- Ну хорошо, раз принес, давай сюда, но больше не утруждай себя, пожалуйста, - сказала полная женщина.
Балададаш втащил ведра на веранду и вылил воду в большой жестяной бак. В это время у ворот остановился красный "Москвич", просигналил. Мать Севиль засуетилась.
- Мурад приехал! Сева, Мурад приехал!
Севиль выскочила из комнаты. Мать, забыв про Балададаша, тоже спустилась во двор, вытирая мокрые руки полотенцем.
Мурад оказался высоким человеком лет тридцати с красивым приветливым лицом. Когда он вылез из машины и пошел по двору, излучая спокойную силу и уверенность, все вокруг как бы изменилось. Непонятно почему.
- Ну, что? - спросил Мурад. - Как вы тут разместились?
- Отлично, - сказала Севиль и повисла у Мурада на руке; если бы матери не было рядом, она бы повисла у него на шее.
И мать Севиль это почувствовала и промолвила растерянно:
- Очень хорошо здесь... Просто чудесно...
Мурад огляделся по сторонам и, было заметно, остался доволен всем окружающим.
- В городе такая жара, - сообщил он, - дышать невозможно.
Севиль заглянула ему в глаза.
- Ты не устал? - сказала она, сказала так, что мать снова как будто растерялась; девушка откровенно вешалась Мураду на шею.
В этот момент никто и не думал, есть на свете человек по имени Балададаш или нет, но, когда этот всеми забытый Балададаш с пустыми ведрами в руках хотел пройти мимо, Мурад спросил:
- А это кто такой?
Севиль посмотрела на Балададаша - у него из-под кепки стекали по лицу струйки пота - и рассмеялась.
- Он принес нам два ведра шолларской воды, - объяснила мать Севиль.
А Севиль все смеялась. Балададаш остановился и посмотрел на Севиль. Балададашу было все равно, что рядом с этой девушкой стоит мужчина, лицо которого нисколько не портили черные усы, и у этого мужчины есть новенький красный "Москвич", и ему может не понравиться, что Балададаш уставился на его девушку; Балададашу просто хотелось смотреть в эти внезапно ставшие такими близкими голубые глаза, смотреть на эти каштановые волосы, белое лицо. И он смотрел.
Мурад вытащил из кармана металлический рубль и протянул Балададашу.
- Держи.
Балададаш отвел глаза от каштановых волос, голубых глаз, белого лица и посмотрел на этот рубль.
В другое время, конечно, Балададаш выругался бы или запустил этой монетой в небо, в общем, сделал бы что-нибудь такое... Но дело-то было в том, что в этот момент Балададаш совсем растерялся, потому что в эту минуту рядом с ним стояла красивая девушка, которая умела, глядя в чистое небо, читать прекрасные стихи, и теперь эта девушка смотрела на металлический рубль.
Мать Севиль сказала:
- Он просто так принес, знаешь, Мурад, бесплатно.
Мурад улыбнулся.
- Ничего, пусть пойдет выпьет пива, прохладится.
Балададаш молча вышел со двора с пустыми ведрами в руках.
Сзади послышался голос Мурада:
- Не мало?
А потом эта самая голубоглазая, белолицая, с каштановыми волосами девушка снова громко рассмеялась.
Было две луны: одна в небе, а другая в море, и та луна что была в море, плясала на мелких волнах. Балададаш сидел на берегу.
На всем берегу не было никого, кроме Балададаша, который давно уже глаз не отрывал от луны в море.
Наконец Балададаш поднялся на ноги, отряхнул свои парусиновые брюки и медленно мимо скал пошел от берега к селению.
Из дома Аганаджафа слышалась громкая музыка: Гадир Рустамов пел "Сона бюльбюль", и Балададаш под эту музыку влез на каменный забор, окружающий двор Севиль, и из темноты стал смотреть на освещенную веранду.
Севиль, ее мать и Мурад сидели за хантахтой на веранде и пили чай.
- Ради бога, веди машину осторожно, - говорила мать Севиль. - Мое сердце будет рядом с тобой. И телефона тут нет, чтобы ты позвонил, когда доберешься до города.
Мурад улыбнулся:
- Да я и так осторожно езжу. Не беспокойтесь.
- А ты оставайся здесь, - сказала Севиль.
- Неудобно... - после паузы ответил Мурад.
- Скорее бы сыграть вашу свадьбу, - вздохнула мать.
Балададаш спрыгнул с забора и безмолвно, отряхнув парусиновые брюки, удалился от двора Севиль.
Снова был полдень, и снова было очень жарко. Только на берегу и в море народу было много - суббота.
Балададаш только что вышел из воды, Длинные, чуть до колен, черные трусики облепили его худые бедра.
Аганаджаф подошел к нему, ковыряя песок оструганной палочкой.
- А мы получили сегодня письмо от Ахмедаги. Он тебе привет передает. Говорит, пусть приезжает ко мне в Амурскую область. Говорит, тут на курсы поступит хорошие. А оттуда, говорит, очень даже можно в военную академию попасть. А я сегодня же ответил ему, что Балададаш хорошо строгает мне палки. А мама написала, Балададаш шлет тебе пламенный привет.
- Тебе-то что, - вдруг заговорил Балададаш. - Тебе все равно!.. - Потом растянулся на песке и, прищурившись, поглядел на солнце.
Мальчик никак не ждал от Балададаша таких слов и осторожно отвел от него глаза. Потом, показывая на красный "Москвич", едущий к берегу, сказал:
- Управляющий едет.