Иван Исаков
Первое дипломатическое поручение
С вице-адмиралом в отставке Александром Васильевичем Немитцем, известным в советской исторической литературе как "первый красный адмирал", мне посчастливилось в свое время работать на Черном море. Однажды на досуге вице-адмирал рассказал о своей первой дипломатической командировке.
Мне кажется, этот случай дает некоторый ключ к пониманию духовного облика молодого Немитца.
Могут спросить, почему автор только сейчас решил опубликовать этот рассказ?
Сознаюсь, что рукопись в черновом виде хранилась в одном из дальних ящиков стола и была забыта. Вспомнилось о ней в связи с недавним уголовным процессом в Москве, о котором буржуазная печать очень дружно утверждала, что прикосновение атташе иностранных посольств, их семейств и старших советников к вербовке изменников своей родины - дело абсолютно нетипичное и случайное. Вот тогда-то я вспомнил случай с А.В.Немитцем и попросил у него разрешение на публикацию.
Адмирал Флота Советского Союза И.С.Исаков
1
Летом 1902 года с остановившегося на Босфоре парохода добровольного флота "Саратов", следовавшего на Дальний Восток, сошел молодой мичман с чемоданчиком в руке.
Усаживаясь в пароконный фаэтон с тентом, приезжий произнес только два слова: Ambassade Russe*, чем влил изрядную дозу бодрости в сонливого возницу в феске, сразу сообразившего, что тут пахнет немалым бакшишем, особенно если учесть, что пассажир даже не делал попытки договориться о цене. Что касается таможенных служителей, то они, наоборот, с неодобрением, злыми глазами проводили приезжего, в багаже которого нельзя было порыться хотя бы потому, что, собственно, багажа не было вовсе, а от досмотра чемоданчика офицер категорически отказался, предъявив laisser passez**. Последний был выдан генеральным консулом Оттоманской империи в Одессе.
______________
* Русское посольство (фр.).
** Специальный пропуск, выдаваемый дипломатическим представителям, освобождающий от осмотра багажа.
Мичман был настолько озабочен, что не заметил ни одной из пробегавших мимо панорам Галаты и Пера, обычно привлекающих взоры не только туристов, но даже и деловых людей.
Через полчаса моряк стоял навытяжку перед чрезвычайным и полномочным послом России при Блистательной порте Иваном Алексеевичем Зиновьевым в его темном, прохладном кабинете.
Большой и плотный пакет за пятью сургучными печатями, с пометой "Только в собственные руки", воплощал в себе первое дипломатическое поручение офицера Российского императорского флота Александра Васильевича Немитца. Случилось так, что министр иностранных дел, находившийся в Ливадии вместе с царем, попросил командующего флотом выделить "самого дельного и расторопного офицера, знающего в совершенстве иностранные языки".
Зиновьев принял мичмана стоя.
- О пакете забудьте. Как будто его и не было, - сказал посол твердо, с ноткой стали в голосе. - В Вене или Лондоне я бы наметил, через сколько дней вы сможете выехать обратно. Но, к сожалению, этот Босфор... - произнес он с печальным вздохом. - Несмотря на почти четырехлетний опыт моей работы здесь, ни я, ни сам аллах не может предугадать хода переговоров с лицами, от которых зависит темп мышления его величества султана. - Его тон сделался меланхоличным. - Поэтому мой вам совет: гуляйте, танцуйте и развлекайтесь. Представляю, как наши скучающие дамы забросают вопросами молодого моряка, только что прибывшего из России.
Присутствовавший при разговоре первый советник посольства Николай Петрович Щербачев добавил:
- Как вы помните, Иван Алексеевич, в начале будущей недели наступает байрам, со всеми церемониями, включая селямлик*. Это не меньше чем дней на десять задержит переговоры, а следовательно, и возможность обратного выезда мичмана.
______________
* Торжественный выезд султана в мечеть на праздничное богослужение, который сопровождается парадом войск и последующим большим приемом дипломатического корпуса.
- Кстати, может быть, это и напрасно, и продиктовано излишней осторожностью старого дипломата, - продолжал Зиновьев, - но вы, молодой человек, не обижайтесь на старика и примите следующие мои советы, как... ну хотя бы как приказание: не останавливаться ни в одном отеле, ни в одном пансионате, которые вам будут рекомендовать Устраивайтесь здесь, на территории посольства. Говорите всем, что приехали навестить старую тетушку или дядюшку. А Николай Петрович возьмет на себя труд подобрать вам родню из обширного состава русской колонии. Во всем остальном я полагаюсь на ваше благоразумие. А пока прошу вас не отказать в любезности позавтракать со мной. Вы расскажете нам, что делается в Ливадии...
Несмотря на личное обаяние посла и его вполне корректное обхождение со случайным гостем из Севастополя, последний был сильно разочарован. Во время завтрака мичману стоило больших усилий впопад отвечать на расспросы сановников о Крыме, в котором отдыхала царская семья.
Еще в каюте "Саратова", когда мичман, боясь заснуть, держал под головой жесткий чемоданчик, положив рядом браунинг со спущенным предохранителем, представлялась иначе миссия в Константинополе. Он мечтал, что будет привлечен к обсуждению стратегических проблем - ну хотя бы к "оценке оборонительных сооружений Проливов", или к "проблеме исторического и военного значения Средиземного моря для России", или к чему-либо в этом роде. Немитц перебрал в памяти все операции адмиралов Ушакова, Лазарева и Нахимова. Высадку русского корпуса на Босфоре во время восстания египетского паши. Смелые операции ныне здравствующего вице-адмирала Макарова на пароходе "Константин" во время последней войны с турками и многое другое.
Но оказалось, что его использовали лишь как фельдъегеря или чрезвычайного дипломатического курьера.
"Нет! Я постараюсь осмотреть исторические памятники и через военного и морского агентов* добьюсь посещения верфей, обсерватории и гидрографического департамента, то есть всех тех мест, куда допускаются иностранцы. Наверное, к тому же в посольстве имеется отличная библиотека! Тогда фельдъегерь Немитц вернется в Севастополь, не только выполнив возложенную на него задачу, но и, помимо того, сделает блестящий доклад в офицерском собрании", - мелькало в голове мичмана.
______________
* Так официально именовались атташе.
Посол понял состояние гостя и в дружески-шутливом тоне старался рассеять его настроение. Но неожиданно об этом позаботились другие...
Когда завтрак подходил к концу и застольная беседа угасала, дежурный секретарь после тысячи извинений попросил разрешения у патрона встать из-за стола "по делу", хотя никто не заметил, каким образом и кто его вызвал. Через минуту он вернулся и опять с многими извинениями попросил позволения вручить мичману конверт, ссылаясь на то, что посланец, главный кавас*, германского посольства, настаивает на немедленном его вручении адресату.
______________
* Cavas - так называемая "консульская гвардия", нанимаемая посольствами в странах Леванта Обычно носят вычурные национальные костюмы и выполняют обязанности охранников, швейцаров, курьеров и т.п.
Зиновьев разрешил мичману, не ожидая конца завтрака, ознакомиться с содержанием пакета.
Советник посольства Щербачев насторожился. Слишком уж неожиданной и необычной была эта почта.
Роскошный конверт оказался незапечатанным. В углу вложенного квадрата из слоновой бумаги с золотым обрезом был вытиснен вычурный герб константинопольского яхт-клуба, "созданного заботами и попечением старейшин дипломатического корпуса при Блистательной порте". Красивым готическим шрифтом было написано, что "члены тевтонской секции клуба будут рады приветствовать в интимном кругу дорогого гостя..." Дальше с немецкой пунктуальностью следовал адрес, час и минуты, форма одежды, "без дам" и другие не менее важные указания, которые знающему местные обычаи подсказывали, что состоится попросту холостяцкая попойка. И самое главное, что, кроме немцев, на ней никого не будет.
Однако более неожиданным выглядел адрес: "Офицеру Российского императорского флота - господину Немитцу фон Биберштейну А.В.".
- Очевидно, здесь какое-то недоразумение, - сказал мичман, протягивая пригласительный билет первому советнику.
Тот бегло проглядел его и тотчас передал послу, задержавшись только на подписи: "Вице-командор клуба, глава тевтонского дивизиона (секции) майор Морген. Ф.А.И. Флигель-адъютант его кайзеровского величества".
- Вы говорите - недоразумение? - промолвил посол, прочтя короткий текст. - Возможно. Но уверяю вас, что посол Германии господин Маршалл фон Биберштейн не сделал бы такого хода, не имея твердого шанса.
По мановению руки шефа дежурный секретарь и лакей исчезли, после чего на гостя посыпался град вопросов:
- Знаете ли вы фамилию германского посла? Встречались ли с майором Моргеном? Имеет ли ваш род отношение к дому графов Биберштейнов? Говорили ли вы с кем-либо, пока добирались с парохода "Саратов" в посольство?
Когда мичман почтительно, но недоуменно ответил отрицанием на все вопросы, посол встал и, сдерживая волнение, обратился к Щербачеву:
- Ну, дорогой Николай Петрович, поднимайте перчатку! Нам брошен вызов. Теперь я мичмана поручаю только вам. - Последние слова он подчеркнул. Прошу ко мне в кабинет.
Когда после обстоятельных расспросов выяснилось, что никаких Биберштейнов мичман не знает, посол, не без издевки над собой и не щадя профессионального самолюбия Щербачева, с каким-то смакующим самобичеванием заговорил, расхаживая по кабинету:
- Конспираторы! Дипломаты! Да нас выдрать надо за эту историю! Мы тут подыскиваем театральную тетушку для русского офицера, приехавшего с давно ожидаемой директивой, а нам... нам уже присылают расписку, что знают не хуже нас о том, что пакет доставлен по назначению и об этом известно на истамбульском базаре. Одновременно уведомляют, что наш офицер находится в родстве с германским послом, о чем никто из нас не подозревал, и что они берут его под свое покровительство с момента появления на Босфоре! Как это говорят у нас в России, - обмишурились? Да, дорогой Николай Петрович, мы с вами обмишурились!
Действительно, до чего глупо! Вместо солидного багажа - чемоданчик, вместо вида юноши, вырвавшегося в отпуск, чтобы порезвиться у богатого и сановного дядюшки, - эта выправка; отказ от осмотра чемоданчика; это именное laisser-passez, которое выдали турки в Одессе, одновременно послав депешу в Истамбул!
- Ведь нас даже не предупредили из министерства... - начал оправдываться Щербачев.
- Оставим это, - перебил его посол. - Игра начата. Следующий ход делаем мы. Прикажите послать сюда нашего почтенного архивариуса.