I
Олловин уже несколько часов сидел, прислонившись к стволу старого, ветвистого дуба. Он всё не мог прийти в себя после того, что было сделано. Юноша понимал, что он не властвовал над своим телом, но это не отменяло того факта, что именно его руки нанесли удар, убивший его учителя. Он чувствовал его кровь на своих пальцах, которая стекала по ним, постепенно застывая, превращаясь в вязкую, тёмную жижу. И пускай, Олловин уже давно смыл кровь учителя со своих рук, но те ощущения, которые чувствовали его кисти, он их чувствовал до сих пор.
«Юноша, пора приходить в себя»: зазвучал голос в голове, — «Некогда расслабляться, мир на грани гибели. И только тебе под силу остановить неизбежное. Я не просто так говорил тебе, что Тьма и Свет — это разные стороны одного и того же. Обе стороны борются не между собой, а с единым врагом — Хаосом. Твоего учителя поглотило безумство Бога, который стал последователем первостихии, и ты видел, что с ним стало. Если ты сдашься сейчас, то абсолютно каждый житель в мире превратиться в Это.»
— Д…Да, но я — убийца… Я убил того, кто клялся меня обучать… — всхлипывая произнёс Олловин в пустоту, зная, что голос услышит его слова, — Кем бы он не был порабощён, он всё равно оставался моим учителем…
«Молодой воин, я тебя понимаю, я прекрасно знаю твои чувства, которые ты испытываешь. Когда я начал свой путь, я так же страдал от любого насилия, но… Олловин, давай я тебе расскажу историю, с которой началось моё шествие в мире?»
— Д…Да, д. давай. — произнес юноша опустошённым голосом.
«Тогда слушай юный воин…
…Он смотрел через бойницы башни в сторону западных ветров. Стоя на самой высокой башке Святого города, юноше открывался прекрасный обзор. Он видел каждую улочку города, столь большого, что он казался бесконечным. Воин стоял и думал о красоте мира, что был под ним.
Огромный город простилался на сотни лиг во все стороны света, внутри города находились даже реки и озёра, каменные джунгли, построенные людьми. От стен города шли маленькие, одноэтажные дома, изредка среди них мелькали двухэтажные дома-гостиницы или бары, но высокие здания начинались только ближе к центру города, к Храмовому городу и Имперскому кварталу. Именно на одном из самых высоких шпилей Храмового города и стоял сейчас молодой рыцарь Света, взирая на муравейник под ногами и тишину вдали за городом. Наслаждаясь теплым ветерком, который обдувал лицо воина, юноша не сразу услышал, как его зовут:
— Аэгрон. Аэгрон, пойдём, Их преосвященства ждут тебя. — раздался голос за спиной юного парня.
— А? Да, сию же минуту. Я выдвигаюсь. Вы проводите меня, Капитан? — рассеяно произнёс Аэгрон.
— Да, провожу. Следуй за мной. — и с этими словами названный Капитаном развернулся и пошёл в глубь башни.
Аэгрон последовал за рыцарем, ступая осторожно и крайне аккуратно. Пускай он и был рыцарем Светоносного Бога, но даже он не бывал ранее в этих местах. Храмовый город — был местом для высших ступеней церковной иерархии, и сюда не пускали всех подряд, тщательно скрывая секреты, что собирались сотнями лет. И сейчас его, молодого, пускай и перспективного, рыцаря вызвал к себе Иепархиат, высший круг епископов Церкви. Капитан вёл юношу узкими коридорчиками, которые освещались факелами, что находились по стенам, создавая впечатление полумрака и игры теней. Юношу не пугало столь причудливое зрелище, ведь в свои не полные два десятка лет он видел много страшные вещи, поэтому он шёл хоть и осторожной, но всё-таки гордой походкой.
Так они и шли, юноша и суровый рыцарь перед ним, меняя коридорчик за коридорчиком, сворачивая, меняя ход движения коридоров, словно пытаясь запутать любопытные взгляды, но они были твёрдо уверены в том, куда шли. Аэгрон уже потерял счёт времени, сколько они шли, время растаяло в узорах стен и теневых битвах, он почти вошёл в состояние транса, пока не услышал оклик Капитана:
— Мы пришли. Заходи, юный рыцарь, тебя уже ожидают. — с этими словами Капитан указал рукой, закованной в латы на массивную дверь, перед которой они остановились.
Аэгрон неверными руками толкнул дверь, и осмотрел ту мглу, что была внутри. По коже пробежал холодок, но юноша поспешил устранить этот мелькнувший страх и сделал шаг в неизвестность.
Стоило ему войти, он увидел, что попал в огромный зал, освещаемый прямым попаданием солнечных лучей из круглого ветрового окна, расположенного по центру потолка. Сейчас был полдень, ведь свет падал аккурат на трибуну, что находилась в центре зала, прямо под окном. Аэгрон оглядел весь зал и увидел множество трибун, что скрывала темень зала, но ничто не могло утаиться от его взора, острого, пронзительного, ясного, что достался ему от матери. Он видел множество фигур на трибунах, чьи лица скрывал капюшон их робы, не представляя возможным разглядеть их лица под плотной тканью. Сидящие на трибунах были прекрасно осведомлены о возможностях молодого воина, иначе, они не готовились так тщательно к их встрече, беспокоясь о своей анонимности.
— Встань у трибуны, Аэгрон, младший рыцарь первой священной гвардии. — прозвучал низкий бас откуда-то справа от юноши.
Аэгрон счёл нужным подчиниться данному приказу, хотя и его и начала обуздывать злость за столь грубое начало общения.
— Аэгрон, сын Высшей крови и неизвестного простолюдиа, — послышался другой голос с той же стороны. Этот голос был более тих и спокоен, напоминая женский, — Тебя призвали к нашим ногам, потому что ты проявил крайне невообразимую доблесть в деяниях, что выпадали твоей гвардии, и за то, что оказывал милосердие и сострадание даже самым опасным преступникам, даруя им жизнь, взамен полного подчинения.
— В связи с этим, — зазвучал третий, самый противный голос, который слышал за свою жизнь юноша, — В связи с этим, мы решили вознаградить тебя по заслугам твоим и даровать почести за деяния твои. Церковь Святого Аорты столкнулась с новой угрозой — культистами, и мы создаём специальную организацию, которая сможет противостоять им.
— Что от меня требуется? — спросил Аэгрон в пустоту. — Зачем вы мне всё это рассказываете, святейшие!?
— Ранее за подобное люди карались отрубанием языка, ежели не смертью, но твой случай — особый. Жди, рыцарь, слушай, и ты получишь ответы на все свои вопросы. — зазвучал вновь бас с трибуны.
— Так вот, юноша, как мы и говорили о том, что можем даровать почести, мы не лгали, — раздался слева нежный баритон. Аэгрону казалось, что девушка, которая сейчас заговорила, была не старше него, но она уже занимала высочайшее положение в церкви, — Мы создаём Инквизиционный отряд, подконтрольный лично нам, второй по главенству после Иепархиата, и предлагаем тебе место Главного Инквизитора. Но для начала…
В центр зала из темноты втолкнули девушку, в лохмотьях и кандалах. Вбегая, девушка споткнулась и упала прямо на каменный пол, разбив лицо при падении. Закованная подняла окровавленное лицо на трибуну и попыталась что-то сказать, но получилось только не понятное мычание. Аэгрон стоял, не в силах пошевелиться, ведь девушка, которая была перед ним…
— Мы избавили её от возможности извергать проклятия в сторону живых, — оторвал от мыслей и продолжил всё тот же голос. — Однако, её историю мы всё же расскажем.
— Она — культистка, что промышляла в нашем городе, — запищал тот противный голос, что раздражал Аэгрона. — Первая жалоба на неё достигла наших ушей примерно три луны назад. Жители одного из домов сообщили о странных ритуалах по ночам на заднем дворе соседней хибары, мы отправили туда нескольких своих летучих дознавателей и получили результат. Дознаватели доложили, что эта женщина действительно вечерами проводила время на заднем дворе дома, где жила, копаясь в земле и шепча странные слова на странном языке. Так вот, ближе к делу. Сейчас ты стоишь перед выбором: казнить её, либо же занять место рядом с ней. От этого зависит твоё будущее, Аэгрон!
И тут юноша задумался. Девушка, что стояла на коленях перед ним была ему очень знакома, и это он обучил её тому заговору, который использовали эльфы, при посадке деревьев. И то, что сейчас требовали от него епископы… Это было выше его сил. Он смотрел в её полные ужаса глаза и не знал, что делать… «Прости, Амелия, я не могу ничего поделать… Я должен казнить невиновную, чтобы больше никогда и нигде не упал волос невинности. Прости, Амелия… Я не забуду твою жертву, и буду молиться Даану, дабы он даровал тебе лучшее посмертие… Прости меня, подруга, я не могу…» И с этими мыслями и слезами на глазах, юный рыцарь медленно вытащил свой двуручный меч из ножен, сделал шаг навстречу к обреченной, и отвернувшись, нанёс удар…
Юношу согнуло в порыве рвоты, он не мог сдержать подступивший комок горечи и отвращения к себе, но тут зазвучал тихий баритон самого молодого епископа:
— Аэгрон, ты доказал нам, что способен казнить виновных. Отныне и сию же минуту мы нарекаем тебя Главным Инквизитором, и даем тебе полную власть над отрядом, который ты волен собрать сам. У тебя на подготовку времени до новолуния, что случится через семь дней. Вашим первым заданием будет…»
Когда видение кончилось, Олловина согнуло в порыве рвоты, потому что он прочувствовал всё то же самое, что и Аэгрон в тот момент. Его затрясло мелкой дрожью от того, что Великий Инквизитор, которого воспевали, как героя столетиями, совершал не только благие поступки.
«Как видишь, юноша, мы все совершаем ошибки. Но в наших силах жить с ними и исправлять их. А теперь, Олловин, нам пора. Я ощущаю, как безобразие Хаоса сгущается над миром, а тебе ещё многому предстоит научиться. Пойдем, ученик, нам нужно достичь столицы до полнолуния, ведь только там тебе могут найти лучшее оружие и доспех. Поспешим же, рыцарь.»
И Олловин поднялся, не отдавая отчёт своим действиям, и пошёл туда, где был выход из той долины, где он тренировался со своим учителем последние несколько лун.
II
Элиссиф сидела на кровати в своей келье и думала над тем, что показала ей первая Королева. Она до сих пор сидела обескуражена видами, которые видела, звуками, что слышала и запахами, что ощущала. Девушка сидела, боясь пошевелиться, поэтому она сидела без движений, с закрытыми глазами. Но его потревожил голос, который звучал, как ей казалось, откуда-то далеко, столь тихим он был:
— Госспожа, как Вы себя чувствуете? — зазвучал голос уже в который раз. — Госпожа, у Вас всё хорошо?
— Д-да, Грушшак, всё хорошо. — рассеянно ответила девушка, — Не стоит беспокоиться.
— Но госпожа, вы пропали из этой реальности! Я не чувствовал Вашего присутствия! — не успокаивался вампир
— Я СКАЗАЛА — ВСЁ ХОРОШО, — девушка с удивлением осознала, что вместо слов у неё получается рычание, — ЕСЛИ ВСЁ ХОРОШО, ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ВСЁ ХОРОШО!
— Д…да, Королева, — стал заикаться мастер-вампир, — позвольте удалиться, Госпожа…
И с этими словами, вампир стал по обыкновению растворяться в воздухе, но его остановила девушка:
— Куда собрался, смерд!? — злобно проговорила девушка. И то ли эти слова, то ли тон девушки заставил вампира остановить свою попытку бегства.
Вампир стоял, частично превратившись в облако тьмы, стоял, покрытый мелкой дрожью. Драконий взгляд, который пробудился у девушки после видения, видел её столь явно, словно это было солнце в небе.
— Ты весь трясёшься, вампир. — не спрашивала, а утверждала Элиссиф. — Почему ты стал бояться меня, Грушшак?
— Вы… Вы обрели силу. — ответил прямо мастер-вампир на вопрос девушки, — Вы стали развивать свою силу драконов… Это пугает меня…
— Пугает, говоришь? — задумчива спросила девушка, не столько вампира, сколько в пустоту. — Ладно, так и быть, исчезни, Грушшак.
И вампир послушался незамедлительно, испарившись в воздухе.
А девушка задумалась ещё больше. Она стала обладать драконьим взглядом, и голосом повелевала вампиром, древнейшим из древних. Это радовало и пугало девушку одновременно. Радовало тем, что теперь она, если правильно понимала суть силы, могла управлять любыми действиями вампиров, просто говоря им, что делать. А пугало Элиссиф то, что она не знала, как это делать правильно, и что является активатором этих сил.
Поднявшись с кровати, девушка неровным шагом, чутка покачиваясь, направилась в сторону главного зала, оглядываясь по сторонам, как некоторое время назад. Она всё так же видела тени, но теперь она ясно различала в этих тенях силуэты вампиров и их жадные, алчно пылающие хаосом глаза, готовые пожрать всё живое на своём пути.
Но теперь эти тени не пугали и не приносили дискомфорт юной Королеве. Она интуитивно понимала, что теперь они её боятся, а не наоборот. Элиссиф видела дрожь вампиров, видела, как они пытаются забраться выше и забиться в более глубокие дыры в стенах, стараясь спрятаться от девушки. Дойдя до центрального зала вулкана с открытой крышей, которая была ничем иным, как жерло, девушка увидела, что на улице идёт дождь. Это очень обрадовало девушку, потому что она хотела увидеть своё отражение.
Подойдя к ближайшей образовавшейся луже, девушка наклонилась над ней, дабы посмотреть на своё отражение. Когда девушка увидела себя в луже, она была ошеломлена увиденным. На неё смотрела прежняя она, но теперь выглядящая несколько иначе. Черты её лица стали более резкими, прямыми, потеряв свою округлость, волосы потеряли свою белоснежную серебряность, став более белоснежными с проблесками чёрных и бордовых волос, придавая девушке мистический шарм и грациозный вид. Но больше всего девушку впечатлили её глаза. Веки глаз у девушки стали более грубыми, похожими на чешуйки, явно выделяясь на фоне всего лица, посаженные глубоко, они выделялись тем, что были темнее лица девушки, отчего казались более резкими, более устрашающими. Тёмно-циановые роговицы окружали чёрные, окроплённые сполохами оранжево-красными пламени, и всё это тонуло в нежном, тёплом перламутре их белков.
Девушка завороженно смотрела на своё отражение в луже, изредка шедшее рябью от падающих капель дождя, но в одно мгновение Элиссиф увидела кое-что странное… На неё из отражения смотрела не только она. Юная королева стала видеть за своим плечом лицо Первой. Она смотрела на неё, пронзая взглядом мудрости и первозданной остроты, и Элиссиф утонула в этом взгляде, погружаясь в транс. Юной Королеве казалось, что она погрузилась в сон, хотя внешне она оставалась всё так же бодрствующей, хотя и были некие странности в её поведении. Вампиры, что таились по углам зала, видели, как девушка полыхнула энергией, Силой, что была ей дана по праву рождения, вспыхнула и потухла, замерев, словно статуя. Девушка сидела без движения крайне долго, на столько, что вампиры обрели смелость для того, чтобы начать смещаться в сторону Королевы. И чем ближе они приближались, тем больше их окутывал страх. Они стали различать голос девушки, которая разговаривала, как им казалось, сама с собой. Но вампиры слышали только её ответы невидимому и неощущаемому собеседнику:
— Да, я попробую, — говорила девушка сонным голосом. — Я… Я знаю, но я ни разу не пробовала.
Сразу после этого ответа, девушку вновь окутал ореол Силы, столь мощный, что вампиров, что были самыми наглыми и подошли к девушке на самое близкое расстояние, откинуло к стенке, размазав их, словно масло по хлебу, а самых неудачливых Сила девушки развоплотила, превратив их в грязную пыль, что пахла серой и жжёным камнем. Обернувшись, девушка даже не обратила на это внимания, лишь отошла ближе к центру зала, поправляя волосы, что прилипли к её лицу.
Подойдя к центру комнаты, девушка подняла голову вверх, к нему, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Элиссиф чувствовала, что на данный момент она приближена к центру, на столько близко, на сколько это было возможно. Она не знала, почему она это осознаёт, но она стала больше доверяться своими ощущениям после того, как Эшшери показала ей свои первые шаги в этом мире. И сейчас, находясь в центре зала, Юная Королева готовилась исполнить просьбу-приказ своей наставницы.
Девушка сложила руки на груди и начала смотреть вглубь себя. Она искала дорогу к своему сердцу и своей сути. Элиссив стояла, сосредоточившись на себе, не замечая того, что вода вокруг неё начала закипать от нестерпимого жара, испаряясь, окутывая юную Королеву покрывалом пара. И чем глубже девушка копалась в себе, тем сильнее было испарение вокруг неё, даже камень начал плавиться от её Силы, которая окутывала девушку, словно кокон.
И вот, когда вокруг девушки начала образовываться новая лужа, лужа из оплавленного камня, краснеющего от высокой температуры, что создавала девушка, не зная этого, тогда кокон Силы стал менять свою форму. Всё так же окутанная паром, девушка стала менять свою позу, медленно раздвигая руки в разные стороны от тела, и поднимая голову к небу. И с каждым её движением, кокон стал обретать образ дракона, который проявлялся сквозь пар, рождаясь в пламени и жаре, как писалось во многих легендах. С каждым ударом сердца девушки, дракон, в который превращался её кокон, обретал плоть, каждая мышца, каждая часть тела дракона покрывалась чешуйками бронзово-золотистого цвета, которые вырастали прямо из только что появившихся мышц. Когда девушка развела руки, из пара появилась пара огромных, перепончатых крыльев, что закрывали почти весь, даже по меркам Древнейшего Дракона Ишшо огромный, зал, создавая впечатление полной поглощенности этого помещения. Но самое ужасное для всего гнезда древнейших вампиров стало проявление голоса дракона. Подняв голову, вместе с ней поднялась морда величественного существа, издавая нечеловеческий, мощный, устрашающий рев, который сотряс стены зала, каждую пещерку и переход в вулкане, на столь сильным был рев. Часть гнезда в этот момент решили ретироваться подальше от обиталища уже двух драконов, опасаясь, что один из них в гневе и готов уничтожить всех, кто попался им под лапу. Ведь, даже самый сильный и старейший из них, Грушшак, забился в самый дальний и малодоступный закуток вулкана, сотрясаемый мелкой дрожью страха, которую он не мог успокоить…
— Я СМОГЛА, КОРОЛЕВА! Я ОБРЕЛА ФОРМУ, ЭШШЕРИ! — раздался рёв дракона, на столь громкий, что птицы встрепенулись от страха на несколько лиг вдали от вулкана.