, что меня бросило в дрожь. Рука сама потянулась к кошелю.
А что. Я теперь не настолько беспомощен, как думает эта сволочь! Два кристалла, наследство покойного Ратмира, приятно оттягивали пояс, наполняя сердце уверенностью. И дело было даже не столько в том, что артефакты, прихваченные с собой наперсником отца Виниуса, сами по себе были довольно мощны. Главное, что неожиданно для себя, я смог познать суть этих камней!
Как уже говорилось, кристаллы или как их зазывают в простонародье — мажеские камни, в применении были очень просты. Их даже деревенский дурачок, так и не осиливший грамоту, запросто активировать мог. Достаточно было кристалл сжать в кулак и пожелать, чтобы заклинание, заключённое в нём сработало. Ну, ещё той же рукой направление указать, если заклинание атакующее.
Но тут есть, одно, но… Ты должен знать, какое именно заклинание заключено в камне. Мысленный приказ должен быть не абстрактным, типа «активируйся», а конкретным. То есть, если у тебя, к примеру, в руках светоч, нужно пожелать чтобы он засветил и ни как иначе. К другим мысленным приказам камень окажется глух. И так каждый раз. Не зная, что за заклинание заключено в камне, активировать его не получится. И даже если ты угадаешь, что у тебя в руках светоч — толку не будет. Нужно знать наверняка. Вот тут и выходили на передний план маги. Ведь только они могли узнать, что за камень принёс ему очередной клиент. Заклинание несложное и самому захудалому бурдюку вполне доступное. Вот только обучить нас ему Ликон не удосужился. Хотя чему он вообще нас научил, кроме умения копить энергию и делиться ей? Да уж. Этот пьяница далеко не Ушинский и даже не Макаренко! Да что там говорить, он даже на звание заслуженного учителя ухрюпинского района не тянет!
Поэтому можно понять мою радость, когда я, рассматривая свои трофеи, неожиданно понял, что знаю, что за заклинания в них заключены. Без всяких магических манипуляций с моей стороны. Просто знаю и всё тут! Так что чем поприветствовать Вимса у меня было. Вот только кто же свой главный козырь в середине игры на стол выкладывает?
— О чём ты, мастер Вимс? — собрав волю в кулак, я оставил кошель в покое. — Вам–то я чем смогу здесь помочь?
— Так ты нас отсюда выведешь! — улыбка Вимса стала ещё шире. — Наружу. Прямо к лепесткам!
— Это как? — выпал в осадок я. — Я тут уже прилично брожу.
— Скажи. Ты хоть раз забредал здесь в тупик? — навис надо мной с другой стороны Ликон.
— Нет.
— А мы, так постоянно! — влез в разговор щёголь. И кивнул мне при этом этак снисходительно, будто великое одолжение сделал.
— Ты не плутаешь, Вельд, — проникновенно подытожил Вимс. — Ты всё время выбираешь правильное направление. Просто ты ещё не дошёл.
— Так я и думал, — Албыч пройдя сквозь массивные, отделанные потускневшей позолотой двери, скептически огляделся. — Нет здесь привратника. Когда я в прошлый раз к своей сфере шёл, он сразу, стоило во дворец зайти, объявился, — решил он зачем то пояснить свои слова Жихарю. — Тварь проклятая! — колдун с неожиданной злостью сплюнул под ноги. — Я тогда многого не знал. Думал и взаправду между жизнью и смертью лютой выбираю. Там и седеть начал. У дверей тех проклятых стоя. А эта тварь ещё и подгонять удумала!
Жихарь скорчил сочувственную рожу, мысленно покривившись. До переживаний колдуна ему не было никакого дела. Со своими бы разобраться! Перед внутренним взором юноши по–прежнему стояли глаза княжьего куна. И дело тут было не в жалости к незадачливому магу. Сдох? Ну, и Лишний с ним! В конце концов, он Жихарю сразу не понравился. Тут другое. Ему всё больше не нравилась та лихость, с которой шёл по трупам к своей цели Албыч. Сначала ватагой пожертвовал, заморочив голову Курьяну и затащив его сотоварищей в западню; затем, не колеблясь, Карпу горло вскрыл; теперь вот с лёгкой душой полоумного ушлёпка в жертву принёс. Что дальше будет? Вернее, кто следующий? Он, Миха или оба сразу? Жихарь повертел головой в поисках сотоварища и сокрушённо вздохнул. Вот неугомонный! Пока они с Албычем оглядывались, воришка уже сноровисто лавировал между кучами, высматривая; нельзя ли чем поживиться. Да уж. Похоже он и на смертном ложе, по кровати руками шарить будет.
— А где же те двери, мастер… — Тимоха, давно уже превратившийся в тень колдуна запнулся, подыскивая слова. — Ну, через которые ты нас провести хотел.
— Не надо уже теперь никуда вас проводить! — раздражённо отмахнулся от него старый маг. — Говорю же: привратник мёртв. Вон видишь двери в другом конце зала открытые? Через них мы аккурат в тронный зал и попадём.
— Так что в том плохого, дедушка? — не понял Жихарь, сквозившего в словах колдуна раздражения. — Без риску до цели дойдём.
— А что хорошего? — Жихарь поёжился под злым взглядом, уже жалея, что встрял со своим вопросом. — Вас бы я и так без всякого риска провёл. Зато из вершителей, коль дойдут, тут бы половина и осталась. А Ратмир с людишками так и все бы полегли! А теперь тут всем дорога торная. Возись потом с ними у алтаря!
Албыч зло выругался и в сопровождении Тимохи решительно направился к входу в тронный зал, хлёстко бросив при этом в сторону Михи.
— Ты тут броди, да оглядывайся. Может и вправду, что дельное найдёшь, а может и сгинешь ни за грош медный.
Тронный зал встретил их точно такой же разрухой, что и прихожая. Горы мусора из камня и мрамора, поваленные колонны, обсыпавшаяся со стен штукатурка. Но вниманием Жихаря сразу завладел величественный трон, парящий прямо в воздухе.
— Ух, ты! — восхищённо выдохнул рядом Миха. — Здоровый какой! А он золотой, дедушка?
— Золотой. — Албыч внимательно оглядел зал и, видимо, не обнаружив ничего опасного, направился в сторону трона. — Только если ты к тому трону хотя бы притронешься, а тебе лично обе руки вырву. Если, конечно, к тому времени останется, что вырывать!
Сам Албыча троном не заинтересовался. Целью колдуна был квадратный провал под ним. (Небольшой обложенный по краям мраморной плиткой колодец метра в два в поперечнике). Жихарь осторожно подошёл к нему и, стараясь держаться как можно дальше от края, заглянул. Каменные стены уходили отвесно вниз, теряясь в сгущающемся мраке. Глубоко наверно. Как бы проверить?
Жихарь подобрал под ногами небольшой камень и, покосившись в сторону колдуна (кто этого старого хрыча знает — вдруг нельзя), бросил камень в провал. Долго вслушивался, но так ничего и, не услышав, озадаченно почесал голову.
— Похоже до дна далеко, мастер. Тут никакой верёвки не хватит!
— А нам верёвка и не нужна, — насмешливо скривил губы колдун. — Иль ты думаешь, что асуры каждый день на верёвках помолиться в храм спускались? Не, — покачал он головой. — У них всё посерьезней было устроено.
— А как, дедушка? — сунулся было к Албычу Миха.
— А вот так, внучок.
Колдун быстрым, еле уловимым для глаза движением схватил воришку за шиворот и рывком толкнул в провал. Дико вопя, Миха рухнул вниз метра на три. Затем падение резко замедлилось.
— Вишь. Работает! А я было засомневался! — несказанно обрадовался Албыч. — Умели древние колдовать! На диво хорошо умели!
Старик, склонив голову, прислушался к всё удаляющемуся хныканью Михи и, подобрав полы своего плаща, решительно сиганул следом.
Жихарь покосился на застывшего в нерешительности Тимоху. Если бежать, то сейчас. Лучшей возможности просто не будет. Тимоха не боец, хоть и княжий вой. Да и не кинется он за ним, если Жихарь сейчас прочь со всех ног рванёт. От колдуна отстать побоится. Вот только потом куда идти? Только безумец может надеяться выбраться из самого центра проклятого города в одиночку.
— Прыгайте или оставайтесь. Мне всё равно, — голос Албыча прозвучал нечётко, всё больше затухая на каждом слове.
Сдавленно пискнув и втянув голову в плечи, в провал сиганул Тимоха. Жихарь ещё немного поколебался, с тоской обвёл взглядом полуразрушенный зал, словно надеясь на чудо и пробормотав грязное ругательство, прыгнул за ним вслед.
— Ты гляди–ка, не соврал! — удовлетворённо хмыкнул Вимс, заглядывая в тронный зал сквозь дверной проём. — Привратник и впрямь мёртв. Иначе бы так просто мы сюда не попали.
Я криво улыбнулся, мысленно похвалив себя за предусмотрительность. Тогда в подземелье я Ликону о том, как мы с Толиком привратника уничтожили, рассказал. А что? Про айхи он и так знал. А поэтому и выдумывать, как я умудрился уничтожить Лога, не нужно было. Зато теперь явная польза. Никто, как Никонт недавно, на меня не орёт и пытками не грозит. Наоборот. Ликон своей лапищей по плечу похлопал. И даже одобряюще оскалиться, соизволил. Молодец мол! Оправдал!
Покосившись на застывшего в характерной позе Остромира, я первым вошёл в зал. Мне–то чего бояться? Я тут, как та священная корова. Меня все до поры холить и лелеять будут. Если и есть засада, не тронут. Поэтому наоборот, лучше от своих спутников подальше отойти. Если что, бить будут по ним, а прилететь может и мне. Я Вимса с Ликоном, конечно, «люблю», но прикрывать их своим телом как–то не готов.
— Нет тут никого, — выдохнул мне в спину адепт воды, шумно переводя дух. — Из живых, по крайней мере.
— Вот и ладненько, — довольно крякнул Вимс. — А неживых и подавно нет. Если бы ещё кто–то из прислуги асура во дворце уцелел, айхи бы и их извёл, как привратника, — пояснил маг поучительным тоном. — Такая уж пакостная тварь!
— Что встал, Вельд? — положил мне руку на плечо Ликон. — На вход к алтарю пялишься? — воздушник иронично хмыкнул. — Небось, гадаешь, как такую дыру под троном асуровом разглядеть не умудрился?
— Может тоже айхи напакостил? — покосился я в его сторону.
— Это вряд ли! — язвительно заметил Вимс, проходя мимо. — Какой маг в здравом уме этой пакости власть над входом в храм даст?
Подошли к трону. Я заглянул в пугающий своей чернотой зев колодца и покосился на магов.
Надеюсь, у них есть план, как туда спуститься?
— Слазить бы, — Ликон задрав голову, посмотрел на нависающий над головой трон. — Силы мало не бывает!
— А не боязно? — хмыкнул я. — На нём же проклятие висит?
— Висело! — оскалился в ответ воздушник. — А теперь оно висит на тебе! Проклятый давно за кромкой. Заклятье снова энергией напитать некому.
— Потом, — отмахнулся между тем Вимс. — Никуда этот трон не денется. Обряд проведём и вернёмся.
— А что за обряд? — скорчил я заинтересованную рожу.
— Могущества у Лишнего попросим, — лучезарно улыбнулся мне Вимс. — За тем и шли.
— Не переживай, Вельд! — приобнял меня сзади за плечи Ликон. — На твою долю тоже перепадёт!
Угу. Перепадёт.… Столько перепадёт, что и не унесёшь!
— Ладно, — махнул рукой Вимс. — Неча время терять. Я первый прыгаю. А вы уж следом.
Старый маг шагнул к колодцу и тут же упёрся в Остромира.
— Ты забыл наш уговор, мастер, — глаза адепта воды лучились от ярости. — Первым к алтарю мёртвого бога спускаюсь я!
— Там нас могут ждать, — набычился в ответ Вимс. — Будет лучше, если я…
— Не будет! — не дал договорить старику Остромир. — Я там любого в мелкий порошок сотру, — жёстко добавил он, сжав в кулаке один из камней.
Несколько мгновений маги мерялись гневными взглядами. Я осторожно потянулся за своими камнями. Если схватятся, то это мой шанс. Ударить по Ликону, а потом добить выжившего из этих двоих.
Не схватились… Вимс раздражённо дёрнув головой, махнул рукой в сторону колодца.
— Иди. Я договоры блюду!
Остромир скептически улыбнулся, показывая, насколько доверяет последним словам старого мага и, не сводя в него взгляда, прыгнул в провал. Я сдавленно охнул, подспудно ожидая, что маг грохнется камнем вниз. Но Остромир, резко рухнув вниз, затем завис в воздухе и дальше начал спускаться плавно, словно шарик, сброшенный с балкона.
— Давай следом, — проводив насмешливым взглядом Остромира, Вимс развернулся к Ликону. — И камешки его прибрать не забудь.
— Ничё! Чай не пропадут!
Задорно гоготнув, воздушник прыгнул в колодец.
Так. Похоже, Остромира мы потеряли! Я восхищённо покосился на Вимса. Вот ведь лицедей!
Как он нежелание адепта воды вперёд пропускать разыграл! Сам Станиславский бы зааплодировал!
— Чего встал? Прыгай, давай!
Усилием воли, загнав рвущийся изнутри страх, куда–то на задние задворки сознания, я решительно пригнул в пустоту. И уже зависнув, сунул руку в кошель. Пришло время действовать.
— Ну и где оно?! — Остромира просто трясло от ярости. — Это благословение Стёртого, что ты мне обещал?! Опять хитришь, Вимс?!
Я посмотрел на вытянувшиеся, слегка растерянные физиономии Ликона и Вимса и ехидно ухмыльнулся. Что–то не срослось у подельников в отношении адепта воды. Не знаю, что за гадость они ему готовили, но определённо не срослось! Оно и к лучшему. Любая проблема для них, мне во благо. Тем более, что в главных своих надеждах я обманулся.
Нет тут никого. Ни вершителей, ни Матвея, ни Абашева. А значит, и на схватку между ними надеяться не приходится. Всё сам. Теперь только сам. Нет. Вначале Вимс, очень напрягся. Рявкнул Остромиру, что здесь засада должна быть, с камушком одним какие–то манипуляции проделывал. Только зря всё. Ничего он не обнаружил.
Я пока Вимс занимался своими манипуляциями, успел оглядеться. Храм Лишнего меня совсем не впечатлил. Небольшое круглое помещение в полусотню шагов в диаметре, с низким буквально давящим на голову потолком из белого мрамора. Этим же мрамором были покрыты и пол, стены, колонны жмущиеся к ним. И всё. Если не считать небольшое возвышение в центре храма с одинокой бронзовой треногой увенчанной хрустальным шаром. Это что и есть легендарная сфера, вокруг которой утроили дикие пляски сильные мира сего?
Ну да ладно. Мне о другом думать нужно. Раз помощи ждать не приходится, придётся биться самому. Не ложиться же, в самом деле, добровольно на этот алтарь? Камешки я уже незаметно вытащил и сжал в кулаках. В этой схватке у меня всего два козыря. Внезапность и то, что им меня убивать ни в коем случае нельзя. Они меня будут беречь, а вот я их нет. Ну что же, начнём, пожалуй, с первого козыря.
Я, вскинув вперёд правую руку, выпускаю в Вимса «Багровую грозу». В воздухе сверкнула яркая молния и с оглушительным грохотом врезалась в спину старого мага. Вопли, дым, запах жареной плоти. Нечестно? Зато действенно! Со старым магом покончено! Я с самого начала решил с него начать. Ибо самого опасного врага нужно уничтожать первым. Сразу же привожу в действие второй камень. Тело тут же налилось невообразимой лёгкостью. В голову ударил хмельной восторг. С непостижимой для себя скоростью разворачиваюсь к Остромиру. Успеваю поймать его взгляд, в котором удивление и растерянность постепенно сменяются пониманием и ужасом. Рука мага потянулась к поясу. Слишком медленно! Миг, и я по самую рукоять вгоняю ему в грудь нож. Что не ожидал? Наверняка от магии защитными амулетами увешан по самую маковку. А против доброго железа амулетов пока ещё не придумали. Железо оно честнее будет!
Выдёргиваю нож и разворачиваюсь в сторону Ликона. Как раз вовремя, чтобы встретить летящую прямо в лицо клубящуюся тьму.
Я ничто. Всего лишь абстрактная точка, затерявшаяся в великой пустоте. Нет ни тела, ни души. Ничего нет. Лишь невнятный навязчивый шёпот, давящий на сознание. Шёпот, который заключал в себе весь мир. Он приносил с собой боль и дарил успокоение, обжигал и навевал холод, приводил в отчаяние и дарил надежду. Шёпот был мной. Шёпот был со мной. А я должен был стать им.
Сознание начало меркнуть, становясь каким–то нечётким, расплывчатым. Мысли всё больше путались, блекли, обрывались на полутонах. Непреодолимой волной накатило безразличие, сминая остатки воли.
— Не нужно сопротивляться. И всё будет хорошо.
Тихий бесстрастный голос, в который трансформировался шёпот, обволакивал сознание, словно мягкой ватой. Он завораживал, лишая воли, манил, навевая соблазны, убаюкивал. Но он же и позволил мне осознать себя, понять, что со мной происходит.
Я стал сопротивляться. Сначала робко, нерешительно, прощупывая границы чужой волы, потом всё яростнее и исступлённее.
На мгновение шёпот отступил, словно не ожидая полученного отпора. А затем навалился снова непреодолимой, всё сокрушающей силой. Время уговоров прошло…
Шёпот зазвучал в моём сознании громко в полный голос, терзая разум невыносимой пыткой. Чужая непреодолимая сила буквально втоптала моё «Я» в ничто, не давая возможности даже вздохнуть.
— Смирись. Ты всё равно будешь мой, — голос был всё так же беспристрастен и равнодушен. Он не угрожал. Он лишь констатировал факт.
Ментальное давление ещё больше усилилось, сминая моё самосознание в пыль и растворяя его в пространстве. Собрав остатки воли в кулак, я зацепился за последнюю угасающую искорку рассудка и застыл, на самой границы обезличивания.
Мы замерли. Не было ни времени, ни пространства. Наше противостояние растянулось в бесконечность.
— Смирись. Тебе всё равно не выстоять, — мне показалось или в шёпоте прорезались насмешливые нотки. — Время здесь течёт по–другому. Я могу ждать хоть вечность. Ты обречён.
Но я продолжал цепляться за остатки собственного Я. Цепляться без всякой надежды на успех.
— Ты как живой?
Я открыл глаза, дрожащей рукой оттолкнул поднесённую ко рту баклажку и, с трудом сфокусировав взгляд, уставился на её хозяина.
— Ты кто?
Молодой вой с глазами затравленного зверька как–то странно замялся, словно обдумывая мой вопрос, бережно поставил баклажку на пол и, наконец, признался.
— Так Тимоха я.
— Какой ещё Тимоха? — озадачился я.
Мысли в голове ворочались медленно, словно мельничные жернова. Я вообще чувствовал себя сейчас как–то странно, заторможено что ли. Всё вокруг воспринималось неспешно, будто в замедленной съёмке. Эмоции отсутствовали напрочь.
— Вой княжий. Я с господине Бакаем сюда шёл. Мы куна Абашева в город проклятый сопровождали.
— Понятно, — равнодушно констатировал я и, кряхтя, завозился на полу. — Помоги мне встать, вой.
С трудом поднялся, опираясь на плечо Тимохи, огляделся и сокрушённо покачал головой, чувствуя как сквозь лёд безразличия и апатии, пробился отголосок удивления.
Храм Лишнего было не узнать. Вздыбленные плиты на полу, с оплавленными густо покрытыми копотью краями, поваленные, а кое–где и размолотые в труху колонны покрытые глубокими трещинами, с вмятинами, будто колотили гигантским молотом стены. И тела; мёртвые и не очень, разбросанные сломанными манекенами по углам этого безобразия.
— Здесь что, ураган пронёсся? Или может, землетрясение было?
— Маги тут шибко ратились! Насмерть!
— Маги? — сморщившись, я потёр руками виски, пытаясь хоть немного разогнать сковывавшую сознание муть. — А ты как уцелел?
— Сам не ведаю! Забился в угол и лежал так, пока всё не кончилось. Страшно было, — решил пожаловаться Тимоха. — А потом смотрю — ты тоже вроде цел.
— Понятно.
В общем, пропустил я, по словам Тимохи, довольно много. Сам он сюда с Албычем, Жихарем и Михой ещё раньше нас пришёл. Миху, правда, на входе какое–то проклятье сразу убило. То самое, по видимому, что Остромиру предназначалось. Решили затаиться до поры. Албыч Полог отрицания установил. А там и началось!
Сначала я на Вимса с Остромиром накинулся. Вимс, правда, каким–то чудом выжил. Ругался, по словам Тимохи, похлеще надсмотрщика с каменоломни. В ожогах весь, закопчённый, что твой окорок. Меня к сфере потащили. Но только ритуал начали, тут всё и началось!
Возле алтаря портал открылся, а оттуда чудный мужичок на пару с Гондой выскочили. Гонда меня пнув, сферу из рук вырвал, а странный маг колдовать начал. Тут бы Вимсу с Ликоном и конец, да Албыч в дело вступил. Очень уж ему не понравилось, что сферу у него на глазах утащить хотят. Шум, крики, грохот. Молнии во все стороны летают, колонны рушатся! Незнакомцу сразу против трёх магов нелегко пришлось. Может, и одолели бы они его, да только в этот момент Матвей с Невзором в храме появились. Невзор, не долго думая, арбалет в Ликона разрядил, а Матвей на Вимса накинулся. Вот только старик пошустрее Ликона оказался. Сиганул в портал и обратно в тронный зал удрал. Неизвестный маг, напоследок отблагодарив своих союзников мощным заклинанием, скрылся уже в своём портале. Албыч, громко вопя, кинулся следом. Жихарь тоже туда сиганул. А Матвей с Невзором не смогли. Доконало их последнее заклинание. Хотя Матвей ещё дышит. И Ликон только ранен.
— Понятно, — мрачно подытожил я рассказ Тимохи. — Порвали два баяна и одну балалайку. Посмотри, что с Матвеем, а я Ликоном займусь.
Превозмогая, так до конца и не отпустившую меня апатию, я захромал в сторону учителя. Маг был в сознании. Он лежал на боку, зажимая насквозь пробитое болтом плечо и, что–то беззвучно шептал, еле шевеля губами. Лечится, пытается? С засевшим болтом в теле это довольно затруднительно будет. Я встретился глазами с Ликоном и тяжело вздохнул. Нельзя уходить, оставляя за спиной не до конца разрешённые проблемы. Огляделся, похромал к Невзору, вынул из–под тела колчан с парою оставшихся болтов. К магу я подошёл уже с заряженным арбалетом, скосил глаза на его руки (с Ликона станется чем–нибудь убойным напоследок приголубить), и присел на корточки, не доходя пару метров.
— Вот и всё, мастер, — в моём голосе не было угрозы или издёвки. Я просто констатировал факт. — Однажды я совершил ошибку, пощадив Вимса. Потом сильно об этом жалел. Время ошибок прошло.
— Я с самого начала знал, что эта затея меня погубит, — воздушник поднял на меня затянутые поволокой боли глаза. — Но очень уж соблазн был велик.
— Может, скажешь, зачем было проводить со мной ритуал? — спросил я, впрочем, не очень надеясь на ответ. — Вы что, с будущим перевёртышем договориться надеялись?
Ликон неожиданно рассмеялся. Его смех, надрывный, перемешанный с всхлипами, был страшен. Я инстинктивно поднял арбалет с колен и нацелил его на мага.
— А айхи что, не рассказал? — Ликон прекратил смеяться так же внезапно, как и начал. — Если ритуал вовремя прервать, то перевёртыш станет рабом не Лишнего, а сферы. Вернее того, у кого эта сфера окажется в руках.
— Это что же, этот колдун, что с Гондой сюда заявился; он сможет теперь мне приказывать? — не на шутку встревожился я.
— Не сможет, — Ликон, забывшись, попробовал махнуть рукой и тут же застонал, закусив от боли губу. На лбу мага мелким бисером выступил пот. — На твоё счастье, ритуал только начался, когда эта тварь появилась. Или наоборот, — воздушник неприятно оскалился. — На твою беду.
— Поясни.
— А что тут объяснять? Кто ты теперь? Недоделок! Недоперевёртыш! Силы набрать, совсем не успел! И как ты надеешься теперь выжить? — в голосе Ликона проявилась откровенная издёвка. — С кучей врагов, навешенным проклятием, находясь в центре проклятого города, окружённого вершителями?
— Ты ещё про свой яд забыл напомнить, мастер.
— Да Лишний с ним, с ядом этим! — прохрипел в ответ маг. — Забудь. Не было никакого яда. Я тебе микстуру безвредную влил. Это мой тебе подарок напоследок, — Ликон искривил побелевшие губы в язвительной усмешке. — Только толку тебе в том ни на грош. Всё одно; не те, так другие доконают!
— Может, и доконают, — не стал спорить я, поднимая арбалет. — Только ты этого уже не увидишь.
Гулкий щелчок тетивы. Тут же перезаряжаю арбалет, вставляя последний болт, поколебавшись, обыскиваю мага, ничего не нахожу и, прихватив мешок, бреду к Матвею.
— Как он?
— Отходит.
Тимоха встав с колен, отодвинулся. Матвей был не жилец. Если Ликона, при желании, можно было попробовать вылечить, то здесь не стоило и пытаться. Странное заклятье изуродовало тело до неузнаваемости, буквально заживо мумифицировав адепта огня. И всё же он ещё был жив.
— Выжил, значит, — чуть слышно прошелестел голос. На обтянутом кожей лице проявилось подобие улыбки. — Это хорошо, что обряд провалился. Я за этим и шёл.
— Это как? — несказанно удивился я.
— Не перебивай. Сил мало осталось. Могу не успеть. — Матвей смолк, и некоторое время молчал, собираясь с силами. — Ты всё ещё перевёртыш, хоть и лишённый силы, — продолжил он, наконец. — А значит, охота на тебя никогда не прекратится. Один ты обречён. Беги в степь, к кочевникам, — слова давались Матвею со всё большим трудом. — Если скажешь, кто ты — не тронут. Отведут к шаману. Он поможет.
Ага щас! Мне ещё к шаману в гости, для полного счастья не хватало наведаться! А что? Душевный дядька! До сих пор, как его глаза вспомню — жутко становится! Этот поможет! До самой смерти помогать будет! Да я Вимса с Албычем меньше боюсь!
— А тебе в этом, что за интерес?
— Шаману скажешь, что я обряду помешал и тебя к нему прийти надоумил. У него мой сын.
Я мысленно усмехнулся. Сына твоего, конечно, жалко. Но себя мне как–то всё равно жальче. Совать голову в петлю я ради него точно буду. Что–то в этом роде я и собрался было озвучить, как вдруг осёкся. А вдруг Матвей знает, как мне выбраться отсюда? Стоит попытаться узнать. Что я теряю то?
— До степи ещё добраться нужно, — скорчил я кислую рожу и сокрушённо покачал головой: — А мне не только из города, из дворца не выбраться. Вимс наверняка наверху где–то неподалёку прячется.
Матвей, прикрыв глаза, ничего не ответил. Что же. Я, по крайней мере, попытался. Я устало поднялся, бросил взгляд на застывшего сбоку, смертельно бредного Тимоху, с сомнением взглянул на арбалет. Добить или ну его? Он и так умрёт.
— Алтарь, — прошелестел мне в спину голос.
— Что алтарь? — развернулся я к магу.
— Каждый алтарь Лишнего — это тот же портал. Любой Проклятый мог открыть его. В тебе есть частица ауры Проклятого. Значит, и ты сможешь.
— Как?
— Просто повели! Почувствуй себя хозяином этого дворца. Разбуди в себе асура и алтарь отзовётся.
— Спасибо.
Уже не колеблясь, я разрядил арбалет. Какой бы сволочью Матвей не был в своей жизни, эту помощь от меня он сейчас заслужил.
Портал открылся на удивление легко. Мне даже напрягаться не пришлось. Просто пожелал, и в центре алтаря открылось ещё одно, на этот раз, багрово–красное окно.
— Ты со мной? — повернулся я к Тимохе.
— А куда ты отправляешься? — посмотрел на меня юноша глазами преданного щенка.
— Не знаю пока, — пожал я плечами в ответ. — Туда, где нас ещё не ждут.